Шри Ауробиндо. Биография. Глоссарий

скачать книгу бесплатно

Первостепенной задачей того времени, задачей, не терпящей отлагательств, было пробуждение от спячки народных масс, пролетариата.

«Наш всенародный порыв должен приобрести массовый характер, прежде чем можно будет надеяться на какие-то ощутимые результаты… Наш пролетариат подавлен и погряз в невежестве… но именно с этим пролетариатом, нравится нам это или нет, связана наша надежда на будущее… Именно пролетариат – реальный ключ к решению данной ситуации. Даже бездеятельный и инертный, далекий от того, чтобы быть реальной силой, он тем не менее таит в себе огромный потенциал, и тот, кто сумеет распознать и выявить его мощь, превратится в хозяина положения. Сегодняшняя ситуация и вправду чрезвычайно сложна и запутанна, и все же совершенно очевидно одно: единственно правильная политика, гарантирующая успех, должна опираться на искусное управление пролетариатом. Именно он должен разбудить и сплотить все силы страны, умножив, таким образом, свою силу и влияние и достигнув социального и политического превосходства. Именно так он сможет занять законное положение – не привилегированного класса, а лидера нации и одновременно ее направляющей силы»[41 - Не нужно забывать, что в то время, т. е. в 1893-94 годах, когда прозвучали эти обвинения, при всей основной справедливости их, Конгресс пребывал еще в «младенческом» возрасте, насчитывая менее десяти лет с момента создания. Лидерами Конгресса были известные в стране патриоты, которые, хотя и грешили «умеренными» взглядами, были все же на голову выше многих сегодняшних политиков, жаждущих власти и славы. Сам Шри Ауробиндо однажды заметил, что для того, чтобы эффективно организовать революционное движение, ему потребуется около 30 лет. Если это так, то попытки молодых националистов перехватить инициативу в Конгрессе и превратить его в воинствующую революционную организацию выглядят поспешными и безрассудными. И все же позже страна прошла через революционную фазу! Что послужило исторической необходимостью для этого? Возможно, по воле провидения это бесстрашное движение, которое, как заметил Шри Ауробиндо, представляло собой остаточное явление предшествовавшего ему движения, и должно было неизбежно появиться на политической арене, даже если сама идея была заранее обречена на провал. Ибо на пепелище старого возрождается новое движение, не слишком умеренное, но и не слишком воинственное, движимое теми силами, которые гарантируют ему успех. Пробил Час Бога, когда определенные движения, вызванные исторической необходимостью, не получив поддержки, прекратили свое существование, с тем чтобы последующее движение, даже если оно и зародится в неблагоприятных условиях, обрело полную, свободную от оков силу.].

Первые статьи этой серии были столь откровенны и прямолинейны, что напуганный лидер «умеренных» Махадев Говинда Ранаде[42 - Спустя несколько лет Шри Ауробиндо предоставилась возможность встретиться в Бомбее с Махадевом Говиндой Ранаде. Последний с нетерпением ожидал встречи с умным юношей, владеющим столь страстным и сильным стилем. Во время интервью Ранаде постарался убедить Ауробиндо в правоте своего образа мыслей и предложил ему взяться за конструктивную работу, например за реформацию тюрем! Шри Ауробиндо подобный совет особого удовольствия не доставил, и когда в поздние годы он попал в тюрьму, то с известной долей иронии написал, что начал тюремные реформы «изнутри».] предупредил К.Г.Дешпанде, редактора «Инду Пракаш»: если публикации и впредь будут носить подобный характер, он определенно будет привлечен к уголовной ответственности по обвинению в подстрекательстве. Предупрежденный таким образом, К.Г.Дешпанде попросил Шри Ауробиндо умерить тон статей, но продолжить серию. Шри Ауробиндо уступил, заметив позже: «Тогда я стал писать о философии политики, оставив в стороне практическую часть. Но вскоре мне это надоело»[43 - Пурани. Вечерние беседы. 3-е изд., с. 36.].

Шри Ауробиндо определенно опережал свое время; однако еще не настал час для признания его политических взглядов, не говоря уже о том, чтобы использовать их на практике. Он вынужден был снова на несколько лет уйти от активной политической деятельности, деля время между службой и занятиями литературой. Однако это вовсе не означало, что он отказался от своих политических убеждений. Напротив. Какое-то время он воздерживался от выступлений, всецело занявшись организацией и подготовкой революционных выступлений, которые, со временем, должны были перерасти в вооруженное восстание. Одновременно он углубился в изучение индийской культуры, очистив свою душу, сердце и разум для восприятия животворных истин культурного наследия Индии.

Прозападные взгляды отца и долгие годы, проведенные в Англии, привели к тому, что Шри Ауробиндо «вырос в полном незнании Индии, ее народа, ее религии и культуры»[44 - Шри Ауробиндо. О себе, с.1.], а потому для него было чрезвычайно важно проникнуться истинным духом Индии.

Таким образом, первые несколько лет жизни Шри Ауробиндо в Бароде ушли на восполнение пробела знаний индийской культуры. Все свободное время и все силы он отдавал изучению индийской философии и культуры, как древней, так и современной. Казалось, будто это накопление знаний – единственная цель его жизни. Он приступил к изучению санскрита и других индийских языков, занимаясь самостоятельно, без помощи учителей. Его знакомство с родным бенгальским языком было очень слабым. В Англии, готовясь к службе в ИГС, он изучил его основы с помощью ушедшего в отставку английского судьи мистера Тауэрса, которого называли еще пандит Тауэрс. Познания мистера Тауэрса в бенгальском языке были не слишком обширны, но вполне достаточны, чтобы его ученики могли сдать экзамен. Однажды Шри Ауробиндо принес отрывок из Банкима Чандры, и пандит Тауэрс, внимательно прочитав его, с удивлением воскликнул: «Но это же не бенгальский!» Теперь же, в Бароде, Шри Ауробиндо настолько усовершенствовал свои познания в бенгальском языке, что вскоре мог уже понять и оценить поэзию Мадхусудана и Банкима Чандры[45 - Читателю будет небезынтересно прочесть следующий отрывок из статьи Банкима Чандры, впервые опубликованной в газете «Бенгали» в 1873 году под заголовком «Расовая вражда»: «Если взять любую английскую газету, выходящую в Индии (т. е. газету, которую издают англичане), мы обязательно обнаружим в ней то или иное оскорбление в адрес местных жителей, несправедливое очернительство. Заглянув же в газеты бенгальские, почувствуем в них не менее откровенную злобу против всего английского и обвинения в адрес англичан. В любой индийской газете присутствует несправедливая критика англичан, в любой английской – столь же несправедливые обвинения в адрес индийцев. Так происходит уже много лет, ничего нового тут нет. Подобным же образом ведется и диалог в обществе.Пока будут длиться отношения «завоеватель – завоеванный» между англичанами и индийцами, пока, даже в нашем нынешнем печальном положении, мы будем помнить о своей былой национальной славе, нельзя даже надеяться на уменьшение национальной вражды. И я искренне хочу, чтобы эта расовая вражда – пока мы будем оставаться низшей расой по отношению к англичанам – столь же сильно воздействовала на нас, как и сейчас! В конце концов, расовая вражда и соревнование идут бок о бок, и именно эта вражда заставляет нас предпринимать усилия, чтобы достойно соперничать с англичанами. Будь мы обласканы и изнежены ими, мы не были бы столь упорны, как сейчас, под градом оскорблений и насмешек, поскольку не были бы достаточно закалены. Соперничество возможно только с противником, а не с соратником. Всякое поражение стимулирует побежденного к прогрессу, а победа порождает праздность». (Из «Континента Цирцеи» Нирада С.Чаудхури, с. 94).]. О творчестве последнего он даже написал несколько статей для «Инду Пракаш»[46 - Эти откровенные статьи позже были собраны в один том, озаглавленный «Банким Чандра Чаттерджи», который выпущен в свет Ашрамом Шри Ауробиндо в Пондичери.]. По мере того, как совершенствовались его познания в санскрите, он открыл для себя подлинную сокровищницу знаний в Упанишадах, Гите, Рамаяне, Махабхарате, а также в трудах Калидасы, Бхавабхути, Бхартрихари и других авторов. Поистине это был процесс открытия самого себя заново «посредством естественного влечения к индийской культуре, образу жизни, национальному характеру, а также отдавая предпочтение всему, что является истинно индийским»[47 - Шри Ауробиндо. О себе, с. 7.].

Шри Ауробиндо был благодарным и ненасытным читателем и мог целыми днями просиживать над самыми разными книгами – поэтическими (самый любимый предмет), художественной литературой, историческими, философскими и т. д., причем на разных языках – французском, немецком, русском, греческом, латинском, не говоря уже об английском. Во всех углах его квартиры, а также на стальных полках громоздились книги, в том числе бесчисленное количество романов, «Илиада» Гомера, «Божественная комедия» Данте, Рамаяна и Махабхарата вместе с другими классическими произведениями индийской литературы, а также книги русских писателей. Помимо тех книг, которые он часто покупал в «Басумати Пресс» в Калькутте, Ауробиндо делал постоянные заказы у двух известных в Бомбее книжных торговцев: Атмарамы Радхабхаи Саггоны, а также в «Таккер Спинк и Ко». Книги, к великому изумлению его друзей, часто присылали ему в ящиках. Он постоянно откладывал определенную часть жалованья – рупий пятьдесят-шестьдесят, а иногда и более – на оплату счетов за книги. Ауробиндо мог засиживаться за чтением допоздна, при свете керосиновой лампы, не обращая внимания на роившихся вокруг москитов, а подчас и забыв о дожидавшемся его ужине. Утром, наскоро перекусив, он снова погружался в чтение или сочинение, пока не наступало время умываться, обедать или отправляться на работу. Долгий период жизни в Англии, похоже, не внес заметных изменений в его жизненные устои, касалось ли это еды, одежды или других привычек. Он был прост во всем – подчас даже настолько, что это граничило с рядом неудобств. Его не волновало, если над головой протекала крыша, а на скрипучей железной кровати не было даже матраца – он чувствовал себя повсюду дома.

