скачать книгу бесплатно
Вит остался стоять на месте.
Зайдя в помещение, Серафима спросила у Аделаиды:
– Чего они задумали, как ты считаешь? Ухрюп-яга и Валентина. Заинтриговали. Что может их объединять? Зачем он ей нужен?
– Ну а что, если ей надоело писать сказки, – предположила Аделаида. – Задумала она совсем другую историю. Про то, например, как влюбился злой волк в бабу Ягу и захотел угостить её шашлыком из трёх поросят. С чесноком, ежевикой и специями. И нужна ему для этого одолень-трава, чтобы папашу поросят, здоровенного кабана-людоеда победить. Взял он доброго коня, три мешка овса, старину Кощея и пошёл к Хохочущему болоту, где эту траву жаба-царевна-змея охраняет. А Кощей-то наш был не только любитель кофе и пиццы, но и из арбалета пострелять мастак. Вот и выпало ему целовать царевну…
– Ты серьёзно? – озадачилась Серафима. – И ради создания этого шедевра она решила вместо Бабы Маши объединиться с Ухрюп-ягой?
– Да не знаю я, – созналась Аделаида. – Выдумываю. Тоскливо просто. Вдохновить хочу кого-нибудь.
– Согласна, – печально подтвердила Серафима и начала движение в сторону кабинета с творец-машиной.
– Кто следующий? – громко спросила Аделаида.
– Я.
Голос ожидаемо показался Серафиме очень-очень знакомым. Она обернулась.
– Опять? Ты?!
– Я, – виновато подтвердил Вит Волков, нарисовавшись в дверном проёме. – Я позже должен был подойти, но со мной очередью поменялись.
– Хотите подать заявку? – глядя прямо ему в глаза, спросила Серафима.
Она отчаянно вслушивалась в себя – что он задумал, зачем пришёл? Неужели Серафима поверила словам, что она его Муза? Творец против, но этот автор ей так отчаянно симпатичен… И он – чёрт…
Вит сопел, но молчал.
– Проходите в кабинет, – пригласила Серафима.
Развернулась сама и пошла, громко стуча каблуками по деревянному полу. Вот точно таким же был звук её шагов и тогда…
…тогда, когда она давным-давно, устав от ожидания, сама пришла на приём к творцу. Музы обычно приходили к нему вместе с авторами. Очень редко Муза приходит одна.
Она устала ждать. Один писатель умер, другой – спился, третий оказался обманщиком. А Серафима честно ждала своего автора… Единственного. Которому нужна она и только она. Но такого автора, наверное, нет на свете. Но кому это знать, как не творцу? Она много времени провела в келье, но ей надоело ждать. Устала! Она – Муза! Её призвание – вдохновлять. Пусть ей назначат автора. Любого…
«Прошу устроить мою жизнь!» – именно таким был текст её просьбы.
Творец откликнулся немедленно: «Личную или творческую?»
Серафима даже задохнулась от негодования. Это было хамство. Всем известно, что у светлых Муз творческая жизнь является также и личной. Об этом никто никогда не говорит, это подразумевается, как само собой разумеющееся. Или творец намекает, что она нарушила табу, запятнала себя, смешала личную жизнь с творческой? Да, она виновата! Она пожалела этого дурака, который оказался даже не автором, а, скорее, скульптором. Да, она уступила, сжалилась, поверила красивым словам и красивым, вроде бы как, поступкам… Но она ни о чём не жалеет! Теперь она знает, что с появлением личной жизни у Муз вырастают крылья. Конечно, их никто не видит. Но они чувствуются. Потому что вдохновение, которое отныне может подарить Серафима, стало качественно иным… Это не может быть никому не нужно!
Она хотела так и написать: «Я не отделяю личную жизнь от творческой!», но творец опередил её следующим вопросом:
«С кем вам хотелось бы устроить личную и творческую жизнь?»
«Да хоть с чёртом!» – поспешила ответить Серафима.
Потом она десять тысяч раз пожалела, что поспешила. Вердикт творца обескуражил:
«Предписываю Музе Серафиме наладить личную и творческую жизнь с автором, душа которого является чёртом. В написании имён автора должен присутствовать огонь. Всё».
