скачать книгу бесплатно
– Уважаемый господин адвокат, благодарю за справку, но я не нуждаюсь в лекциях.
– А меня никто и не уполномочивал вас обучать, – добродушно усмехнулся Артем.
Между тем он напряженно думал: кто этот человек, пришедший сюда с ножом? Кому понадобилось грабить фитнес-центр? Или ему нужна была Кристина?
И, наконец, как он умер?!
– Послушайте, – начала Кристина, но следователь не дал ей договорить:
– А вы, милочка, лучше бы свой ротик раньше открывали, когда я вам вопросы задавал! Все, теперь будете в кабинете откровенничать.
Тем временем понятые, прочитав протокол осмотра места происшествия, расписались и торопливо отошли в сторону, словно он был заразным.
– Поехали, – устало произнес следователь, убирая бумаги в потрепанную папку.
Полицейский, до этого лениво изучавший стенды, с готовностью подскочил к Ясновой.
– Постойте! Куда вы ее собираетесь везти? – спросил Павлов, инстинктивно загораживая Кристину своим телом.
– В Гагаринский отдел, куда же еще, – раздраженно ответил следователь – настойчивость адвоката утомляла его. День и так выдался сумасшедшим и богатым на происшествия, а тут еще объясняйся с этим светилом российской юриспруденции! – Тут произошло преступление. – Он с трудом сдерживал себя, чтобы не сорваться. – Возможно, убийство. Кому, как не вам, известно, что нужно делать в таких случаях!
– Какое еще убийство? – переспросила Кристина, не веря своим ушам. – Вы что, с ума сошли? Это просто идиотское стечение обстоятельств!
– Тише, гражданочка, тише, – поморщился следователь.
– Она не убивала, – попыталась робко вступиться за свою начальницу Марина, стоявшая тут же, но следователь махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.
– Я поеду с вами, – заявил Павлов, понимая, что дело принимает совершенно неожиданный оборот.
– А это как хотите, – безразлично проговорил следователь. – Я все равно эти материалы передам в районный отдел дежурному следователю, а после меня – хоть потоп…
Кристина была настолько шокирована происходящим, что даже не нашлась что возразить; просто молча встала и пошла за следователем. Полицейский подмигнул застывшей в изумлении Марине и, прихватив из аквариумообразной вазочки на ресепшен горсть леденцов, тоже вышел.
– Что здесь произошло? Ну? Марина, у нас нет времени! – поторопил девушку Артем, нетерпеливо поглядывая в окно. Глубоко вздохнув, Марина на одном дыхании выпалила адвокату, как все было на самом деле.
Дактилоскопия
К счастью, Павлов быстро разыскал районный отдел полиции, куда увезли Кристину. В дежурной части ему сообщили кабинет, и адвокат рванул наверх. Кристина сидела в коридоре с отрешенным лицом. Рядом с ней маячил тот самый полицейский, что находился в «Олимпе», только теперь вместо красочных стендов ему приходилось лицезреть трещины на унылых стенах, покрытых облупившейся краской. Время от времени он отправлял в рот очередной леденец и с таким ожесточенным хрустом разгрызал его, словно это была последняя еда в его жизни.
Дверь кабинета открыл усатый мужчина плотного телосложения.
– Яснова, зайдите, – проворчал он. И, когда Кристина, сгорбившись, прошла внутрь, Павлов шагнул следом. – А вы куда? Кто такой? – насупился мужчина, выпятив живот.
– Адвокат Павлов, городская Коллегия адвокатов, – отчеканил Артем, демонстрируя свое удостоверение.
– Очень приятно, – кисло улыбнулся мужчина. – Сорокин Борис Егорович, старший следователь. Чем могу помочь?
– Я бы хотел присутствовать при вашей беседе.
– Это исключено, – отрезал Сорокин. – Я возьму у нее объяснение, никакого допроса не будет. Пока идет обычная проверка, и вам это известно.
– Конечно. – Артем изобразил на своем лице широкую улыбку. – А еще, уважаемый Борис Егорович, мне известно – наверняка, как и вам, – что в соответствии с положениями статьи 49 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации защитник имеет право вступать в дело с момента начала осуществления каких-либо мер процессуального принуждения или иных процессуальных действий, затрагивающих права и свободу лица, подозреваемого в совершении преступления.
– Она пока не подозреваемая, – пробурчал следователь.
– В таком случае госпожа Яснова может беспрепятственно уйти отсюда прямо сейчас? – вежливо осведомился Павлов, и Сорокин, поняв, что сам себя загнал в ловушку, густо покраснел.
– Мм… по закону… да, то есть нет. Во всяком случае…
– Полноте, Борис Егорович, – миролюбиво перебил его Артем. – Неужели вы так боитесь меня? Хорошо, считайте, что я – официальный представитель Ясновой, если вам от этого будет легче.
– Раз вы представитель, то где ваш ордер? – все еще не хотел сдаваться следователь.
