Шри Ауробиндо. Духовное возрождение. Сочинения на Бенгали

скачать книгу бесплатно

Шри Ауробиндо. Духовное возрождение. Сочинения на Бенгали
Шри Ауробиндо

Шри Ауробиндо. Собрание сочинений #7
Эта книга, в которую вошли сочинения Шри Ауробиндо на бенгальском языке, уникальна по своему содержанию. В ней представлены все основные аспекты его многогранной творческой личности. Здесь мы найдем и блестящие рассказы, и вдохновенные стихотворения и гимны, и пламенные патриотические воззвания, и, прежде всего, – откровения великого мудреца и провидца, объясняющего сокровенный смысл древних священных писаний, и наставления учителя, с любовью направляющего своих учеников на тернистом пути Интегральной Йоги. Читатель имеет редкую возможность заглянуть в глубины внутренней жизни Шри Ауробиндо, приоткрывающиеся в его письмах и воспоминаниях, – внутренней жизни великой души. Центральная же тема, связующая воедино все представленные здесь разноплановые произведения, – духовное возрождение Индии и всего человечества.

Шри Ауробиндо

Духовное Возрождение. Сочинения на Бенгали

Предисловие

В этой книге нашли отражение практически все основные аспекты многогранной творческой личности Шри Ауробиндо. Здесь мы можем познакомиться с блестящими рассказами Ауробиндо-писателя, с вдохновенными гимнами и стихотворениями Ауробиндо-поэта, с пламенными воззваниями Ауробиндо – лидера национально-освободительного движения. Но, конечно, прежде всего мы встречаем здесь Шри Ауробиндо – великого мудреца и провидца, разъясняющего забытый сокровенный смысл древних священных писаний Индии – Вед, Упанишад, Бхагавадгиты, раскрывающего запечатленную в них вечную Истину и призывающего нас ступить на путь, открытый провидцами древности, устремиться от свершений прошлого навстречу победам грядущего. Мы узнаем здесь и Шри Ауробиндо – наставника, водителя человечества, исполненного неизменной любви и сострадания, терпеливо и бережно направляющего и поддерживающего своих учеников на тернистом пути Интегральной Йоги. Кроме того, читатель имеет редкую возможность заглянуть в сокровенные глубины внутренней жизни Шри Ауробиндо, которые приоткрываются нам в его письмах и воспоминаниях, – внутренней жизни великой души, устремляющейся к своей цели с полной самоотдачей.

Шри Ауробиндо, хотя и был родом из Бенгалии, с ранних лет обучался в Англии, и поэтому его родным языком был английский. По возвращении в Индию он приложил все силы для овладения языком своей родины. Наиболее интенсивно он использовал бенгали в период революционной борьбы против британского владычества. Он писал статьи и воззвания на бенгали, сочинял стихотворения, выступал на митингах, стремясь возродить в народе национальное самосознание. Все его работы, относящиеся к этому периоду, имеют особое патриотическое звучание и отражают глубокую любовь Шри Ауробиндо к своим соотечественникам, его стремление пробудить бессмертную душу индийского народа, призвать его к обретению утраченной свободы и величия. Однако видение и устремление Шри Ауробиндо не ограничивается пробуждением Индии. Он провозглашает наступление новой эры, эры духовного преображения всей земли. Именно такова центральная тема, связующая воедино все представленные здесь разноплановые произведения, – духовное возрождение Индии и всего человечества.

Шри Ауробиндо, Калькутта, 1907 г.

Биографическая справка

Шри Ауробиндо – выдающийся мыслитель, общественный и политический деятель, поэт-провидец, йогин – родился в Калькутте 15 августа 1872 г. в семье доктора Гхоша, происходившего из знатного рода воинов-кшатриев. С семилетнего возраста обучался в Англии – сначала в школе Св. Павла в Лондоне, а затем в Королевском колледже в Кембридже, специализируясь в изучении классической и современной западной литературы. С ранних лет он проявил выдающиеся способности в латыни и греческом, а также в стихосложении.

В 1893 г. в возрасте 21 года Шри Ауробиндо возвращается в Индию. В течение последующих 13 лет он занимает различные посты в администрации города Бароды, преподает английскую и французскую литературу в местном университете, а в 1906 г. переезжает в Калькутту, где становится ректором Национального колледжа. Кроме того, в эти годы он включается в активную политическую борьбу за независимость Индии. Издававшийся им журнал «Банде Матарам» стал могучим голосом освободительного движения, впервые выдвинув идеал полной независимости страны, а также сформулировав конкретные методы его достижения. Одновременно он продолжает свое поэтическое творчество, а также погружается в изучение культурного и духовного наследия Индии, овладевает санскритом и другими ее языками и начинает постигать ее древние священные писания. Осознав подлинное могущество и ценность духовных открытий, давших жизнь всей ее богатейшей многовековой культуре, он в 1904 г. решает ступить на путь йоги, стремясь использовать духовную силу для освобождения своей родины.

В 1908 г. Шри Ауробиндо был арестован по подозрению в организации покушения на одного из чиновников британского колониального правительства и оказался в тюрьме по обвинению, грозившему ему смертной казнью, однако по окончании следствия, длившегося целый год, был полностью оправдан и освобожден.

Этот год стал для него «университетом йоги»: он достиг фундаментальных духовных реализаций и осознал, что его цель не ограничивается освобождением Индии от иноземного господства, но состоит в революционном преобразовании всей природы мироздания, в победе над неведением, ложью, страданием и смертью.

В 1910 г., повинуясь внутреннему голосу, он оставляет «внешнюю» революционную работу и удаляется в Пондичери, французскую колонию на юге Индии, чтобы продолжить интенсивные занятия йогой. На собственном опыте реализовав высшие духовные достижения прошлого, Шри Ауробиндо смог превзойти их и осознал, что окончательной и закономерной целью духовных поисков является полная трансформация человека, вплоть до физического уровня, и воплощение на земле «жизни божественной». Достижению этой цели он и посвятил себя, разработав для этого свою Интегральную Йогу.

С 1914 по 1921 г. он издает ежемесячное философское обозрение «Арья», где публикует свои главные труды, в которых подробно рассматривает основные сферы человеческого бытия в свете высшего Знания, обретенного в результате практики йоги, раскрывает истинный смысл древних писаний – Вед, Упанишад, Бхагавадгиты, значение и роль индийской культуры, исследует проблемы развития общества, эволюцию поэзии и поэтического творчества.

Шри Ауробиндо оставил физическое тело 5 декабря 1950 г. Его литературное наследие насчитывает 35 томов, среди которых мировоззренческие труды, обширная переписка с учениками, множество стихов, пьес и грандиозная эпическая поэма «Савитри», которую он создавал в течение последних тридцати пяти лет жизни и которая явилась действенным воплощением его многогранного духовного опыта.

В центре уникального мировоззрения Шри Ауробиндо – утверждение о том, что мировая эволюция есть постепенное самопроявление, самообнаружение Божества, скрыто пребывающего в Природе в результате предшествующей инволюции. Поэтапно восходя от камня к растению, от растения к животному и от животного к человеку, эволюция не останавливается на человеке, но, реализуя свою внутреннюю истину, тайную Божественность, устремляется дальше, к созданию более совершенного, «божественного» вида, который будет превосходить человека в гораздо большей мере, чем тот превосходит животное. Человек – лишь переходное ментальное существо, чье призвание – достичь более высокого, «супраментального», уровня сознания, Сознания-Истины, и низвести его в мир, преобразив все свое существо и всю жизнь в непосредственное выражение Истины.

Всю свою жизнь Шри Ауробиндо посвятил утверждению в нашем мире этого супраментального сознания, реализация которого должна привести к созданию на земле мира истины, гармонии и справедливости, предвещенного пророками всех времен и народов.

I

Гимны

Гимн Дурге[1 - Дурга – одна из самых почитаемых богинь в индуизме; супруга Шивы, входящего в триаду верховных богов индуизма, воплощение его энергии (шакти). Особо почитается на востоке и юге Индии.]