Это было жестоко. Авторы с душой чёрта забредали в их светлый Дом очень редко, у них обычно не было склонности к высокой литературе, у них был свой собственный литературный ширпотреб, свой тёмный Дом изящной словесности с местными тёмными Музами. Именно там такие авторы обычно и тусовались.
«Где же я возьму подходящего чёрта?» – написала растерянная Серафима.
«Жди! – ответ творца был категоричен. – А пока ты его не встретила, поработай моим заместителем по распределению Муз, Серафима Андреевна».
«Опять ждать, – подумала Серафима. – Поменяла шило на мыло. Только теперь и надежды никакой нет… Но кто я такая, чтобы отвергать волю творца? Теперь я стала не просто Серафимой, а ещё и Андреевной. Это типа Старшая Муза, изменение в статусе, признание заслуг…».
А ещё она оглянулась и поняла, что теперь этот кабинет станет местом её вечной работы.
– Проходите, присаживайтесь, – пригласила Серафима Вита.
– Спасибо, – ответил Вит.
Повисла пауза.
– Ну? – Серафима нарушила затянувшееся молчание. – Кого вы на самом деле хотите себе в Музы?
– Вас, – непреклонным голосом заявил Вит.
– Но творец будет против, – мягко произнесла Серафима. – Даже если у вас будет моё согласие…
Но заявление Вита, его упорство ей очень понравились, а тот вдруг всем телом подался к ней.
– Я не понимаю – почему, Серафима? – сказал он. – Объясните. Знаете, там, в жизни, вне нашего мира, вне Муз и литературы, с людьми происходят самые разные вещи. Приятные или отвратительные. Но всегда всё можно объяснить. Я же нормальный. Я постараюсь понять. И если это действительно невозможно, то я попытаюсь принять, смириться…
У Серафимы опять, уже который раз за этот день, на глаза навернулись слёзы.
– Творец, – прошептала она, – ну как я могу ему всё объяснить?..
Творец-машина внезапно ожила, загудела. Из неё вылезла очередная бумага. Взгляды Серафимы и Вита перекрестились на напечатанном тексте.
«Не надо никому ничего объяснять!
Вениамину Волкову рекомендуется не спешить с выбором Музы.
Музе Серафиме рекомендуется присмотреться к Вениамину Волкову».
– Что-о-о?!! – голос Серафимы задрожал. – Это как? Это почему?..
Внезапно она поняла, что не знает – куда деть свои руки. И ноги…
– Что значит – присмотреться? – спросил Вит.
– Этого не может быть, – обречённо сказала Серафима. – Это ошибка. Глюк!
Правая рука Серафимы машинально потянулась поправить причёску.
– Разве творец может глюкнуть? – удивился Вит.
– Да. Нет. Я не знаю. Теперь я уже ничего не знаю…
Опять повисла пауза. В голове Серафимы закрутился хаотический калейдоскоп мыслей.
– Серафима! – настойчиво повторил Вит. – Что значит: присмотреться ко мне?
– Это…
Серафима вскочила с удобного кресла и забегала по маленькому кабинету.
– Это значит…
Вит терпеливо ждал.
«Но ведь раньше, – метались мысли Серафимы, – когда был другой чёрт… У него даже огонь в имени был, Огнерубов у него был псевдоним… С ним было нельзя… А теперь, когда даже огня нет…».
– Это значит, – растерянно улыбнулась Серафима, – что ты ждёшь меня вечером около рифмобара…
– Хорошо! – обрадовался Вит и встал, собираясь уходить.
– Нет! – воскликнула Серафима.
«Его нельзя отпускать! Исчезнет! Я должна стать красивой! Мне нужно новое платье!» – в мыслях у Серафимы по-прежнему был полый хаос.
– Что – нет? – переспросил Вит.
– Ты никуда не пойдёшь! – заявила Серафима. – Сядь вон туда, к окну. Там, где твои цветы.
– Хорошо, – согласился Вит.
Около окна был устроен уютный оазис для уединения. Там, рядом с цветочной вазой и неизбежной геранью, располагался маленький журнальный столик и небольшой стульчик. Именно туда Серафима усадила Вита.
