скачать книгу бесплатно
– Дочка Оллеса? Обезумела от страха?
Мэй начинал терять терпение. У него достанет еще важных дел, чтоб полдня тратить на перепуганную девчонку.
– Хелит! Слезай! Немедленно!
«Когда Рыжий начинает орать во всю глотку, то его послушается даже горный лев, – мысленно ухмыльнулся Дайнар. – Умеет произвести должное впечатление. Когда хочет».
На Хелит голос Мэя подействовал прямо-таки убийственно. Мало того, что девчонка чуть сознание не потеряла, но и с ветки едва не сорвалась.
– Поосторожнее, милорд. Она может упасть, – посоветовал следопыт.
– Хорошо. Я постараюсь.
Мэй взял себя в руки и заговорил с беглянкой спокойно, почти ласково, убеждая покинуть опасное прибежище. Так обычно он обращался с нервными своенравными лошадями. Тягучий журчащий перелив слов, схожий с песней, завораживающий в своей простоте. Недаром ходят слухи, будто Рыжий Князь Мэйтианн снова ворожит помаленьку. Эх, если бы! Дайнар точно знал, как далеки досужие россказни сплетников от истины.
И тем не менее нынешний случай гарантированно отправится в копилку домыслов. Кто-то обязательно проболтается. Как любит говаривать Ллотас, «однозначно, милорды, однозначно».
На Хелит речи Рыжего подействовали самым загадочным образом. Да, она послушалась, но при этом продолжала дико озираться и бормотать что-то совершенно непонятное. Выглядела девушка чудовищно: в рваной рубашке, волосы слиплись от засохшей крови; зареванная, вся в ссадинах.
Он протянул руки, жестом показывая, мол, в случае чего словит на лету. Если бы не яркий цвет волос, то ничего в нем нет выдающегося: бледное обветренное лицо с острым гладко выбритым подбородком, выступающие скулы, чуть раскосые зеленовато-серые глаза и под ними черные мешки от хронической бессонницы. Рыжий скупо усмехнулся.
– Айсэ уан хелит.
– Я не понимаю ни слова, – прошептала она. – Совсем ничего не понимаю.
– Хелит и шанэ, – уверенно ответил рыжий.
Почему-то ему хотелось довериться. Просто так, без каких-либо условий.
И решившись, женщина соскользнула в протянутые руки. Тут же на плечи ей набросили широкий плащ с пушистой меховой подкладкой. Мягкий желтый мех нежно ласкал кожу, согревая трясущуюся от холода беглянку. Рыжий усадил ее впереди себя в седло.
Странное это было чувство. Она интуитивно приняла самое удобное положение, при этом сознавая, что впервые едет верхом, и вообще – никогда раньше не сидела на лошади. Точно знать, как именно нужно ездить на лошади, и одновременно ничего не помнить о подобном опыте… – это, согласитесь, не вдохновляет.
Подавленная и сбитая с толку, женщина всю дорогу молчала, не смея обернуться и поднять взгляд на своего спасителя. Зато остальных его спутников удалось рассмотреть получше. Целая свита: худенький паренек в плаще, два белокурых молодца, которые занимались собаками, смуглый темноволосый мужчина с витым обручем на лбу и еще трое в длинных кольчугах и с луками. По голосам слышно было, что позади едет еще с десяток человек. Все они бойко переговаривались между собой, но язык не походил ни на один из ранее слышанных.
Они пересекли речку вброд, потом долго ехали по дороге между холмов, густо поросших лиственным лесом. Почки только успели раскрыться, и эта волшебная зеленоватая дымка казалась женщине такой знакомой… Знакомой до боли. Когда-то она уже видела что-то подобное. Давно? Недавно? Вот только как ни напрягайся – не вспомнить ни времени, ни места. А кажется, только вчера…
От одежды рыжего пахло горьким древесным дымом. Он размеренно дышал, и так же ритмично билось его сердце, словно говорило: «Не бойся. Тебе ничего не угрожает. Только не со мной».
Хотелось бы верить. Очень.
А потом дорога снова повернула и вывела отряд Рыжего прямиком к высокому замку на холме.
– Эр’Иррин, – сказал он и судорожно вздохнул.
А замок… замок был… прекрасным. Другого слова потерявшая память женщина подобрать не могла, как ни пыталась. Сторожевые башни возносились к самому небу, царапая мелкой, как рыбья чешуя, черепицей легкие облака. Узкие полотнища стягов трепетали на ветру. Три белые стрелы на красно-черном. На крепостной стене запели рога, и подъемный мост со скрежетом опустился. Ворота приветливо распахнулись.
