Дочь программиста

скачать книгу бесплатно


– Вряд ли. Я тебе все объяснил: если произойдут столкновения, в первую очередь именно хирурги будут нужны. Все на этом. Закончили. Мама пришла.

Вечером, когда сели ужинать, отец сказал: «Елена Викторовна, у нас, по-моему, в буфете давно пылится бутылочка армянского коньяка. Будь добра, принеси ее на стол. Сегодня для общего застолья есть хороший повод: меня повысили в чине, завтра по всей форме должны зачитать приказ. И кроме того, я теперь официально руковожу всем госпиталем. Итак, Елена, твой муж – полковник. А ты, Олег, соответственно, сын полка, прости, сын полковника. За столом все дружно расхохотались и прозвучало троекратное «Ура!»

Ложась спать, Константин Владимирович прокручивал в голове разговор с сыном и думал, что тот парнишка, студент, во многом прав. Действительно, у грузинского народа свой прекрасный древний язык, прекрасная литература, поэзия, красивые песни. Так почему мы все им навязываем: и язык, и культуру, да и политику, наконец? Они ведь защищают национальные интересы. Прав тот студент, прав во всем, а танками и ружьями национальное движение не остановишь. Если старички в Политбюро и генсек этого не поймут и в Грузию подтянут войска, – постараюсь перевестись в другой округ. Стрелять в живых людей, думающих не так, как тебе бы хотелось, безнравственно. Коренное население вправе бороться за свои интересы. Случись беда, я не смогу смотреть в глаза раненым!

В середине апреля перед зданием Тбилисского государственного университета собралась большая толпа: студенты, профессора, педагоги, представители творческой элиты. Демонстранты двинулись к Дому Правительства. Во время шествия к ним присоединялись студенты из разных вузов, в толпе собралось много старшеклассников. Большая часть населения Тбилиси была на стороне восставших. Всех их объединяло одно: необходимость восстановления статуса грузинского языка как государственного. Москва, к удивлению, пошла на уступки, и крупное кровопролитное столкновение с властями, которое могло произойти в любую минуту, было предотвращено. Текст новой Конституции Грузии был изменен. Тбилиси ликовал!

Глава 9

На следующий день Константин Владимирович подал прошение об переводе на службу в другой военный округ. Давно сменился бывший начальник военной части, на его место был назначен другой человек. Новый командир, тоже полковник по званию, приступил к командованию частью буквально за несколько дней до демонстрации. В госпиталь он еще не наведывался. Он вызвал к себе Константина Владимировича и попросил объяснить причину его прошения о переводе. Хирург объяснил, что это прошение вызвано исключительно медицинскими показаниями, и такая просьба не первая. «К сожалению, здешний климат повлиял на работу сердца. Последние кардиограммы показывают, что сердце надо подлечить, иначе не избежать неприятных последствий. Сейчас аппарат показывает практически предынфарктное состояние. А выходить в тираж, на пенсию, не хочется, да и рановато, – ответил хирург. Все это я объяснял вашему предшественнику, но регулярно получал одни только отказы. В чем была причина отказов для меня так и осталось загадкой – меня не посвящали в детали».

– Константин Владимирович, – продолжил новый командир части, – но, к сожалению, ждать решения о переводе придется не меньше двух месяцев. Ведь вы не только хирург, но и начальник нашего госпиталя. Потребуется время, чтобы найти достойную замену. Да и вам будут подыскивать соответствующую званию должность, а вы, как никто, знаете, что при нашей любви к волоките, при нашей повсеместной бюрократии, в один день этот вопрос не решится. И еще одна просьба, чисто формальная: приложите к прошению копии двух последних электрокардиограмм. Может быть, я вам помогу сначала подлечиться в хорошем санатории или в Москве, в госпитале имени Бурденко: у меня там сохранились хорошие связи. Пришлось недавно и мне там полежать. Да, было дело…. Вполне вероятно, что там вы сможете встретить друзей по академии. Прошу прощения, Константин Владимирович, неотложных дел масса, поэтому не смею вас задерживать. Вы свободны.

Выйдя из кабинета, Константин Владимирович свободно вздохнул. «Кажется, – подумал он, – на этот раз должно получиться». Новый начальник части произвел на него хорошее впечатление – деловой, серьезный, лишних и ненужных вопросов не задавал и в душу не лез. Константину Владимировичу не надо было что-то придумывать и лукавить – кардиограммы сами за себя говорили: любой специалист разберется, что сердце следовало лечить, причем давно. «Однако об этом разговоре близкие не должны пока знать, – думал хирург, – зачем заранее волновать Елену и Олега. Будем ждать решения вышестоящего начальства». Интуиция подсказывала, что именно на этом прошении в штабе поставят «добро», и он, наконец, вывезет семью из Тбилиси.

Уехать из Грузии стало самоцелью для хирурга: много размышляя об апрельских событиях, где, к счастью для всех, никто из населения тогда не пострадал и ему не пришлось сутками оперировать участников восстания и подписывать акты о смерти от контузий и ранений, – но внутри что-то неумолимо подсказывало, – а он привык доверять своему внутреннему чутью, – это только начало. Свободу по кусочкам не отвоевывают. Началось все с языка. С этим можно согласиться. Но по логике теперь активисты будут всеми силами бороться с коммунистической идеологией. А затем – за свободную Грузию. Да разве на это пойдет Кремль? Вряд ли. Вот тут-то и произойдет непоправимое. И представить эти события легко: ввод в Тбилиси нескольких дивизий, вероятно танковых, оккупация районов около столицы Грузии. Победивший в апреле народ не сдаст своих позиций – и толпы выйдут на улицы. Избежать кровопролития уже не получится. А как при этом будет реагировать Абхазия? Восстанет или подчинится Москве? Между грузинами и абхазами особенно пылкой любви никогда не замечалось. Может так случиться, что в пику грузинскому свободомыслию на этой волне Абхазия займет прорусскую позицию. Неслучайно в нескольких абхазских селах около Гудаут собирались сходы, и они вроде бы написали в Кремль какое-то письмо (или петицию) с требованием прекратить переселение грузин на свою землю. Нет, ничего хорошего для этих соседних республик в будущем ждать нельзя. События будут назревать, накаляться, и крови не избежать…

Уехать надо от этих проблем – чужое государство, чужой народ, чужой язык. Они первыми восстали против коммунистического ига – вот они, к сожалению, первыми и получат по полной за все республики. Господи, спаси их, они же хотят только свободы…

Он ехал домой, и из окон служебной машины внимательно рассматривал знакомые пейзажи, улицы, проспекты, дома, храмы. Но глаза все видели по-другому: он представил на этих улицах, во дворах, в переулках и проспектах зеленые танки, солдат, приехавших в них спасать не пойми кого и не зная отчего, представил неубранные трупы, кровь – и ему стало нехорошо. Сердце бешено колотилось, грудь разрывала нестерпимая боль, воздуха не хватало, голова раскалывалась от боли. И только одна мысль сверлила мозг: «Домой, скорее домой, к своим, умирать – так дома. Нет, погоди Костя, какая еще к черту смерть! Нет, нет и нет! Рано. Как Лена будет без меня, как Олежек? Люди живут и с инфарктами. И даже работают. Я еще поборюсь. Должен».

Водитель рассказывал что-то занимательное о своем детстве и семье, но Константин Владимирович не слышал его: он думал о своем и только прошептал: «Антон, прибавь газу – я спешу». Невзирая на мигающие светофоры, машина вмиг домчалась до Старого города. Антон помог Константину Владимировичу подняться в гору: шофер заметил, что хирург бел как снег и еле дышит. Антон сам не на шутку перепугался: никогда не приходилось видеть своего шефа в таком состоянии.

***

Елена Викторовна дала валерьянки мужу, вместе с Антоном переложили его на диван, и, поблагодарив, отпустила водителя. Она немного подождала и, когда Константин Владимирович стал дышать ровнее и начал подремывать, позвонила в часть, попросила соединить с начальником. Тот поднял трубку.

– Добрый день. С вами говорит жена Константина Владимировича, Елена Викторовна. Как к вам можно обращаться?

– Аркадий Семенович.

– Аркадий Семенович, простите, что беспокою. Я даже не знаю, как вам сказать. Антон только что привез мужа. Ему в машине стало плохо. Судя по состоянию, сердечный приступ. Раньше этого не было с ним. На сердце он никогда не жаловался. Я так боюсь за него…

– Я вас понял, Елена Викторовна. Первое. Я прошу вас никуда не уходить из дома. Я вам перезвоню через некоторое время. Сделаю все, что в моих силах. Ждите звонка. Второе. Немедленно вызывайте «Скорую помощь». Объясните врачам, чтобы они подготовили больного к транспортировке. Все это надо сделать срочно. Обязательно скажите, что муж сам хирург и приступ начался в машине, которая доставила больного из военной части, где он служит. Я думаю, что «скорая» приедет быстро, тем более что речь идет о коллеге.

Действительно, «скорая» приехала через пятнадцать минут. Бригада хлопотала вокруг хирурга: сделали кардиограмму, больному дали нитроглицерин.

В этот момент раздался телефонный звонок. Звонил начальник части.

– Елена Викторовна. Я выслал личную машину к вам домой. Она отвезет Константина Владимировича в Кутаиси. Оттуда самый ближайший рейс на Москву. Ничего не поделаешь: из Тбилиси борт вылетает только поздно вечером. Вы летите вместе с мужем. Я с военными в Кутаиси договорился. Там вас будут ждать, встретят и отправят в Москву. В Москве прямо к самолету подъедет реанимационная машина, и на ней вас с мужем доставят в Военный госпиталь имени Бурденко. Начальник госпиталя (или начальник отделения) позаботится о том, как и где вас разместить, я имею в виду гостиницу или специальную палату. Главное, не паникуйте, все будет в порядке. Как там Константин Владимирович? То, что заснул, это хорошо. Прошу вас, Елена Викторовна, пока к вам доедет машина из части, упакуйте чемоданы или сумки со всеми необходимыми вещами. Задерживать рейс нельзя. Подготовьте все необходимое, что ему и вам понадобится и в дороге, и в машине. Я послал двух самых сообразительных и ответственных ребятишек, они вам помогут во всем. Я передал с ними деньги для вас – это жалование Константина Владимировича плюс премиальные, чтобы в Москве нужды ни в чем не было. А теперь соедините меня с врачом «Скорой». Счастливой вам дороги, завтра позвоните сюда.

– Спасибо вам большое за заботу. Передаю трубку.

Пока врач тихо беседовал с начальником части, Елена Викторовна быстро собрала все необходимые вещи. Упаковав сумки и чемодан, она села около мужа и стала писать письмо сыну, у которого именно в этот день был последний экзамен. Она помнила, что у старшеклассников существовала давняя традиция: после любого экзамена они веселой гурьбой отправлялись в Ботанический сад. Погулять, зайти в погребок, отметить сухим вином успешную сдачу экзамена.

Она не ждала сына так рано, и, когда дверь в квартиру открылась и она увидела Олега, даже растерялась.

– Почему так рано, Олег? Все нормально?

– Мам, что случилось? Что с отцом?

– По дороге домой папе в машине стало плохо. Я уже позвонила в часть, поговорила с новым начальником. Потом вызвала «Скорую», приехали врачи, сняли кардиограмму. А сейчас к нам едет машина из части, личная, начальника, и мы поедем с отцом в Кутаиси, в аэропорт.

– Подожди, мам. Ты так быстро говоришь, что я не успеваю за тобой. Почему в Кутаиси? Почему не из Тбилисского аэропорта? И скажи мне вразумительно, что с отцом? Что врачи сказали?

– Олежек, у папы предынфарктное состояние. Ему вкололи лекарство и снотворное, чтобы он хорошо перенес дорогу. Не буди его. А я спешно собираю все в дорогу, нельзя опаздывать на самолет в Кутаиси. Оттуда в Москву самый ближайший рейс. В Москве нас встретят военные из госпиталя, они прямо к самолету подъедут. Папу положат на обследование в Главный военный госпиталь.

– Так ты тоже полетишь в Москву?

– Конечно, разве я могу мужа оставить… Олежек, я не спросила тебя, как экзамен?

– Мам, как и предыдущие, на «отлично». Не обо мне сейчас речь – главное, здоровье отца. Можно мне вас проводить? Хотя бы до Кутаиси?

– Не знаю, Олег, машина-то личная, начальника части. Это он все устроил: со всеми договорился и даже с бригадиром «Скорой» пообщался. Правда, я не знаю, отцу ведь надо будет лежать. Какая приедет машина, сколько там мест, не представляю. Она уже должна приехать с минуты на минуту. И вот еще что: в холодильнике первое и жаркое. На два—три дня тебе хватит. Деньги, как всегда, найдешь в серванте. А когда у вас выпускной вечер?

– Через неделю. Мам, в дверь звонят. Пойду открою.

На пороге стояла соседка и попросила позвать Елену Викторовну. В коридоре они тихо-тихо шептались. Потом к ним вышел Олег, и Елена Викторовна сказала сыну: «Олег, когда еда кончится, будешь обедать у тети Софико. Я с ней договорилась. Хорошо? – Хорошо, мам.»

По лестнице поднимались двое молодых ребят в военной форме. Соседка посторонилась, впуская их в квартиру. Парни вынули носилки, осторожно положили доктора и не спеша начали спускаться по лестнице. Олег помогал им, поддерживая отца.

Соседи собрались во дворе: женщины ахали, сочувственно качали головами, желали благополучной дороги и выздоровления доктору. Мужчины молча помогали военным. Наконец, спящего укрыли, один из солдат с бутылкой воды сел около сидения, рядом с хирургом. Елена Викторовна по-грузински поблагодарила всех за помощь, сердечно попрощалась с женщинами.

Целуя Олега, она прошептала ему на ухо: «Буду звонить, так что несколько дней посиди дома у телефона. Хорошо? Позвоню из Кутаиси – я видела у ребят рацию. Ну, до свидания, мы поехали. Дай мне еще раз посмотреть на тебя.»

Машина тихонько съехала со спуска, развернулась и, выехав из двора, постепенно прибавляя скорость, поехала в сторону Кутаиси.

Соседи приглашали Олега зайти, посидеть, поговорить, но ему было тяжело с кем-либо общаться, он поблагодарил всех и вернулся к себе.

Впервые он был один дома. Ему было не по себе в наступившей тишине в пустой квартире. В комнатах пахло лекарством, на кухне мама не гремела посудой, телефон молчал. Жизнь изменила обычный порядок вещей, и Олег чувствовал, что это только начало.

Глава 10

Константин Владимирович очнулся в машине, которая везла их с женой в знаменитый Главный военный клинический госпиталь. Их заботливо и приветливо встретил заведующий отделением сосудистой хирургии. Пока Елена Викторовна распаковала дорожные сумки и чемодан, заведующий отделением сел около кровати больного и задал мужу профессиональные вопросы, уточнив все, что его интересовало, после этого они разговорились, вспоминая прошедшие годы. Оба хирурги заканчивали академию с разницей в два года, нашлись и общие знакомые. Заведующий отделением очень хвалил Аркадия Семеновича за хватку, быстроту и организационный талант и напоследок сказал: «А время-то как бежит… Поздновато уже. Сейчас срочно сделаем еще одну кардиограмму и отдыхать. Вторая кровать – для жены. Завтра я договорюсь, чтобы она была помещена в гостиницу для сопровождающих. Гостиница тут же, на территории. Будете видеться каждый день. Сейчас, Константин, вас что-нибудь беспокоит? Нет, – это очень хорошо. Основная задача на сегодня выполнена: доставили вас без осложнений: все-таки два самолета, перегрузки при взлете и посадке, тряска в машинах. Так, поехали на кардиограмму, а потом спать. До завтра. Я еще побуду у себя: посмотрю, что там лента покажет. И дозвонюсь Аркадию – обещал. До свидания, вернее до завтра, Елена Викторовна. Всем спокойной ночи».

Когда Елена Викторовна проснулась, мужа а палате не было. На кровати лежала записка. «Высыпайся, я беседую с заведующим. Приду и позавтракаем». Не прошло и десяти минут, как дверь в палату открылась и появился улыбающийся Константин Владимирович, а за ним заведующий отделения.