– Сиди здесь! Пиши! – она вручила ему несколько листов бумаги.
– Что писать? – удивился Вит.
– Роман! План нашего произведения! Что хочешь! – говорила Серафима, мечась по комнате.
– Но ведь это сон, – сказал Вит. – Я же не смогу унести записи с собой.
– Очень даже сможешь, – Серафима ухватилась за возможность говорить о чём-то конкретном. – Просто положи их в карман, и, когда проснёшься, ты будешь всё помнить. Откуда, ты думаешь, взялись легенды о том, что сюжет романа приснился ночью? Что встала она утром, и осталось ей только записать слова, рождённые во сне? Всё так и есть. У многих авторов основные эпизоды их романов рождаются здесь, в светлом Доме. А в своём мире они просто воспроизводят уже придуманное.
– Хорошо, – согласился Вит. – Дай, пожалуйста, ручку.
– Что? – переспросила Серафима.
– Ручку, – повторил мужчина.
Серафима смотрела на него, широко открыв глаза. «Какая она красивая!» – ещё раз поразился Вит.
– Мне нужно переодеться, – сказала Серафима. – Сиди здесь!
И она ушла.
– Сижу, – растерянно проговорил ей вслед Волков.
Глава V. Приём посетителей. Гуагурова.
Мысль по поводу новой одежды возникла мгновенно, едва лишь Серафима опять увидела себя в зеркале. «Я должна быть одета по моде его времени! – решила она. – Так у меня будет больше шансов понравиться».
Современной одежды в шкафу было полным-полно. Пара платьев с голой спиной были отвергнуты сразу же. «Может быть, брючный костюм? – сомневалась Серафима. – Вот, например, очень симпатичный. Или джинсовый, как у Юлии? Или лучше обычное платье? Или – зауженное, чтобы, идя с ним под руку, у него не было возможности никуда спешить? А сумочка? Мне обязательно нужна сумочка!..».
Бардак в гардеробной был наведён быстро. Различные наряды были развешаны всюду, где только можно. Едва Серафима доставала новый, из стены, если там было свободное место, услужливо выскакивал гвоздик для того, чтобы можно было повесить обновку. Бельё, туфли, джинсы, чулки, колготки, домашние тапочки, какие-то нижние юбки, шляпки, ленты для бантов, различные сумочки и всякие другие очаровательные вещицы были разбросаны по всей комнате. Серафима суетилась, терялась, перебирая это богатство. Когда неожиданно постучались в дверь, она почему-то подумала, что это Волков. Схватила первую попавшуюся в руки тряпку, закуталась в неё, прокричала:
– Не входите, я почти голая. Кто там?
– Это я, – в гардеробную заглянула Аделаида.
Она посмотрела на беспорядок, устроенный Серафимой, и моментально стала пунцовой.
– Вы чего это? – спросила она.
– Я не могу выбрать платье, – пожаловалась Серафима.
– А там вот… пришла… – начала объяснять Аделаида, но вдруг осеклась, уставившись на Серафиму округлившимися глазами.
Учитывая то, что глаза Аделаиды и так были достаточно большие и круглые, эффект получился…
– Ты чего? – испугалась Серафима. – Со мной что-то не так?
– Вы… ты… – бормотала Аделаида. – Вы надели колготы? На самом деле? Не жмут?!
И она почти обвиняюще ткнула указательным пальцем в Серафиму.
– Нормально, – пробормотала Серафима. – А что?
– Девочки говорили, – прошептала Аделаида, – что колготы везде жмут! Что их невозможно носить! Что чулки удобней!
– Девочкам, может быть, и жмут! – рассердилась Серафима. – А мне удобно. Кто там пришёл?
– А-а-а, – Аделаида переключилась на деловой тон. – Там Гуагурова со своими диорамами. Закончила очередную. Пришла союз продлять. С ней Музико-сан. Что им сказать? Вы скоро?
– Аделаида, – укорила её Серафима, – она пишет литдорамы! Между прочим, очень популярные. Когда ты это запомнишь?
– Да знаю я, – отмахнулась Аделаида, – дорамы, панорамы… Что ей сказать?