Обозрев с высоты лошади счастливые лица слуг и соратников, Мэй едва сдержался, чтобы не выдать безграничной усталости и раздражения, царивших в душе. Наступил на горло своему настроению и улыбнулся в ответ. Вернее, попытался улыбнуться.
– Позаботьтесь о леди Хелит, – распорядился он, передавая живую находку в руки женщин. – И о мертвых тоже.
Ему безумно хотелось только одного: остаться одному, наедине со своими мыслями и тревогами. Чтобы никто не заглядывал в лицо, не требовал ответа на неразрешимые вопросы.
– Тебе не мешало бы отдохнуть, – молвил Дайнар, скорее угадав состояние лорда. – Ты слишком близко все к сердцу берешь. В том, что случилось с посольством из Далатта, нет и не может быть твоей вины.
Говорил и понимал, что враги Мэйтианна – те, кто притаился в Лот-Алхави, и те, от кого он стережет границы Тир-Луниэн, – припомнят Рыжему и то, что не выслал навстречу отряду леди Хелит своих доверенных фианни, не предусмотрел, не упредил несчастья.
Они шли узкой галереей, ведущей к личным покоям Мэя. Дайнар чуть позади, чтобы не нарушать субординацию. Стражники вытягивались в струнку, преданно поедая глазами своего огненного князя. Рыжего любили и боялись. А он на самом деле не нуждался ни в том, ни в другом.
– Не нравится мне вся эта история, – вздохнул он. – И девушка не нравится, и все, что с ней случилось, – тоже.
– Думаешь, она с ума сошла?
– Нет, Дайн, если говорить о разуме, то она вполне нормальна. Но что-то в ней не так.
– В каком смысле? – удивился Дайнар.
– Ты понимаешь язык, на котором она теперь говорит? Разве он похож на гайши? Лирис? Я вообще слышу его впервые. Да и не владела Хелит никакими иными наречиями, кроме родного. Я точно помню.
Сам Мэйтианн разговаривал на пяти языках и читал еще на трех – ныне мертвых, стало быть, знал, о чем речь.
А молчал Рыжий Мэй о том, что в спасенной нынче утром Хелит от настоящей леди Гвварин практически ничего не осталось. Он уже не мог сказать точно, но инстинктивно чуял несоответствие. Раньше, до случившегося, – да, мог. Теперь – нет.
– Дэй’ном?.. – подозрительно сощурился Дайнар. – Думаешь, она – кайт?
Все знают, что создавать оборотней ведуны дэй’ном умеют даже лучше, чем ядовитых пауков.
– Нет, – отрезал Мэй.
«С чем сравнить ауру настоящего кайт? – подумал он. – Разве только с вонью от разлагающегося трупа висельника где-нибудь на рыночной площади в Нафарре или Стисе». Но это он так чувствует, вернее чувствовал. А хитрецы из Лот-Алхави вопьются в такую историю, как клещи в медвежье ухо.
– Тогда я не понимаю… – вздохнул Дайнар.
– Я тоже.
С тех пор как Мэй взвалил на себя все тяготы пограничной службы, Дайнар никогда не видел своего лорда и друга таким озабоченным. Неужели из-за заполошной девчонки, от которой теперь, кроме подвоха, ничего ждать не приходится? А ведь на нее возлагали столько надежд! Эх-х-х-х! Если бы Тайгерн породнился с домом Гвварин, как планировалось, то Мэй бы избавил себя от лишней головной боли, связанной с младшим братом.
– Я пока ополоснусь, а ты разбери донесения, – попросил Мэй.
– Тебе и поспать не мешало бы.
– Потом. Все потом.
– А где Хельх? – спросил Дайнар, в поисках оруженосца оглядывая унылые покои князя.
– Отправил его к Гвифину. В наказание.
Жесток был Рыжий, всегда знал, как уязвить побольнее. Ведь понимал же, что для мальчишки нет ничего горше и обиднее, чем остаться в замке под присмотром старого ведуна, когда остальные отправляются спасать от дэй’ном прекрасную деву, а все равно сделал.
– Бессердечный.
– Отвали, Дайн, – беззлобно фыркнул Мэй и ушел в купальню смывать дорожную грязь.
И пока Рыжий громко плескался в лохани, его советник терпеливо читал донесения полевых агентов, раскладывая их в три стопки. Справа – из Хаалу, слева – от горцев, а посередине – столичные. Затем посвежевший, насколько это возможно, лорд Мэйтианн, облаченный в домашнюю теплую тунику, рылся в картах, сравнивал и сверял их с собственными наблюдениями, а Дайнар мылся. От него до такой степени воняло конским и собственным потом, что выйти к трапезе в таком виде благородный униэн позволить себе не мог. Подошло время ужина, явился несчастный Хельх, а следом за ним стольник. Мол, все уже ждут.