О Матерь Дурга! На льве могучем восседаешь ты, подательница всякой силы, о Мать, возлюбленная Шивы! Мы рождены твоею Силой, мы – юность Индии, в твоем мы храме ждем тебя. Внемли, о Мать, и низойди на землю, и в Индии себя яви.

О Матерь Дурга! Из века в век, из жизни в жизнь мы в теле человеческом приходим, чтоб выполнить твою работу и возвратиться вновь в Обитель Наслажденья. Сейчас опять мы на земле, чтобы твою исполнить волю. Внемли, о Мать, и низойди на землю, приди на помощь к нам.

О Матерь Дурга! На льве могучем восседая, трезубец держишь ты в руке, твое прекрасное сияющее тело заковано в броню; о Мать, несущая с собой победу, тебя ждет Индия, чтобы увидеть твой чудесный образ. Внемли, о Мать, и низойди на землю, и в Индии себя яви.

О Матерь Дурга! Дарующая силу, и любовь, и знанье, ужасна ты в могуществе своем, о дивная и яростная Мать. В сражении за жизнь, что Индия ведет, мы – воины, тобою призванные в бой; о Мать, дай нашим разуму и сердцу несокрушимую титанов силу, а душу и рассудок надели божественным величием и знаньем.

О Матерь Дурга! Во мраке ночи пребывает Индия, мудрейшая из наций. О Мать, ты всходишь над восточным горизонтом, зарею ты горишь, сияньем своего чела рассеивая мрак. О Мать, низлей свой лучезарный свет и тьму ночную победи.

О Матерь Дурга! Мы сыновья твои, по милости и с помощью твоей да будем в силах мы исполнить твой великий труд и устремиться к Идеалу твоему. О Мать, в нас одолей ничтожность, себялюбие и страх.

О Матерь Дурга! Ты – Кали[2 - Кали – букв. «черная». Одно из имен Дурги; воплощение грозной и разрушительной ипостаси Божественной Матери. «Не широта, а высь, не мудрость, а сила и мощь – вот то главное, что присуще ей. В ней – всеподавляющая интенсивность, могучая страсть силы в достижении цели, божественное неистовство, стремительно сокрушающее все ограничения и препятствия. … Ужасен лик ее Асуру, грозна и безжалостна она к ненавистникам божественного; ибо она есть Воительница Миров и никогда не уклоняется от битвы. Нетерпимая к несовершенству, сурово обходится она со всем тем в человеке, что не расположено к совершенствованию, и беспощадна ко всему, что упорствует в своей тьме и невежестве. … Неукротим ее дух, возвышенны и всеохватывающи, как полет орла, ее видение и воля, стремительна ее поступь на пути ввысь, а руки ее распростерты, чтобы поражать и помогать. Ибо она – тоже Мать, и сколь страшен ее гнев, столь же горяча любовь ее, и доброта ее глубока и вдохновенна». (Шри Ауробиндо. Мать)], обнаженная, с гирляндой страшных черепов людских на шее, с мечом в руке, разящая Асура[3 - Асур – букв. «могучий». В поздневедийский период приобретает значение демонического существа, противника и соперника богов. Здесь упоминается о главном деянии Кали – убийстве демона Махиши.]. Безжалостно врагов, Богиня, истреби, что носим мы в себе, и пусть никто из них не избежит твоей карающей десницы. Пусть будем мы чисты и беспорочны, об этом молим мы тебя, о Мать, яви себя во славе.

О Матерь Дурга! Поникла Индия под гнетом себялюбия, ничтожности и страха. Придай нам мужества, сердца отвагой преисполни, не дай от цели нашей уклониться. Пусть отвратимся мы от слабости, бездействия и лени и цепкий страх отринем свой.

О Матерь Дурга! Пусть сила Йоги пребывает с нами. Мы – Арии[4 - Арий (арья) – букв. «благородный». В Ведах означает воина, стремящегося к достижению света Истины.], мы – сыновья твои, в нас возроди и укрепи забытое ученье предков, и дух, и силу разума, и преданность, и веру, и самообузданья мощь, пусть воцарятся в мире истина и знанье. О Мать, яви себя пред миром, на помощь человечеству приди и беды все развей людские.

О Матерь Дурга! Срази врага внутри, а после сокруши препятствия снаружи. Пусть героический и благородный могучий Индии народ, любви исполненный, и истины, и силы, и единства, в искусствах преуспевший и овладевший силой знанья, вовек пребудет на земле своей священной, богатой распростертыми лесами и плодородными полями, и чистыми потоками могучих рек под сенью горных круч, до неба достающих снежными вершинами своими. О Мать, молитву нашу мы к стопам твоим возносим. Яви себя пред миром.

О Матерь Дурга! В нас низойди своею силой Йоги. Орудием в твоей мы станем длани, мечом, разящим зло, и факелом, что тьму неведенья рассеет. О Мать, своих детей мольбу исполни. Орудие свое, владычица, направь и зло срази мечом, и факел подними, свет знания пролей над миром. Яви себя, о Мать.

О Матерь Дурга! Когда тобою обладать мы будем, мы больше не расстанемся с тобою; любви и преданности узы с тобою крепко свяжут нас. Приди, о Мать, яви себя и в нашем теле, и в разуме, и в жизни.

Приди, о Мать, стань Предводительницей нашей на пути героев. Тебя забвенью мы не предадим. Пусть без остатка превратится наша жизнь в молитву к Матери и преклонение пред нею; все наши действия, исполненные силы и любви, пусть будут Матери служеньем неустанным. К тебе молитву нашу обращаем, на землю низойди и в Индии яви себя, о Мать.

Гимн Заре[5 - Заря – ведийская богиня Уша. Ей посвящается около двадцати гимнов в Ригведе. Олицетворяет приход божественного озарения.]

Взгляни, как занимается заря, Возлюбленная ненаглядная, в сияньи ослепительном младого тела. Она ведет все проявленья Жизни по предначертанному им пути. Огонь, Божественная Сила, рождается, чтоб возгореться в человеке. Всю Тьму и Мрак заря прогонит прочь и воссияет Светом лучезарным.

Заря, Богиня, всходит на востоке, свой взор неотвратимо обращая к Беспредельности вселенской. Она в одежды Света облачилась, что белоснежным блеском скрытой Истины сияют. Заря – небесно-золотого цвета, от ока вездесущего ее ничто не ускользает: поистине, она есть мать блистательного знанья, нас направляющая в лучшие мгновенья нашей жизни и раскрывающая перед нами светлый облик свой.

Она – Богиня Всеблагая. Заря несет с собою Солнце, Божье Око, и белогривых Жизни скакунов всезрящих, она грядет, Богиня, себя являя в солнечных лучах. Узнай ее в божественных обличьях многих, как вездесущую сияющего Света Мать.

Вся благодать – внутри, все, что враждебно человеку, – отступило далеко: пусть будет так, когда заря восходит. И наши бесконечные просторы сотвори, и наш приют блаженства, что не знает страха, и светом истины их озари. И все от нас ты прогони, что разделяет и вражду посеять может, и дай нам все богатство человеческой души, о Мать Обилия земного, пошли нам полноту блаженства.

Богиня утренней Зари, себя яви ты в нашем сердце и в блеске высшего Сиянья, раздвинь границы жизни воплощенных в теле, на земле. О Мать Блаженства, ниспошли нам силу постоянства. Богатством Истины нас светоносной одари, что скрыта там, где проплывают к Бесконечности златые колесницы, влекомые конями Жизни.

Твои богатства – наши, о Богиня совершенства! Дочь Неба, к постиженью твоему мы все настойчиво стремимся. Твой образ в мыслях мы лелеем, а ты питаешь знаньем нас и изливаешь в наше существо бескрайний Океан Блаженства.

II

Рассказы

Сон

Один бедняк сидел в своем мрачном и жалком жилище и размышлял о постигших его несчастьях и несправедливости; думал он и о том, что в этом Божьем мире слишком много зла. Обуреваемый гордыней, он говорил самому себе: «Люди не хотят обвинять в своих бедах Бога и потому всю вину за свои несчастья возлагают на Карму[6 - Карма – букв. «деяние». В индийской традиции – закон причинно-следственной зависимости, обусловливающий характер опыта живых существ в ходе перерождений.]. Если все мои беды действительно объясняются тем, что я грешил в прежней жизни, то в прошлом я, вероятно, был отъявленным негодяем, и дурные помыслы должны еще и сегодня владеть мной. Может ли разум закоренелого грешника так быстро очиститься? Сумеет ли мне помочь Тинкари Шил, обладающий огромным богатством и властью! Если закон Кармы действительно существует, то в прошлом воплощении Тинкари наверняка был прославленным святым и садху; хотя этого никак не скажешь по его теперешней жизни. Вряд ли сыщется второй такой злодей и мошенник. Все это говорит о том, что все эти сказки о Карме не что иное, как хитроумные выдумки Бога для нашего утешения. Шьямсундар[7 - Одно из имен Шри Кришны.] очень хитер; к сожалению, он все время скрывается от меня, а то я отучил бы его от подобных шуток».

Как только бедняк подумал об этом, его мрачное жилище вдруг наполнилось сияющим светом, и через какое-то время он увидел перед собой очаровательного темнокожего мальчугана, который держал в руках лампу и приветливо улыбался, не произнося при этом ни слова. Бедняк догадался, что сам Шьямсундар наконец-то открылся ему: он понял это по плюмажу из павлиньих перьев и по музыкальным браслетам на ногах мальчика. Сначала бедняк растерялся и не знал, что делать; он было хотел почтительно поклониться ему в ноги, но, заметив улыбку мальчугана, раздумал делать это. Наконец бедняк промолвил: «Привет, Кешта[8 - Одно из имен Шри Кришны.], что привело тебя сюда?» Мальчуган ответил с улыбкой: «А разве ты не звал меня? Ты же только что собирался меня выпороть! Так вот, я в твоих руках, делай со мной, что хочешь». Бедняк был окончательно сбит с толку этими словами, и желание задать трепку Божеству уже не приходило ему в голову; приветливого мальчика скорее хотелось приласкать. В этот момент мальчуган заговорил снова: «Видишь ли, Харимохон, я очень люблю тех, кто не боится меня и относится ко мне как к приятелю, ругает меня, хотя и любит, и готов играть со мной. Я создал этот мир для своих утех и я всегда ищу подходящего товарища для моих забав. Но поверь мне, брат, очень трудно найти того, кто готов играть со мной. Все только сердятся на меня, постоянно чего-то требуют и ждут от меня благодеяний; все хотят почестей, славы, освобождения, преданности, но никто не хочет меня самого. И я даю им то, чего они у меня просят. Что мне остается еще делать? Приходится угождать им, иначе они разорвут меня на части. Ты тоже, я вижу, чего-то от меня хочешь, и даже готов с досады устроить кому-нибудь взбучку. Для этого ты и позвал меня. И вот я здесь, чтобы ты мог задать мне трепку. Ye yatha ma? prapadyante[9 - Фрагмент знаменитого изречения Бхагавадгиты: «Как люди приходят ко Мне, так и Я допускаю их к Моей Любви». (Гита IV.11) – прим. ред.], я принимаю все, что приносят и предлагают мне люди. Но прежде чем ты устроишь мне выволочку, я хочу объяснить тебе, как я все устроил в этом мире. Ты готов меня слушать?» Харимохон ответил: «А сможешь ли ты это сделать? Я вижу, ты много говоришь, но почему я должен верить, что какой-то ребенок может меня чему-то научить?» Мальчик улыбнулся и сказал: «Предлагаю тебе самому убедиться в этом».

С этими словами Шри Кришна дотронулся ладонью до головы Харимохона. В тот же миг будто электрический разряд пронзил все его тело; дремлющая сила кундалини[10 - Кундалини – змея внутренней энергии, которая спит, свернувшись, в основании позвоночного столба в нижнем центре сознания – муладхара-чакре. Ее пробуждение и восхождение от нижнего центра сознания к высшему (уровень макушки головы) ведет к йогическому трансу; брахмарандхра – букв. «отверстие Брахмы», означает открытие верхней чакры.] поднялась от муладхары к центру сознания в голове (брахмарандхра), издавая при этом шипящий звук, подобно огненной змее; голова Харимохона наполнилась вибрациями жизненной энергии. Харимохону показалось, что стены его дома исчезли, словно весь мир форм и образов растворился в бесконечности и оставил Харимохона наедине с Кришной. А затем Харимохон потерял сознание. Когда он пришел в себя, то увидел, что они вместе с темнокожим мальчуганом находятся в незнакомом доме и стоят перед стариком, сидящим на подушках и погруженным в глубокое раздумье. Старик опирался подбородком на руку, а мрачное выражение лица, от которого щемило сердце, говорило о том, что он чем-то озабочен и его терзают невеселые мысли. Харимохон с трудом мог поверить, что перед ним был Тинкари Шил, первый человек в деревне. В испуге Харимохон спросил своего спутника: «Кешта, что ты натворил? Мы, словно воры, пробрались среди ночи в чужой дом! Придут полицейские, и нам не поздоровится. Разве ты не знаешь, на что способен Тинкари Шил?» Мальчик засмеялся в ответ: «Я все прекрасно знаю. Но я давно привык забавляться воровством[11 - Здесь упоминается о детских шалостях Кришны, когда он воровал у пастушек топленое масло и сладости.], а кроме того, у меня прекрасные отношения с полицией. Так что не бойся. Я предоставлю тебе возможность видеть то, чего не видят другие, и заглянуть в душу этого старика. Тебе известно могущество Тинкари, а сейчас ты узнаешь, на что способен я».

С этими словами Харимохон почувствовал, что может читать мысли старика. При этом он увидел, как в голове Тинкари хозяйничают страшные кровожадные демоны, подобно вражеским воинам, захватившим и грабившим богатый город побежденного противника, нарушая его покой и мирную счастливую жизнь. Старик повздорил со своим сыном и прогнал его из дома. Печаль, вызванная потерей любимого чада, угнетала его, но гнев, гордость и самолюбие не впускали в его сердце сострадание и прощение. Наслушавшись клеветнических наговоров, Тинкари выгнал из дома и свою дочь, а теперь оплакивал утрату возлюбленного чада. Он не сомневался в ее невинности, но боязнь людской молвы и чувство стыда, смешанное с высокомерием и эгоизмом, не давали проявиться его любви и привязанности к дочери. Воспоминания о многих греховных поступках повергали старика в страх и дрожь, но у него не хватало ни сил, ни смелости, чтобы прекратить злодеяния. Время от времени его посещали мысли о смерти и потустороннем мире, наполняя ужасом все его существо. Харимохон видел, что за всеми этими ужасными мыслями скрывался отвратительный посланник смерти, который то и дело пытался завладеть стариком Тинкари. Как только действия посланника смерти становились более активными, леденящий страх пронзал сердце старика и он готов был кричать от ужаса.

Насмотревшись на эти кошмары, Харимохон, обращаясь к мальчику, воскликнул в недоумении: «А я-то думал, Кешта, что этот человек счастливее всех!» На что мальчуган ответил: «В этом-то и заключается моя сила. А теперь скажи мне, кто сильнее – этот Тинкари Шил или Шри Кришна, хозяин Вайкунтхи[12 - Вайкунтха – небесная обитель бога Вишну.]? Видишь ли, Харимохон, в моем распоряжении тоже есть полицейские и стражники, правительства, законы и суды; я тоже могу играть в игру и быть в ней королем. Нравится тебе такая игра?» «Нет, дитя мое, – ответил Харимохон, – это очень жестокая игра. Почему она тебе нравится?» Мальчуган засмеялся и ответил: «Мне нравятся разные игры; я одинаково люблю и наказывать людей, и быть объектом наказания и людского гнева». Затем он продолжал: «Люди, Харимохон, так же как и ты, видят лишь поверхностное обличье вещей и явлений, они пока не обладают способностью тонкого видения того, что скрыто от обычного глаза. Именно поэтому ты ворчишь и жалуешься на то, что лишен счастья, которое выпало на долю Тинкари. Да, он не знает нужды ни в чем, и все же по сравнению с тобой этот богач страдает несравненно больше! И знаешь, почему? Потому что счастье, равно как и несчастье, – это состояние ума. И то и другое – порождение твоего разума. Даже тот, кто живет в нищете и ничего, кроме трудностей, не знает в жизни, если захочет, может быть безмерно счастлив. Но точно так же, как ты не можешь обрести счастья в бесплодном благочестии, постоянно думая о своих несчастьях, так и грешник, погрязший во зле и не получающий от него удовольствия, не перестает мучиться от сознания своего несчастья. Все это преходяще и мимолетно: счастье добродетели и несчастье порока, равно как и несчастье добродетели и счастье порока. Ни то, ни другое не приносит настоящей радости. Лишь я один являюсь истинным источником блаженства. И только тот, кто приходит ко мне, любит меня, желает меня, добивается от меня исполнения своих желаний, терзает и досаждает мне своими просьбами, обретает настоящее блаженство». Харимохон с интересом слушал Шри Кришну. Мальчик продолжал: «Не правда ли, Харимохон, формальное внешнее благочестие утратило теперь для тебя всякую привлекательность, но несмотря ни на что, ты по привычке[13 - Точнее: «вследствие санскары» – склонности или устоявшиеся представления, сформированного опытом прошлых жизней.] все еще продолжаешь придерживаться заведенных правил; ты даже не в состоянии побороть в себе эту мелкую тщеславную набожность. И этот старик не получает никакого удовольствия от своих злодеяний, но он тоже не может изменить свою жизнь, так как привык жить во зле и терпеть при этом муки ада. И добродетель, и порок одинаково связывают человека узами примитивных и невежественных представлений и убеждений. Однако страдания этого старика являются хорошим знаком: они пойдут ему на пользу и вскоре приведут его к освобождению».

Харимохон, молча слушавший наставления Шри Кришны, спросил: «Ты говоришь красивые слова, Кешта, но я не верю им. Даже если счастье и несчастье – это состояния ума, то они все равно вызываются внешними обстоятельствами. Скажи мне, можно ли быть счастливым, когда от голода теряешь рассудок? И как продолжать думать о тебе, если тело страдает от болезней и боли?» «Внемли моему слову, Харимохон, и ты сможешь постичь, как это происходит», – ответил мальчуган.

Шри Кришна снова коснулся рукой головы Харимохона. Тотчас же для Харимохона исчезли стены дома Тинкари Шила, и его взору открылась новая картина: на обдуваемой ветром прекрасной горной вершине сидел погруженный в медитацию аскет; у ног аскета, охраняя его покой, лежал огромный тигр. Увидев тигра, Харимохон испугался и не мог двинуться с места, и мальчику пришлось силой тащить его к аскету. «Смотри, Харимохон», – сказал мальчуган, и тот внутренним взором проник в разум аскета со всеми его мыслями, походившими на страницы тетради, на которых по тысяче раз было написано имя Шри Кришны. За порогом самадхи[14 - Йогический транс (прим. ред.).], где теряется след всяких форм, в лучах солнца аскет играл вместе со Шри Кришной.

Харимохон видел, что аскет уже много дней голодал, а в последние два дня его тело испытывало жестокие страдания от жажды и голода. С упреком Харимохон спросил Шри Кришну: «Что же это делается, Кешта? Бабаджи[15 - Бабаджи – вежливое обращение в Бенгалии.] так тебя любит и вынужден при этом страдать от голода и жажды. Разве ты не понимаешь, что его никто не накормит в этом глухом лесу, где кроме тигров никого нет?» Мальчик ответил: «Я сам накормлю его, а пока хочу показать тебе еще кое-что». Тут Харимохон увидел, как тигр направился к ближайшему муравейнику и разворошил его ударом лапы. Сотни растревоженных муравьев покинули муравейник и в ярости набросились на аскета, но он, казалось, не замечал их укусов и оставался погруженным в глубокую медитацию. Тогда мальчик нежно прошептал ему на ухо: «Любимый!» – и аскет открыл глаза. Поначалу он не чувствовал никакой боли от муравьиных укусов, ибо у него в ушах все еще звучала волшебная мелодия божественной флейты, которую так жаждет услышать весь мир; это была та самая мелодия, которую когда-то услышала Радха[16 - Радха – возлюбленная Кришны, одна из пастушек, в играх с которыми Кришна провел юные годы в лесной роще – Вриндаване. В кришнаизме является олицетворением души, стремящейся к слиянию с Богом.] во Вриндаване. В конце концов бесчисленные укусы муравьев заставили аскета выйти из медитации и вновь ощутить свое физическое тело. Но он все еще оставался неподвижен. В удивлении он пробормотал: «Как странно! Раньше никогда такого не было. Должно быть, это сам Шри Кришна забавляется со мной. Он наносит мне укусы в обличье этих ничтожных муравьев». И Харимохон увидел, как жгучая боль от муравьиных укусов перестала тревожить разум аскета. Можно сказать, что каждый укус теперь воспринимался им как источник блаженства, которое разливалось по всему телу; в конце концов, охваченный экстазом, аскет пустился танцевать, прихлопывая в ладоши и восхваляя Шри Кришну. Муравьи попадали на землю и расползлись в разные стороны.

В изумлении Харимохон воскликнул: «Кешта, что это за колдовство?» Мальчуган хлопнул в ладоши, запрыгал на одной ноге и весело рассмеялся: «Я – единственный волшебник на земле. Никто не в силах разгадать моих чар. Это моя самая сокровенная тайна. Ты видел это? Даже в объятиях ужасной агонии аскет способен думать только обо мне. Смотри еще раз». Аскет успокоился и снова сел медитировать; его тело по-прежнему страдало от голода и жажды, а разум лишь фиксировал телесное страдание, но не затрагивался им. В этот момент откуда-то издалека аскет услышал сладкий голос, звучавший как музыка флейты: «Любимый!» Харимохон вздрогнул, это был голос самого Шьямсундара, более сладкий, чем мелодия флейты. Затем из-за скалистого уступа появился красивый темнокожий мальчуган, держа в руках блюдо с великолепной едой и фруктами. Харимохон от удивления лишился дара речи и молча смотрел на стоявшего рядом с ним Шри Кришну. Он был как две капли воды похож на мальчугана, который, приблизившись к аскету, протянул ему блюдо с едой и сказал: «Смотри, что я принес тебе». Аскет улыбнулся и ответил: «Наконец-то ты пришел! Почему ты заставил меня так долго голодать? Ну что ж, садись и поешь вместе со мной». Аскет и мальчик приступили к трапезе, потчуя друг друга. Когда все было съедено, мальчик забрал блюдо и скрылся в темноте.

Харимохон хотел было спросить о чем-то своего спутника, как вдруг заметил, что рядом уже нет ни Шри Кришны, ни аскета, ни тигра, ни скалы. Сам же он очутился в том квартале, где жили зажиточные горожане. Он тоже был богат, имел семью и детей. Каждый день он раздавал большие пожертвования браминам и нищим. Трижды в день он регулярно повторял Божественное Имя, соблюдал все обряды и ритуалы, предписанные Шастрами[17 - Шастры – древнеиндийские сочинения по различным отраслям знаний; они регулировали все стороны жизни человека и пользовались непререкаемым авторитетом.], и шел по пути, указанному Рагхунанданом[18 - Рагхунандан – эпитет Рамы, воплощающего идеал справедливого правителя.]; он вел жизнь идеального главы семейства, идеального отца, мужа и сына.

Но в следующую минуту, к своему разочарованию, он увидел, что жители, проживавшие по соседству, не питали добрых чувств друг к другу и не были счастливы; высшей добродетелью они считали механическое исполнение своих социальных обязанностей. Восторженное чувство, которое поначалу испытал Харимохон, теперь сменилось ощущением страдания. Казалось, что его ужасно мучает жажда, но негде было взять воды, а в пищу ему приходилось употреблять только пыль, одну бесконечную пыль. Он убежал из того места, где жил, и направился в другое. А там, напротив огромного роскошного особняка, он увидел большую толпу людей. Повсюду слышались слова благодарности и благословения. Подойдя ближе, он увидел Тинкари Шила, восседавшего на веранде и раздававшего людям из толпы деньги. Никто из присутствовавших не уходил с пустыми руками. Харимохон усмехнулся и подумал: «Что бы мог означать этот сон? Тинкари Шил раздает милостыню!» Тогда Харимохон решил посмотреть, что делается у Тинкари в голове. И оказалось, что тысячи неудовлетворенных желаний и отрицательных импульсов, таких как жадность, ревность, страстные эгоистические желания, находились во взбудораженном состоянии. В стремлении соблюсти внешние приличия, удовлетворить самолюбие и снискать уважение и славу Тинкари подавлял свои желания, намерения и побуждения, не давая им выйти наружу.

Тем временем какая-то неведомая сила перенесла Харимохона в потусторонний мир. Он побывал на небесах и в преисподней индусов, христиан, мусульман, греков и многих других народов и культур. Спустя некоторое время он снова оказался в своем старом доме, на том же рваном матраце, и перед ним все так же стоял Шьямсундар. Мальчик сказал: «Уже очень поздно. Если я сейчас не вернусь домой, то получу хорошую взбучку. Поэтому я буду краток. Все преисподние и небеса, на которых ты побывал, – это не что иное, как иллюзорные миры, порожденные человеческим разумом. После смерти человек отправляется либо в рай, либо в ад, чтобы исчерпать там свои наклонности и желания, которые были присущи ему в последнем земном воплощении. Ты в своей прошлой жизни был лишь добродетельным человеком, но твое сердце не знало любви; ты не любил ни Бога, ни людей. Покинув свое тело, тебе пришлось отработать до конца и исчерпать все импульсы своей природы, поэтому ты жил в мире иллюзии среди обеспеченных людей, принадлежащих к среднему классу общества. Но потом тебе надоела эта жизнь, ты стал ощущать беспокойство и отправился в преисподнюю, где не было ничего, кроме пыли. В конце концов настало время пожинать плоды совершенных тобой добродетельных поступков; и когда все плохое и хорошее, содеянное тобой в жизни, было исчерпано, ты родился снова. В прошлом воплощении за исключением милостыни и бездушных благочестивых поступков ты никогда не заботился о нуждах других людей; именно поэтому в своей теперешней жизни ты познал такую жестокую нужду. А твоя теперешняя пустая благочестивая жизнь объясняется тем, что ты не смог исчерпать свою карму добрых и дурных поступков в мире иллюзии; поэтому приходится отрабатывать ее в этом мире. С другой стороны, Тинкари в прошлой жизни был самим воплощением щедрости, поэтому, снискав благословение многих людей, он стал в этой жизни богачом, не знающим, что такое нищета. Но поскольку его природа не была очищена полностью, неудовлетворенные желания породили множество пороков. Теперь ты понимаешь, как действует закон Кармы? Не существует ни наказания, ни воздаяния, но зло порождает зло, а добро – добро. Таков закон Природы. Порок есть зло, он порождает несчастье; добро есть благо, и оно ведет к счастью. Этот закон способствует устранению зла и очищению человеческой природы. Видишь ли, Харимохон, эта земля есть лишь малая часть сотворенного мной бесконечно разнообразного мира, и люди рождаются здесь, чтобы с помощью закона Кармы избавиться от зла. Ты становишься неподвластным закону Кармы, когда освобождаешься от уз добра и зла и познаешь Любовь. В своем следующем рождении ты тоже обретешь свободу. Я пришлю тебе свою любимую сестру, Силу, и ее подругу Знание; но я сделаю это только при условии, что ты разделишь со мной мои забавы и не будешь просить меня об освобождении. Ты согласен?» Харимохон ответил: «Ну, Кешта, ты околдовал меня! Теперь я хочу только одного: посадить тебя к себе на колени и приласкать!»

Мальчик рассмеялся и спросил: «Все ли ты понял, что я сказал тебе, Харимохон?» «Да, понял», – ответил Харимохон, а потом подумал и сказал: «Ты снова обманываешь меня, Кешта. Ты так и не объяснил, для чего ты создал зло!» С этими словами Харимохон взял за руку мальчугана, но тот, вырывая руку, упрекнул Харимохона: «Отстань! Ты хочешь за один час узнать все мои секреты?» Мальчик задул лампу и, посмеиваясь, сказал: «Харимохон, ты забыл меня выпороть. От страха, что ты меня выпорешь, я даже не сел к тебе на колени, боясь, что с досады на свои невзгоды ты задашь мне трепку. Я не доверяю тебе больше». Харимохон протянул мальчику руки, но тот отстранился от него и сказал: «Нет, Харимохон, я дам тебе испытать это наслаждение в следующей жизни. До свидания». Сказав это, мальчуган растворился в ночной темноте. Услышав звон браслетов на ногах Шри Кришны, Харимохон проснулся и подумал: «Какой странный сон я видел: я был и в раю и в аду, непочтительно обходился с Божеством, как с непослушным мальчишкой, и даже бранил его. Как ужасно! А сейчас я преисполнен покоя». И Харимохон стал вспоминать чудесный образ темнокожего мальчугана, время от времени повторяя: «Как прекрасно! Как прекрасно».

Настоящее прощение

Луна медленно плыла по небу среди облаков. Внизу, на земле, рокот бегущей по камням реки сливался с шумом ветра, и весь мир, освещенный тусклым лунным светом, казалось, был воплощением совершенной красоты. Повсюду были разбросаны лесные приюты Риши[19 - Риши – легендарные провидцы, мудрецы и поэты, создавшие Веды.], каждый из которых не уступал по своей красоте Елисейским полям. Любой приют отшельника являл собой картину очаровательной лесной идиллии в окружении деревьев, листвы, растений и цветов.

В эту ночь, проникнутую поэзией лунного света, Брахмариши[20 - «Познавший Всевышнего» (прим. ред.).] Васиштха сказал своей супруге Арундхати Дэви[21 - Букв. – «богиня» (прим. ред.).]: «Дэви, пойди и попроси у Риши Вишвамитры[22 - Вишвамитра и Васиштха – прославленные риши, им приписывается создание 3-й и 7-й книг Ригведы. В текстах упоминается об их соперничестве.] немного соли и скорее возвращайся домой».

Не ожидавшая такого поручения, Дэви ответила: «Что означает эта твоя просьба? Не понимаю тебя! Он отобрал у меня сто моих сыновей…» Она не могла больше говорить, так как ее голос прервали рыдания, вызванные воспоминаниями о прошлом, нарушившими покой ее искреннего, переполненного болью сердца. Спустя немного времени она успокоилась и продолжала: «Все сто моих сыновей знали Веды, и их жизнь была посвящена Божественному. В ночь, подобную этой, они гуляли бы в лунном сиянии и пели гимны в Его честь, но Вишвамитра… он уничтожил их всех. И ты после этого просишь меня пойти к нему в дом и одолжить немного соли! Ты удивляешь меня, мой господин!»

Лицо Васиштхи осветилось улыбкой, и из бездонных глубин его сердца прозвучали слова: «Но, Дэви, я люблю его!»

Удивлению Арундхати не было конца, и она воскликнула: «Если ты любишь его, то мог бы обращаться к нему как к Брахмариши! Тогда все мучения закончились бы и все сто моих сыновей остались бы при мне».

Лицо великого мудреца преобразилось, когда он говорил: «Именно потому, что я люблю его, я не называл его Брахмариши. И только потому, что я не называл его так, у него была возможность стать Брахмариши».

Вишвамитра был вне себя от гнева и не мог сосредоточиться на своей тапасье[23 - Тапасья – усилие, аскетическая сила; концентрация воли и энергии на достижении йогических целей.]. Он дал себе слово убить Васиштху, если Васиштха в тот же день не признает его Брахмариши. Чтобы осуществить свое намерение, Вишвамитра, уходя из дома, вооружился мечом. Он медленно подошел к дому Васиштхадэвы и, прислушиваясь, остановился. Вишвамитра слышал разговор мудреца с Дэви Арундхати. Рука Вишвамитры перестала сжимать рукоятку меча, когда он подумал: «О Небо, что я замыслил в своем невежестве! Причинить боль человеку, чья душа воспарила так высоко над мирской суетой!» Он почувствовал невыносимые угрызения совести, вбежал в дом и упал к ногам Васиштхи. Сначала он не мог произнести ни слова, но когда к нему вернулся дар речи, сказал: «Прости меня, прости! Хотя я и не достоин твоей милости!» Ничего больше он сказать не мог, так как все еще находился во власти гордыни. Васиштха, пытаясь поднять Вишвамитру, протянул к нему руки: «Поднимись, Брахмариши», – сказал он ласково. Вишвамитра от стыда и раскаяния не мог поверить, что Васиштха имел в виду именно то, что он говорил.

«Не смейся надо мной, мой господин», – воскликнул он.

«Я никогда не говорю того, что не соответствует действительности, – ответил Васиштха. – Сегодня ты стал Брахмариши. Ты заслужил это звание, потому что отбросил свою надменную самоуверенность».

«Тогда дай мне божественное знание», – взмолился Вишвамитра.

«Ступай к Анантадэве[24 - Анантадэва – букв. «бесконечный»; великий змей, на котором возлежит Вишну в своем небесном царстве. По приказу Брахмы он поддерживает Землю.], он даст тебе то, чего ты хочешь».

Вишвамитра отправился туда, где Анантадэва держал на своей голове Землю. «Хорошо, я научу тебя тому, чего ты хочешь, но ты должен сначала подержать вместо меня Землю».

Гордый своими сверхъестественными силами, обретенными в результате тапасьи, Вишвамитра сказал: «Я готов, давай я подержу за тебя Землю».

«Держи», – сказал Анантадэва, отходя в сторону, и Земля стала падать.

«Я готов немедленно отречься от плодов моей тапасьи, – закричал Вишвамитра, – сделай только так, чтобы Земля не падала».

«Твоя тапасья была недостаточной, ты не сможешь удержать Землю, Вишвамитра, – прокричал в ответ Анантадэва. – Общался ли ты когда-нибудь со святыми праведниками? Если да, то принеси в жертву то, что ты приобрел в результате этого общения».

«Всего одно мгновение я провел рядом с Васиштхой», – ответил Вишвамитра.

«Принеси в жертву то знание, что ты получил от него», – приказал Анантадэва.

«Я приношу в жертву знание, полученное от Васиштхи», – сказал Вишвамитра, и Земля остановилась и перестала падать.

«Глупец! – воскликнул Анантадэва. – Ты пришел ко мне искать божественное знание, оставив того, чье мимолетное прикосновение придало тебе достаточно сил, чтобы удержать Землю!»

Вишвамитра разозлился, подумав, что Васиштха сыграл с ним злую шутку, и поспешил обратно к Васиштхе, чтобы выяснить, почему он так обошелся с ним.

Васиштха ответил ему спокойно и невозмутимо: «Если бы я дал тебе то знание, о котором ты просил, ты не поверил бы, что это знание истинное. Теперь же ты не будешь сомневаться в моих словах».

Так Вишвамитра получил от Васиштхи знание Божественного.

Вот каких мудрецов и святых праведников знала Индия в стародавние времена, и как они понимали, что такое настоящее прощение. Благодаря тапасье они приобретали такую силу, что могли вынести на своих плечах Землю. Такие мудрецы рождаются в Индии и поныне. Сиянием своей святости они затмят древних Риши и принесут Индии славу, которую она не знала никогда прежде.

III

Веды

Тайна Вед

Веда-самхита[25 - Веда-Самхита – собрание священных текстов, представляющее основу четырех сводов ведийского канона, самая древняя его часть.] – это извечный источник дхармы[26 - Дхарма – принцип или закон бытия; закон, на уровне космоса и на уровне социума поддерживающий порядок во вселенной; обычно переводится как закон, порядок или – в более узком значении – религия.], культуры и духовного знания Индии. Можно сказать, что этот источник берет свое начало от ключа, бьющего в недоступной горной пещере, и превращается затем в поток, течение которого скрыто в зарослях причудливо переплетенных лиан и непроходимых дебрях древнего леса. Веда исполнена тайны. Ее язык, манера изложения и образ мысли принадлежат другой эпохе и являются продуктом менталитета совершенно отличного от современного. С одной стороны, язык и образное построение текстов Веды представляются чрезвычайно простыми, как быстрый и чистый горный поток; с другой стороны – интеллектуальный строй текстов настолько сложен, а значение употребляемой лексики допускает такое широкое толкование, что с древнейших времен Веды были предметом споров и разногласий, которые продолжаются и по сей день, относительно основной заложенной в них идеи и даже значения встречающихся в каждой строке простых слов. При знакомстве с комментариями известного ученого древности Саяначарьи[27 - Саяначарья (ок. XIV в.) – средневековый индийский комментатор Вед, который создал наиболее авторитетный и наиболее полный комментарий к Ригведе, оказавший большое влияние и на современное толкование Вед.] складывается впечатление, что в Ведах не надо искать никакой связной логической мысли, ибо ее там никогда не было или, если даже она и существовала, то постепенно была поглощена потоком безжалостного Времени, что произошло задолго до того, как увидели свет появившиеся уже после Вед Брахманы[28 - Брахманы – часть ведийского канона; прозаические тексты, содержащие толкования ведийских священных стихов-мантр, а также ритуальные и мифологические комментарии к Ведам.].

Пытаясь определить заложенный в Ведах смысл, Саяна столкнулся со значительными трудностями, оказавшись в положении путника, блуждающего во тьме в погоне за обманчивым светом, постоянно спотыкающегося и оступающегося в лужи грязи, но, несмотря ни на что, не оставляющего своей затеи. Ему нужно было выявить смысл главного священного Писания дхармы ариев, но язык этого Писания был настолько загадочен и непонятен, композиционные и логические связи между отдельными идеями такими труднопостижимыми, а во многих местах словно бы и вовсе лишенными смысла, что даже там, где прослеживался определенный смысл, на нем неизменно лежала тень сомнения. Много раз, сталкиваясь с этой трудностью, Саяна пытался разрешить ее, приписывая древним Риши запутанные и сложные фразы, не подчинявшиеся грамматическим правилам, сбивчивые и непоследовательные мысли, а в результате, по прочтении комментариев Саяны, складывалось впечатление, что Веды являлись скорее плодом больного воображения лунатика или невежественного дикаря, а не литературным памятником и духовным наследием арийской культуры. Но не стоит обвинять в этом Саяну. Лексикограф древности Яска совершил ту же самую грубую ошибку, а еще раньше авторы Брахман, не сумев раскрыть простой и ясный смысл Вед, предприняли неудавшуюся попытку истолковать сложные для понимания ричи, или стихи, на основе «мифотворческого поэтического метода». Историки более поздних эпох, пытаясь подражать этому методу, считали, что Веды представляют собой описания полностью вымышленных и надуманных замысловатых событий, что способствовало искажению их реального священного и простого значения и смысла. Чтобы проиллюстрировать характер и степень искажения подлинного смысла в результате подобного подхода, приведем следующий пример. Во второй сукте[29 - Гимн Веды (прим. пер.).] пятой мандалы[30 - Букв. – «цикл», книга Ригведы (прим. пер.).] есть упоминание о скрытом или сжатом состоянии Агни[31 - Агни – ведийское божество огня; в интерпретации Шри Ауробиндо – воплощение Тапаса, космической Энергии, Сознания Истины или божественной Воли в творении.] и его обширном проявлении спустя длительное время: «Kumara? mata yuvati? samubdham guha bibharti ne dadati pitre… kameta? tva? yuvate kumaram pe?i bibhar?i mahi?i jajana. Purvirhi garbha? sarado… yadasuta mata». Что означает следующее: «Молодая Мать носит мальчика, заключенного в потаенной пещере, и не отдает его Отцу; сила его не убывает, и люди видят его впереди, внутренне утвержденного в движении. Кто этот мальчик, о младая Мать, которого ты носишь в себе, когда скована формой, но, когда обретаешь широту, даешь ты ему рождение? Много лет развивалось дитя в утробе Матери, я видел, как оно появилось на свет, когда Мать принесла его». Язык Веды всегда предельно лаконичен, концентрирован и преисполнен смысла; он стремится к выражению глубокого и разностороннего содержания минимальными лексическими средствами, сохраняя при этом простоту изложения и гармонию мысли. Историки-исследователи были не в состоянии понять этой простоты повествования, с которой передавался смысл: когда мать пребывает в «скованном» или сжатом состоянии, то мальчик находится в подавленном или скрытом виде, «заключенный в пещере». Они не замечали или не улавливали гармонического соотношения языковых и ментальных образов древних Риши. Под словом pe?i они понимали некий зловещий образ женщины, похитившей силу Агни; слово mahi?i ассоциировалось для них с «королевой», а kumara samubdha означало, что молодой брамин был насмерть раздавлен колесницей. На основании такого толкования выстраивалась довольно длинная история, или легенда, а в результате смысл стихов становился совершенно непонятным. Кто был молодой человек? или Мать? или зловещая женщина? Был ли это рассказ об Агни или о молодом брамине? Кто с кем говорил и о чем? – сплошная путаница и неразбериха. И такие «вымученные» толкования встречаются повсюду. Необоснованные домыслы и фантазии искажали и извращали простой, но глубокий смысл, заложенный в Ведах, и те места в тексте, где просматривались хоть малейшие языковые и смысловые особенности, в устах комментаторов приобретали искаженный до неузнаваемости вид.

Помимо отдельных стихов и метафор, многочисленные споры в древности возникали даже и по поводу истинного значения самих Вед. Согласно Эвхемеросу из Греции, боги древних греков являлись вечно почитаемыми героями и правителями, которые по прошествии какого-то времени превратились в богов, обитающих на небесах, чему способствовали людское суеверие и дерзкая поэтическая фантазия. В Индии даже во времена далекой древности не было недостатка в эвхемеросах. Вот тому пример: говорят, что два Ашвина[32 - Ашвины – букв. «конники»; два божественных брата-близнеца, сопровождающие приход Зари; в интерпретации Шри Ауробиндо – силы Истины, управляющие и совершенствующие витальные движения человека.] были и не боги и не звезды, а просто – два известных правителя, такие же люди, как и все мы, из плоти и крови, которые, вероятно, после их смерти были возведены в ранг божеств. По другим источникам, все это – не более чем миф о происхождении солнечной системы, то есть солнце, луна, небо, звезды, дождь и т. д. – каждое проявление физической Природы наделялось соответствующим поэтическим образом и именем, приобретая вместе с тем статус бога в человеческом обличье. Вритра[33 - Вритра – противник богов в Ригведе; змееподобное существо, олицетворяющее силу тьмы, беспорядка, сопротивления, препятствующее свободному истечению вод – светоносных потоков истины.] – это облако, Вала[34 - Вала – предводитель демонов пани, скрывающих в темной пещере лучезарные стада коров – Свет Истины. Два основных ведийских мифа, являющиеся, по существу, вариантами одного, повествуют о борьбе богов Индры и Ангирасов с демонами Вритрой и Валой, которые препятствуют божественным действиям, приходу Зари и человеческому восхождению.] – тоже облако, а Дасью (грабители), Данавы (демоны) и Дайтьи (титаны) – не более чем тучи на небесном своде; бог дождя Индра, препятствующий проникновению на землю солнечного света, пронизывает своими стрелами жалкие ничтожные тучи, не желающие проливаться дождем, и посылает на землю потоки воды, рождающие пять мужских и семь женских рек, орошающих почву и способствующих процветанию и богатству ариев. Или же Индра, Митра, Арьяман, Бхага, Варуна, Вишну[35 - Перечисляются имена главных ведийских богов, которые являются силами Света и Истины: Индра – бог Неба или сила просветленной ментальной природы; Митра – бог или сила Любви и Гармонии; Арьяман – бог или сила божественных действий; Бхага – бог Наслаждения; Варуна – бог необъятной Широты; Вишну (в Ригведе) – извечное вездесущее Божество, триединый Свидетель, пробуждающий силы восхождения.] – это только разные имена Солнца. Митра – это бог дня, Варуна – бог ночи; Рибху[36 - Рибху – божественные мастеровые, творящие в помощь богам различные инструменты.], создающие силой своей воли коня Индры и колесницу двух Ашвинов, представляют собой просто лучи солнца. С другой стороны, существовало большое количество ортодоксальных последователей Веды, приверженцев обрядности, которые утверждали, что боги имеют человеческий облик и в то же время являются вездесущими стражами сил Природы; Агни в одно и то же время выступает как антропоморфное божество и как огонь на жертвенном алтаре, а три формы его проявления – соответственно земной огонь, огонь, горящий в недрах земли под морями и океанами, и молния. Сарасвати[37 - Сарасвати – ведийская богиня, олицетворяющая вдохновенное Слово Истины. Является одной из пяти божественных рек – потоков или сил вдохновения.] – одновременно и река, и богиня, и т. д. Они твердо верили, что богов можно умилостивить с помощью гимнов и молитв, чтобы после смерти они обеспечили своему почитателю место на небесах, а при жизни наделили его силой, детьми, скотом, лошадьми, пищей и одеждой, истребили его врагов и поразили молниями дерзких клеветников. Боги, в свою очередь, всегда были готовы к проявлениям благосклонных и дружественных намерений. Такие представления были наиболее характерными для Древней Индии.

Тем не менее всегда, во все времена находились мыслящие люди, верившие в непреходящую ценность Вед, в мудрость и высокое призвание Риши. Такие люди упорно пытались отыскать в стихах Вед высший духовный смысл, найти в них фундаментальную истину, получившую отражение в Упанишадах. Они считали, что под светом, который Риши просили ниспослать Бога, подразумевался не материальный свет солнца, но свет Солнца Знания, Солнца, которое упоминается в мантре Гаятри[38 - Мантра Гаятри – священная мантра, призывающая свет Солнца-Савитара; является частью гимна Ригведы (III.62.10), автором ее считается риши Вишвамитра.] и которое видел Вишвамитра. Этот свет есть tatsaviturvare?yam devasya bharga?, сила и свет Божественного Солнца, этот бог – yo no dhiya? pracodayat, направляющий все наши помыслы на служение Истине. Риши боялись темноты, тамас, но не темноты ночи – они страшились непроницаемого мрака неведения. Индра есть дживатма, душа-в-жизни; Вритра – это не облако и не демон, порожденный воображением поэтов, но тот, кто препятствует развитию нашей человеческой природы, покрывая ее черной тьмою неведения, в которой боги пребывают поначалу в скрытом непроявленном состоянии, а затем раскрываются под воздействием яркого света знания, излучаемого Божественным Словом. Саяначарья называл этих Риши «атмавидами», или познавшими Дух, Сущность Бытия, – он также часто цитировал их толкования Вед.

В качестве примера можно привести толкование «атмавидами» гимна Готамы Рохуганы, обращенного к Ветрам, «марутам». В этой сукте Готама обращается к Марутам и просит их ниспослать ему свет:

yuya? tatsatyasavasa avi?karta mahitvana
vidhyata vidyuta rak?a?
guhata guhyam tamo vi yata visvamatri?am
jyoti?karta yadusmasi (I-86-10)

Согласно толкованию приверженцев ритуалистического подхода, свет, о котором идет речь в этих двух стихах, – это свет физического солнца. «О Маруты, истребите Ракшаса[39 - Ракшас – враждебное существо, нападающее на человека и пожирающее его силу.], пожирателя, сокрывшего тьмою свет солнца, и снова откройте свет Солнца нашим глазам». По мнению «атмавидов», эта фраза имеет следующий смысл: «О вы, наделенные силою Истины, проявите в своем величии то высшее знание, поразите своею молнией Ракшаса. Скройте мрак, царящий в пещере сердца; иными словами – да сгинет мрак и да растворится в потоке Света-Истины. Дайте отпор всем пожирателям мужества, сотворите свет, которого мы жаждем» [40 - Перевод Шри Ауробиндо, сделанный им позже на английский, звучит следующим образом: «О вы, блистающие силою Истины, явите ее своею мощью; поразите своею молнией Ракшаса. Скройте скрывающую тьму, дайте отпор всем пожирателям, сотворите Свет, которого мы жаждем».]. Здесь под Марутами подразумеваются не рассеивающие облака ветры, а пять витальных энергий. Тамас – это психологическое состояние тьмы в сердце, пожиратели мужества – это шесть враждебных сил[41 - Страстное желание, гнев, жадность, привязанность, гордость и ревность.], джьетис — это свет Знания, живая форма проявления Истины. Такое толкование позволяет в одно и то же время увидеть в Веде и духовное знание – основополагающую идею Упанишад, и систему «пранаямы» [42 - Пранаяма – индийская дыхательная практика, целью которой является посредством регуляции дыхания установить контроль над потоком сознания; входит в обязательную часть Раджа-йоги, уделяющей основное внимание работе с энергиями человеческого тела.], которая получила отражение в Раджа-йоге.

Такова общая картина заблуждений и путаницы в толковании Веды в самой Индии. В девятнадцатом веке пандиты[43 - Пандит (санскр.) – ученый (прим. ред.).] Запада, основательно подготовившись к дискуссии на тему Вед, внесли еще большую неразбериху своими интерпретациями, основанными на иноземном видении предмета. И даже по сей день утверждение правильного подхода к Ведам требует преодоления колоссального сопротивления. На фундаменте, заложенном историками и лексикографами древности, европейские пандиты воздвигли новый чудесный храм, созданный их причудливой фантазией. Однако, возводя его, они не столько придерживались толкований Яски в «Нирукте» [44 - Нирукта – труд древнеиндийского грамматиста Яски, посвященный этимологическому толкованию ведийских слов; также название традиционной школы нирукты – этимологии.], сколько пытались объяснить Веды исходя из словарей лексики, составленных по их собственному вкусу в Берлине и Петрограде. Своей свежей и весьма экстравагантной трактовкой солярного мифа древнеиндийских историков – этой новой блистательной картиной, написанной поверх прежних красок, – они совершенно ослепили образованные круги Индии. Согласно европейским ученым, ведические боги являлись лишь символами различных проявлений физической Природы. Арии поклонялись Солнцу, Луне, Звездам, Планетам, Заре, Ночи, Ветру и Урагану, Рекам, Морям, Горам, Деревьям и другим видимым объектам Природы. Преисполненные благоговения от созерцания окружающей красоты, варвары почитали и поэтизировали явления и силы Природы, слагая о них гимны. Воспринимая все окружающее как сознательную игру разнообразных богов и стремясь установить дружественные отношения с этими силами Природы, древние арии обращались к ним с молитвами, в которых просили о победе в битвах, о процветании, о долголетии, здоровье и детях. Напуганные темнотой ночи, они совершали определенные ритуалы и жертвоприношения, чтобы вернуть Солнце, дарящее свет. Они даже боялись призраков и жалобно умоляли богов прогнать их. Надежда и стремление попасть на небеса путем совершения жертвоприношений и все аналогичные представления хорошо увязывались с познаниями о жизни варваров доисторических времен.

Идет повествование о победе в сражении. Какое сражение и с кем? Говорят, что имеется в виду битва между ариями, жившими на земле пяти рек, и исконными обитателями Индии – дравидами; постоянная борьба с соседними племенами и междоусобные войны самих ариев. Европейские исследователи использовали метод историков Древней Индии, выстраивавших различные исторические эпизоды и события на основании авторитета отдельных стихов и гимнов, с той лишь разницей, что не позволяли своему разыгравшемуся воображению создавать такие невероятные и неестественные истории, как смерть молодого брамина под колесами колесницы, управляемой Джарой (сыном Джары), Риши Вриши, который затем был возвращен к жизни с помощью силы мантры, или история с похищением силы Агни – Огня зловещей женщиной. Ученые Европы пытались воссоздать события древней истории Индии с помощью подлинных или вымышленных событий, таких, как битва арийского правителя Тритсураджа Судасы с войском десяти вождей различных племен, как истории святых праведников Васиштхи и Вишвамитры, похищение домашнего скота арийцами и перекрытие рек пещерными жителями-дравидами, направление к дравидам арийской придворной посланницы, описанное в притче о Сараме (Небесной Гончей), и т. д.

Невозможно описать, какой сумбур и беспорядок породили исследователи Запада при попытке увязать воедино противоречивую символику физических явлений Природы и исторические метафоры и образы. В качестве оправдания своего подхода они говорят следующее: «Мы ничего не можем сделать. Поэтический образ мышления варваров древности не отличался четкостью и ясностью, поэтому мы вынуждены прибегать к таким ухищрениям, чтобы сделать их произведения понятными; а что касается наших комментариев, то они совершенны и безупречны». Другими словами, отбросив в сторону все рассуждения и доводы, интерпретация, предложенная европейскими учеными, не принесла ничего нового по сравнению с толкованиями исследователей Востока и смысл Вед остался по-прежнему сложным для понимания и невразумительным. Все как будто звучало по-новому и в то же время оставалось без изменений. Поистине сотни громовержцев с берегов Темзы, Сены и Невы обрушили на наши головы семь небесных потоков нового учения, но никто из них не смог рассеять мрак, созданный Вритрой.

Как и прежде, мы пребываем в том же мраке неведения.

Агни – Божественная сила

В этом обряде жертвоприношения молитву возносит сознательное существо человека, или хозяин дома, а внешняя природа человеческого существа выступает как его супруга, разделяющая дхарму хозяина дома. Но кто же тогда выступает в роли священнослужителя, жреца? Если возложить эту миссию на человеческое существо, то вряд ли можно надеяться, что обряд жертвоприношения будет совершен надлежащим образом, поскольку человеческое существо находится во власти эго и связано тройственными цепями разума, жизни и тела. При этом, если человеческое существо само провозгласит себя священником, то эго будет играть роль приносящего жертву, Ритвика[45 - Ритвик или ритвидж – ведийский жрец, который в должное время и правильно совершает обряд жертвоприношения.], и даже более того – роль божества обряда жертвоприношения, и тогда возникнет большая опасность того, что произойдет нечто непредвиденное, ибо сам обряд будет исполнен неправильно. Поначалу человеческое существо хочет получить освобождение от предельно ограниченных условий своего существования, и если оно желает стать свободным от уз этого мира, то ему придется полагаться на силу, превосходящую его собственные возможности. Знание и сила, способствующие правильному выполнению обряда, не появляются внезапно, но приходят значительное время спустя – даже и после того, как ослабнут тройственные цепи, приковывающие человека к жертвенному столбу. Божественное знание и божественная сила необходимы, но они могут прийти и развиться до совершенного состояния лишь в результате жертвы. Даже достигая освобождения и приобретая божественное знание и силу, человеческое существо не становится господином жертвы, санкционирующим ее и вкушающим ее плоды, – им остается Ишвара[46 - Ишвара – букв. «владетель»; имя Бога – Творца и Владыки.]. Мы должны приветствовать Божественное, водворяя Его на жертвенном алтаре. Пока Божественное не войдет в сердце человека, не проявится и не утвердится в нем, человеческое существо не может достичь обожествления и бессмертия. Да действительно, Риши древности, провидцы, внимавшие мантре, принимали на себя роль жрецов в жертвоприношении, совершаемом теми, в ком божество еще не пробудилось, чтобы призвать его проявиться у них в сердце; Васиштха и Вишвамитра становились ходатаями жертвы Судаса[47 - Судас – царь, прославившийся своими жертвоприношениями, при дворе которого состояли риши Васиштха и Вишвамитра.], Трасадасью[48 - Трасадасью – царь-мудрец, автор ряда гимнов Ригведы.] и сына Бхараты[49 - Бхарата – царь, от которого ведет свое происхождение упоминаемый в Ригведе род воинов бхаратов.]. Но произнесение мантры и совершение подношений имело целью предложить Божественному занять место жреца, совершавшего обряд жертвоприношения. Никто не может принести человеку освобождение, пока в его сердце не проснется Божественное. Бог есть единственный освободитель: лишь Он один – тот священнослужитель, который в состоянии привести человека к реализации.