– Вы же знаете, это пустая формальность. Через час он будет у вас на столе.
– Хорошо, проходите, – с неохотой согласился Сорокин, пропуская Артема в кабинет.
Спустя полтора часа, уже глубокой ночью, они покинули здание полиции.
– Едем домой? Не возвращаться же сейчас за твоей машиной? – спросил Артем, и Кристина согласно кивнула.
– Ладно, держи нос по ветру, – подбодрил ее адвокат, поворачивая ключ зажигания.
– Вот только не надо о больном, – попросила она, дотрагиваясь до своего носа, который к тому времени уже заметно распух.
Павлов тоже осторожно коснулся ее носа и удовлетворенно кивнул.
– По крайней мере не сломан. Я уверен, что мы можем забыть об этом недоразумении, – произнес он, выруливая со стоянки. – Потерпевшая здесь – ты, и с твоей стороны имела место необходимая самооборона. Более того, этот псих сам свернул себе шею при падении, судебно-медицинская экспертиза подтвердит это при любом раскладе. И у тебя есть надежный свидетель – твоя подчиненная, кажется, ее Мариной зовут? Полагаю, проверка закончится возбуждением уголовного дела, но только в отношении этого наркомана. Возбудят – и тут же прекратят по 24-й статье УПК, по причине смерти подозреваемого. Вопросы есть?
– Как у тебя, Павлов, все просто получается, – вздохнула Кристина. – В любой ловушке дырочку найдешь, да? – Она с брезгливостью взглянула на свои испачканные пальцы – последствия дактилоскопирования, полезла в сумочку за салфетками и недовольно спросила: – Зачем у меня отпечатки-то взяли?
– Таковы правила. Вдруг ты банк пару лет назад ограбила и там свои «пальчики» оставила? – со смешком предположил Артем, но, увидев серьезное лицо Кристины, понял, что шутка пришлась некстати.
– У меня голова болит, – сказала она, отвернувшись к окну.
– Потерпи, немного осталось, – успокоил ее адвокат. – Поверь, все будет в порядке.
– Я верю тебе, Тема, – слабо улыбнулась Кристина.
Интернат
Наутро Кристина чувствовала себя намного лучше. Они старались не вспоминать вчерашний вечер, тем более что Артем ясно дал понять, что перспектив у следствия притянуть ее каким-либо боком к этому пустячному делу никаких нет и не будет.
– Какие планы на сегодня? – поинтересовалась она, причесываясь и придирчиво осматривая нос – опухоль спала, и о том, что произошло вчера, напоминала лишь слегка ноющая нога – результат падения с лестницы.
– Ты разве забыла? – удивился Артем. – Нас ждут в коррекционном интернате на Мосфильмовской, помнишь?
Конечно, Кристина помнила. Это уже не первый интернат, куда они планировали нанести визит. Основной целью посещения подобных мест была различного рода благотворительность – от спонсорской помощи до предоставления безвозмездных юридических услуг, которые оказывали юристы из коллегии Артема. Но Кристина догадывалась о скрытых мотивах этих визитов. Хотя и пыталась не думать о неприятной ей теме, но факт оставался фактом – она не могла иметь детей. И вряд ли сможет, так заявили ей по результатам последних исследований.
А Павлов, как только оказывался в очередном интернате, после всех формальностей обязательно просил показать младшие группы, и Кристина с колотящимся сердцем шла за ним.
При виде розовощеких карапузов, с умильным сопением возившихся в манежиках и изредка оглашавших криком комнату, у нее влажнели глаза, и она сдерживалась изо всех сил, чтобы не дать волю чувствам.
Парадокс заключался в том, что прямых разговоров между ней и Артемом о возможном усыновлении малыша никогда не происходило, однако эта мысль буквально витала в момент их общения на некоем астральном уровне, проявлялась в мимике, взглядах, выражении глаз…
Позавтракав, они отправились на Мосфильмовскую.
Заведующая Тамара Иннокентьевна, невысокая приятная женщина лет пятидесяти пяти, уже ждала их и, слегка волнуясь, принялась рассказывать про интернат. Когда Артем задал вопрос о судьбе выпускников, ее речь стала еще более эмоциональной:
– Это отдельная тема, и она как никогда актуальна сейчас! Артем Андреевич, если бы вы знали, как им тяжело адаптироваться в новом мире! Ведь, по сути, эти дети всю свою сознательную жизнь прожили на всем готовом и не привыкли обслуживать себя! Они считают, что им все должны, а сами они совершенно беспомощны! Вот, к примеру, приходила недавно немолодая пара, хотели нашего мальчика в цирк сводить… Я им говорю: «Не надо цирка, мы их каждые выходные куда-то возим! Пройдитесь с ним по магазинам! Приготовьте вместе обед, отремонтируйте розетку! Зайдите в обувную мастерскую, в конце концов, пусть они видят, что набойки на ботинках сами не приклеиваются!» Ведь они ничего не умеют! А подарки! Вы знаете, сколько им всего тут привозят? Однажды кто-то из меценатов аудиоплееры привез, так мальчишки из старшей группы их где-то продали и водку на эти деньги купили, вечером смотрим – все пьяные лежат!