– И леди Хелит? – спросил Мэй.
– И она тоже, – кивнул тот со странным выражением лица.
Он склонился прямо к уху лорда, горячо и тревожно зашептал что-то.
– Ты уверен? – озабоченно переспросил Мэй.
– Даугир может подтвердить.
Потрескавшиеся губы Рыжего сжались в тонкую полоску, выдавая крайнюю степень волнения.
– Если хоть слово уйдет за стены Эр’Иррина…
– Пока что знаем только мы трое, – заверил его Масси.
– Это пока.
Спасенную девчонку Дайнар уже почти ненавидел. Разве мало у Рыжего забот, разве мало ему горестей?
А она сидела по правую руку Мэя в роли почетной гостьи, бледная до прозрачности, глазастая, напряженная, словно натянутая тетива нацеленного лука. Того и гляди, зазвенит. Белая нижняя котта и бирюзовое блио шли ее холодной красе несказанно. Косички, заплетенные от лба к затылку, открывали взгляду высокое чело, и девушка выглядела моложе своих лет.
– Кушайте, миледи, – мягко попросил Мэй, показывая ей на приборы, выложенные рядом с простой белой тарелкой: ложку и двузубую вилку.
На ужин была сырная запеканка с зеленью. Как тут же выяснилось, девушка орудовала вилкой лучше иных королев, настолько легко порхала в ее пальчиках точеная костяная ручка. Тем, как ела леди Хелит, можно было залюбоваться. Чем, собственно, и занималось большинство мужчин, собравшихся за княжеским столом.
Дайнар с облегчением вздохнул. Такому фокусу кайт-оборотней точно не научишь. Одной бедой меньше.
Купаться в горячей воде – весьма приятное занятие, если вокруг не толкаются шесть молодых женщин, которые все время переговариваются между собой на незнакомом языке. Это раздражает. С другой стороны, без их помощи промыть как следует волосы ни за что бы не удалось. Мыло представляло собой липкий бесформенный кусочек белого цвета, который все время норовил выскользнуть из рук и утонуть в мутной горячей воде, остро и тревожно пахнущей какой-то травой. Пар поднимался над водой, кудахтали девицы, и нестерпимо хотелось закрыть глаза, нырнуть в теплый сон, чтобы проснуться… Где? Где-то в другом месте. Не здесь. Мысль, почти уже оформившаяся, внезапно ускользала мокрой тонкой нитью, оставляя странное послевкусие. И сколько ни напрягай память – все безрезультатно, только голова наливается свинцовой тяжестью.
Девицы весело защебетали, протягивая жесткое полотно, чтобы вытереться. Жесткое настолько, что ткань царапала кожу и без того пострадавшую от блужданий по ночному лесу. Ссадины на коленках и локтях до сих пор щипало.
– Спасибо большое, – сказала она.
Но девушки, разумеется, ничего не поняли и подняли настоящий гвалт. Видимо, спорили. Одеты они были довольно скромно – в длинные платья простого кроя неярких расцветок: серые, голубые, бежевые. Такое же было предложено и купальщице. Только белое. А поверх – узкая накидка без боковых швов с прорезью для головы, которая завязывалась на поясе. И никакого нижнего белья.
– А трусы? – спросила она и показала на себе, что имеет в виду.
– Ванагго гвер та, – весело ответствовала чернокосая барышня, верховодившая всей компанией.
Делать было нечего. Может быть, тут так принято? Хотя странно. Раньше ведь было все иначе… Вроде бы… Или не было?
Пришлось покорно отдаться в умелые руки девушек, которые быстро и ловко сумели нарядить ее в не слишком удобную одежду. Иначе она бы точно запуталась в веревочках, поясках и тесемках, неисчислимое количество которых повергало в ужас.
С волосами тоже были проблемы. Уж больно длинными они оказались. Непривычными. Подозрительно светлыми. А ведь помнилось, что с волосами что-то такое произошло. Отрезали? Выпали? Но нет, волосы, которые тщательно расчесывала русая хохотушка с ямочками на щеках, были настоящими.
– Гэрт уан хелит? – все время спрашивала девица. – Гэрт? Ано?
В ответ – кивок. Пусть делают, что хотят. Косы так косы.