Он позвонил по внутреннем телефону, и через некоторое время им принесли завтрак. «Елена Викторовна, вчера в этой суете мы толком и не познакомились. Меня зовут, как и Достоевского, – Федор Михайлович. Думаю, забыть трудно. А теперь серьезно, о состоянии Кости. Прежде всего, гипертония. В Тбилиси случился криз. С этой дамой будем бороться новейшими средствами. На фоне гипертонии и сердечное давление очень высокое. Тоже полечим. Сердечный ритм выровнялся, с этим вопросом порядок. Костя, не мне вас учить – нервы надо засунуть в галифе, да поглубже. Восстановите нервную систему, пропьете седативные препараты. А вот в Тбилиси возвращаться нежелательно, климат, дружок, не для вас. В Закавказье влаги хватает, особенно осенью и зимой – а вам это совсем не нужно. Хотя, как говорится, сие зависит от начальства, а не от наших предпочтений, мы же люди подневольные. Костя, вы говорили, что отдали Аркаше рапорт о переводе. Думаю, что мое заключение сыграет решающую роль. Смотрите, – улыбнулся Федор Михайлович, – в Забайкале вы уже служили, это у нас восток; в Грузии – служите, это юг. Остаются полярные медведи, которым не нужны военные хирурги и западные границы. А там врачей своих хватает – все дружно рассмеялись. Шутки шутками, но есть еще венозная система, которая меня тревожит, а все потому что вы все время на ногах. Венами надо будет серьезно заняться.

Итак, закругляюсь. Мне уже пора на обход. Да, Константин, вы говорили, что сын дома один остался. Вот ключ от моего кабинета, пока я на обходе, позвоните ему, – парень, наверное, нервничает, у него же нет никакой информации, звоните без всяких стеснений. Под стеклом коды всех городов. Все, я – на обход. К вечеру прибегу, принесу план лечения. Не прощаемся».

– Леночка, – обратился Константин Владимирович к жене, —у меня к тебе просьба. Позвони из города по одному телефону. Это очень добрый и хороший человек, мой друг, москвич, тоже военный, он уже несколько лет как в отставке. Зовут его Иваном Петровичем. У меня все руки не доходили ему позвонить, а адрес запамятовал. Может подойти к телефону его жена, я точно не помню ее отчества, зовут ее Натальей. У них уже взрослый сын. Кажется… да, точно, Павел. Объясни ей или ему, где я нахожусь. Попроси приехать ко мне, поскорее. Ты его вспомнила, правда? Конечно, я же о нем много тебе рассказывал. И по-моему, когда ты приезжала в Москву, я вас знакомил… Или мне это кажется? А вот с Иваном мы познакомились на почве «книжного бума», по ночам отмечались на подписные издания. Лучший друг в Москве был. Милейший человек. Что это я его нахваливаю? Сама его увидишь. Я хочу попросить его подыскать Олегу квартиру, пока сын будет сдавать экзамены. Вот как на духу, Лен, не хочу, чтобы он жил в общежитии. Думаю, что именно Ваня поможет нам.

– Хорошо, конечно, позвоню. Съезжу в центр, погуляю по Москве, пройдусь по улице Горького, зайду на телеграф. Оттуда и позвоню.

– Сейчас, Леночка, телефон запишу… а где моя записная книжка? Была в кармане брюк. Наверное, там и лежит. Будь добра, сходи вниз, спроси, где вещи вновь поступивших. Мне Федор разгуливать по госпиталю категорически запретил, даже по коридору. Только, говорит, постельный режим.

– Кость, какой номер твоей палаты? Так, записала около телефона. Пойду осваиваться в госпитале, а потом поеду в центр.

Погуляв немного по центру, посмотрев издали на Красную площадь, Елена Викторовна направилась к московскому телеграфу. Но, вспомнив, что где-то рядом находится старое здание МГУ, она решила сначала зайти туда. Экзамены на факультет «Востоковедение» должны начаться через две недели. «Надо сообщить Олегу, пусть потихоньку собирается. Главное, чтобы не забыл аттестат, медицинскую карту и подготовился к собеседованию».

Напрасно Елена Викторовна пыталась созвониться днем с Иваном Петровичем. К телефону никто не подходил. «Странно, уже больше часа звоню, – где его жена, где сын? Хотя сын наверняка или учится, или на работе. А жена, наверное, тоже на работе или по магазинам ходит. Она позвонила в Тбилиси, но Олега дома не было. Придется вечером из кабинета „Достоевского“ всем дозваниваться.»

Поздно вечером, после обхода, Елена и Константин зашли в кабинет заведующего отделением. Сначала позвонили в Тбилиси. Олег сразу взял трубку. Мама быстро поговорила с ним, сообщив и о начале экзаменов, и о необходимости приобрести билет в Москву заранее, продиктовала адрес госпиталя. Потом Олег общался с отцом.

Телефон Ивана Петровича долго молчал, но в конце концов к телефону подошел, судя по голосу, сын Ивана.

– Добрый вечер. Простите, что беспокою так поздно. Меня зовут Константин Владимирович. Можно мне связаться с Иваном Петровичем? Я его друг, тоже военный, сейчас на лечении в госпитале Бурденко. Пригласите его буквально на два слова.

– Я ничем не могу помочь. Отец безвылазно находится на даче. Единственно, что я могу, завтра после работы заехать к нему на дачу и все передать. А где вас в госпитале найти: какое отделение и номер палаты? – Константин Владимирович обстоятельно объяснил.

– Спасибо, Павел, я правильно вас назвал? – Да. – Передайте привет своей маме. Я с ней знаком. Как она поживает?

– Мамы уже нет. Она долго болела, и уже два года, как мы ее похоронили.

– Простите, Павел, я не знал. Примите искренние соболезнования. Еще раз прошу прощения за беспокойство. Очень жду Ивана Петровича. Так ему и передайте, что Константин его очень ждет.

Глава 11

Прошло два дня как в дверях палаты показался Иван Петрович.

– Ванюша, друг ты мой бесценный, наконец-то приехал! Давай, давай, заходи скорее. Константин Владимирович представил Ивану свою жену: «Леночка, она же Елена Викторовна, знакомьтесь.»

Друзья сердечно обнялись, с интересом рассматривая друг друга. Посетовали, что время неумолимый художник, который никого не щадит. Они встретились, как будто не было долгих лет разлуки. Их дружба не потерялась в жизненных коллизиях – оба чувствовали, как нужны были друг другу все время, как не хватало им обоим откровенных задушевных бесед, которыми была полна их молодость. После обязательных в таких случаях разговоров о болезни, лечении и госпитале, Елена Викторовна предложила организовать второй завтрак с чаем. Иван Петрович запротестовал: ему было неудобно затруднять жену друга. Но Константин сказал жене: «Леночка, ну как же мы, слуги отечества, да без чая. Непорядок. Ты уже всех на кухне знаешь. Попроси, чтобы была хорошая заварка и много. Я думаю, что тебе не откажут», – и обратившись к Ивану сказал: «Вань, представляешь, мы здесь всего неделю, как из Грузии, а она уже со всем персоналом нашего отделения знакома. И всем нравится… Во, какой талант!» Он с любовью смотрел на жену.

Чай, к удивлению Ивана Петровича, большого знатока и любителя этого напитка, был очень хорошего сорта, ароматный, с какими-то добавками, которые еще больше подчеркивали его вкус. Немного перекусив, напившись вдоволь чайку, Елена унесла посуду на кухню и стала переодеваться. Мужчины вышли из палаты. Она не хотела мешать друзьям всласть поболтать – тем для разговоров у них было предостаточно.

Оставшись вдвоем, Константин Владимирович прежде всего выразил соболезнование Ивану по поводу смерти жены, но расспрашивать подробности не стал.

– Вань, а у меня ведь к тебе просьба. Не стану тянуть кота за хвост – сразу к делу. Моему отпрыску семнадцать. Он в этом году поступает в МГУ, на факультет «Восточные языки». Школу закончил очень прилично, с двумя четверками. Экзамены начнутся ровно через неделю. Не осуждай, Вань, а пойми меня правильно: не лежит у меня душа к общежитиям. Ты сам знаешь, что такое современное студенческое общежитие – гульба, выпивки, курево и девчонки, многие из которых живут без головы и принципов, короче, более чем доступны. А еще я наслышан, что в Москве полно наркотиков, которые распространяют как раз среди абитуриентов и студентов. Можешь представить, как Олег далек был от этого в Грузии. Там нравы другие, более строгие, конечно, и там, есть свои уроды и подонки, но их, к счастью, не так много. Да что говорить, в Грузии молодежь уважает старшее поколение, традиции, а этим все сказано. Я хочу, чтобы ты помог мне срочно снять квартиру для сына. Сначала на время экзаменов, а если хорошо их сдаст, то можно и продлить договор. Мы с Леной Москву не знаем, может есть какое-то место, где предлагают снять квартиры, но мы не знаем, как у вас это делается. Мне категорически запрещено палату оставлять, а Елену могут обмануть, завезут в новостройки, обманут, деньги могут украсть, да всякое возможно. Помоги, Ванюша, ты же у нас голова!