скачать книгу бесплатно
Я соглашалась, что не надо. Что мой жизненный опыт уже открыл для меня спокойные отношения с мужчиной. Несмотря на то, что опыта самих отношений у меня на тот момент не было. Мне хватало понимания: «Раз я смогла по фото испытать тёплые чувства к своему герою, полюбить его, но не как плаксивая девчонка, а как Мудрец, значит, он мне подходит».
Совета Мудреца внутреннего мне было достаточно. Я не из той модной волны, которая опирается на советы психологов, тесты в журналах и гороскопы всех мастей. Даже мило наблюдать за этим в нашей современной жизни: встречаются живые люди, как текущие потоки. Лев Толстой об этом писал: «Человек течёт, и в нём есть все возможности: был глуп, стал умен, был зол, стал добр и наоборот. В этом величие человека. И от этого нельзя судить человека. Ты осудил, а он уже другой». Но, когда это он писал? Давно. Времена тоже утекли, как вода. И теперь нам доступны методы торможения сердца и импульсов души занудными вопросами: подходит ли мне этот партнёр? Для жизни? Для семьи? Каково его видение? Мышление? Образ жизни и принципы? Есть ли у нас с ним что-то общее? Каковы шансы, что мы проживем долгую счастливую жизнь? Словно получив ответы на эти вопросы, наша жизнь через минуту не поменяется. Словно это вообще когда-то о ком-то можно прояснить. Даже о самих себе.
Вот как это звучало, предположим, 20 лет назад:
– «Ты меня любишь?» – «Да». – «А ты меня?» – «Да».
Вот и весь секрет семейной гармонии. Но это же и есть самое главное! Не так ли?
Конечно, браки распадались. Но распадаются они и сейчас, после пристрастного анкетирования и жёсткого отбора по гороскопу. Современные методы подбора лишают людей того самого романтического конфетно-букетного периода, когда они могут легко позволить себе не быть теми, кем являются, но представляться теми, кем хотели бы быть. Идеальными людьми. Безупречными мужчинами и женщинами. Свободными от комплексов и предрассудков. Ах, какая волшебная иллюзия! Зачем же лишать свою жизнь подобного?
Спустя время, конечно, маски долой. Мы предстаём перед избранником в своём истинном обличье, и тут начинается новый этап отношений. Не менее интересный и иллюзорный, чем предыдущий.
День настал. Семья объединилась.
С приездом Сергея моя жизнь снова кардинально перевернулась. В одном доме со мной поселился настоящий мужчина, и называть его сводным братом я не могла. Ясно, что и выбежать в трусиках на кухню уже было неуместно.
Вечерами мы всей семьёй собирались за большим столом на ужин, долго разговаривали. Кажется, мне тогда было интересно абсолютно всё, что обсуждалось. Поэтому я была активным участником и слушателем.
Моя эйфория по «настоящему мужчине» и прочим фантазиям улетучилась, когда я ощутила, как же нам тесно жить. Места сильно не хватало: шкафы, тумбочки, другие места для хранения важных для быта вещей были переполнены. Мы с сёстрами ютились в одной комнате, которая по совместительству была ещё и гостиной. Бывшую детскую занял Сергей.
Но мы ребята позитивные, неунывающие. Мы искали весёлые моменты и кто-то (я не припомню сейчас, кто именно) высказал игривое мнение, что кое-кому пора переехать в спальню к Сергею. Тогда и места прибавится. Да и неразумно это – жить ему в комнате одному, когда такая острая нехватка пространства.
Намекали, конечно, эти шуточки на меня. Хотелось бы просто над ними смеяться, но в каждой шутке, как мы знаем, только доля шутки, остальное – правда, пусть и бессознательная. Каждый раз, когда речь заходила о моём переезде в спальню, именно в такой формулировке, моя лимбическая система (склад эмоций и переживаний) что-то записывала для себя, подмечала, о чём потом напоминала во снах и речевых оговорках.
Приближался июль. То самое время чудес, на которое у нас с Аней приходились дни рождения. В том году пригласили много гостей, устроили просто грандиозную вечеринку. Восемнадцатилетие считалось серьезной датой, новой вехой в жизни человека, некой отмашкой для начала нового, взрослого этапа бытия.
Было застолье. Крепкие напитки. Дань традициям: танцы, шум, тосты. Сергей тогда тоже поднял бокал с желанием произнести для нас речь: «Ну всё, начало взрослой жизни. Теперь как яхты свои назовёте, так они и поплывут». За столом тогда воцарилась неловкая тишина. Действительно, причём тут яхта, если у нас совершеннолетие, этап иной, ступень – что угодно, но не «яхта». Мне хотелось услышать от него добрые, пусть и банальные пожелания любви, счастья. А он…
Среди гостей была и подруга моей мамы Натали. Я уже тогда считала её и своей подругой тоже. Меня тянуло общаться с людьми старшего возраста. У нас находились общие темы для разговоров. И мне было комфортно с «большими друзьями». Надёжнее, спокойнее. Наверное, так. Мне казалось, те, кто старше, уже прошли через банальную зависть, глупую ревность. И прочие ядовитые чувства, которые отягощают многие дружеские отношения.
Кажется, я успела проболтаться ей о своей симпатии к Сергею. На что она авторитетно заявляла: «Нет, Катя, это не твой мужчина. Ты достойна другого». Такое заявление в лоб не могло меня обрадовать, и наставить на верный путь такая подача мнения не способна. Тем более что я переживала пик влюблённости. Я, конечно, грубо отрицала её реакцию на мои, как мне тогда казалось, настоящие чувства!
В общем, за тем столом чуда не случилось. Того, что я хотела, не получила. Ожидания часто сменяются разочарованием. Мне хотелось только счастья. Пожеланий счастья. Проживания счастья. А не «мудрых» советов то о яхте, то о дотошном выборе.
Ты не послушала старшую подругу, легко простила оплошность за столом во время праздника. Похоже, что любовь к Серёже сразила тебя, как ураган. Почему так? Откуда эта молниеносность? Чем он тебя покорил?
Он? Как точно было тогда, я не вспомню. Но сейчас, оглядываясь, я понимаю, что он был похож на моего родного отца. Словом, он был копией моего папы, по которому я так скучала уже много лет. Он такой же. Фигура, рост, и даже во внешности схожие черты.
О чём я могла тогда думать, глядя на него: «Он будет меня любить, защищать баловать так, как не сделал папа». Я хотела компенсировать, дополучить то, что не получила в детстве. Неосознанно, конечно. Я просто тянулась к нему. Хотелось забраться на ручки. Тогда я ещё не понимала, что пора бы закрыть дверь в детство, принять, что оно было таким, какое мне нужно, и то, что я там не получила, уже не наверстаю. Открыть для себя новый путь. Кто же об этом думает в восемнадцать? Особенно, когда чувства застят и здравый рассудок отключается: в душе весна, в голове цветение и дурман. Я хотела любви, и анализировать —отчего и почему, – не было желания. А уж тем более слушать кого-то, кто «старше и умнее». Я опиралась на себя. Тогда для меня это было правильно.
Допустим, что Натали была тогда права. Допустим, что он не мой мужчина. Но под силу ли мне было развернуть вспять химические реакции, происходящие в моем теле, когда я видела его изо дня в день? Есть у нас «властелины гормональных импульсов»? Возможно. Но сколько им лет? Какую жизнь они прожили, какой у них опыт? Впрочем, я же ни о чём не жалею. Просто продолжу рассказывать.
При виде Сергея у меня всё вспыхивало внутри и снаружи: розовели щёки, потели ладони. Я смущалась, заискивающе улыбалась. Это так трогательно наблюдать со стороны, а вот проживать – совсем нет.
В другое время я думала о нём, вспоминала и оценивала его поведение, поступки. Я понимала, что мне всё в нём нравится: его характер, его сила. Он не был подлым или заносчивым. Как и Николай (папа Ани и мой названый отец), Сергей был трудолюбивым и очень деятельным. Они проводили много времени вместе за мужской работой: меняли розетки, мастерили ступени в мамином дворике. Будущее открывало приятную перспективу, что с ним я не буду озадачена вопросами о сборке детской кроватки или починке утюга.
Когда же Сергей надевал военную форму, – а для девушек Севастополя, военные женихи самые привлекательные, – я с наслаждением и трепетным предвкушением возможной близости засматривалась на его статную фигуру. В моих глазах он был самым настоящим мужчиной!
Июль продолжался. Следом за нашими с Аней днями рождения шёл мамин. Рождённые под созвездием Льва собрались под одной крышей. Этакий львиный клан, готовый всё лето праздновать, чтобы по осени выходить на охоту полными сил и с новыми целями.
В тот год я решила испечь для мамы в подарок торт. Погрузилась в процесс с головой, увлеклась и провозилась допоздна. Не сразу заметила даже, что Сергей вернулся с работы чуть позже обычного. Я была вся перепачкана мукой и с хозяйской испариной на лбу. Увлёкшаяся хозяйством моя персона, видно, произвела особое впечатление на вернувшегося со службы мужчину.
– Я задержался немного. Мы с сослуживцами… – рассказывал он что-то. Я плохо понимала. Он сбивался, будто бы оправдывался. Искал слова.
– Да всё хорошо. Я же занята тут своими делами, – сказала я. – Готовлю торт для мамы. Осталось только уложить коржи, дождаться, пока остынет крем.
«Тебя же я уже дождалась», – последнюю фразу я точно помню, что не произнесла вслух, но он её, кажется, всё-таки услышал.
Спокойно он подошёл ко мне. Помню его неспешную походку. Его глубокий взгляд, который становился всё ближе, ближе… Я не успела толком понять, что происходит, как он, отодвинув почти завершённый торт, слегка прикоснулся губами к моим губам. Мне бы хотелось изобразить удивление, сделать вид, что не ожидала такого выпада, но я не могла. Я ждала этого поцелуя. Ждала его. И лучшей картинки в моём воображении о том, как это должно происходить, и придумать было невозможно. Несколько месяцев ожидания – восторг и расслабление, но не удивление появились на моём лице.
О торте я, конечно, забыла. Что было после поцелуя, я помню не чётко, но помню, что хорошо. И я благодарю любящую меня Вселенную, что моим первым мужчиной стал именно он. Тот, о ком я мечтала. Тот, кто был со мной так нежен.
Сценарий моей жизни подыгрывал воображению. Например, когда я фантазировала о замужестве, то представляла, что рядом со мной у алтаря стоит высокий крепкий парень с широкой и благородной улыбкой. Для меня почему-то важна была именно она. Улыбка. Такая, какая была у Сергея. Я хотела, чтобы мой первый мужчина был моим мужем. И, конечно, так вскоре и вышло.
События развивались стремительно, буквально через месяц он сделал мне предложение. Родители были рады нашему решению. Кажется, они и сами уже несколько месяцев ждали, когда это произойдёт. Мы обрадовали всех, обрадовались сами и подали заявление в ЗАГС. Еще через месяц поженились. И помчались дальше по дороге жизни, превышая скорость. Влюблённые вечно лихачат.
Родители нам помогли с поиском съёмной квартиры. И мы поселились в том же доме через два подъезда от них.
Вспоминаю нашу свадьбу. Ощущения были как от выступления на сцене. Все на нас смотрели. Я жутко волновалась. Даже самая огромная любовь редко остаётся на таких празднествах на банкетную часть. Вот и наша сбежала в тот день, оставив с нами только суету, заботу и лёгкую нервозность из-за необходимости постоянно быть в центре внимания. Кто помнит свой первый раз или тот из свадебных эпизодов, где было платье из искусственного материала, кремовый торт, заплаканные гости, тот меня понимает.
И всё-таки это было мило. Я рада, что прожила и это.
Кроме суеты и волнения, что было ещё? Это важный шаг в жизни. Расскажи, ты помнишь, что чувствовала в тот момент?
Да! Всё, что я проживала тогда, было похоже на ощущение, когда сбывается огромная мечта. Мы грезили, ждали, а она возьми да исполнись. Что дальше?
Меня просто разрывало от счастья: «Удалось! Снова задуманное удалось!» А осознав это, я и не знала, что делать дальше.
Свадьба для меня получилась в итоге как обязаловка. Отрабатывание номера. Хочется уделить время себе и любимому, а нужно общаться с гостями, нужно о чём-то заботиться: музыка, угощение, ритуалы. Я не этого ожидала от своего праздника. Кстати, у живущих за рубежом больше шансов провести этот день в удовольствие. Они могут себе позволить создать праздник для двоих. Сделать этот день своим. И принимать в этот день поздравления и заботу от близких в удобных вариантах. Вступать в новую жизнь из точки покоя и равновесия. В наших же традициях, наоборот – молодожёны должны развлекать и радовать всех вокруг. Праздник не их, а собравшихся. Так передавалось из поколения в поколение. Интересно, откуда пришло?
Если бы я могла переиграть ту ситуацию, я бы спросила себя: «А чего я хочу на самом деле?» Ответ бы не обрадовал моих родственников. Так и вижу их разочарованные лица и выпадающие из рук банки с майонезом, которым они заправляли тазики с салатом.
Наша с Серёжей совместная жизнь, получается, началась с чувства долга. Я так и не смогла отпраздновать своё персональное счастье, наше с ним единение. Прозвучит громко, но, создавая праздничный стол на 50 человек, мы, получается, предали себя. Мы не смогли пройти через этот ритуал спокойно, смиренно. В нас зародилось сожаление. И это в самом начале пути. Не таким мы его себе представляли.
Я вижу, что сейчас, когда ты уже за рубежом, где иные обычаи, традиции и другие возможности, ты тоскуешь о том событии, точнее, о том, как оно было разыграно жизнью. Изменить мы там уже ничего не можем, согласись. Давай оставим всё как есть и посмотрим с другого угла: была ли ты по-настоящему счастлива в тот день? Он был более чем 20 лет назад. Твои родные и близкие были рядом. Вспомни ту точку на карте жизни. Не теперешнюю, где ты рассуждаешь с позиции женщины, прошедшей немалый путь. Что было тогда? Была ли ты счастлива?
Счастлива? Да. Была. По-своему, как девчонка, не как женщина.
Сейчас я осознаю, что просто не понимала всей серьёзности этого дня. Мне было невдомёк, что встретились не просто люди, но души, которым предстояло пройти определённый путь. Что-то на нём понять, совершить. Какие-то уроки пройти.
И всё-таки я сокрушаюсь о том, каким он был. Мне было важно в такой день разделить эмоции и чувства с человеком, с которым я согласилась осознанно идти по жизни. Я понимаю, что нам нужны все эти устои, традиции. И мы боимся заявить о своих желаниях. Но ведь именно так мы привыкаем жить для других, забываем о здоровом эгоизме, боимся обидеть всех вокруг и родных в первую очередь. Вкладываемся в других людей, забываем о себе, о том, что выставляем им подсознательно счета, требуя после похвалы, послушания, понимания. Забываем, что пока не сделали для самих себя всё необходимое для счастья, не можем делиться счастьем с другими людьми.
Ответь, пожалуйста, ещё раз: была ли ты счастлива в тот день?
Отвечу так: скорее да, чем нет.
Ведь понятие счастья у всех разное. Для кого-то в восемнадцать лет счастье —сбегать на дискотеку, найти себе там приключений. Кто-то был счастлив за учебниками, изучением языков, а потом и применением их в путешествиях и карьере. Чем было счастье для меня: семья. Мы с мужем. Мы с Серёжей.
Я продолжила учиться в университете. Целыми днями сидела в библиотеке, готовилась к сессии. Под вечер возвращалась домой, встречала мужа со службы. Мы тихо проводили время за ужином, обсуждали новости и события наших с ним дней.
Как я его ждала – это отдельное переживание. Каждый раз с замиранием сердца. Я выглядывала с балкона, искала на дороге любимый силуэт. Считала минуты до скорой встречи. И так день за днём, неделю за неделей.
А уже через четыре месяца после свадьбы в нашу жизнь вошла новая душа. Я узнала, что беременна. Это было так: громко и неожиданно. Накануне врачи пророчили мне бесплодие, объясняя его непоправимыми сложностями со здоровьем. Они диагностировали инфантилизм матки, при котором ни о какой беременности речи быть не могло.
Я помню день, когда узнала о беременности, до минуты. Уже с утра я неслась с тестом в ванну. Сделав его, с замиранием сердца ждала результат. Но я предчувствовала его. Я молилась Господу о положительном тесте и обещала быть прекрасной матерью. И Господь был милостив: во мне зародилась маленькая жизнь. Что со мной творилось! Я готова была сообщить всему миру о своём новом счастье. «Буду мамой!» – так и клокотало во мне. И это было настоящим чудом.
Я была замужем. Я была любима и любила сама. Мы ждали ребёнка. И это сразу был очень желанный ребёнок. С первого мгновения его существования, даже в моём воображении.
Мне было всего 19. Но в то время выйти замуж в 18 и родить ребёнка в 19 считалось нормальным опытом. Не было осуждения, косых взглядов. Тем более, когда молодые официально живут вместе в мире и гармонии. Странным, скорее, было обратное: когда вот уже несколько месяцев женаты, а всё ещё не ждут детей. Это вызывало подозрение, порождало разговоры за спиной и окутывало неприятными выводами.
Я боялась, что у нас не будет детей. Врачи, желая помочь мне, даже назначали противозачаточные пилюли, чтобы простимулировать работу яичников. Была теория, что если внезапно прекратить их принимать, то шансы на беременность увеличиваются в разы. Этим путём я не пошла. Видимо, вера в лучшее побеждала во мне всегда.
Я влетела к родителям в дом с визгами и восторгом. Я чувствовала счастье всем телом, оно не умещалось во мне. Я повторяла и повторяла внутри себя: «Я скоро стану мамой! Невероятно, во мне зародилась новая жизнь!»
– Мамочка, мамочка, я беременна! – кричала я.
– Боже, доченька, какое счастье! – обрадовалась мама. На её глазах выступили слёзы.
– Да, тест положительный! – я продолжала эмоционально рассказывать, а сама призадумалась: «А точно ли он положительный? Может, мне показалось? Надо посмотреть ещё раз. Все ли верно?»
– Доченька, любимая моя, это чудо! Я тебя поздравляю, моя маленькая будущая мамочка, – всё ещё со слезами и дрожью в голосе говорила мама. Мы крепко обнялись и долго-долго так просидели, обмениваясь радостью через объятия.
Что мы сделали дальше: посчитали предполагаемую дату рождения малыша.
– Прекрасно, – заключила мама. – Конец октября, шикарная пора, осень, хорошее время для прогулок.
– Давай никому не скажем, только девчонкам, папе и Серёже. Мам, пожалуйста, никому не рассказывай, – очень просила я.
– Конечно, это будет пока наша семейная тайна, – пообещала мама.
И с этого дня моя жизнь разделилась на «до» и «после». Она больше не была прежней. Это было то самое настоящее счастье, ожидаемое многими женщинами!
ДОЧКА
Наследственность даёт о себе знать.
Она пришла в этот мир без боли и схваток. Легко и просто. Моя нежная Дюймовочка. Крохотное тельце, весом 2700 граммов Маленькие ручки, крошечные ножки и… огромный страх. Страх за её жизнь родился у меня вместе с ней.
«Я же теперь мама, мой страх объясним», – долго успокаивала я себя логическими рассуждениями. Но что-то внутри меня панически требовало ответов на тревожные вопросы: «Дышит ли? Бьётся ли её сердце? Как она спит? Ой, почему так долго спит? А она точно здоровенькая?»
– Доктор, ответьте мне! – не унималась я порой, доводя до исступления себя и больничный персонал.
Казалось, что заботит это всё только меня. Для остальных, что понятно, младенец – «дело житейское». Их комфортное равнодушие в конце концов успокаивало и меня. Дочка же изначально была абсолютно спокойным созданием. По-моему, она никогда не плакала. Или плакала, но очень редко. Издавала вместо привычного младенческого крика тихие уютненькие кряхтения.
Наша с ней первая доктор была женщиной удивительной. Профессионал в акушерстве. Она болтала со мной обо всём прекрасном в жизни и крепко держала меня за руку пять часов кряду, пока я проживала ноющую боль. Это была не адская боль, о которой я читала в журналах, смотрела в фильмах, ужасаясь истерзанными мучениями лицами рожениц. Это была лёгкая неритмичная музыка в районе живота, которую я проживала, пропуская в мир свою крошечку.
С нежностью отмечу, что день рождения дочки и её папы были совсем рядом. Люблю эти подарки жизни: праздники один за другим и другие добрые совпадения, и случайности (которые совсем не случайны).
Воистину, роды есть разрешение. Вспоминаю, как тяжело мне было донашивать малышку. Как безудержно ныла моя спина и суставы. Как неспешно и безотрадно струилась моя жизнь, придавленная грузом душевных переживаний и телесной боли. Моя доктор, та самая «удивительная женщина», согласилась помочь со стимуляцией родов, со скорейшим приглашением младенца в жизнь. Как я была ей благодарна. Как я ждала этого мгновения. И как же я была ошарашена, когда оно приблизилось ко мне вплотную.
– Ну что, дорогуша, сегодня будем рожать, – с улыбкой сказала доктор, поднимая меня с кресла.
– Как? Уже сегодня? Прямо сегодня? – спрашивала я.
– Катюша, милочка, ну а как ты хочешь? Конечно, сегодня – это прямо сегодня. Мы с тобой встанем и пойдём. Родим. Просто, – уверенно заявила доктор.
Я замерла, разглядывая пристально её стальной образ с неподходящими к нему абсолютно тёплыми и добрыми глазами. Она меня не торопила. Дала полюбоваться. Видимо, понимала глубоко и подробно мой процесс. Как же я ей благодарна за эту чуткость.
Расскажу о ней. Для начала – её боялась вся клиника, насколько мне удалось заметить и разузнать. Известно было, что она занимала должность заведующей поликлиникой. Издержки этой позиции таковы, что разговаривала она только по делу, только криком (читай: матом) – с сотрудниками, разумеется. В её голосе звенел металл. Была она бесцеремонна (опять же, по делу) с мамочками, которые баловали себя булочками и набирали по 20 кило свыше нормы.
«А рожать мы как будем? – строго спрашивала она. – Разрывов не боимся? А худеть потом сколько? Зачем?» Увещевала как матушка. Грела как бабушка. Заботилась как отец.
Перед первой консультацией я провела несколько часов возле её кабинета, ожидая, пока она освободиться. Стены и двери в больницах и поликлиниках не слишком толстые. Я слышала, что за ними происходит. До меня доносились обрывки разговора с беременной пациенткой.
– Я же говорила вам, что следить за весом очень важно! Неужели вы думаете, что, набрав за неделю три кило, вы сделаете здоровее своего ребёнка? Или вы никак не привыкнете, что думать теперь нужно не только о себе?
Слышала я, как девушка, называя её по имени и отчеству, робко оправдывалась, кажется, даже всхлипывала:
– Пожалуйста, не ругайтесь. Я теперь всё поняла. Сяду на диету.
Мне было немного жаль девушку, но когда она вышла, я увидела, что повышенный тон был не просто оправдан, а необходим. Вес её действительно вызывал «восхищение». Конечно, это не может не сказаться на родах.
Я задумалась, что вроде как нормально во время беременности питаться чуть плотнее обычного, «за двоих». Прикинула свои весовые изменения и, предвкушая непростой разговор с врачом, хотя была не в пример стройнее моей предшественницы, судорожно подчитывала калории, когда резкий стальной голос вернул меня в реальность:
– Вы ко мне? – на меня смотрели добрые глаза.
– Да, – ответила я и запнулась. – Мы к вам.
Я вошла в кабинет. Мне было в нём комфортно и тепло. Положила на стол амбулаторную карту. Доктор внимательно изучала историю моей беременности, попутно задавая вопросы:
– Какой срок? Что привело ко мне?
– 30 недель. Хочу выбрать вас ведущим доктором на родах, – ответила я, окончательно успокоившись.
– Так, – кивнула она. – Сколько прибавили в весе за этот срок?
– 3,5 килограмма.
– Маловато. Почему так?
– Токсикоз, – я пожала плечами. – Он у меня с самого начала и вот… до сих пор.
Она осмотрела меня. Выяснилось, что моя малышка расположилась в утробе вверх головой. Это опасное и неправильное положение. Возникла угроза кесарева сечения. Я сникла.
– Рисковать не будем, – из голоса врача ушёл металл. Она говорила уверенно, но мягко. Я смогла ей полностью довериться. – Сейчас перевернём.
– Меня?
