скачать книгу бесплатно
– Ты где был-то?
– Так…
Рыжебородый понял, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут, и просто махнул рукой, указывая на телегу:
– Иди, помогай.
Егор снова посмотрел на него, постоял ещё немного, потом подошёл к телеге. Рыжебородый вслед за Сысоем взобрался на телегу и стал подавать мешки, а Ванька, Селиван и Егор их принимали. Когда мешки скинули, под мешками обнаружилось три бочки.
– Чаво там, интересно? – сказал Ванька.
–Солонина наверно, или пиво. Ладно, потом проверим, сейчас недосуг. Скатывайте бочки вниз. – сказал рыжебородый, спрыгнул с телеги и направился к лежащим на земле убитым.
Он тщательно осмотрел трупы. На поясах у обоих были кошели. Но, к сожалению – в каждом из них обнаружилось только несколько жалких монет. Оно и понятно – откуда деньгам взяться, если товар свой ещё не продали. Вот обратно – с деньгами бы поехали.
Определить, кто были оба убитых при жизни – было не сложно. Сразу было видно, что они не бедствовали. Впрочем, на купцов были не похожи, да и не поехали бы купцы одни ночью через лес. Значит – богатые, зажиточные крестьяне. Это можно было понять даже по их обуви – на ногах у каждого вместо лаптей была пара новых сафьяновых сапог.
Тем временем, к убитым подошли и остальные:
– Ух ты, какие чёботы у них знатные! – тут же сказал Ванька, и принялся стаскивать сапоги с одного из убитых.
– Тебе, Ванька, такой сапог разве что на мизинец налезет. – усмехаясь сказал Селиван, глядя на огромные ванькины ножищи.
– Ну и что, всё равно. – сказал Ванька, продолжая своё дело.
Сапоги с трупов стащили, одежду сняли, однако оставили портки, нижние рубахи и нательные кресты – все их, атаман никогда снимать с убитых не велел. Трупы оттащили в придорожные кусты.
– Ну что, пошли! – сказал рыжебородый, и вскинул себе на спину один из мешков. Селиван, Егор и Сысой тоже взяли по мешку, и пошли следом, а Ванька сразу взял целых четыре – по два в каждую руку.
Идти надо было в гору, а потому тащить большие мешки всем было тяжело. Особенно тяжко было худому и слабосильному Сысою – ему мешок казался прямо-таки неподъёмным. Но он тащил, зная, что никто за него этого не сделает. Даже пожилому Селивану – и то, казалось, было полегче. Зато Ванька тащил свои четыре мешка и в ус не дул. Путь им освещала луна, словно помогая разбойникам. Сысой мысленно проклинал луну, так как в те дни, когда луны не было, и было темно – Сысою, как самому слабосильному давали факел, чтобы он шёл впереди всех и освещал дорогу. Но теперь дорогу освещала луна, а потому – таскать мешки ему пришлось вместе со всеми.
Поднявшись кое-как на холм – пошли вниз, идти стало полегче. Спустившись – прошли ещё немного и остановились у, казалось, ничем не примечательного места.
Здесь, так же как и везде, кругом росли деревья и кусты, и было совершенно непонятно, почему все остановились именно здесь.
Однако как только все подошли, Ванька бросил свои четыре мешка, и сразу же стал что-то расчищать на земле, откидывая траву и палки. Потом вдруг взялся за какое-то металлическое кольцо, потянул его – и открыл крышку. Это был погреб.
– Ванька, вниз прыгай, принимать будешь! – скомандовал рыжебородый
Ванька тут же спрыгнул вниз, а остальные стали подавать ему мешки. Когда все мешки исчезли в погребе – Ванька вылез, крышку закрыли, но закидывать палками и землёй уже не стали. И пошли назад – сначала вверх, потом вниз, к дороге, где всё так же стояла телега и лежали два мёртвых человека и мёртвая лошадь.
Опять каждый взял свою ношу – и пошли к погребу. Потом – назад. С помощью Ваньки все мешки перетаскали быстро – в три захода. В четвёртый раз покатили к погребу бочки.
Когда всю добычу перетащили – снова пошли к телеге.
– Ванька! – распорядился рыжебородый – Телегу по дороге протащишь ещё версту. Потом свернёшь направо, дотащишь до болота и в трясине её утопишь.
Ванька почесал голову и сказал:
– А может в лесу её заховать, да потом порубать на дрова? Чего добру-то пропадать? Да и колеса вон, четыре, каких хороших!
– Зачем тебе, Ванька, колёса? – спросил посмеиваясь Селиван.
– Зачем? – растерялся Ванька – Ну как зачем…Сгодятся для чего-нибудь.
– А коли найдут телегу? – спросил рыжебородый и с подозрением посмотрел на Ваньку
– Ничего, я так заховаю, что не найдут. – весело ответил Ванька – И завтра же и порубаю.
Рыжебородый ещё немного подумал, посмотрел на Ваньку и махнул рукой:
– Делай, как знаешь!
Ванька потащил телегу по дороге, как ещё недавно тащила её убитая им же лошадь.
