скачать книгу бесплатно
Килорн всегда был рабом своего любопытства, и теперь тоже. Роняя капли, он подходит к столу и явно собирается его исследовать.
– Ничего не трогай, – шиплю я, выжимая воду из рукавов и штанин. – Если уронишь на бумаги хоть одну каплю, он поймет, что тут кто-то был.
Килорн кивает и убирает руку.
– Ничего себе, – вдруг резко произносит он.
Я немедленно подхожу, опасаясь худшего.
Килорн осторожно указывает пальцем на единственное украшение комнаты. Это фотография – она покоробилась от времени и сырости, но лица еще различимы. Четыре человека, все светловолосые. Вид у них серьезный, но в то же время добродушный. На фотографии есть и полковник, с двумя здоровыми глазами и потому едва узнаваемый; одной рукой он обнимает за талию высокую, хорошо сложенную женщину, а другую держит на плече молодой девушки. У обеих одежда в грязи – судя по виду, они фермеры, – но золотые цепочки на шеях свидетельствуют о достатке. Я тихо достаю из кармана цепочку и сравниваю. Она такая тонкая, что рядом с украшениями на фотографии кажется ниткой. Но, не считая ни на что не похожего ключа, который на ней болтается, они одинаковы. Килорн осторожно забирает у меня ключ и гадает, что это может значить.
Все объясняет третья фигура. Девочка-подросток с длинной золотой косой – она стоит рядом с полковником и счастливо улыбается. Она такая юная, такая непохожая на себя… с длинными волосами и без шрамов.
Это Фарли.
– Она его дочь, – говорит Килорн, слишком потрясенный, чтобы сказать что-то еще.
Я подавляю желание коснуться фотографии, убедиться, что она настоящая. То, как полковник обращался с Фарли в лазарете… это же просто невозможно. Но он назвал ее Дианой. Он знает ее настоящее имя. «И у них одинаковые цепочки, одна от сестры, другая от жены».
– Пошли, – говорю я, оттягивая Килорна от фотографии. – Здесь нам нечего делать.
– Почему она ничего не сказала? – В его голосе я слышу разочарование, которое ощущаю уже не первый день.
– Не знаю.
Я держу Килорна за руку, и мы оба шагаем к двери. «Налево вниз по лестнице, на площадке направо, потом снова налево».
Дверь тихо открывается на хорошо смазанных петлях, и мы видим безлюдный коридор, почти такой же, как на подводке. Пустой и чистый, с металлическими стенами и трубами на потолке. Над головой, по сети проводов-артерий, течет электричество. Оно идет с берега, питая лампы и прочие механизмы.
Как и сказала Фарли, внизу никого нет. Никто нас не останавливает. Я подозреваю, что Фарли, как дочь полковника, имела возможность в этом убедиться. Тихие, как кошки, мы следуем ее инструкциям, осторожно делая шаг за шагом. Я вспоминаю камеры под Замком Солнца, где мы с Джулианом обезвредили целый отряд Стражей в черных масках, чтобы освободить Килорна, Фарли и несчастную Уолш. Кажется, это было так давно… а на самом деле лишь несколько дней назад. Неделю. Всего неделю.
Страшно подумать, где я окажусь еще через семь дней.
Наконец мы оказываемся в другом коридоре, покороче, который заканчивается тупиком. Три двери справа, три слева, между ними окна для наблюдения. Стекла темны, не считая самого дальнего. За ним, резкими белыми вспышками, помаргивает свет. Чей-то кулак врезается в стекло, и я вздрагиваю, ожидая, что оно треснет. Но стекло держится и лишь глухо гудит от каждого удара. Никаких последствий, кроме пятен серебряной крови.
Несомненно, Кэл слышит, как мы идем, и думает, что это они.
Когда я оказываюсь перед окном, он замирает, занеся окровавленный кулак для удара. Огненный браслет, соскользнувший вниз по мощному запястью, продолжает вращаться по инерции. По крайней мере, это радует. Озерные слишком мало знают, чтобы лишить Кэла главного оружия. Но тогда почему он все еще в заточении? Разве он не может просто растопить окно и выйти?
На одно ослепительное мгновение наши взгляды встречаются через стекло – такое ощущение, что оно расколется. Густая серебряная кровь стекает с того места, куда пришелся удар, смешиваясь с уже высохшими пятнами. Кэл уже провел здесь некоторое время и в кровь расшиб руки, пытаясь выбраться – или хоть немного сбросить пар.
– Заперто, – говорит он, и его голос звучит глухо.
– Да неужели, – с усмешкой отвечаю я.
Килорн, стоя рядом со мной, достает ключ.
Кэл вздрагивает, словно впервые заметив Килорна. Он благодарно улыбается, а Килорн нет. Даже не смотрит на Кэла.
Где-то в коридоре слышится крик. Потом шаги. Они странным эхом отдаются от стен и с каждой секундой становятся все ближе. Это идут за нами.
– Они поняли, что мы здесь, – шипит Килорн, оглянувшись.