А потом черноволосая поднесла круглое зеркало на ручке, чтобы можно было по достоинству оценить работу девушек. Забавное зеркало, темное, словно не в стекло смотришь, а в лесное озеро с черной стоячей водой. Из его тяжелых глубин глядело совершенно чужое лицо. Ладони стали холодными и мокрыми от пота, сдавило грудь, и слезы брызнули сами по себе, заливая прозрачной соленой пеленой серо-голубые глаза. Чужие глаза. Густые пепельные брови, пушистые ресницы, ровненький, чуть вздернутый носик и полные губы: неузнаваемые черты молоденькой девушки. Этакая прохладная нордическая краса валькирии. Чтобы не разрыдаться в голос, она закрыла рот ладонью. Слезы душили, жгли глаза, частым дождем капая на подол голубой накидки.
– Это не я, это не я… Я не такая… Другая…
Но вспомнить свой подлинный облик не удавалось. Из зеркала должна была смотреть совсем другая женщина. Не юная девица-красавица, не белокурая бестия из германских легенд, нет!
Она вырвала из рук чернокосой зеркальце и впилась взглядом в свое отражение, словно темное стекло чем-то провинилось, специально спрятав истинный облик в своих недрах.
– Боже мой, так не бывает! Не может быть!
Наверное, она перепугала своей истерикой заботливых девушек. Они разбежались в разные стороны и глядели теперь с изумлением и нескрываемым страхом, не зная, чего ожидать от подопечной, разрыдавшейся над собственным отражением.
– Нет, нет, нет! Я так не могу!
– Х’ярвин и кассо уан хелит, – ласково сказал чернокосая, первой осмелясь приблизиться к надрывно плачущей девушке.
И погладила по макушке. Словно перепуганного ночным кошмаром ребенка. Жалостливо так.
Рядом с белокурой девой Мэй чувствовал себя вдвойне неуютно. Ни словом не перекинуться, ни шуткой, словно на королевском приеме. А ведь, когда Рыжий в последний раз видел Хелит в Далатте, та показалась ему чуть ли не балаболкой, так озорно она щебетала и смеялась вместе с другими девчонками. Он стоял в тени, на открытой галерее второго этажа, и Хелит попросту не могла его видеть. Тогда она ему даже не понравилась, и похвалил девчонку, только чтобы не обидеть Оллес, который души не чаял в дочурке.
…Один из последних теплых дней осени, канун сезона Акстимма-Забвения. В блюде манящей горкой лежат сладкие сочные яблоки – плоды недавно собранного урожая, благоухает на весь сад отцветающая хизанта, и воздух пронизан солнечными лучами. На подоконнике нежится толстый рыжий кот – тезка Мэя, названный так за сходство мастью с Отступником. Впрочем, далаттские коты все рыжие.
– Скоро будет война, – сказал тогда Оллес.
Настолько резко и неожиданно, что Мэй вздрогнул. Хотя, конечно, знал, что старый лорд Гвварин не сгущает краски. Лишь говорит вслух то, о чем в Далатте, и тем более в Лот-Алхави, предпочитают молчать. Рыжий только надеялся, что дэй’ном повременят хотя бы до начала весны. Как выяснилось, напрасно.
В памяти остался вкус яблок, запах цветов и смех светловолосой девушки.
А сейчас его локтя касалась другая женщина. Взрослая, сильная, опытная, не сентиментальная. Это было словно… хитроумный узор или сверкающий гранями камень. Из тех, что так искусно гранит Сэнхан, прежде чем вставить в перстень или ожерелье. В каждой грани отблеск сущности. И поди разбери – где кончается чутье и где начинается безумие.
«Надо было пригласить хоть парочку музыкантов, – подумалось Мэю. – А то чересчур этот ужин походит на тризну».
Еле дотерпев до конца трапезы, Рыжий торопливо проглотил кусок сладкого пирога и собрался было удалиться, но его молчаливая соседка внезапно коснулась руки ледяными, как у снежной ритт,[1 - Снежная ритт – упырь, оживший мертвец, замерзший зимой в горах.] пальцами. И главное, посмотрела с такой мольбой, что растопила бы самое черствое сердце.
– Пажаласта плиз помохитте мнэ.
Непонятно, но достаточно проникновенно, чтоб приковать к себе внимание Рыжего.
Девушка многозначительно кивнула, смешно приподнимая брови, но, как ни странно, Мэй догадался, что она хочет остаться с ним наедине. Выгонять свиту Рыжий не стал, а лишь отвел Хелит в уголок и заслонил от остальных широкой спиной.
– Я вас слушаю, миледи? Вы что-то хотите сказать?
Она приложила ладошку к его груди и спросила:
