скачать книгу бесплатно
Ситуация осложнялась тем, что челнок несколько раз перевернулся при жёсткой посадке, а теперь лежал неровно, из-за чего им приходилось двигаться под углом. Это было похоже на аттракцион с «перевёрнутой комнатой», когда прикрученная к потолку мебель запутывает зрителя. Поэтому в некоторых местах приходилось не идти, а карабкаться. Слабая гравитация луны помогала, но не сильно. Из-за этого тело Виктора разрывало молниями боли, но он старался не жаловаться, а лишь ругался про себя, охал и шипел, когда перехватывало дыхание.
Тем временем стук усиливался.
Подойдя к шлюзовому отсеку, Забира не выдержала и закричала:
– Бао! Мы здесь! И идём! Держись!
В ответ они услышали крик, в котором смешались боль и страх. Дикое животное, попавшее в капкан.
Шлюзовая имела двойную защиту, предохраняя остальную часть челнока от декомпрессии. Поэтому, пока механика не выравнила давление, двери не открывались.
Нетерпеливая Забира первой ворвалась в отсек, когда отворился люк, но сразу же остановилась. Второй вошла Шарлотта, но также замерла у входа.
Виктор протиснулся сквозь них и увидел Бао.
К этому моменту безопасник уже не кричал, а лишь стонал. Видимо все силы ушли на вопль, которым он надеялся привлечь других выживших.
Пол шлюзовой был липким от крови, которая натекла из-под лежавшего в углу человека в скафандре.
Вероятно, он не успел зафиксироваться, и когда началось вращение, его бросало то на одну, то на другую стену. Но это было не самым страшным.
Корпус челнока при крушении в некоторых местах деформировался сильнее, чем сперва решили Виктор и остальные. Он не раз перевернулся, из-за чего из боковой панели вырвало несколько труб. Сейчас на несколько из них был нанизан Бао.
Мужчина чуть стонал, смотря на остальных полуприкрытыми глазами. Стекло гермошлема бликовало в скупом свете аварийно мигавших ламп, но было отчётливо видно, как на его лице слёзы смешались с разводами от масла и кровью от саднивших ран на лице. Вероятно, шлем он надел после, найдя силы даже при страшном ранении. Даже в негерметичном костюме лучше, чем без него – от дыма никуда не деться, хоть его тут значительно меньше.
Рядом с ним лежал кусок тонкой трубы, на которой запеклись кожа и кровь. Виктор понял, что Бао схватил раскалённую трубу, расшатал и отломил её, а после стучал, несмотря на ожоги, пока они не добрались до него.
Стучал он по тем трубам, что торчали из его живота.
Шарлотта первой пришла в себя, подошла к Бао и присела рядом. Она достала из сумки прибор – тот самый, которым всего десять минут назад проверяла Виктора, – и начала осмотр.
Закончив, она взяла Бао за руку и сказала:
– У него разрыв кишечника, множественные переломы и ожоги. Даже если бы вы срезали трубы, а я кое-как зашила бы ему кишки обратно – как порвавшийся мешок – сам идти он не смог бы, так как ноги перебиты. Но если всё-таки вытащим, то его сразу нужно оперировать, потому что он скоро истечёт кровью.
Бао, молча слушавший Шарлотту, перевёл взгляд на Виктора. Потом на него посмотрела Шарлотта. Затем к нему повернулась Забира.
«Теперь ты главный».
Виктор облокотился на какую-то панель и пытался скрыться от взглядов товарищей, не смотреть им в глаза. Они вопрошали, нет, они требовали от него решения.
Они могут оставить Бао тут, чтобы попробовать быстрее добраться до станции в старой шахте, откуда, возможно, приведут помощь.
Или они могут попытаться спасти Бао, рискнув вытащить из смертельной ловушки.
Бао не сводил взгляда с Виктора до тех пор, пока Шарлотта не начала вытирать безопаснику лицо.
– Решай скорее, – сказала она.
2
ПРИОРИТЕТ: Обычное сообщение.
КОМУ: Старшему офицеру – заместителю руководителя 37-й следственной экспедиции «Вольги» Укладову В.А.
КОРАБЛЬ ПРИПИСКИ: Научно-исследовательское судно «Вольга».
ТИП СООБЩЕНИЯ: Личное.
Привет, Витя.
Я не знаю, когда тебя нагонит моё сообщение. Но мне кажется, что нам нужно обсудить то, что между нами происходит как можно скорее. Я знаю, что ты полетел в эту экспедицию, только чтобы разозлить меня.
Радуйся, у тебя всё получилось.
