скачать книгу бесплатно
Маленький Леший
Андрей Николаевич Авдей
Эта книга о том, как на защиту родной земли плечом к плечу с человеком поднялись и хозяева невидимого мира: домовые и Леший, Доброхожий и Варгин, пчелиный царь Крапчик и даже жуткий дух болотных трясин Багник. Они становились членами танковых экипажей, спасали от уничтожения и гибели, шли в атаки и отметили Победу, церемонно выпив трофейного шнапса, доставленного прямо из Берлина.
От автора
Посвящаю отцу, Николаю Иосифовичу, и светлой памяти дедов и их братьев:
Папкевича Иосифа Валерьяновича (1911-1962), воевавшего в составе Армии Людовой Войска Польского (капрал, награжден бронзовой медалью «За заслуги на поле боя», медалью «За Одер, Нейсе, Балтику»);
Гавдея Иосифа Андреевича (1913-1984), воевавшего в составе 256-го отдельного сапёрного батальона 186-й стрелковой Брестской Краснознамённой дивизии 1-го Белорусского фронта (сапёр), после ранения – в составе 817-го стрелкового полка 1-го Украинского фронта (стрелок, награжден орденами Отечественной войны 2-й степени и Славы 3-й степени);
Гавдея Ивана Андреевича (1911-1945), воевавшего в составе 5-й стрелковой роты 390-го стрелкового полка 89-й стрелковой Таманской Краснознамённой дивизии 33-й армии 1-го Белорусского фронта (наводчик ручного пулемёта, награжден орденом Славы 3-й степени);
Гавдея Николая Андреевича (1922-1944), воевавшего в составе партизанского отряда имени Суворова бригады имени Кутузова (Городищенский район Барановичской области), награжден орденом Красной Звезды (посмертно).
Эта книга о том, как на защиту родной земли плечом к плечу с человеком поднялись и хозяева невидимого мира: Домовые и Леший, Доброхожий и Варгин, пчелиный царь Крапчик и даже жуткий дух болотных трясин Багник. Они становились членами танковых экипажей, спасали от уничтожения и гибели, шли в атаки и отметили Победу, церемонно выпив трофейного шнапса, доставленного прямо из Берлина.
Хочу сказать спасибо всем читателям за поддержку, критику и советы. Особая благодарность Шебалину Владимиру Сергеевичу, который терпеливо тянул на себе все вопросы по изданию. Спасибо вам, друзья.
С уважением, Андрей Авдей.
Если у Вас появились вопросы, замечания и пожелания, Вы можете написать автору:
– основная группа ВКонтакте: https://vk.com/four_ls (https://vk.com/four_ls);
– e-mail: andr080872@tut.by.
Уважительность
А вокруг свирепствовало лето. Яркое солнце нагрело хвою, напоившую густым ароматом воздух. Маленькие верткие ящерки весело носились между камнями, а лихой взъерошенный поползень с громким писком елозил по сосне. С тихим шелестом копошились неутомимые муравьи. Природа наслаждалась ярким днем, светом, теплом и жизнью.
Жизнью, с которой Виталий уже прощался. Петляя между деревьев, падая, поднимаясь, снова падая, крепко сжимая в руках фуражку, он бежал вперед, туда, где решил встретить смерть: к маленькому озерцу, затаившемуся в глубине леса. Ему были знакомы каждая тропка, каждый кустик, каждый камень. С детства вместе с друзьями он устраивал здесь свои тайники, играл, ходил за грибами, собирал ряску в озере…
Над головой просвистела очередь. Виталий невесело усмехнулся: «Не самый плохой вариант умереть там, где вырос. Жаль только, никто никогда не узнает, что я буду лежать недалеко от родного дома». Солнечный луч упал на запыленный китель и зеленые кубики в петлицах засверкали. Кажется, еще совсем недавно бравый лейтенант-пограничник принимал вверенное ему подразделение. Еще недавно он ловил на себе восхищенные девичьи взгляды, маршируя со своими солдатами по улицам города.
Еще одна очередь – и резкая боль в ноге. Виталий со стоном рухнул, потом, схватившись за ствол молоденькой березки, поднялся и, волоча простреленную ногу, упрямо двинулся вперед, повторяя про себя: «Живым я не дамся».
Последним патроном он навсегда успокоил одного из тех, кто, изредка стреляя, шел следом. Поэтому сейчас лейтенант шел к своей смерти, к озеру.
Кто бы мог подумать, что пройдут какие-то два месяца и уже не на границе, километрах в двух от родной деревни, он во главе горстки оставшихся в живых бойцов будет сдерживать неумолимо движущуюся армаду. Противник шел вперед спокойно, уверенный в своих силе и непобедимости, в бессмысленности сопротивления, накапливая ярость.
Эта ярость проявилась уже в первые часы войны, когда совсем молоденькие солдатики с командирами, которые были зачастую немногим старше своих бойцов, попав в окружение, в ответ на предложение сдаться шли в первую и последнюю в своей жизни рукопашную. Когда танкисты, расстреляв боезапас, направляли свои машины на врага, стараясь раздавить все, что можно, пока их не подбили. Когда летчики, не раздумывая, шли на тараны, а артиллеристы выводили пушки на прямую наводку и, не скрываясь, расстреливали в упор танки и бронетранспортеры. Когда защитники в дотах прекращали сопротивление, только будучи залиты пламенем из огнеметов. Когда даже раненые оставались на поле боя с гранатой в руках и подрывали себя и тех, кто их окружал.
Растерянные, не понимающие, что происходит, часто без приказов, порой и без командиров вообще, эти непонятные солдаты и офицеры дрались до последнего. Дрались, зная, что впереди нет ничего, дрались даже в ответ на предложения сдаться и сохранить свои жизни. Они, бесспорно, были ненормальными, непредсказуемыми и очень опасными – эти страшные русские. Враг не понимал, что они собираются делать в следующую минуту и как с ними вообще нужно воевать, а потому накапливали ярость в ответ.
И сейчас она нашла выход. Потрепанной роте гитлеровцев повезло: после тяжелого боя им удалось захватить окопы, в которых, уже привычно остались только убитые. Отступление выживших солдат остался прикрывать их командир. Это была удача. Это была награда судьбы за страх. И лейтенант превратился в дичь, на которую устроили охоту.
Над головой опять просвистела очередь.
«Играют, – зло подумал Виталий. – Ничего, осталась сотня метров».
Немцы, громко смеясь, шли цепью по лесу, зная, что за ним уже нет ни одного солдата противника. Передовые части прорвали оборону и стремительно продвигались вперед. Поэтому «загонщики» теперь могли в полной мере насладиться охотой на командира, они нашли выход ярости. Немцы переговаривались и смеялись, но при этом вздрагивали от малейшего громкого звука: смех был попыткой заглушить страх. В глубине души каждый из них боялся того, что отчаявшийся лейтенант сейчас развернется и пойдет в рукопашную или метнет гранату. А может, и мину, или еще какую-нибудь гадость выкинет. За два месяца непрекращающихся боев немецкие солдаты стали понимать, что здесь, в этой стране, война ведется не по правилам. Здесь стреляет все, даже деревья.
Еще одна очередь и Виталий упал: прострелена вторая нога. За спиной раздался громкий смех. Солдаты видели, как офицер пополз к озеру, и радовались его беспомощности. Дичь оказалась в ловушке, охотники уже предвкушали скорую победу, как вдруг на глазах изумленных гитлеровцев лейтенант со стоном столкнул себя в воду и, держась за какую-то корягу, разгоняя ряску, поплыл.
«Вот и все, – думал Виталий, – добраться бы только до середины».
Лейтенант вспомнил ходившие в родной деревне легенды о том, что здесь, в самом глубоком месте озера, живет злобный водяной, с радостью утаскивающий любого на дно, кто имел неосторожность просто приблизиться к его владениям. Сзади раздавались удивленные возгласы, кто-то побежал вокруг озера.
«Надеются там меня встретить, – зло усмехнулся про себя Виталий. – Не дождетесь. Ну что, водяной, я к тебе, если ты есть – принимай гостя. Прощайте все».
Он увидел черную воду, мелькающих рыбешек и, уже теряя сознание, краем глаза уловил огромный ком водорослей, из которого к нему словно тянулись длинные тонкие щупальца. Коряга, от которой в последнем отчаянном усилии оттолкнулся лейтенант, поплыла дальше, и теперь в центре озера лишь тихо покачивалась на воде выгоревшая, грязная фуражка с ярко-зеленой тульей.