Рыжебородый тем временем посмотрел на Селивана, Сысоя и Егора, кивнул в сторону убитых и сказал:
– Ну что, пошли хоронить.
***
Рыжебородый и Селиван взяли за руки и за ноги один труп, а Егор и Сысой – другой. Все шестеро (четверо живых и двое мёртвых) свернули направо от дороги и углубились в чащу.
Тащить покойников ночью по бурелому было непросто. Кто-то постоянно спотыкался и чертыхался. Шли долго, около часа, и наконец, вышли на большую поляну. Поляна эта была так глубоко скрыта в чаще, что о ней никто не знал и знать не мог, даже крестьяне из близлежащих деревень. Поляну эту разбойники нашли случайно, и решили на ней хоронить убитых.
Не все понимали, почему именно атаман настаивал на том, чтобы убитых хоронить, и не давал снимать с них рубахи и нательные кресты. Ванька, к примеру, считал – что гораздо удобнее было бы снять с трупов всю одежду и бросить их в лесу – волки тут же съедят. Но рыжебородый упорно раз за разом настаивал на своём. Селиван предположил, что делал он это для спасения своей грешной души, чтобы хоть что-то по-христиански было. Лучшего объяснения всё равно никто придумать не смог, а сам рыжебородый никакого объяснения не давал. На том и успокоились.
Трупы положили на поляну. Сысой ушёл куда-то, и принёс припрятанные возле поляны два деревянных заступа. Рыжебородый взял один, Селиван – второй, и стали рыть могилу. Когда устали – отдали заступы Егору и Сысою и рыть стали они. Когда могила была вырыта, в неё скинули трупы, засыпали их землёй, накидали сверху травы и мха, и пошли назад. Надгробных речей никто не говорил, заупокойную – не прочитал, да и креста на могиле не поставили. Не поставили его, естественно – потому, чтобы наткнувшийся вдруг на поляну крестьянин-грибник, не понял что перед ним могила.
Когда четверо вновь дошли до дороги – они уже еле держались на ногах. Однако все понимали, что предстоял ещё один, самый трудный переход.
Возле дороги они встретили Ваньку, который был всё так же бодр и свеж. Казалось, что ему всё нипочём.
– Спрятал телегу? – спросил у Ваньки рыжебородый.
– Спрятал, атаман. – оскалил зубы в улыбке Ванька.
– Добро. Ну пошли к погребу.
Все свернули налево от дороги и стали вновь подниматься на холм. Через несколько минут они уже были у погреба. На сей раз вместе с Ванькой, в погреб спрыгнул и рыжебородый. Ванька зажёг факел, а рыжебородый начал осматривать добычу. По-хорошему, делать это надо было утром, после отдыха, но на утро нужна была еда, а её не было. Кроме того – утром их мог кто-нибудь увидеть. Поэтому почти всё и всегда – разбойники делали во мраке ночи.
Рыжебородый достал из-за пояса топор и откупорил бочку. Как он и ожидал – в бочке оказалась солонина. Рыжебородый вскрыл один из мешков – там оказалась пшеница. Он снял с пояса мешок поменьше, и отсыпал туда зерна.
– Ну, вот и хорошо. – сказал он – Хлеб у нас считай что есть, Маруся муку сделает, да испечёт. Теперь солонины надо взять.
– Зачем нам солонина, атаман? – искренне удивился Ванька
– Как зачем? А что, у нас мясо по-твоему есть?
– Конечно, есть!
– Где?
– А лошадь?
Рыжебородый задумался. Про убитую Ванькой лошадь он совсем забыл.
Есть конину вместо свинины он сейчас не очень-то и хотел, но было не до гастрономических изысков. Мясо в бочках могло лежать долго, а свежее мясо лошади надо было съесть сейчас.
– Тьфу, чтоб ты пропал со своей лошадью! – выругался рыжебородый
– Чаво это? – опять искренне удивился Ванька
– «Ничаво» – передразнил его рыжебородый – Полезли наверх.
Когда они вылезли наверх, рыжебородый сказал:
– Ну давай, тащи свою лошадь, только побыстрее.
Ванька бегом перебежал через холм, и через несколько минут показался опять. В одной руке он держал своё огромное бревно, а другой рукой взял лошадь за ногу, и тащил её волоком по земле.
– Стой, дурак, ты что делаешь?! – заорал рыжебородый.
– А чаво? – Ванька, казалось, постоянно чему-то удивлялся.
– «Ничаво»! – снова передразнил его рыжебородый, – Хочешь, чтобы нас по следу нашли?
– По какому следу? – не понял Ванька.
– Да от лошади твоей!
Утро потихоньку вступало в свои права. Летняя ночь была короткой, и потому даже в столь ранний час было видно достаточно хорошо. Поэтому когда Ванька оглянулся – то увидел, что вслед за ним от дороги тянется кровавый след.
– И впрямь… – вырвался у Ваньки возглас удивления.
– Дурак! – снова выругался рыжебородый. – Ты чего её волоком тащишь? На спину закинь да тащи!
Ванька послушно повиновался – перекинул лошадь через голову – и взялся обеими руками за копыта.
Он было уже двинулся в путь, но вдруг остановился:
– Ой, а дубина как же? – спросил Ванька, указывая на своё бревно.
– Сам ты дубина! – снова выругался рыжебородый. – В погреб скинем её, утром заберёшь! Тащи давай лошадь домой, да скажи Марусе, чтобы сразу мясо жарить начинала, мы жрать хотим! Если скажет помочь в чём – поможешь ей. Да вот ещё возьми. – и рыжебородый протянул Ваньке мешок с мукой.
Ванька взял мешок, но всё ещё стоял и смотрел на остальных:
– А вы когда же придёте?
– Когда надо, тогда и придём! Иди давай, не рассуждай!
И Ванька с лошадью на плечах двинулся в лес.
Бревно, которым Ванька размахивал словно тростинкой, рыжебородый и Егор кое-как подняли вдвоём, и скинули в погреб. Затем крышку закрыли и тщательно засыпали землёй, укрыли травой и мхом. После этого все двинулись к дороге – осмотреть при восходящем солнце место нападения.
Как рыжебородый и ожидал, на дороге осталось много крови, а от лошади, которую Ванька тащил волоком – за холм вёл кровавый след.
Кровь стали тщательно засыпать – чтобы не осталось ни малейшего напоминания о том, что произошло тут ночью. Потом двинулись по следам Ваньки на холм, так же тщательно стараясь скрыть кровавый след. И так шли до того места, где Ванька взвалил лошадь на себя.
– Хоть и на спине он её тащит, а кровь-то поди всё равно капать будет. – заметил Селиван.
– Верно говоришь, Селиван! – сказал рыжебородый. – Пойдём по Ванькиному следу, да глядите внимательнее под ноги. Если кровь увидите – мне сразу говорите.
Когда всё было закончено, рыжебородый ещё раз вышел на дорогу, и придирчиво всё осмотрел. О ночном нападении не осталось ни малейших напоминаний. Люди, лошадь и телега со всем содержимым – просто исчезли, как в воду канули. Словно и не было их.
Осмотрев дорогу, рыжебородый поднялся на холм. Он всё так же пристально глядел себе под ноги.
Остальные трое ждали его на том же месте. Наконец, он подошёл к ним и коротко бросил:
– Пошли!
Дорога была очень долгой. Даже дольше, чем до поляны, где они хоронили убитых. Шли они по ванькиным следам, и если видели кровь – забрасывали землёй.
Дорогой, рыжебородый думал о Марусе, к которой он был очень привязан, и не мог долго находиться вдали от неё. За этими мыслями он и сам не заметил, как сказал вслух:
– Как там Маруся-то моя?
– Маруся-то? – тут же ответил ему Селиван – А что Маруся? Чего ей сделается?
Только тут рыжебородый понял, что сказал это вслух.
– Да это я так… Думал, еду готовит она нам или нет… А то может уснула… – ответил рыжебородый Селивану, просто для того, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Ну ежели и уснула, так Ванька её разбудит.
– Да уж, этот разбудит…
На том разговор и кончился. Они всё шли и шли, шли и шли, и наконец, подошли к лесной избушке. Избушка была так хорошо укрыта деревьями и кустами со всех сторон, что с расстояния трёх шагов её нельзя было увидеть. Из трубы избушки шёл дым.
– Ну вот. – сказал Селиван с усмешкой, посмотрев на рыжебородого. – А ты говоришь, – уснула. Не уснула она, ждёт не дождётся тебя твоя ненаглядная Маруся, Родион!
II
Родион был сыном купца средней руки. Отец его держал в деревне лавку, часто ездил по торговым делам в Новгород, считался среди односельчан человеком учёным, и был по деревенским меркам – зажиточным. На столе всегда был хлеб, не перемешанный с лебедой (а такую роскошь позволить себе в деревне почти никто не мог), мясо, сыр, репа, пиво и квас. Жили ладно, ели всегда досыта. По той же причине, отец Родиона мог позволить себе кой-чему сына научить. А потому, когда сыну исполнилось пять – отдал его отец в учение к сельскому дьяку. Там Родион научился читать, писать, считать.
После этого – отец Родиона сам взялся обучать сына торговому делу. С малых лет Родион помогал ему в лавке, а после, когда отец постарел – и сам стал в ней за хозяина. Тогда же, отец женил сына на дочери другого торгового человека. Звали её Наталья. Отец ко дню свадьбы решил сделать сыну и ещё один подарок – построить молодым новый дом. Потому свадьбу решили отложить на мясоед, а весь Великий Пост в деревне кипела работа – полным ходом шло строительство.
Дом, правда, пришлось ставить в самом конце улицы, на отшибе – больше было просто негде. Зато уж вышел он на славу – крепкий, тёплый, любые морозы выдержит. Пол сделали в доме не земляной, а деревянный, сложили большую русскую печь, сколотили дубовый стол, лавки и большую кровать, на окна повесили ставни и резные наличники.
