скачать книгу бесплатно
– Поймите, Соня, я вовсе не планировал заниматься вами круглосуточно! У меня иные, не менее важные задачи. Вот, смотрите, – приподнял Кантарович какие-то огромные листы с отпечатанным текстом. – Это то, о чем я говорил. Энциклопедия! – он произнес это слово с придыханием.
Соня подошла поближе: ровные строчки, уложенные в столбики, текст мелкий, но очень ровный. Общее впечатление от внешнего вида складывалось приятное. Она не могла различить и прочитать всех предложений и формулировок, но в целом эти таинственные листы, которые Алек Савельевич именовал «гран-ка-ми», навевали уважение.
– Красиво… – не могла не признать Соня.
– Красиво?! – возмущенно пыхнул Кантарович. – И это все, что вы можете сказать?!
Он подхватил гранки и, глянув на них восторженными глазами, попытался крутануться вокруг себя, словно в вальсе. Ясно, что маневр не удался, а Кантарович, споткнувшись о пачки книг, шлепнулся на пол. Из его кармана вылетела и на мгновенье в воздухе зависла стеклянная бусинка, и Соня не раздумывая подставила руки.
– Нет!
Соня отшатнулась.
– Дайте это сюда!
Соня послушно протянула руку. На ее розовой ладошке лежала крохотная капсула. От падения и резкого нажима крышка приоткрылась, и наружу вылез маленький листочек голубой бумаги.
– Ох, Соня, – укоризненно покачал головой Алек.
Аккуратно заправив голубой лоскут в капсулу, он прикрыл ее крышкой, сунул в карман и лишь тогда с облегчением вздохнул:
– Все, Соня, извините. Мне сейчас очень некогда. Идите. Попробуйте работать. До завтра.
Соня попыталась возразить, но Кантарович буквально вытолкал ее за дверь чердачной каморки.
– У-ф-ф-ф! – выдохнула она и озвучила первое сравнение, которое пришло ей в голову. – Кро-ко-дил.
Почему-то именно этого зубастого хищника, многократно виденного Соней на болотах Флориды, куда папа вывозил их раз в год «полюбоваться природой», напомнил ей сейчас издатель Алек Кантарович. Честное слово, она не видела принципиальной разницы между флоридскими аллигаторами и зубастыми рептилиями нового русского бизнеса.
Соня тряхнула огненной гривой; косичка безнадежно расплелась, волосы требовали ванной, шампуня и гребенки, а ей еще предстояло успеть сделать хоть что-нибудь полезное.
Агент
Положа руку на сердце, это было незаконно… пока незаконно. Однако прослушка телефонных разговоров гражданки США С. П. Ковалевской дала результат мгновенно. Едва получив инструктаж у Кантаровича, Соня принялась долго и страстно рассказывать Артему Павлову о невыносимых условиях, в которые она попала в России, и уж Павлов был – само внимание.
– И что вы теперь думаете делать? – интересовался у Сони бывший выпускник Высшей школы КГБ, а ныне отучившийся в Штатах преуспевающий адвокат.
Полковник Соломин превратился в слух.
– Схожу в рекомендованные мне места встречи деловых людей, – отвечала как на духу потенциальная связная ЦРУ.
– Это где ж такие? – рассмеялся Артемий Андреевич.
Соня принялась перечислять, но у Павлова этот перечень вызывал только задорные смешки.
– А что вы там смеетесь? – возмутилась в конце концов американка. – Или вы можете предложить мне что-нибудь лучшее?
– Могу, – уверенно заявил Павлов.
Соломин так и застыл с карандашом наперевес.
– Я могу предложить вам совместный ужин, – уже нимало не стесняясь, рассмеялся в наушниках Павлов, – скажем, в уже намеченной вами к акту благотворительности жертве – ресторане «ОБ ЖОРА», часам к восьми-девяти.
«Надо же! Уж не клеит ли он ее?!» – хохотнул Соломин.
– Ну, не знаю… – засомневалась американка, – мне столько надо успеть…
– Там я и расскажу вам о тех особенностях российского менталитета, о которых не знают эмигранты во втором поколении.
– Обещаете? – как-то игриво поинтересовалась американка.
«Ух ты! – подумал Соломин. – Да она ведь не против…»
Насколько он знал женщин, такая игривость в голосе могла означать многое, очень многое. Но это же означало, что американка, кто бы она ни была, утратит сегодня бдительность втрое. Ну, и Павлов тоже…
«Рискнуть?»