Шри Ауробиндо вернулся из Англии один; двое его старших братьев, Биной Бхушан и Моно Мохан, остались там еще на некоторое время. Первым вернулся Биной Бхушан, который начинал изучать в Англии медицину, но впоследствии от этой затеи отказался и, вернувшись в Индию, поступил на службу к махарадже Кучбехара. Ему удалось послать немного денег Моно Мохану, который смог таким образом возвратиться в Индию, где он стал профессором английского языка и литературы сначала в Дакке, затем в Патне, а потом и в Президентском колледже в Калькутте. Биной Бхушан оказался щедрым и практичным, с ним легко было найти общий язык. Моно Мохан был абсолютно другим человеком. Можно сказать, это был мечтатель и фантазер. В качестве профессора английского языка он пользовался весьма почетной репутацией. Про него говорили, что он создает в аудитории поэтическую атмосферу, и послушать его лекции о поэзии с удовольствием приходили даже студенты из других колледжей.

«Часто можно было видеть его, снующим по лестницам Президентского колледжа – со шляпой в руках и потупленным взглядом, серьезного, самоуглубленного, а подчас даже задумчиво-печального. Он не поднимал глаз даже для того, чтобы взглянуть, кто проходит мимо. Но оказавшись на кафедре, он преображался. Воодушевленный любимым предметом, он создавал поэтические образы редчайшего узора и красоты, наполняя аудиторию выразительной от природы чувственно-напевной речью»[48 - Бюллетень Международного просветительского центра Шри Ауробиндо, ноябрь 1960, с. 148.].

Джордж Сэмпсон в своей книге «Кембриджская краткая история английской литературы» так писал о Моно Мохане: «Мэнмохан (1867–1924) – наиболее выдающийся индийский поэт, пишущий на английском языке. Он получил образование в Оксфорде, будучи современником и другом Лоуренса Биноя, Стефена Филлипса и других выдающихся деятелей английской словесности. Творчество его настолько проникнуто духом и тональностью того места и времени, что читатель, открывший «Песни о Любви», «Элегии», «Песни Любви и Смерти», с готовностью воспримет их как творения английского поэта, воспитанного на традициях классики».

Впервые с тех пор, как в 1879 году он семилетним ребенком покинул Бенгалию, и спустя примерно год после того, как обосновался в Бароде, Шри Ауробиндо навестил родные края. Он поехал в Рохини, небольшое село примерно в четырех милях от Деогхара[49 - Деогхар, кстати, прекрасный курорт и известное место, куда стекались индусыпаломники, представлял собой небольшой захолустный городок примерно в 200 милях от Калькутты.], где встретился с матерью Сварналатой, сестрой Сароджини, которую очень любил, и младшим братом Бариндрой. Оттуда Ауробиндо отправился в Деогхар, где повидался с дедом по материнской линии Риши Раджнарайаном Босом и другими родственниками, проведя с ними несколько дней. Похоже, что мать сначала не узнала его. В ее сознании запечатлелся образ юного Ары, с которым она простилась в Англии пятнадцать лет назад. К счастью, она все же признала сына, благодаря старому шраму, полученному Ауробиндо в далеком детстве от разбитой бутылки. Сестра Ауробиндо Сароджини так описывала своего брата: «Седжда[50 - Седжда (бенг.) – «рожденный третьим» (прим. ред.).] (Шри Ауробиндо), с тонким лицом и длинными, подстриженными на английский манер волосами, казался очень застенчивым»[51 - Пурани, Жизнь Шри Ауробиндо, с. 52.].

Первая поездка домой после столь долгих лет отсутствия, приятные часы, проведенные вместе с любимыми людьми, вызвали у Шри Ауробиндо чувство ностальгии. Вернувшись в Бароду, он вынужден будет написать Сароджини: «Не знаю, за какое ужасное преступление я приговорен к Бароде. После того радостного мига, который я пережил рядом с вами в Бандьянатхе (другое название Деогхара), Барода кажется мне еще во сто крат больше Бародой»[52 - Там же, с. 53.].

Сохранились и воспоминания кузины Шри Ауробиндо Басанти Деви о его приезде: «Ауро Дада обычно приезжал с двумя-тремя сундуками, и мы считали, что в них полно дорогих костюмов и прочих предметов роскоши, например благовоний ипр. Когда он открывал их, я обычно старалась оказаться поблизости, с любопытством заглядывая вовнутрь. И что же? Немного обычной одежды, а все остальное – книги. Ничего, кроме книг! Неужели ему нравится все это читать? Мы все любили в минуты отдыха просто поболтать и поразвлечься; неужели же он намерен даже это время потратить на чтение книг? Правда, страсть к чтению вовсе не означала, что он откажется принять участие в наших беседах и развлечениях. Речь его обычно была исполнена остроумия и юмора».[53 - Там же, с. 58.]

На второй год своего пребывания в Бароде Шри Ауробиндо пережил значительное в духовном плане происшествие. У него была конная повозка. Однажды, отправившись на этой повозке в город, он оказался на грани несчастного случая, избежать которого, казалось, было невозможно. Тогда усилием воли он попытался предотвратить неизбежное несчастье. И в то же мгновение он ощутил в себе Божественное Светоносное Существо, которое своим вмешательством чудесным образом предотвратило несчастный случай. Это был второй раз после возвращения в Индию, когда он ощутил соприкосновение с Божеством.[54 - Первый случай, как мы уже говорили, произошел в Бомбейском порту Аполло, когда на него снизошел духовный Покой.] Это переживание произвело на него глубокое впечатление, и в 1939 году он написал сонет «Божество».

В 1895 году появился первый сборник стихов Шри Ауробиндо под названием «Песни Миртилле» (в него вошли и стихи, написанные им в Англии), изданный для «личного пользования». В Бароде же были написаны более крупные поэмы «Любовь и Смерть», «Урваши», а также задумана величественная эпическая поэма «Савитри». Существуют доказательства того, что многие произведения Шри Ауробиндо, опубликованные в более поздние годы, например, «Васавадатта», перевод «Викраморваши» и «Мегхадуты» Калидасы, а также пьесы «Визири из Бассоры» и «Персей-освободитель», частично или полностью были написаны в тот же период жизни в Бароде.

Профессор колледжа в Бароде Шри Ауробиндо пользовался у студентов большой любовью. Они любили и уважали его не только за мастерство и умение преподать свой предмет, английскую литературу и поэзию, но также и за благородство характера и праведность его поведения. Ему были чужды бесцеремонность и напыщенность. Спокойный, добрый и уверенный в себе, он старался держаться в тени и словно излучал мир и добро для всех, кто оказывался рядом, будь то студенты, коллеги или кто-то еще. Он был живым примером, гуру для студентов в том самом традиционно высоком смысле, который вкладывают в это понятие мудрецы и риши Индии. Покойный Шри Мунши, в то время один из студентов колледжа в Бароде, писал о нем: «Мое общение с Шри Ауробиндо началось в 1902 году, когда, сдав вступительные экзамены, я стал студентом колледжа в Бароде. Прежде мне лишь случайно приходилось общаться с ним, но легенда об Ауробиндо, существовавшая в колледже, вызывала у меня такое к нему почтение, что, когда он читал свои лекции, я благоговейно внимал каждому его слову»[55 - Бюллетень Международного просветительского центра Шри Ауробиндо, ноябрь 1960 г., с.156.].

Покойный доктор Редди, занявший пост проректора колледжа в Бароде после того, как Шри Ауробиндо оставил его, сказал: «Я имел честь быть знакомым с ним, пусть и недолго, в его Пурвашраме[56 - Пурвашрама (букв.) – «до Ашрама» – стадия жизни, предшествующая Ашраму.]. У нас было несколько общих друзей. Мистер Кларк, ректор колледжа в Бароде, заметил как-то: «Итак, вы познакомились с Ауробиндо Гхошем. Вы обратили внимание на его глаза? В них горит мистический огонь. Они способны проникнуть за пределы видимого… Если Жанна Д’Арк слышала божественные голоса, то Ауробиндо, возможно, видит божественные образы». Кларк был закоренелым материалистом. Я так и не мог никогда понять, как этот практичный и удивительный человек мог угадать, что на самом деле представляет собой Ауробиндо?»[57 - Из выступления д-ра Редди в зале Совета университета в Андхре 11 декабря 1948 г.]