***
– Вот, доверься тебе, – недовольный голос был похож одновременно на шелест листьев и скрип дерева.
– Сосед, пошто бузишь, все получилось, аки…– виновато проквакал собеседник.
– Аки каки! Чуть парня не угробил, икра лягушачья! Мы о чем договаривались? Благо, не сильно он нахлебался-то.
– Вот только обзываться не надо, сам прошляпил и неча не меня вину перекладывать. Что так долго их запутывал, не мог пошевелиться, пенек трухлявый?
«Так вот он какой, тот свет», – подумал Виталий, и, слушая невидимых спорщиков, боролся с желанием открыть глаза и оглядеться. Было одновременно и интересно, и страшно. Смущало то, что он все чувствовал – холод от мокрой одежды, боль в простреленных ногах и даже легкое щекотание за ухом – по нему ползала какая-то очень активная букашка. Все было странно и непонятно. Немного поразмыслив, Виталий принял Соломоново решение: подождать, когда на него обратят внимание, а пока просто слушать, тем более, кажется, спор разгорелся с новой силой.
– Фуражку сними, перед головастиками пофорсить вздумал? Или пиявку самую жирную решил совратить? – ехидный смех, напоминающий треск сучьев, был прерван возмущенным хлюпаньем.
– На себя посмотри, дубина, мхом поросшая! От твоей красоты все кикиморы из леса уже убежали, вот и бесишься. Давно я заметил, как ты на моих русалочек заглядываешься.
– Нужна мне твоя килька, – презрительно хмыкнуло существо, которое Виталий окрестил Пеньком.
– Что ж целыми днями кружишься вокруг и оттопыриваешься, – ехидно захихикал Жаб (Виталий мысленно усмехнулся, радуясь удачному прозвищу для второго спорщика).
Букашка, вероятно, решила, что за ухом ей неинтересно и самым наглым образом принялась копошиться в носу. Лейтенант невольно отвлекся и…
– Апчхи!
– Оклемался, – в голосе Пенька послышались на удивление нежные нотки.
– Я же говорил, – самодовольно проквакал Жаб.
– Помолчи, сосед. Ну как ты, сынок?
Виталий почувствовал, как еловая лапка медленно погладила его лицо, и открыл глаза. Высоко в небе медленно кружил аист.
– Где я?
– Там, где и был, – хмыкнул Жаб.
– Я умер?
– С чевой-то вдруг?! – Лейтенант почувствовал, как встрепенулся Пенек, – Живой ты, мил человек.
– Но я же…– Виталий хотел повернуть голову, но та же еловая лапа ласково удержала его на месте.
– Не нужно людям нас видеть, сынок, уж не серчай. Не умер ты, сосед мой тебя из озера вытащил, а…
– А немцы?
– Эту нечисть я закрутил, заблудил и отправил мухоморы собирать, поди, и сейчас комаров кормят, – самодовольный смешок Пенька заставил губы офицера растянуться в улыбке.
– Кто вы? – Виталий закрыл глаза, подумав: «Это сон, я умер и вижу сны».
– А ты не понял еще? – проквакал Жаб, – Ить меня ты первый из людей увидал.
– Я?
– Истинно, – подтвердил Пенек.
– Вспомни, что ты видел последнее? – подключился Жаб.
– Я… – Лейтенант наморщил лоб: – Отпустил корягу и стал тонуть, рыбки были вокруг – и все. Черная вода еще…
– Вот же молодежь пошла, – прервало Виталия обиженное кваканье, – невнимательная и неуважительная. Самого хозяина не заметил, а?
– Подождите… – В голове офицера пронеслись последние секунды перед тем, как он потерял сознание: рыбки и огромный… – Да, я вспомнил! Ком, большой ком водорослей и…
На землю что-то с грохотом упало, и тут же раздался гомерический хохот. Казалось, смеялось все: трава, деревья, даже букашка отвлеклась от изучения грязной щеки лейтенанта и тихонько захихикала.
– Все правильно, сынок, только теперь это не просто ком, а ком в фуражке, – отдышавшись, с трудом просипел Пенек.
– Подождите, – смутная догадка осенила Виталия. – Не может быть… неужели?..
– Ужели, ужели, – добродушно квакнул Жаб. – Я Водяной.
– А я – Леший, – проскрипел Пенек.
– А я, наверное, сошел с ума, – прошептал лейтенант и снова потерял сознание.
***
По лицу текла вода. Виталий вздохнул и очнулся.
– Слабый какой-то… выдюжит хоть? – словно издалека офицер услышал уже знакомый голос Жаба.
«Значит, не показалось», – со страхом и какой-то непонятной радостью подумал лейтенант.
– Не переживай, сосед, раз не побоялся свою жизнь за солдат положить, то и хворь свою победит. Он еще у нас повоюет, – добродушно проскрипел Пенек.
– Оклемался? – На лоб бесцеремонно шмякнулось что-то мокрое.
– Спасибо. – Лейтенант открыл глаза: над ним высоко в небе все так же кружил одинокий аист.
– Вот и ладненько, – довольно пробурчал Водяной.
Виталий провел рукой по лбу и снял комок водорослей.
– Не выбрасывай его, сохрани, он тебе поможет, ежели в воде окажешься. Да и так, мало ли… война, она такая. Водица, она ведь очищает, смывает все плохое, жизнь дарит, без нее все живое сгинет, а коли попросишь хорошо, то она тебе и поможет. Не бойся ее, лейтенант, понял меня, не бойся никогда.
– Будет уже разлеживаться, скоро солнце зайдет, а тебе еще из лесу выти нужно, – вмешался Леший.
– Так немцы вокруг, выйду прямо к ним в лапы. – Виталию очень не хотелось шевелиться, тем более что от новых знакомых веяло каким-то очень знакомым с детства теплом и спокойствием.
На душе было так легко, будто время повернулось вспять, и вновь трехлетний сорванец с разбитыми коленками уютно устроился рядом с бабушкой и, прижавшись к ней, слушает ее ласковый шепот.
– Отогнали их, покедова отогнали, так что торопиться нужно. Уж извини, лейтенант, но мы тебя донести не сможем. Водяной на солнце ни в жисть не выйдет, а мне заказано прикасаться к людям. Да и нас тебе видеть тебе нельзя, говорил уж.
– Значит, поползу, – улыбнулся Виталий.
– И поползешь, – хмыкнул Водяной. – Вот, фуражку свою возьми. – На голову лейтенанта аккуратно сел, как будто сам по себе, головной убор.
– Не нужно, оставьте ее себе, Водяной. Спасибо за то, что спасли меня, – улыбнулся небу офицер, и, сняв с груди знак «Ворошиловский стрелок», положил рядом с собой. – А это вам, Леший, тоже на память.
– Уважительно, – хором согласились невидимые спасители, – берем.
– Ну, если, даст Бог, и вернусь живым, принесу вам водки трофейной, – добавил Виталий. – И… ай!
Еловая ветка больно хлестнула по лицу, а по руке ударила ракушка.
– Ты что несешь, – возмутился Водяной.
– Да ить я тебя сейчас под пень закопаю, – поддержал друга Леший. – Ишь, умирать он собрался. Мы тебя не для того спасали, лейтенант, чтобы ты нам псалмы похоронные пел.
– Мне, знаешь, недолго тебя назад в озеро закинуть, а то как раз некому за пиявками и головастиками смотреть, расхулиганились совсем, спасу нет, – возмущенно квакнул Водяной.
– Живым вернешься, не сумлевайся, только верь в это сам, лейтенант. Мы тебя не ради удали бестолковой от немчуры поганой сохранили. Такие, как ты, и освободят землю нашу, такие вот молодые лейтенанты, о себе не пекущиеся, – поддержал товарища Леший.
– А по первости о своих солдатах заботу проявляющие, – добавил Водяной.
– Так что, поднимайся…
Корни деревьев мягко обняли Виталия и перевернули на живот.
– Я не могу идти, у меня ноги прострелены. – Офицер подтянул себя на метр и оглянулся – за ним тянулась кровавая дорожка. – Сами видите, землю кровью залил.
– А ты ползи, сынок, ползи, – проскрипел откуда-то сбоку Леший.
Виталий, превозмогая боль, подтянулся еще немного вперед.