Встреча этих двоих в ресторане однозначно помогла бы раскрыть каждого из них чуть больше, чем известно сейчас. Главное, чтобы рядом, пока будет длиться встреча, был третий – некто незримый. Да, это еще не было законным, но сегодня – Соломин глянул на часы – подписать разрешение он просто не успевал.
Обжора
Популярный столичный ресторан «ОБ ЖОРА» получил свое столь же смешное, сколь и успешное название благодаря своему владельцу Жоре Обрубкову. Сложенное из имени и первых букв фамилии, оно отыскало самый живой отклик в сердцах отечественных олигархов, и теперь самый короткий путь к этим сердцам лежал через «ОБ ЖОРУ». Однако сегодня в «ОБ ЖОРЕ» вот уже четверть часа происходило нечто невероятное: симпатичная рыженькая девушка с легким акцентом пыталась подвигнуть жующих бизнесменов делать взносы в пользу пострадавших от различных вооруженных конфликтов детей.
– Вы не понимаете, что речь идет о детях? О детях, которые пострадали от войны! – громко, на весь зал объясняла она, и было видно: кое-кто уже вытаскивает портмоне – лишь бы эта ДЕВИЦА не давила на совесть.
Администратор пытался ее вразумить, но безуспешно – девушка тут же объявила, что она американка и приехала помочь России вернуться к своим исконным традициям: милосердию и благотворительности. Трогать американскую гражданку многоопытный администратор не стал и просто вызвал милицию, ну, а прибывшие патрульные уже не стали с ней церемониться.
– Так. Нарушаем общественный порядок? – белобрысый сержант окинул девушку усталым взглядом.
Он сразу увидел, что никакой опасности от этой рыжей американки не исходит, но «ОБ ЖОРА» иногда выступал спонсором их отделения в некоторых вопросах, и не реагировать на вызов было нельзя.
– Нет. Не нарушаем. Это они нарушают право на свободу слова и право каждого жить счастливо, – ответила она напористо.
– Ух ты! Чем же это они нарушают? – весело оглядел затравленно жующих бизнесменов милиционер.
– А тем, что проедают и пропивают здесь деньги, – она погрозила кулачком сидящим в зале людям.
Некоторые поморщились, многие отвернулись, но основная масса так и продолжала с невозмутимым спокойствием равномерно двигать челюстями.
– Так свои деньги-то! – апеллировал патрульный к привычной логике. – И чего вам не нравится? Сами зарабатывают, сами и проедают. Все логично. Все законно.
Рыжая возмущенно пыхнула.
– Вовсе нет! Может, и законно, но совсем не логично! Когда в мире гибнут дети, кусок в горло не должен лезть! – Она непреклонно надвинулась на милиционера. – Как можно объедаться, когда вся Африка голодает?! Вот вы знаете, сколько детей умирает от голода?
Патрульный под таким напором невольно отодвинулся:
– Нет. А сколько?
– Больше ста тысяч в день! А вы говорите логично и законно! Не логично и не законно, – она вдруг протянула ему руки: – Давайте! Арестовывайте меня. Но замолчать не заставите.
Девушка решительно тряхнула рыжей копной волос, поднесла сжатые кулаки к груди сержанта и добавила:
– И не забудьте мне зачитать мои права!
Тот поморщился и легко отодвинул ее руки:
– Ну, к чему эти страсти? Фильмов, что ли, американских насмотрелись?
– Да. Я и есть американка. И не стесняюсь сказать об этом. Потому что я не поддерживаю наше правительство. Не одобряю войну в Югославии и Афганистане. И вашу войну не одобряю.
– Понятно, – вздохнул патрульный. – Ну, тогда пройдем в отделение и разберемся, что вы за птица заокеанская-американская. Вперед, – слегка придал он девушке ускорение по направлению к выходу из «ОБ ЖОРЫ».
И едва они двинулись к выходу, в дверях возник высокий мужчина.
– Постойте, сержант! Не торопитесь. Эта девушка со мной.
Милиционер остановился; для человека постороннего этот голос прозвучал слишком уверенно.
– А вы, собственно говоря, кто та…
В этот момент мужчина окончательно приблизился, и патрульный опознал в нем известного адвоката Артема Павлова. Это означало одно: сержант сегодня останется без добычи и будет вынужден выставлять неустоечку хозяину заведения. За беспокойство. Патрульный расплылся в улыбке:
– А-а-а-а. Господин Павлов. Приятно видеть и слышать. Как вы неожиданно появились…
Павлов тоже улыбнулся – широко и демонстративно:
– Я там, где меня не ждут, – с пафосом произнес он и совсем уж высокопарно добавил: – Я там, где я нужен. Мое второе имя – внезапность.
Милиционер открыл рот да так и замер: такого откровенного выпендрежа он не видел давно, а Павлов понял, что все удалось, и расхохотался:
– Шучу, сержант. Просто у меня свидание с этой прекрасной девушкой, и оно только что… – он выразительно посмотрел на красивые массивные часы, – нет, уже две минуты назад началось.
Сержант хлопнул глазами, а Павлов повернулся к американке.
– Соня, что вы натворили? Почему этот милый человек в форме предъявляет к вам претензии?
– А он против благотворительности и милосердия, – выпалила Соня.
– Нет-нет! – запротестовал сержант. – Вовсе я не против милосердия. Мне-то что? Просто вы тут скандалите, беспокоите клиентов, и администратор вызвал наряд. Вот сейчас установим вашу личность и составим протокол. Кстати, ваш адвокат поможет вам, – он кивнул на Павлова.
Соня фыркнула и скривила ротик:
– Мой адвокат? Фи!
Павлов, явно сообразивший, что нужно срочно действовать, а то можно остаться без девушки, и без обеда, перехватил инициативу:
– Сержант, прошу вас! Не надо ничего устанавливать. Никаких протоколов тоже не надо. Я беру эту общественницу на поруки и ручаюсь за нее. Она будет вести себя тихо.
Соня попыталась что-то возразить, но Артем многозначительно поднял палец:
– По крайней мере, в общественных местах. В ресторане, например. Мы ведь пришли поесть и пообщаться, а вовсе не развлекать ваше отделение рассказами про Америку и прочая. Так, Софья Павловна? Дайте слово представителю правопорядка, что впредь не будете шуметь в ресторанах. Пожалуйста.
Он заглянул Соне в глаза, та поджала губы и фыркнула:
– Хм! Не буду! Больше не буду агитировать ваших твердолобых толстосумов помогать детям. Если совести нет – пусть трескают свою фуа-гра.
– Ну вот, только дали слово и сразу ругаетесь! – милиционера возмутило незнакомое слово. – Симпатичная девушка, а так ругаетесь!
Соня тяжело вздохнула, и Павлов снова ей подмигнул:
– Ай-яй-яй, Софья Павловна Ковалевская! Слышал бы вас сейчас ваш папа, академик, профессор математики, лауреат государственной премии. Ай-яй-яй!
Судя по реакции сержанта, который чутко прислушивался к титулам отца задержанной девушки, впечатление-таки было достигнуто. Милиционер на мгновение задумался, и тут же хлопнул себя по лбу:
– Точно! Вспомнил. В школе портрет висел.
– Точно! И Софья Павловна ее внучка! – весело подхватил Павлов. – Вот видите, кого вы хотели в обезьянник отправить!? Позор! Был бы скандал на весь мир.
– Да-а-а-а, – смущенно протянул сержант. – Недоразумение вышло. Господин Павлов, скажите, а можно у вас автограф взять для жены? А?
Милиционер протянул книжицу, на которой виднелись потертая надпись: «Блокнот дежурного милиционера».
– Да это всегда пожалуйста! – Павлов лихо расписался, а милиционер замялся и спросил тихо:
– А у госпожи Ковалевской можно? Тоже.
– Можно. Можно. – Соня взялась за книжку, аккуратно вывела «Ковалевская С.П.» и вернула блокнот. Патрульный сержант удовлетворенно шмыгнул носом:
– Во. Покажу своему оболтусу. А то математику, вишь, не хочет он учить! Будет как милый! Ну, не смею мешать. Приятного аппетита. – Он козырнул и двинулся к выходу из ресторана. Незаметно погрозил здоровенным конопатым кулаком застывшему в углу при выходе администратору, прошипев, передразнивая его:
«Хулиганы, бандиты»! Я тебе покажу! Ответит Жора за твой «косяк»!
Самооценка
Первое блюдо они ели молча, а потом в сумочке у Сони пронзительно затрещал телефон, и посетители, почти переставшие разглядывать эту необычную пару, снова превратились в слух.
– Да, это я, – отозвалась девушка. – Нет, не планирую. Нет, я вам этого не обещала. Вы сочли желаемое за действительное. До свидания.
Она сунула телефон в сумочку, и Артем, чтобы как-то скрасить возникшую неловкость, поинтересовался:
– Ну, и как первый день на новой работе, Соня?
Соня помрачнела.
– Все не так. Нет, вроде все понятно. Общественный фонд. Дети. Милосердие. Но как начинаешь говорить об этом с вашими бизнесменами… так просто волосы дыбом встают. Я всего триста сорок тысяч за полдня собрала!
Артем поперхнулся.