Замечание мистера Мунши о том, как он «внимал каждому слову» Шри Ауробиндо, напоминает о том, что говорил сам Шри Ауробиндо о своей преподавательской деятельности: «Я не привык заглядывать в свои записи, а подчас мои лекции и вовсе с ними расходились. Я был профессором английского языка и литературы, а иногда читал лекции и по французской литературе. Но что меня удивляло, так это пунктуальность, с которой студенты обычно записывали на лекциях каждое мое выражение и заучивали его наизусть. В Англии подобное было бы просто невозможно…Там (в Бароде) студенты кроме моих конспектов обычно брали конспекты лекций и у других профессоров из Бомбея, особенно если эти профессора принимали потом экзамены…Однажды я читал лекцию о «Жизни Нельсона» Саути. Лекция моя отличалась от конспекта. Студенты заметили это. Тогда я ответил: «Я не читаю конспектов… В них одна чепуха». Я прочитывал конспекты только один раз, не вдаваясь в подробности, дальше всю остальную работу мой разум проделывал самостоятельно».[58 - Пурани. Жизнь Шри Ауробиндо, с. 58–59.]

Если лекции Шри Ауробиндо в аудитории услаждали слух, то его выступления с трибуны можно было назвать грандиозными. Обычно он принимал участие в дискуссионном клубе колледжа, и все его речи воспринимались с восхищением и вниманием.

Вот что вспоминает о нем Шри Паткар, один из его студентов: «Еще большим наслаждением, чем лекции в колледже, было слушать его выступления с трибуны… Когда ждали его выступления, огромный центральный зал колледжа заполнялся до отказа. Он был, скорее, не оратором – он был лектором высочайшего уровня… Говорил он спокойно, не жестикулируя, а из уст его струилась простая, мелодичная и чарующая аудиторию речь».[59 - Там же, с. 73.]

В качестве практических занятий в изучении санскрита Шри Ауробиндо перевел на английский язык отрывки из «Рамаяны» и «Махабхараты», а также некоторые сочинения Калидасы, Бхавабхути и других авторов. В 1899 году в Бароде Шри Ауробиндо познакомился с ученым-филологом Ромешем Чандрой Даттом, чьи переводы Эпоса на английский были опубликованы в Англии, и ученый захотел ознакомиться с переводами Ауробиндо. Внимательно просмотрев их, он был так восхищен, что воскликнул: «Какая жалость, что я даром потратил столько времени на свои труды! Если бы я прочитал раньше ваши переводы, я не стал бы публиковать свои. Сейчас мне кажется, что мои переводы по сравнению с вашими – лишь детский лепет»[60 - Слова Динендры Кумар Роя из работы «Об Ауробиндо», цитируемые Шиширом Кумар Митрой в его «Освободителе», с. 50.].

Мы уже говорили, что Шри Ауробиндо самостоятельно настолько хорошо выучил бенгальский, что мог читать труды Мадхусудана и Банкима Чандры. Однако в 1899 году ему удалось с помощью молодого бенгальского литератора Динендры Кумара Роя продолжить изучение бенгальского языка. Динендра прожил у Шри Ауробиндо в Бароде около двух лет и помог ему усовершенствовать знания бенгальского языка настолько, что он мог разговаривать на нем. Со своей стороны, Динендра Кумар с помощью Шри Ауробиндо старался выучить немецкий и французский языки. Кстати, Динендра оставил свои воспоминания о жизни Шри Ауробиндо в Бароде. Ниже мы приводим отрывок из его книги «Об Ауробиндо», изданной на бенгальском языке, которая раскрывает некоторые стороны его личности и освещает отдельные моменты его частной жизни[61 - Бюллетень Международного просветительского центра Шри Ауробиндо, апрель 1961 г.]: «Еще до встречи с Ауробиндо я представлял его примерно таким: крепкого телосложения, одетый в безукоризненного покроя европейскую одежду, твердый взгляд из-под очков, легкий акцент и чрезвычайно резкий характер человека, который педантично следует принятым нормам и правилам. Стоит ли удивляться, что я был разочарован своей оценкой, когда впервые встретился с ним. Кто бы мог подумать, что этот смуглый молодой человек с мягким, задумчивым взглядом и длинными, тонкими слегка вьющимися волосами, разделенными на пробор и спадающими до плеч, одетый в грубое ахмедабадское дхоти и плотно прилегающий индийский китель, в старомодных ботинках, с лицом, слегка изрытым оспинами, – кто бы мог признать в этом человеке самого господина Ауробиндо Гхоша, который был живым источником французского, латыни… греческого? Едва ли я был бы поражен больше, если б мне указали на холмики за Деогхаром, заметив при этом: «Смотри, вон Гималаи». Однако не прошло и двух дней с момента нашего знакомства, как я понял, что в сердце Ауробиндо нет места низости или земной суете. Смех его был безыскусен, как у ребенка, так же мягок и сочен. Хотя в уголках его губ чувствовалось некоторое напряжение, в сердце его не было и намека на амбициозность или обычный человеческий эгоизм; напротив, в нем проглядывало лишь неодолимое стремление, редкое даже для богов, к беззаветному самопожертвованию ради облегчения людских страданий. Шри Ауробиндо еще не говорил на бенгальском, но насколько сильно было его желание говорить на своем родном языке! Я проводил рядом с ним дни и ночи, и чем больше узнавал его, тем больше крепло во мне убеждение, что он – не земное создание, а существо высшего порядка, бог, изгнанный с небес чьим-то проклятием… Мальчиком, почти ребенком, которому впору еще было сидеть на коленях у матери, он уехал в Англию и лишь спустя долгие годы, уже зрелым юношей, вернулся обратно на родину. Но что поразило меня более всего, так это его благородное сердце, ни в коей мере не затронутое роскошью и мотовством, блеском и очарованием западного общества с его мнимыми ценностями, дурным влиянием и холодной расчетливостью. Шри Ауробиндо мало интересовали деньги. В Бароде он получал неплохое жалованье. Жил он один, без особой роскоши, и уж совершенно не был расточителен. Но к концу месяца всегда оставался без гроша в кармане.

Во время разговора Шри Ауробиндо обычно тихо посмеивался. Он не любил излишеств в одежде. Я не помню, чтобы он сменил привычную одежду на праздничную, даже отправляясь ко двору. У него не было ни дорогой обуви, ни рубашек, ни галстуков, ни модных льняных или фланелевых костюмов, шляп или кепи. Такой же скромной, как и одежда, была его постель. Железная кровать была такая старая, что даже самый обычный служащий счел бы ниже своего достоинства спать на ней. Шри Ауробиндо не привык к мягким матрацам. Барода находится на краю пустыни, и климат там довольно суровый как летом, так и зимой; но даже в январские холода я не помню, чтобы он пользовался теплым одеялом – обычно его заменяла какая-нибудь дешевая ткань. Все то время, что я прожил с ним, он казался мне санньясином, затворником, забывшим о себе, аскетичным в собственных привычках и обостренно восприимчивым к страданиям других. Казалось, что единственная цель его жизни – это приобретение знаний. И в достижении этой цели он был безудержен, соблюдая строжайшую самодисциплину даже в самой гуще шумной, суматошной и суетной жизни.

Никогда прежде я не встречал человека, столь страстно влюбленного в чтение. Утром он поднимался довольно поздно, поскольку любил засиживаться допоздна за книгами или сочинением стихов. Он писал стихи на английском языке, используя различные стихотворные размеры. Он мастерски владел английским языком. Стихи изпод его пера выходили благозвучными и простыми, описания ясными, чуждыми цветистости. Он владел редким даром выразительности слова, всегда используя его с удивительной точностью. Стихи он писал на темно-серой бумаге практически сразу набело, редко зачеркивая уже написанное. Мгновения раздумий над листом бумаги – и строки легко и свободно лились из-под его пера. Я не помню, чтобы он когда-либо терял терпение.[62 - И вправду, Шри Ауробиндо как-то признался: «Чувство злости было мне незнакомо».] Казалось, он был неподвластен никаким страстям…

Он был совершенно непрактичным человеком, и его часто обманывали. Но тот, кого не интересуют деньги, не горюет и по поводу их утраты. В Бароде он общался с людьми из разных слоев общества и пользовался у всех огромным уважением. Просвещенное общество Бароды высоко ценило его за необычайные способности.

Шри Ауробиндо одинаково спокойно относился и к радости и к горю, к победам и неудачам, к похвалам и нареканиям. Любые невзгоды он переносил спокойно и стойко. И тот, кто прожил с ним под одной крышей хотя бы день, помнил его всегда. Мне необычайно повезло – я прожил рядом с ним более двух лет».

Чтобы полнее осветить бескорыстный характер Шри Ауробиндо, приведем здесь цитату из Шри Паткара: «Он (Шри Ауробиндо) обычно получал жалованье за три месяца и складывал деньги в мешок, который потом вытряхивал на поднос, стоявший на столе. Ему и в голову не приходило спрятать их куда-нибудь подальше, под замок. Не вел он и записей того, сколько тратил. Однажды я полюбопытствовал, почему он держит деньги в таком виде. Он засмеялся и ответил: «Ну, мой мальчик, это доказывает лишь, что мы живем среди честных и хороших людей». «Но вы же никогда их не пересчитываете, чтобы убедиться в честности окружающих», – заметил я. На что он невозмутимо ответил: «За меня это делает Бог. Он дает мне столько, сколько я хочу, оставляя остальное Себе. В любом случае, он не оставил меня в нужде, так о чем же беспокоиться?»[63 - Пурани. Жизнь Шри Ауробиндо, с. 73.]

Кстати, если говорить об отношении Шри Ауробиндо к деньгам, то уместно заметить, что его старшие братья не помогали матери и сестре материально, Шри Ауробиндо же регулярно посылал им деньги. Когда кто-то из друзей заговаривал с ним о равнодушии его братьев, его всепрощающая душа старалась оправдать их: «Дада (старший брат Биной Бхушан) находится на государственной службе в Кучбехаре, и это обязывает его поддерживать свой высокий статус в обществе. Моно Мохан женат, а женитьба – это большая роскошь»[64 - Там же, с. 56.].

Сам Шри Ауробиндо тоже позволил себе эту роскошь в 1901 году. Ему в то время исполнилось 29 лет, а его невесте, прелестной Мриналини Деви, – 14. Она была дочерью Бхупалы Чандры Боса, правительственного чиновника высокого ранга. Свадьба состоялась в индуистских традициях. Среди почетных гостей были лорд Синха, мистер и миссис Джагдиш Чандра Бос. После свадьбы молодожены решили провести свой медовый месяц в Найнитале (высокогорный курорт в горах Кумаона в штате Уттар Прадеш). Вместе с ними поехала Сароджини. Вскоре все трое вернулись в Бароду, где чуть позже к ним присоединился Бариндра, младший брат Шри Ауробиндо. Таким образом в доме Ауробиндо в Бароде обосновались он сам с женой, сестра и брат. Женитьба не стала главным событием в жизни Шри Ауробиндо, а семейная жизнь была не богата событиями. Мало кто пожелал бы оказаться в положении его жены. Неопытной юной невесте пришлось отказаться от всех радостей семейной жизни, из-за того что она вышла замуж за гения. Шри Ауробиндо понимал, что его юная жена страдает, но мог предложить ей лишь слова утешения в письмах, да еще немного денег, поскольку сам вскоре с головой ушел в йогу и политику. С точки зрения историка, его отношение к жене было проникнуто сердечностью и возвышенными словами, с которыми он обращался к ней в своих немногочисленных письмах, чтобы как-то облегчить ее печаль и одиночество.

Позже мы еще вернемся к этим письмам, представляющим большую историческую ценность.

Один из близких учеников Шри Ауробиндо как-то в шутку попрекнул его женитьбой, заметив, что непонятно, зачем таким людям, как Конфуций, Будда или Шри Ауробиндо, вообще жениться и почему окончательное обращение к духовному образу жизни у таких людей происходит вскоре после свадьбы? На что Шри Ауробиндо ответил: «Совершенно естественно, что они женятся до обращения к духовной жизни. Потом происходят перемены, и женитьба относится уже к старой, прежней части твоего существа, а не к новой»[65 - Ниродбаран. Переписка со Шри Ауробиндо (изд. 1969 г.), с.199.].

Ученика этот ответ не удовлетворил, и он продолжал настаивать: «Если женитьба – это препятствие на пути к духовности, тогда лучше вообще было бы не жениться».

Вот что ответил на это Шри Ауробиндо, как всегда с присущим ему чувством юмора: «Без сомнения. Но когда они женятся, рядом не всегда оказывается такой всезнающий осел-биограф (как у Конфуция), который сумел бы объяснить им, что они превратятся в дхарма-гуру, или в дхарма-сумасшедших, или же в одержимых еще какой-нибудь другой дхармой, как его подопечный. Ну, а уж если биограф Конфуция может быть таким абсолютным ослом, то и Конфуцию позволено разок-другой совершить глупость… Так что пока вы обладаете обычным сознанием, вы ведете обычную жизнь. Когда же происходит пробуждение и приходит новое сознание, вы отходите от нее – что в том удивительного?»[66 - Там же, с. 199.]

Политика

Мы видели уже по публикациям Шри Ауробиндо в «Инду Пракаш», насколько далеки были его политические убеждения от «умеренной» позиции Конгресса. Его чувство национальной гордости и мужества восставало против рабской позиции, занимаемой его лидерами. Он понимал, что подобной нищенской политикой руководители Конгресса обманывали самих себя и весь народ; эта политика не могла ни тронуть, ни воздействовать, ни обмануть чужеземных правителей, господствовавших в стране. Их совершенно не заботил Конгресс, к которому они относились отрицательно. Поэтому основной темой статей Шри Ауробиндо стал вопрос о том, как помочь самим себе. Он выступал за насильственное свержение правительства, считая это вполне возможным, и верил, что Индия обретет свободу только тогда, когда на борьбу поднимутся широкие народные массы при поддержке, если потребуется, вооруженных сил. Недаром он изучал историю и культуру Европы, историю революций и восстаний французов против англичан в средние века, а также историю войн, приведших к освобождению Америки и Италии. Шри Ауробиндо черпал вдохновение в исторических движениях и их лидерах, таких как Жанна Д’Арк и Мадзини[67 - Джузеппе Мадзини (1805–1872), активный участник революции 1848-49 гг. в Италии. Возглавил правительство Римской республики в 1849 г.]. Он также прекрасно понимал психологию британского характера и политические устремления англичан. По его словам, «хотя они (британские правители) будут сопротивляться любым попыткам, предпринятым народом Индии для своего освобождения, и решатся, в конце концов лишь на небольшие уступки, типа реформ, не подрывающих основ имперского правления, все же назвать их позицию несокрушимой и несгибаемой нельзя; если они поймут, что народные восстания и сопротивление приобретают массовый и постоянный характер, то в конце концов пойдут на компромисс, дабы спасти то, что можно, от своей империи, или же, в крайнем случае, предпочтут гарантировать Индии независимость, нежели позволят силой вырвать ее из своих рук».[68 - Шри Ауробиндо. О себе, с. 20.«Англичане, за исключением некоторых автократов, таких, как Керзон, отличаются конституционным складом ума. Они будут яростно противостоять попыткам вышвырнуть их из страны, но не станут возражать, если их вытеснять постепенно, как в Доминионах» (Ниродбаран. Беседы, с. 357).]

Однако Шри Ауробиндо предпочитал решать этот вопрос с правительством на своих условиях и в качестве последнего средства, если потребуется, прибегнуть даже к вооруженной борьбе. Он лучше всех осознавал, насколько важно привести в исполнение это смелое заявление, как, впрочем, понимал и то, насколько это трудно. И все же он не впадал в уныние и не жалел о том, что при сложившемся положении дел эта борьба с правительством может оказаться неравной и безнадежной. Страна была абсолютно демилитаризована, индийские военные формирования, входившие в состав британских вооруженных сил, по большей части состояли из наемников; князья-регенты, в чьем владении находилась почти вся страна, прекрасно знали, кто их кормит; проанглийски настроенный средний класс больше волновало сохранение своих постов и должностей в правительстве, а народные массы пребывали в оцепенении, не в силах пробудиться от сна. Что же касается традиционной индийской религии… разве не было предсказано, что Индией будут править варвары, и разве не мусульмане стояли у власти до прихода англичан? А что ждет страну в будущем? Да стоило ли об этом беспокоиться? Когда станет совсем худо, на земле воплотится Аватар и все уладит. Вот и еще одно оправдание тому, чтобы спать спокойно или преспокойно читать священные писания, Шастры, в точности исполняя их древние предписания!

К счастью, не все так плохо в мире даже в худшие времена. Не всегда счастье улыбается противнику; другим тоже иногда везет. К тому же не перевелись еще мужчины и женщины, способные подняться над привычными обстоятельствами и целиком посвятить себя правому делу, например, независимости своей страны. Такие личности встречались во все времена как среди людей науки, военного сословия, представителей торговли и коммерции, так и среди простого люда. Даже те, кто вначале смирился с привычным положением дел или оказался слишком робок, чтобы связать свою жизнь с борьбой за свободу, даже они в глубине души были истинными патриотами и в решающий час можно было бы прямо или косвенно обратить их патриотизм на благо родной страны. Именно здесь был сокрыт источник силы народа, которая под верным руководством пошла бы по правильному пути и одержала бы победу над противником, полагающимся на дипломатию, лицемерие или на силу своего оружия[69 - «В то время военная организация великих империй и их военная техника не были еще столь мощными и несокрушимыми, какими они стали сегодня; основным оружием была винтовка, воздушные силы находились еще в зачаточном состоянии, а артиллерия не обрела еще той разрушительной мощи, как это было позже». («О себе», с. 21).].

Таким образом, перед Шри Ауробиндо стояла задача преодолеть неравенство в будущей борьбе с англичанами, придав смелости и решительности пассивным народным массам, и именно этой задаче он посвятил себя со всей присущей ему целеустремленностью. Нужно признать, что он вовсе не жаждал броситься без оглядки в пучину активных революционных действий, к чему были склонны некоторые из его бенгальских соотечественников. Как позже заметил он сам, «моя деятельность сводилась вовсе не к тому, чтобы готовить и планировать что-то заранее, моей задачей было придерживаться точной цели, наблюдать за ходом событий, собирать силы и начинать действовать только в тот момент, который я сочту подходящим»[70 - Шри Ауробиндо. О себе, с. 18.]. Никогда ни один шаг его не был продиктован ненавистью или враждебностью по отношению к политическим оппонентам. Он «никогда не вносил в политику элемента озлобленности; свое требование свободы для Индии основывал на ее незыблемом праве на суверенитет, а не на обвинении англичан в плохом правлении или репрессиях; если же я яростно и критиковал кого-либо, то критиковал за политические взгляды и действия, а не по каким-то другим мотивам»[71 - Там же, с. 44. Приведем примеры образа мыслей «умеренных»: «Хорошо это или плохо, но наши судьбы связаны сегодня с судьбами англичан, и Конгресс открыто признает, что каких бы улучшений мы ни искали, они должны быть внутри самой империи» (Гокхейл).«Я неисправим, я убежденный оптимист как Махадев Говинда Ранад. Я верю в божественное предначертание, осуществляемое через посредничество людей… Моя непоколебимая верность (Короне) основана на прочной надежде и терпении… Я принимаю британское правление… как руководство столь прекрасное… что было бы по-просту глупо воспринимать его иначе, чем проявление божественной воли» (Ферозешах Мехта).«Моя вера в английский характер незыблема. Англичане – законопослушные, справедливые люди. Продолжайте практиковать «умеренность», верность британскому правлению и патриотизм по отношению к нашей стране». – Дадабхаи Наорджи (Речь председательствующего на Конгрессе в Лахоре, 1893).(Проводится по материалам Бюллетеня Международного просветительского центра Шри Ауробиндо, Ноябрь 1961 г., с. 36).].

Все эти идеи, которые еще не оформились полностью в сознании Шри Ауробиндо в первые годы его пребывания в Бароде и которым после появления его аргументированных статей в «Инду Пракаш», не суждено было воплотиться, как он этого хотел, в нечто большее, обрели свои конкретные зримые формы примерно в 1902 году. До этого он вел неприметную работу «на задворках сцены» и готовил: «во-первых, тайную революционную пропаганду и организацию, главной задачей которой являлась подготовка вооруженного восстания; во-вторых – публичную пропаганду, призванную внедрить в сознание народа идеалы независимости, которые большинством индийцев воспринимались как неосуществимые и не возможные, почти бредовые… И в-третьих – прочную общественную оппозицию, способную подорвать основы иностранного правления посредством всеобщего отказа от сотрудничества с властями и пассивного сопротивления им».[72 - Там же.]

Ранее Шри Ауробиндо посещал Бенгалию лишь изредка, во время праздников Пуджи, чтобы повидать родных, теперь же его поездки по большей части были связаны с созданием в родной провинции тайных групп, которые могли бы превратиться в передовые отряды массового революционного движения. Первым заметным шагом в этом направлении стало поступление молодых бенгальцев на военную службу, чтобы получить там необходимую подготовку и обучиться военной дисциплине.

Эти подготовленные молодые люди могли бы стать надежным ядром вооруженных сил и в нужный час развернуть в массах революционную пропаганду. В связи с этим Шри Ауробиндо помог одному молодому бенгальцу, Джатиндранату Банерджи, вступить в армию в Бароде. Это произошло ориентировочно в 1898-99 годах. В те дни бенгальцев в армию не брали под тем предлогом, что они были изнежены и не отличались стремлением к военной службе… Джатиндра был тоже признан непригодным к службе, но с помощью Кхаширао Джадхава[73 - Среди друзей Шри Ауробиндо в Бароде были Кхаширао Джадхав, его младший брат лейтенант Мадхаврао Джадхав, Бапухаи Маджумдар, Фадке, Мангеш Колашкар, К. Дж. Дешпанде и др. (К. Дж. Дешпанде оставил пост редактора «Инду Пракаш» и поступил на службу в администрацию Бароды спустя пять лет после Шри Ауробиндо).] – высокопоставленного чиновника из администрации Бароды и друга Шри Ауробиндо – был зачислен в кавалерийский полк. За проведенные в Бароде годы он получил прекрасную военную подготовку, продвижение по службе и одновременно подробные инструкции по революционной деятельности от Шри Ауробиндо. После окончания службы Джатиндра вернулся в Бенгалию в качестве эмиссара Шри Ауробиндо для организации революционного движения, подбора людей и мобилизации средств. Таким был сделан первый практический шаг Шри Ауробиндо на шахматной доске индийской политики.

В те дни идеи создания тайных обществ и революционных групп витали в воздухе. Одно из таких обществ, созданное барристером П. Митрой[74 - П. Митра вел духовную жизнь и отличался большой религиозностью. Как Бепин Пал и некоторые другие выдающиеся лидеры нового националистического движения в Бенгалии, он был учеником известного йога Биджоя Госвами, однако не связывал политику с йогой и религией. (Шри Ауробиндо. О себе, с. 16).] и миссис Сарала Гошал[75 - Сарала Гхошал была одним из главных организаторов физического воспитания в Бенгалии.], племянницей Рабиндраната Тагора, и поддерживаемое Бэроном Окакура из Японии, уже существовало в Бенгалии. Другое общество, возглавляемое Тхакуром Сахебом, потомком княжеского раджпутского рода, было создано в Махараштре. Совет пяти, сформированный в Бомбее, значительно помог Тхакуру в организации движения в штатах Махараштры. Усилия Тхакура были сосредоточены на индийской армии, несколько подразделений которой перешли на революционную сторону. В это общество вступил и Шри Ауробиндо, предпринявший даже поездку в Центральную Индию для встречи с солдатами и офицерами этих подразделений. Существовали еще и более мелкие объединения, например, «Хинду Дхарма Сангха», основанная братьями Чапекар, или «Тарун Сангха», созданная по указанию Шри Ауробиндо. Эти мелкие образования позже объединились с тайным обществом Тхакура и избрали своим президентом Шри Ауробиндо[76 - На Шри Ауробиндо возлагалась задача убедить Джодендраната Муккерджи и С. С. Датта – один был судьей, другой – сотрудником ИГС; оба бенгальцы, служившие в бомбейском округе – зарегистрироваться членами революционной партии. С. С. Датта позднее заинтересовался программой Бхавани Мандир, о которой пойдет речь ниже.На следующий год, т. е. в 1902, Шри Ауробиндо поехал в Бенгалию и вместе с Бариндрой и Джатиндрой посетил Калькутту и Миднапур. Там он познакомился с Баристером П. Митрой, Хемачандрой Дасом и другими и принял у них присягу на верность революционной партии – клятву защищать свободу Индии и любой ценой хранить в тайне деятельность организации. Эта церемония в то время считалась чрезвычайно важной. Шри Ауробиндо и сам примерно в 1901 году принес присягу некоему мистеру Мандавейлу, члену бомбейского тайного общества.].

Обосновавшись в Калькутте, молодой Джатиндра установил связь с П. Митрой и другими членами его группы, с которыми уже ранее сотрудничал Шри Ауробиндо. Главная трудность тех дней заключалась в существовании разбросанных по всей стране небольших юношеских объединений и сообществ, как правило, плохо организованных, не имеющих четкой политической направленности и руководства. План Шри Ауробиндо состоял в том, чтобы объединить все эти разрозненные революционные группировки под единым центральным руководством и, снабдив их ясной и четкой политической программой, направить их патриотический и революционный энтузиазм на конкретные и эффективные действия. Молодые люди прежде всего нуждались в военной подготовке, включающей строевую подготовку, верховую езду, гимнастические упражнения и другие дисциплины, которые, чтобы отвлечь подозрения правительства, можно было бы скрыть под невинным предлогом гимнастических упражнений, например, игрой в лати ипр. Задача Джатиндры сначала сводилась к тому, чтобы установить контакт с наибольшим числом молодежи, воодушевить их на революционную деятельность и убедить поступить на военную службу. А после этого собрать средства для революционных организаций от тех, кто сочувствует им, но не может вступить в ряды революционеров.

Несколько слов скажем о Бариндре, младшем брате Шри Ауробиндо, который сыграл ведущую роль в революционном движении, охватившем Бенгалию несколькими годами позже. Бариндра был смелым и отважным юношей. Казалось, будто революционный огонь пылал в его жилах с самого рождения. Можно ли было сомневаться в том, что за время ежегодных приездов Шри Ауробиндо в Деогхар, где жил Барин, последний не станет верным приверженцем революционных идей старшего брата? Бариндра прожил богатую событиями жизнь. Сдав вступительные экзамены, он поселился у своего брата Моно Мохана в Дакке. Однако учеба мало привлекала его, и он попытался заняться сельским хозяйством, а затем открыл чайный магазин в Патне. Однако, не добившись успеха ни в одном из этих начинаний, он как-то утром 1901 года взлохмаченный и грязный явился в Бароду, представ перед Шри Ауробиндо. Дальше события развивались, как в известном романе «Дэвид Копперфильд»: его отправили в ванную, после чего наряду с самим Шри Ауробиндо и его женой Мриналини и сестрой Сароджини он стал членом этой семьи.

Авантюрный дух Бариндры был под стать его честолюбию; юноша был импульсивен почти до безрассудства и безмерно великодушен. В революционном движении в Бенгалии ему принадлежала ведущая роль со всеми вытекающими отсюда последствиями. Редко кто, поддавшись его обаянию, не оставался верен ему до конца. Шри Ауробиндо лично принял у Бариндры революционную присягу. Держа в одной руке вложенный в ножны меч, а в другой – «Гиту», Бариндра произносил слова торжественной клятвы: «До тех пор, пока во мне теплится жизнь, и до тех пор, пока Индия томится в оковах рабства, я буду служить делу ее освобождения. Если же когда-нибудь я произнесу хоть слово, предающее деятельность общества или грозящее причинить ему вред, то готов заплатить за это собственной жизнью».[77 - См.: Бариндра Кумар Гхош. «Agniyoga» (бенг. яз.), с. 39. Цит. Шиширом Кумаром Митрой в «Либерейторе», с. 68.]

Среди тех, кто разделял откровенное презрение Шри Ауробиндо к «просьбам и мольбам» «умеренных», был Гангадхар Тилак, который со временем стал известным всей Индии политическим деятелем. Тилака восхищали откровенные публикации Шри Ауробиндо в «Инду Пракаш». Познакомил их мистер Мэндевейл, один из членов тайного общества в Махараштре. Они подружились, и Шри Ауробиндо видел в Тилаке одного из возможных лидеров революционной партии. В 1902 году Шри Ауробиндо довелось поехать на сессию Конгресса в Ахмедабад, где он стал свидетелем унылого выступления «умеренных». Позже в Пондичери он вспоминал об этом так: «Там, на сессии Тилак встретил меня (Шри Ауробиндо), и в течение часа излагал мне основы своей политической позиции, выражая презрение к реформистскому движению и объясняя свой собственный порядок действий в Махараштре».[78 - Шри Ауробиндо. О себе, с. 25.]

И еще одно знакомство произошло у Шри Ауробиндо в 1902 году – с Сестрой Ниведитой, английской ученицей и последовательницей Свами Вивекананды. Когда она приехала в Бароду с курсом лекций, Шри Ауробиндо встретил ее на станции. Это была их первая встреча, хотя Шри Ауробиндо слышал о ней и даже читал ее книгу «Кали, Мать». Сестра Ниведита тоже была наслышана о нем как о Kali upasaka[79 - Преданный богине Кали. Кали – одна из ипостасей Божественной Матери; Мать-разрушительница (прим. ред.).], тоесть революционере. Между ними установились дружеские отношения на почве политических убеждений, и несколько раз Шри Ауробиндо просил Сестру Ниведиту помочь ему, что она охотно делала. Мы еще вернемся к этому знакомству в другой части книги. Сестра Ниведита, искренняя и бесстрашная, неутомимый работник, и сама была революционным лидером. Миссия Рамакришны, имея в виду ее политические пристрастия, даже просила ее не смешивать политическую и миссионерскую деятельность. Во время визита Сестры Ниведиты в Бароду Шри Ауробиндо по ее просьбе организовал ей встречу с махараджей, во время интервью с которым она тотчас же обратилась к правителю с просьбой присоединиться к революционному движению! Хитрый махараджа отвечал уклончиво, заметив, что подумает об этом и даст ей знать через Шри Ауробиндо. Конечно же, он этого не сделал. Более того, должно быть, его немало удивил тот факт, что Шри Ауробиндо интересовался революционной деятельностью[80 - Один из учеников как-то заметил, что Ниведита – «некоторым образом» революционерка, на что Шри Ауробиндо возразил: «Что вы имеете в виду под «некоторым образом»? Она – один из лидеров революционного движения. Она много ездит по стране, пытаясь установить контакты с людьми. Она откровенна, искренна, открыто говорит каждому о своих революционных планах. В ней нет ничего скрытного. Когда бы ни заходила речь на революционные темы, она говорит от всей души, не скрывая своих истинных убеждений. В этих словах вся ее жизнь, все ее сознание. Йога есть Йога, но совершенно очевидно, что ее предназначение именно в революционной работе. Вот в чем суть! Ее книга «Кали, Мать» воодушевляет, полна революционных призывов, которые, подчас, не отрицают насильственных методов борьбы». (Ниродбаран. Беседы, с. 292).]. Не стоит забывать, что Шри Ауробиндо в то время работал тайно, а не в открытую.

Как мы уже говорили, в семье Шри Ауробиндо одним членом стало больше – присоединившийся к ней Бариндра, начитавшись разнообразных книг по этим вопросам, увлекся спиритическими сеансами. Шри Ауробиндо нередко присутствовал во время этих сеансов. Однажды во время одного из них материализовался дух их отца, Кришны Дхана Гхоша, напомнив братьям, как доказательство, одно-два реальных события. На одном из подобных сеансов случилось присутствовать Тилаку; дух Гхоша, снова пришедший к ним, сказал о Тилаке следующее: «Когда вся ваша работа превратится в руины и многие из вас низко опустят головы, этот человек по-прежнему будет жить с гордо поднятой головой»[81 - Пурани. «Жизнь Шри Ауробиндо», с. 61–62.].

Вызывали даже дух Шри Рамакришны, но когда он пришел, то не стал отвечать на предложенные ему вопросы и только, уходя, начертал: «Mandir gado, mandir gado» («Стройте храм, стройте храм»). В то время это послание было истолковано как одобрение и благословение программы Бхавани Мандир, которая занимала в то время умы Барина и Шри Ауробиндо. Однако позже Шри Ауробиндо понял, что они сами должны стать храмом для Матери, тоесть речь шла о внутреннем, духовном храме, а не о внешнем сооружении. Эти спиритические сеансы, как ничто другое, доказывали их участникам существование сверхъестественных явлений и сверхъестественного сознания, контакт с которым вполне возможен[82 - Интересно узнать, что позднее говорил об этих сеансах Шри Ауробиндо. Он писал: «Я могу припомнить, когда это (спиритический сеанс) впервые произошло. Барин получил в Бароде несколько весьма необычных ответов от вызываемых им духов, которые отличались прекрасным и совершенным английским языком и содержали интересные предсказания, которые впоследствии сбылись, и ряд фактов из реальной жизни, которые тоже оказались истинными, хотя этого не знали ни те, к кому это относилось, ни присутствовавшие: среди этих предсказаний – скорый и неожиданный отъезд лорда Керзона из Индии; первое подавление Национального движения, а также достойное поведение Тилака в разгар этих событий; последнее предсказание было сделано в присутствии Тилака, посетившего Шри Ауробиндо в Бароде. Шри Ауробиндо был весьма поражен и заинтересован и, дабы выяснить, что же за этим скрывается, сам решил провести подобный сеанс. Именно это он и осуществил в Калькутте. Однако результат его не удовлетворил и после нескольких повторных попыток в Пондичери он полностью отказался от своих экспериментов. Его окончательный вывод был следующим: Хотя, несомненно, существует некий феномен, который указывает на вторжение существ другого уровня сознания, необязательно более высокого, основная же масса этих предсказаний приходит из темных слоев подсознания». («О себе», с. 65).В другой раз он сказал следующее: «Предсказания и спиритические сеансы – дело очень запутанное. Часть их определяется подсознанием, другая часть исходит от самих присутствующих. Но вовсе неверно списывать все на разбушевавшееся воображение и память. Иногда случаются вещи, о которых никто из присутствующих не помнит или не знает, а подчас, хотя и крайне редко, – явные проблески будущего. Но обычно во время этих сеансов устанавливается связь между вами и существами и силами низших планов витального мира – темных и злобных, поэтому иметь с ними контакты и попадать под их влияние очень опасно. Успенский и другие, должно быть, прошли через эти эксперименты благодаря слишком «математическому» складу ума, который был, без сомнения, их хранителем, предостерегая и не давая зайти дальше поверхностного и интеллектуального интереса к этому явлению». (Письма Шри Ауробиндо. 1-е изд., 1954, с. 499–500).И еще: «Обычно ни один дух не приходит извне. Воля медиума и собравшихся порождает энергию, которая является причиной явлений, происходящих во время сеанса. Ответы, как правило, приходят из сознания присутствующих. Они идут из подсознания, где хранится информация, недоступная людям в обычном состоянии. Сосредоточение усилий присутствующих создает необходимую атмосферу, как я уже говорил. Подлинные случаи вмешательства – появления духов извне – крайне редки. Мертвые могут осуществлять связь с живыми, если они обнаруживают интерес к жизни или к конкретным людям и находятся достаточно близко. Мать знает об этих сеансах. Она способна заставить стол перемещаться по комнате. Однако полнейшая нелепость думать, будто бы отошедшие в мир иной столетиями околачиваются поблизости и реагируют на столоверчение». (Пурани. Вечерние беседы, 2-е изд., с. 173).].

Бариндра вынашивал идею возведения где-нибудь в отдаленных горных районах Западной Индии храма и создания ордена саньясинов, жизнь и деятельность которых будет посвящена служению Матери Индии. Возможно, вдохновил его на этот замысел известный роман Банкима Чандры «Anandamath». Этот роман, написанный в 1882 году, в котором приведен известный гимн «Банде Матарам», был вдохновлен историческим восстанием и партизанской войной, которую вели отряды саньясинов во второй половине 18-го века против британской эксплуатации и мусульманского гнета. По настоятельной просьбе Бариндры Шри Ауробиндо написал статью, где в общих чертах представил программу, известную впоследствии как Программа Бхавани Мандир, на которую впоследствии ссылался Роулатский комитет и отрывки из которой были приведены лордом Роналдши в его книге «Сердце Арьяварты». Вот что писал Шри Ауробиндо: «Бхавани Мандир была написана Шри Ауробиндо, но идея в большей степени принадлежала Барину. Главным в ней было не подготовка кадров для политических убийств, а подготовка революционной ситуации по всей стране. Что касается Шри Ауробиндо, то вскоре он забыл об этой программе. Выбор места для храма и его настоятеля всецело решался Бариндрой. Он путешествовал по горам в поисках подходящего места, но, подхватив горную лихорадку, был вынужден прервать поездку и вернуться в Бароду»[83 - «О себе», с. 51.]. Стоит упомянуть здесь, что с самых первых шагов своей политической деятельности Шри Ауробиндо почувствовал, что революционному движению нужно придать прочную религиозную основу, хотя эта точка зрения и не разделялась некоторыми членами тайного общества, например, уважаемыми Харибхау Модаком и Какасахебом Патилом, которые считали, что религиозную составляющую необходимо было опустить, перенеся основной акцент на политическую деятельность. Однако другие, например, С.С.Датт и К.Дж. Дешпанде, поддерживали эту идею. Для ее осуществления Шри Ауробиндо вместе с К.Дж. Дешпанде и С.С.Даттом посетили несколько ашрамов, расположенных по берегам реки Нармада, где встретились с йогами. В одной из школ, которой руководил Кешавананда Махарадж, они обратили внимание на занятия, предназначенные для мальчиков, – физические упражнения, командные игры, борьба, строевая подготовка, которые проводил отставной сержант. Ученики устраивали шуточные сражения, и не один из них не стонал и не хныкал, если получал ушиб или травму. Шри Ауробиндо считал подобные занятия необходимой частью духовной садханы и включил некоторые из них в Программу Бхавани Мандир. Нужно сказать также, что Шри Ауробиндо поддерживал отношения с одним из членов правящей верхушки саньясинов, который дал ему мантру Кали и, совершив ряд йогических обрядов, благословил его на дальнейшую политическую деятельность.[84 - «Просто удивительно, как много саньясинов задумывались о свободе Индии! Революционерами были юные последователи Махарши; Гуру Йогананда тоже придерживался революционных взглядов. Я думаю, что революционерами были и Тхакур Дайананда, и саньясин, который говорил об Уттара-йоге, и йог с севера». (Ниродбаран. Вечерние беседы, с. 294).]

Однажды на обратном пути из Бенгалии в Бароду к Шри Ауробиндо присоединился Барин. Вскоре он сошел с поезда, чтобы продолжить путь в горы Виндхья и выбрать место для сооружения Бхавани Мандир. После странствия по горам и лесам Амаркантак в Виндхья, он вернулся с горной лихорадкой, не поддававшейся лечению никакими лекарствами. Тогда, чтобы помочь ему, обратились за помощью к Нага Саньяси. Увидев в каком состоянии находился больной, он немедленно послал за сосудом с водой и, получив его, он приказал Барину выпить воду, предварительно проделав над ней священнодействия и прочитав мантру. Вскоре лихорадка исчезла навсегда.

Бхавани Мандир[85 - «Храм Бхавани»; Бхавани – одна из ипостасей Божественной Силы, Шакти.Сейчас, когда Индия обрела свободу, благодаря самоотверженным усилиям и самопожертвованию тех, кто боролся за ее освобождение, а также благодаря усилиям самого Шри Ауробиндо, сыгравшего жизненно важную и значимую роль на решающих стадиях этой борьбы, – мы стараемся не замечать истинного значения и ораторского мастерства, скрытых в этом обращении, которое появилось в момент раздела Бенгалии. Важно отметить, что оно было адресовано молодым жителям страны в начале этого века, и молодежь услышала этот призыв и откликнулась на него.]

ОМ Намас Чандикайаи[86 - «Поклонение Чандике»; Чандика – одно из имен Дурги, представляющей собой грозную, иногда разрушительную ипостась Божественной Матери (прим. ред.).]

Храм решено было построить в горах и посвятить Бхавани, Матери. Ко всем истинным сынам Матери был обращен призыв помочь в священной деятельности.

Кто есть Бхавани?

Кто такая Бхавани, Мать, и почему мы возводим храм в ее честь?

Бхавани – это Бесконечная Энергия

В нескончаемых изменениях, происходящих в мире, когда колесо жизни неотвратимо и властно следует своим курсом, Бесконечная Энергия, изливающаяся из Всевышнего и заставляющая вращаться это колесо, предстает человеческому взору в различных образах и очертаниях. Каждый образ знаменует собой эпоху. Подчас Мать предстает в облике любви, подчас в образе знания, иногда в образе самоотречения, иногда в образе сострадания. Эта Вечная Энергия и есть Бхавани, Она наша Мать и Создательница всего сущего.

Бхавани – это Шакти

В нынешнем веке Бхавани проявляется в образе Матери-Силы. Она – чистая Шакти.

Весь Мир развивается, исполненный Матерью-Шакти

Давайте пристальнее посмотрим на мир, который нас окружает. Куда бы мы ни обратили свой взор, перед нашими глазами предстают огромные сгустки энергии, величественные и молниеносные, неумолимые гигантские очертания стихийных сил, ужасающие мощные смерчи, сметающие все на своем пути. Все вокруг становится большим и сильным. Шакти Войны, Шакти Богатства, Шакти Науки в десять раз могущественнее, в сотни раз яростнее, энергичнее и эффективнее в своих проявлениях, в тысячи раз богаче своими источниками и средствами, чем когда-либо прежде в истории. Повсюду заметна деятельность Матери; из ее могущественных и преобразующих рук рождаются и нисходят в мир чудовищные формы Ракшасов, Асуров и Девов. Мы наблюдали медленный, но могущественный подъем великих империй Запада, мы видели неодолимый и резкий рывок Японии; некоторые из них представляют собой проявление темных сил, окрашенных в цвета тамаса или раджаса; черные или кроваво-красные; другие представляют собой проявление светлых сил Шакти, в очищающем пламени самоотречения и полного самопожертвования; но все они – и те и другие силы – принадлежат Матери на новом этапе творчества и преобразования. Она одухотворяет собой старое; Она врывается в жизнь в виде нового.

Все неудачи Индии происходят из-за недостатка Шакти

Однако в Индии все процессы идут медленно, а вдохновения приходится ждать слишком долго. Индия, эта древняя Мать, и вправду изо всех сил стремится к перерождению, прилагая усилия, омытые слезами и мучениями, однако все они тщетны. Что же гнетет ее – ее, столь обширную, ее, способную стать столь сильной? Несомненно, в нас есть какой-то чудовищный дефект, какой-то жизненно важный недостаток – и разве так уж трудно нащупать это больное место? У нас есть все, но нам недостает силы, в нас нет энергии. Мы отошли от Шакти и тем самым оказались оставленными Шакти. Матери нет в наших сердцах, нет в наших умах, нет в наших руках.

Чем мы владеем в изобилии – так это желанием возродиться. В этом нехватки нет. Сколько было сделано попыток, сколько начато движений – религиозных, общественных, политических! Но одна участь была уготована всем им. Они лишь на мгновение расцветали, чтобы тут же увянуть, лишиться животворящего огня, и даже если и выжили, то превратились в бесплодную оболочку, в формы, которые сам Брахма либо покинул вовсе, либо скрылся в них под наслоениями тамаса или инерции. Наши начинания многообещающи, однако у них нет ни продолжения, ни плодов.

Сейчас мы предпринимаем новую попытку в новом направлении; мы начинаем великое созидательное движение, призванное заново обогатить и возродить опустошенную землю. Полученный опыт не пошел нам впрок, и мы не видим, что это движение закончится тем же, что и предыдущие, пока мы не поймем, что в жизни главное, и не обретем силу.

Все наши Знания мертвы, если в них нет Шакти

Быть может, нам недостает знаний? Мы, индийцы, рожденные и воспитанные в стране, где с самого начала рода человеческого скапливалась и хранилась Джняна (Знание), несем в себе наследие многих предшествующих тысячелетий. И даже сегодня среди нас нередки великие мыслители, способные приумножать эти знания. Наши способности не скудеют, острота нашего интеллекта не притупляется и не мутнеет, его восприимчивость и гибкость ни в чем не уступают прежним. Но все это – мертвые знания, ноша, сгибающая наши плечи, отрава, разъедающая нас, – и это вместо того, чтобы быть опорой для наших ног, служить посохом в наших руках; ибо такова природа всех великих вещей: когда их не используют или используют не по назначению, они оборачиваются против их обладателя, ведя его к гибели.

Наши знания, таким образом, задавленные огромным грузом тамаса, несут в себе проклятие бессилия и неподвижности. Мы сегодня склонны воображать, что стоит только постичь Науку, как все будет в порядке. Но давайте сначала спросим себя, что мы сделали с теми знаниями, которыми уже владеем, что сумели сделать для Индии те, кто постиг Науку? Подражатели, не способные к собственным начинаниям, мы попытались скопировать английскую систему, но нам не хватило сил; теперь мы решили скопировать систему японцев, народа более энергичного; разве похоже, что нам удастся это? Могущественная сила знаний, которая сокрыта в европейской науке, – есть оружие для рук гиганта, булава для Бхимасены; что может сделать с этим оружием слабое существо, разве только сокрушить самое себя в попытке хотя бы удержать его в своих руках?

Наша Бхакти, Любовь, не может жить и работать, если в ней нет Шакти

Быть может, нам недостает Бхакти – любви, энтузиазма? Эти чувства вкраплены в саму природу индийцев, однако при отсутствии Шакти мы не в состоянии сконцентрировать, направить или сохранить их. Бхакти – это пламя, Шакти – дрова для этого костра. Если же запасы дров скудны, долго ли гореть пламени?

Когда сильная личность, просветленная знаниями, достигшая внутренней самодисциплины, наделенная недюжинной силой кармы, поднимается в любви и обожании к богу, то именно Бхакти помогает душе объединиться с Божественным и сохранить это единение. Однако слабая натура слишком немощна, чтобы выдержать импульсы столь мощной субстанции, как совершенная Бхакти; человек на мгновение как бы отрывается от земли вместе с пламенем, которое все выше и выше возносится к небесам, оставляя его внизу изможденным и еще более слабым, чем прежде. Любое движение души, основанное на энтузиазме и обожании, непременно потерпит неудачу и исчерпает себя, если человеческий материал, послуживший ему источником, слаб и неустойчив по своему существу.

Следовательно, Индия нуждается только в Шакти

Чем глубже мы задумываемся, тем яснее осознаем, что единственное, что нам необходимо, к чему нужно прилагать усилия прежде всего, – это сила; сила физическая, сила умственная, сила моральная, но превыше всего – сила духовная, которая одна является неистощимым и неиссякаемым источником всего остального. Если мы обретем силу, все прочее достанется нам легко и просто. Без силы мы уподобляемся человеку во сне: руки у него есть, но он не может ни взять ими что-либо, ни дотянуться. У него есть ноги, но он не может ими двинуть.

Индия, ветшающая и дряхлеющая в Волеизъявлении, должна возродиться

Когда бы мы ни пытались что-либо сделать, тотчас же, едва проходит первый порыв энтузиазма, нас охватывает парализующая беспомощность. Мы часто можем наблюдать у наших старцев, обогащенных годами опыта, что сам переизбыток знаний, похоже, затормаживает силу их действия и силу воли. Когда в силу необходимости или душевного порыва они должны действовать, они начинают колебаться, размышлять, обсуждать, делать робкие попытки и тут же отказываться от них, и вместо того, чтобы действительно действовать, ждут, пока подвернется легкий путь решения проблемы, и тем самым упускают время. Наша нация превратилась именно в такого старика, исполненного знаний и не лишенного способности чувствовать и желать, но парализованного старческой медлительностью, робостью, немощью. Если Индия намерена выстоять, она должна вернуть себе юность. Необходимо влить в ее жилы стремительные и бурные потоки энергии; душа ее, как это было в прежние времена, должна уподобиться морю – огромному, могущественному, спокойному или волнующемуся, по усмотрению, должна стать океаном деятельности или силы.

Индия может возродиться

Большинство из нас во власти тамаса – темного давящего демона инерции – говорят сегодня, что возрождение невозможно, потому что Индия ослаблена, обескровлена и безжизненна, слишком слаба, чтобы выздороветь, что наша нация обречена на угасание. Все это праздные и пустые разговоры. Никто, ни нация, ни человек, не могут впасть в слабость, разве что по своему выбору; ни нация, ни человек не могут исчезнуть с лица земли, если только сознательно не выбрали для себя этот путь.

Что такое Нация? Шакти миллионов

Ибо что есть Нация? Что есть Родина? Это не клочок земли, не образное выражение, не фантазия. Это могучая Шакти, состоящая из Шакти миллионов отдельных людей, которые и образуют нацию, подобно тому, как Бхавани Махиша Мардини[87 - «Убивающая (демона-) быка» – один из эпитетов Бхавани, связанный с мифом о Дурге, согласно которому последняя убивает демона, принявшего облик быка (прим. ред.).] обретает живую форму в Шакти миллионов богов, сплоченных в единую массу силы и единства. Шакти, которой мы называем Индию, Бхавани Бхарати, это живое единение Шакти трехсот миллионов людей; однако она бездейственна, заключена в магический круг тамаса, эгоцентрической инерции и невежества ее сынов. Чтобы избавиться от тамаса, мы должны пробудить Брахму внутри себя.

Мы сами делаем свой выбор: превратиться в Нацию или исчезнуть

Что же хотели сказать нам опытом всей своей жизни тысячи святых людей, садху и саньясины? Какую весть несло нам сияние личности Бхагавана Рамакришны Парамахамасы? Что придало силу красноречия львиному сердцу Вивекананды, которому удалось потрясти мир своим выступлением? Это то, что есть в каждом из трехсот миллионов людей, начиная от раджи, восседающего на троне, и до последнего кули, погрязшего в трудах, от брахмана, погруженного в свою сандхью[88 - Ежедневный утренний, дневной и вечерний обряд, совершаемый жрецом-брахманом (прим. ред.).], до парии, живущего в стороне от людей, – все это Бог. Мы все – боги и творцы, поскольку в нас горит Божественная искра и поскольку любая жизнь – его творение; но не одно лишь создание новых форм есть творение, и сохранение – тоже творение, и разрушение – творение. То, что нам предстоит воплотить, сокрыто внутри нас, ибо мы вовсе не марионетки, подчиненные судьбе и Майе, если только не выбрали этот путь сами; мы – форма и проявления Всемогущей Силы.

Индия должна возродиться, поскольку Будущее Мира требует ее Возрождения

Индия не может погибнуть, наша нация не может исчезнуть навсегда, поскольку из всех наций рода человеческого Индии надлежит сохранить высочайшую и блистательную судьбу, жизненно важную для будущего всего человечества. Именно она в будущем должна стать источником мировой религии, Вечной религии, призванной привести к гармонии все другие религии, науки и философские системы и превратить человечество в Единую душу. Подобным же образом ее предназначение в области нравственных устоев – очистить род человеческий от варварства и облагородить мир. Но чтобы сделать это, ей необходимо прежде всего облагородить себя.

Именно для того, чтобы начать эту работу, самую великую и прекрасную, когда-либо выпавшую на долю нации, пришел в наш мир Бхагаван Рамакришна, и эти же идеи проповедовал Вивекананда. Если эта работа не будет продвигаться вперед, как это когда-то предполагалось, то только потому, что мы вновь позволили мрачным тучам тамаса сковать наши души страхом, сомнением, нерешительностью, медлительностью. Мы, некоторые из нас, восприняли Бхакти, которая излилась на нас от одного, и Джняну, которой наделил нас другой, однако из-за недостатка Шакти и кармы мы не в состоянии превратить наше Бхакти в живую сущность. Но мы будем помнить, что Бхавани – это Кали, Мать силы, которой поклонялся Рамакришна и с которой стал единым целым.

Однако судьба Индии не остановится из-за нерешительности и неудач индивидуумов; Мать требует, чтобы люди поднялись для Поклонения ей и сделали это поклонение всеобщим.

Чтобы обрести Силу, необходимо поклоняться Матери в ее образе Силы

Сила, сила и еще раз сила – вот что необходимо нашему народу. Но если мы так жаждем ее, то как же можно обрести ее, не почитая Мать в образе Силы? Она требует поклонения не ради себя самой, а чтобы помочь нам, отдать нам себя. Это не фантастическая идея и не религиозный предрассудок – это общий закон Вселенной. Боги не могут отдать нам часть себя, если их об этом не попросить. Даже Предвечный не нисходит на людей внезапно. Каждый посвященный знает по опыту, что нужно обратиться к Нему, возжелать и возлюбить Его, прежде чем Божественный Дух снизойдет на нашу душу во всей своей несказанной красе и вдохновении. Все, что относится к Предвечному, относится и к Ней, так как Она – Его часть.

Религия – путь Истины

Те, кто, под влиянием западных идей, подозрительно смотрит на возврат к древним источникам энергии, вполне могут принять во внимание некоторые основополагающие факты.

Пример Японии

I. В истории нет более чудесного и яркого примера расцвета нации, чем современная Япония. Какие только теории не приводились, чтобы объяснить этот подъем, и вот теперь японская интеллигенция рассказывает нам, в чем сила этого могущественного пробуждения, где секреты этой неистощимой энергии. Истоки ее кроются в религии. Именно ведантийские по духу учения Ойомеи и возрождение синтоизма с культом национальной Шакти Японии в образе Микадо[89 - Микадо – один из титулов императора Японии (прим. ред.).] сделали возможным для маленькой островной империи овладеть западными знаниями и науками так же легко, как Арджуна овладел Гандивой[90 - Гандива – имя чудесного лука Арджуны, одного из героев Махабхараты (прим. ред.).].

Превыше всего Индии необходимо Духовное Возрождение

II. Потребность Индии черпать энергию из религии значительно выше, чем у Японии, ибо японцам необходимо было только оживить и усовершенствовать силу, которая уже существовала. Мы же должны заново набраться сил, которых у нас никогда не было, мы должны изменить свою природу, стать новыми людьми с новыми сердцами, родиться заново. Для осуществления этой цели не придуманы еще достижения научного прогресса, не изобретены специальные механизмы. Силу можно черпать из внутренних и неистощимых ресурсов Духа, из Адья-Шакти Предвечного, которая является источником жизни каждого нового существа. Родиться заново означает всего лишь оживить Брахму внутри нас, а процесс этот чисто духовный – никакое усилие тела или интеллекта не поможет его осуществлению.

Религия – естественный путь к самосознанию Нации

III. Во времена великих преобразований Индия черпала энергию из первоисточника – глубокого религиозного чувства. И если оно отличалось полнотой и величием, то создавало сильную и могущественную национальную энергию; если же религиозное движение оказывалось незначительным и узким, то и национальное движение было сломленным и его последствия были несовершенными и носили временный характер. Устойчивость такой закономерности доказывает, что она коренится в характере нации. Если вы попробуете воспользоваться другими методами или позаимствуете их со стороны, то будете продвигаться к достижению цели с утомительной медлительностью, болезненно и несовершенно, либо не достигнете ее вовсе. Для чего отказываться от простого пути, избранного для нас Богом и Матерью, зачем искать окольные и несовершенные пути?