Но мне кажется, что мы ещё можем спасти то, что у нас есть. Ну или по крайней мере то, что у нас было. В конце концов, ты же не из тех парней, что могут выкинуть на ветер годы совместной жизни? Не из тех, кто может просрать свой шанс на счастливую жизнь после того, как уйдёшь со службы? Ты же уйдёшь со службы рано или поздно?
Я прекрасно понимаю, что все те проблемы, из-за которых мы разбежались, никуда не делись. Но в последнее время я много думаю о нас с тобой, о том, как нам было хорошо вместе, о том чудесном будущем, которое ты сам воображал и помещал меня туда. Я понимаю, что нам нужно работать над собой. Если мы захотим снова попробовать что-то сделать вместе, уже после того, как ты вернёшься, нам нужно будет постараться.
Я не готова отказаться от всего этого так просто. А ты?
Жду ответа.
Целую, твоя Д.
– Если что-то делать, то делать это нужно уже сейчас, – сказала Шарлотта, делая укол раненному безопаснику.
Врач казалась внешне спокойной, но Виктор знал ещё не первый год. Просто так она бы не стала его торопить. Состояние Бао хуже некуда, и что-то решать нужно прямо сейчас.
– Будем спасать. – Виктор сам удивился взявшейся откуда-то твёрдости в своём голосе. Критические ситуации – не его конёк, но видимо это, решил Виктор, пограничная ситуация, мобилизующая внутренние ресурсы. – Но мы не знаем, куда и как идти. Необходимо выйти на поверхность и оценить ситуацию. До этого Бао нужно освободить от труб и вынести из шлюзового отсека.
Виктор дотронулся до локтя Забиры, привлекая внимание, и присел рядом с Шарлоттой и насаженного на трубы безопасника. Виктор вспомнил флотскую подготовку: при таком ранении нельзя самостоятельно возвращать выпавшие органы в брюшную полость. Но с ними была Шарлотта, уже приготовившая зажимы и трубки.
Крякнув от боли в груди, Виктор и Забира осторожно сняли Бао с труб. В это время Шарлотта колдовала над брюшной полостью и спиной безопасника. Втроём они отнесли мужчину (повезло, что из-за слабого притяжения безопасник весит значительно меньше, чем при нормальном) в один из отсеков с неповреждённой дверью и переборками, мимо которого ранее пробирались, когда шли на звук ударов Бао по трубам.
В помещении было темно, поэтому Шарлотта включила на четверть мощности один из налобных фонарей, которыми оборудуются все гермошлемы скафандров «Сыч».
– Только не задерживайтесь, – предупредила она остальных, – у него не так много времени.
Молчавший до сих пор Бао пробормотал что-то и потерял сознание от одного из лекарств, что вколола ему Шарлотта.
Виктор с Забирой вернулись в шлюзовую. Так как проводка отсека была повреждена при крушении, им пришлось проводить шлюзование с помощью древней, но надёжной механики.
– Хорошо, что снаружи есть какое-никакое давление. А то бы вечность тут проторчали, – сказала Забира, нервно посмеиваясь – так она, кажется, пыталась разрядить обстановку после сцены с Бао.
Челнок оборудован иллюминаторами, однако при активации сигнала тревоги, как было при крушении, они закрываются противоударными шторками. Поэтому Виктор и его коллеги практически ничего не знали о ситуации и месте, в которое угодил челнок.
– Я уже ни в чём не уверен, – буркнул в ответ Виктор. – Не удивлюсь, если мы рухнули в океан из соляной кислоты или айсберги изо льда-девять.
– Вить, ну ты чего? Шутишь так, что ли? – сказала Забира испуганно. – Здесь не может быть океанов.
Виктор наконец-то всмотрелся в красивое широкое лицо девушки, скрывавшееся за стеклом гермошлема. Спутанные волосы, округлившиеся глаза, взгляд, который она от него не отводила, испачканные чем-то высокие скулы, непроизвольно приоткрытый тонкогубый рот и интонация, с которой она к нему обращалась – всё это насторожило его.
В конце концов, сжалился он, она просто молодая девушка, ещё почти девчонка, которая справляется со стрессом, отшучиваясь и смеясь. Крушение, пожар, выпотрошенный кораблём Бао… Возможно, всё это чересчур. Теперь он тут главный, а значит, нужно проявлять больше чуткости в управлении командой.
– Думаю, снаружи всё нормально, я просто пошутил, – сказал Виктор уже мягче и добавил: – Мне тоже страшно.