Он быстро вставляет ключ в замок и поворачивает. Замок не поддается, и я наваливаюсь на дверь плечом, пытаясь совладать с холодным безжалостным металлом.
Килорн снова нажимает на ключ. Я стою так близко, что слышу щелчок замка. Дверь открывается в ту секунду, когда из-за угла показывается солдат, но все мои мысли – только о Кэле.
Похоже, я совсем ослепла.
Незримая пелена спадает в то мгновение, когда Килорн впихивает меня в камеру. Какое знакомое ощущение. Я уже испытывала его раньше, это несомненно, но где? Однако толком задуматься я не успеваю. Кэл проскакивает мимо, вытянув свои длинные руки, и издает сдавленный вопль. Он тянется не ко мне, не к окну. К двери, которая захлопывается.
Щелчок замка отдается у меня в черепе. Снова, и снова, и снова.
– Что? – спрашиваю я у душного, застоявшегося воздуха.
Но единственный ответ – это лицо Килорна, который смотрит на нас из-за стекла. Из кулака свисает ключ, на лице – что-то среднее между угрюмой ухмылкой и рыданием.
«Прости», – беззвучно произносит он, и за стеклом появляется Озерный солдат. За ним следуют другие; они окружают полковника. Он довольно улыбается, совсем как Фарли на фотографии, и я начинаю понимать, что произошло. У полковника даже хватает наглости смеяться.
Кэл тщетно бросается на дверь, ударившись плечом о толстое железо. Он ругается от боли, бранит Килорна, меня, остров, себя. Но я едва слышу его: в моей голове звучит голос Джулиана.
«Кто угодно может предать кого угодно».
Не успев задуматься, я призываю молнию. Мои искры освободят меня и превратят смех полковника в вопли.
Но искр нет. Ничего нет. Черная пустота.
«Как в камере, как на арене».
– Молчаливый камень, – говорит Кэл, тяжело привалившись к двери. Окровавленным кулаком он указывает на пол и на потолок. – Там Молчаливый камень.
«Чтобы лишить тебя силы. Чтобы ты стала такой же, как они».
Наступает моя очередь бить кулаками по окну. Я целюсь в голову Килорна, но ударяю по стеклу, не по телу, и слышу лишь легкое похрустывание собственных костяшек, а не его тупого черепа. Несмотря на то что нас разделяет стена, Килорн морщится.
Он старательно отводит глаза – и вздрагивает, когда полковник кладет ему руку на плечо и что-то шепчет на ухо. Килорну остается лишь смотреть, как я издаю нечленораздельный вопль отчаяния, и моя кровь смешивается на стекле с кровью Кэла.
Красное сливается с серебряным в нечто темное.
Глава 8
Ножки металлического стула скребут по полу – это единственный звук, который раздается в нашей квадратной камере. Второй стул валяется в углу, перевернутый и сломанный (его бросили об стену). Кэл успел натворить дел в камере, до того как я сюда попала, он попортил мебель, но на стене осталась одна-единственная царапина, чуть ниже окна, в том месте, куда пришелся удар углом стола. Лично я считаю, что ломать вещи бесполезно. Вместо того чтобы тратить энергию, я ее берегу – и усаживаюсь в середине комнаты. Кэл ходит туда-сюда перед окном, как зверь в клетке. Он скучает по своему огню.
Килорн и его новый друг полковник давно ушли.
А я поняла, кто я такая – глупая рыбка, которая из одной сети попадает в другую и никак не усвоит урок. Но по сравнению с Замком Солнца, Археоном и Чашей Костей этот бункер – сущий праздник. И полковник – ничто по сравнению с королевой и строем палачей.
– Лучше сядь, – говорю я Кэлу, наконец утомившись от его навязчивых движений. – Или ты хочешь протереть ход в полу?
Он досадливо хмурится, но все-таки перестает метаться. Вместо того чтобы взять стул, принц приваливается к стене, как упрямый ребенок.
– Начинаю думать, что тебе нравятся тюрьмы, – замечает Кэл, рассеянно постукивая костяшками по стене – И что в отношении мужчин вкус у тебя весьма сомнительный.
Этот упрек ранит больнее, чем я думала. Да, я была неравнодушна к Мэйвену, гораздо сильнее, чем готова признать, а Килорн – мой лучший друг.
И они оба – предатели.
– Ты тоже не очень-то умеешь выбирать друзей, – огрызаюсь я, но Кэл и бровью не ведет. – А что касается моего вкуса… – слова так и сыплются, неестественные и неправильные, – …то мужчины тут вообще ни при чем.
– Ни при чем. – Кэл усмехается почти весело. – А кто были последние два человека, которые сажали нас в тюрьму?
Устыдившись, я не отвечаю, а он продолжает:
– Признай, тебе нелегко разделять разум и сердце.
Я встаю так быстро, что стул падает и гремит об пол.
– Не делай вид, что ты не любил Мэйвена. Что ты сам не позволял себе думать сердцем в тех случаях, когда речь шла о нем.