Возможно, произошедшие события помогут выстроить доверительные отношения, но уже между командиром и подчинённой, с соблюдением субординации. В конце концов, Забире просто недостаёт дисциплины и чувства такта, когда дело доходит до личных границ. Как специалист она вопросов не вызывает. По крайней мере, не вызывала у Роя, раз он взял её с ними в экспедицию.
Раздался лёгкий хлопок, и наружный люк чуть приоткрылся. Забира повернулась к Виктору, и он увидел за стеклом гермошлема ехидную улыбку.
– Ну ты и трусишка, – сказала девушка и ехидно улыбнулась, после чего её лицевой щиток потемнел. Затем она вышла наружу.
Виктор не был готов к такой дерзости и замешкался. А по инструкции, да и по совести, идти первым нужно было ему.
Вот ведь вредина, достанет теперь.
«Сыч» практически не наддувался – атмосферное давление на спутнике действительно было комфортным для людей. Поэтому Виктор сделал несколько лёгких шагов и вышел вслед за Забирой наружу.
Его лицевой щиток так же немного потемнел, поляризуя свет местной звезды и громады газового гиганта, занимающего значительную часть небосвода. Слабая дымка повисла в воздухе, не снижая, к счастью, видимость.
Вокруг расстилалась пепельно-серая пустыня с многочисленными барханами, усыпанными камнями. Один из этих холмов остановил челнок, несколько раз перевернувшийся после крушения.
Мутный из-за примесей воздух заставлял грани пустыни плясать обманчивым маревом, лишая уверенности в расстояниях и температуре. Виктор замерил – было около 90 градусов мороза, он невольно поёжился.
Виктор осторожно поддел защищённым специальным покрытием мыском один из камешков – тот оказался очень острым и с лёгкостью бы пропорол защитный слой скафандра. Нужно быть осторожнее тут.
Виктор как мог задрал голову и осмотрел небо, на котором доминировал газовый гигант. От вида бурлящей исполинскими штормами серой с оранжевыми разводами сферы, вокруг которой обращалась Асура, кружилась голова, но это завораживало. Подлетая к спутнику на «Вольге», он отчётливо видел тонкие кольца в сотни тысяч километров вокруг планеты, выглядевшие серо-стальным порезом, из которого вот-вот хлынет кровь. Сейчас невооружённым глазом их видно не было.
С противоположной стороны, где угольно-чёрную бездну ничего не засвечивало, можно было увидеть звёзды, которые иногда проглядывали сквозь плотные облака. Как драгоценные булавки, наколотые на чёрный бархат, они приковывали внимание даже опытного космоплавателя. Рядом с ними можно было увидеть другие спутники газового гиганта.
И оттого возвращение от космических бездн к виду покорёженного при падении челнока оказалось ещё более сокрушительным для Виктора.
Челнок представлял собой широкий и плоский, строго функциональный короб, в отличие от изящных конусов планетолётов, громоздких, но крепких, облепленных контейнерами грузовиков, грандиозных межсистемных кораблей или ажурных снежинок орбитальных станций. При этом снаружи он выглядел куда больше, чем казался изнутри.
Он лежал под наклоном в вырытой им же борозде между парой невысоких холмов и всё ещё дымился. Корпус его был в нескольких местах заметно смят, однако даже такое падение не привело к разрывам в обшивке. Это связано с тем, что ещё самые первые покорители космического пространства на своём горьком опыте поняли, насколько важно создавать технику с огромным запасом прочности. Поэтому Виктор видел перед собой обтёсанную, расцарапанную, кривую и косую, но цельную конструкцию, едва не зарывшуюся в собственную могилу на далёкой-далёкой луне одной из планет у далёкой-далёкой звезды.
Однако всё, что было хоть как-то прикреплено к корпусу челнока, потеряно безвозвратно. Виктор не нашёл антенн связи, инструментов, телескопов и многого другого. Культи посадочных опор выглядывали из корпуса. Сами опоры должны лежать где-то рядом. Серьёзно досталось дюзам, составлявшими значительную часть челнока. Одна из них, вероятно, та самая, которая разорвалась во время реактивной посадки, напомнила Виктору рваную рану, полученную в схватке с диким зверем. Остальные три, благодаря которым удалось хоть как-то погасить скорость закружившегося челнока, заметно смялись при крушении, но остались целыми.
Виктор подошёл ближе к разорванному соплу и осторожно, чтобы не порвать перчатку, потрогал края раны.
– Дюза должна выдерживать плазменный жар, хоть чертям котлы плавь, – заметила Забира, подойдя к Виктору сзади. – Но никто не обещал, что они смогут выдержать столкновение с метеоритом или мусором.
– Думаешь, это всё-таки был метеорит или мусор?
– Видимо, да, мой маленький сыщик. – Виктор, который был на семь лет старше Забиры, закатил глаза, но промолчал. – Посмотри сюда, – сказала она, указывая на область разрыва. – Лепестки композита вогнуты и странно обгорели – что-то пробило стенку, ударившись снаружи. Разрыв нарушил геометрию дюзы, из-за чего плазменный выхлоп был неравномерен, и нас закружило.
– Звучит логично, – буркнул Виктор в ответ, – но что это было? Что могло пробить сопло из такого композита, да ещё и на такой высоте?
– Ну, во-первых, высокая термоустойчивость не всегда гарантирует высокую пластичность или крепость. А во-вторых, скорость соударения, которую могут иметь два тела – садящийся челнок и, к примеру, кусок корпуса спутника или микрометеорит, – крайне велика, удар может быть чудовищной силы, так как задействованы тела с огромным запасом потенциальной энергии. Я бы поставила на попадание ракеты, будь в округе другой корабль. Но пока тут не разберёшься, не определишь – где кусок от твоей антенны, а где – от того, что попало в сопло.
– Но корабля не было…
– Но корабля не было. Да. Поэтому думаю, что это что-то другое.
Виктор продолжал задумчиво смотреть на развороченную дюзу, пока Забира не привлекла его внимание.
– Лучше глянь, что с рубкой.
Виктор, подсознательно избегавший взглядов на часть космического челнока, где находился центр управления, мысленно себя одёрнул и наконец посмотрел туда, куда указала девушка.
Рубка чуть выступала над корпусом – в зазор был вмонтирован смотровой экран, накладывавший сводные данные по местности на вид за бортом. Поэтому такой отсек оказался слабым местом при крушении: конструкции не выдержали удара и крыша буквально вмялась в пилотскую. У находившихся там пилота Рикки Эрпе и начальника экспедиции Роя Ултани – «капитана» или даже «кэпа», как его по-дружески называл не только Виктор – не было никаких шансов пережить подобное.
– А ведь нам придётся вскрыть рубку… – медленно проговорил Виктор.
– Конечно, куда ты без комиссарской мейзы[3 - От англ. maze – «лабиринт», «путаница», «дебри».], – ответила Забира. – Но у нас сейчас нет никаких инструментов. Зато вот на старой шахте у станции такого навалом должно остаться. Как и рабочей силы…
– Нам придётся сперва наехать на жителей станции. Забыла, что ли, зачем мы здесь? Я не думаю, что они будут в восторге от происходящего и побегут помогать нам.
– Кстати, а ты уже придумал, как мы до этой станции доберёмся?
Луна имела свою атмосферу, в которой хорошо распространялся звук, однако Виктор и Забира сперва скорее почувствовали ногами, чем услышали, как к месту крушения челнока подъехал какой-то транспорт.
3
ПРИОРИТЕТ: Срочное сообщение.
КОМУ: Укладову В.А.
КУДА: Откуда я могу знать!?
ТИП СООБЩЕНИЯ: Личное.
Витя!
Я только сейчас узнала об аварии, пришло экстренное оповещение. Но подробно никто ничего не говорит!
Я даже не знаю, можешь ли ты это прочитать. Уверена, со всеми всё будет в порядке, но, пожалуйста-пожалуйста, ответь мне сразу, как сможешь!
Целую, Д.
В восьмиколёснике с трудом узнавался вездеход «Слейпнир» – модель, устаревшая за десятки лет до того, как Виктор оказался на флоте. Такие вездеходы можно было найти в распоряжении разве что очень старых колоний. Однако, именно на такую колонию они и прибыли, поэтому Виктор сильно не удивился.
– Вот это рухлядь, – заметила Забира.
Скрипя и шипя, «Слейпнир» остановился возле них. Дверь у водительского места открылась, и наружу вылез высокий мужчина в герметичном костюме. Несмотря на кажущуюся сперва грузность, он легко спрыгнул на какой-то валун, а с него перепрыгнул на гребень на краю прорытой челноком ямы, на котором стояли Виктор и Забира. Близи сквозь прозрачную маску можно было рассмотреть суровое лицо пожилого человека с седыми усами, кустистыми бровями, огромным носом и жёстким взглядом. Он сердито смотрел на Виктора и Зарину, будто готовился отчитать каких-то олухов, вытоптавших его огород.
– Живы все? – спросил он хрипло. Голос звучал так, словно в этой глуши он им давно не пользовался.