– Он мой брат! Разумеется, я ничего не подозревал! Разумеется, я не думал, что он убьет нашего… нашего отца… – Голос принца обрывается при этом воспоминании, и под маской воина я вижу жалкого, измученного ребенка. – Из-за него я совершал ошибки. И… – тихо добавляет Кэл, – из-за тебя тоже.
«Как и я». Самой большой ошибкой было подать ему руку и выйти из комнаты… почему я разрешила вовлечь себя в танец, в эту спираль, ведущую вниз? Я позволила Гвардии убить невинных ради Кэла, чтобы он не отправился на войну. Чтобы оставался рядом со мной.
Мой эгоизм слишком дорого обошелся нам.
– Больше мы не будем совершать ошибки друг из-за друга, – шепотом говорю я, умалчивая о том, что имею в виду на самом деле.
О том, что уже не первый день пытаюсь внушить себе. Кэл – не тот вариант, который мне следует избрать и о котором надо думать. Кэл – просто орудие, нечто, чем я могу воспользоваться, и чем другие могут воспользоваться против меня. Я должна быть готова к любому развитию событий.
Долгая пауза – и он кивает. Такое ощущение, что Кэл считает точно так же.
Сырость казармы смешивается с холодом, который я чувствую глубоко в себе. Постепенно я привыкаю к этому ощущению – настолько, что уже не дрожу. Наверное, пора привыкнуть и к тому, что я одинока.
Не в мире, а в душе. В собственном сердце.
Отчасти наше положение вызывает у меня смех. Я снова сижу рядом с Кэлом, в камере, и жду очередного поворота судьбы. Но на сей раз мой страх разбавлен гневом. Не Мэйвен придет позлорадствовать над нами, а полковник, и за это я ужасно благодарна. Не хочу вновь сносить насмешки Мэйвена. Даже мысль о нем нестерпима.
В Чаше Костей царили пустота и мрак, она находилась глубже под землей. Мэйвен, со своей бледной кожей, яркими глазами, руками, которые тянулись ко мне, резко выделялся на фоне темноты. В моем отравленном мозгу нежные пальцы превращаются в зазубренные когти. Они хотят пустить мне кровь.
«Я некогда велел тебе скрывать свое сердце. Зря ты не послушала».
Это были его последние слова, обращенные ко мне, прежде чем Мэйвен приговорил нас к смерти.
Такой хороший совет.
Я медленно выдыхаю, стараясь прогнать воспоминания. Но напрасно.
– Так что же мы будем делать, генерал Калор? – спрашиваю я, обводя жестом четыре стены, в которых мы заключены.
Теперь я вижу в углах очертания квадратных блоков, капельку темнее остальных. Молчаливые камни вмурованы прямо в стены.
После долгого молчания Кэл отрывается от мыслей, таких же мучительных, как мои. Радуясь возможности отвлечься, он быстро поднимает второй стул, прислоняет его к стене, становится на сиденье, чуть не стукнувшись головой о потолок, и проводит рукой по Молчаливому камню. Для нас эта штука опаснее всего на острове, губительней любого оружия.
– Клянусь цветами, откуда они его взяли? – негромко произносит он, пытаясь пальцами нащупать край.
Но камень не движется – он идеально пригнан. Вздохнув, Кэл спрыгивает и переводит взгляд на окно.
– Кажется, проще всего разбить стекло. По-другому не выберешься.
– Но тут они слабее, – говорю я, глядя на Молчаливый камень. Он смотрит на меня в ответ. – В Чаше Костей мне казалось, что я задыхаюсь. А здесь совсем не так скверно.
Кэл жмет плечами.
– Просто тут их меньше. Но для нас достаточно.
– Краденые?
– Наверняка. Молчаливых камней в принципе немного, и только правительство имеет право ими пользоваться… по очевидным причинам.
– Да… в Норте.
Кэл, в некотором замешательстве, склоняет голову набок.
– Думаешь, их привезли еще откуда-то?
– Сюда приходят целые корабли с контрабандой из разных мест. Пьемонт, Озерный край и так далее. И разве ты не видел здесь солдат? Эту форму?
Он качает головой.
– Ничего не видел. С тех пор как этот красноглазый ублюдок вчера отправил меня сюда.
– Его называют полковником, и он – отец Фарли.
– Я бы ей посочувствовал, но моя семья намного хуже.
Я фыркаю.
– Кэл, это Озерные. Фарли, ее отец, его солдаты. Иными словами, оттуда могут прийти и еще.
Кэл слегка сбит с толку.
– Нет… исключено. Я своими глазами видел передовую, там невозможно пробраться.
Он бездумно чертит в воздухе карту. Для меня она не имеет никакого смысла, но Кэл прекрасно знает каждый дюйм.
– Озера перекрыты на обоих берегах, о Чоке речь не идет. Возить вещи и припасы – одно дело, но не людей… только не в таких количествах. Им нужны крылья, чтобы перебраться…
Я шумно выдыхаю, когда до меня доходит. Бетонный двор, огромный ангар, широкая дорога, ведущая в никуда…