– Судя по вашим словам, чем беднее интернат, тем лучше для детей.
– Парадоксально, но такая мысль иногда приходит мне в голову… Ой, я вам, наверное, уже надоела! Может, вы хотите корпуса посмотреть?
– Да. Желательно младшие группы, – сказал Артем, перехватив взгляд Кристины. Заведующая заметила это и все поняла.
– Конечно, конечно… – заторопилась она, и они вышли из кабинета.
Осмотр детского корпуса занял не более тридцати минут. И все это время Павлов с Кристиной молчали. Артем не мог отогнать от себя мысли об одной трехлетней девочке, которая буквально не отрывала от него глаз, когда он присел перед ней на корточки. Огромные синие глаза серьезно смотрели на изумленного адвоката. Потом малышка протянула ручонку и, дотронувшись до щеки Артема, пролепетала вопросительно: «Папа?»
Кристина при виде этого отвернулась и подошла к окну. У нее больше не было сил тут находиться. Сейчас она одновременно и любила и ненавидела Павлова. Любила за то, что он всегда тонко чувствовал и угадывал ее тайные мысли (ну, или почти всегда), эффектно воплощая их в реальность. Ненавидела – потому что этим визитом он словно в очередной раз подводил жирную черту под непреложной истиной: она не может иметь детей. СВОИХ детей. Хотя так хочется верить в добрую сказку…
Павлов с величайшей осторожностью посадил девочку обратно в манежик, и та, с недоумением посмотрев на него, заплакала. Не зашлась криком, как обычно делают недовольные чем-то дети, а именно заплакала, вытирая слезы своими крошечными кулачками. Когда Артем вышел из корпуса, его лицо было словно высечено из гранита.
– Мне надо привести себя в порядок, – пробормотала Кристина. – Простите, где у вас туалет?
После ее ухода Артем с заведующей расположились в фойе на диване за журнальным столиком.
– Как ее зовут? – спросил Павлов, чувствуя, как к горлу подкатывает комок – из сознания не исчезало личико девочки с ее не по-детски серьезными глазами.
– Женечка Пономарева, – ответила Тамара Иннокентьевна. Она смотрела на него и не могла поверить своим глазам – еще никогда ей не доводилось видеть известного адвоката в таком состоянии.
– Какое у нее заболевание?
– Она почти ничего не слышит. Но врачи говорят, что шансы у нее есть. В остальном это совершенно здоровый ребенок.
– Вы так говорите, словно я удочерить ее хочу, – глухо произнес Павлов.
«А разве не так?» – хотела спросить Тамара Иннокентьевна, но в последний момент передумала.
В это время двери заведения распахнулись, запуская внутрь гурьбу девочек. Судя по всему, это была старшая группа – они выглядели лет на тринадцать-пятнадцать, и некоторые из них уже казались вполне сформировавшимися девушками. Они остановились в нескольких шагах от Павлова с заведующей и стали бесцеремонно разглядывать адвоката.
– У этой девочки есть родственники? – задал еще один вопрос адвокат, и заведующая окончательно убедилась, что он думает об удочерении.
– Мать, ее лишили родительских прав. Извините, Артем Андреевич, за нескромный вопрос… Вы женаты?
– Простите, но разве это имеет значение при удочерении? – удивленно вскинул брови Павлов.
– Нет, конечно, – немного растерялась заведующая.
– Заверяю вас, у меня есть все условия для того, чтобы обеспечить ребенка самым лучшим, – твердо проговорил Артем.
– Не сомневаюсь, – кивнула Тамара Иннокентьевна. – Дети любят природу. У вас, наверное, и дача имеется.
– Угадали. В Переделкине, как раз недавно строительство закончил, – суховато ответил адвокат.
Эта интонация не ускользнула от заведующей, и она примирительно сказала:
– Вы ничего такого не подумайте, Артем Андреевич. Я вижу, вы хороший человек. Но прошу вас, поймите. Этим детям, – женщина сделала жест в сторону притихших девочек, – нужно внимание и нормальное человеческое общение. Они не столько нуждаются в материальных благах, сколько в капельке теплоты и возможности быть услышанными.
Девочки зашушукались, одна из них робко улыбнулась Артему, при этом ее щечки залил румянец.
В этот момент показалась Кристина. Лицо спокойное, глаза абсолютно сухие, губы подкрашены.
– Ну что, едем? – каким-то безразличным голосом поинтересовалась она у Артема и словно невзначай коснулась пальцами своих изящных часиков.
– Сейчас. Про материальные блага вы хорошо сказали, и мне даже как-то неудобно вам сейчас помощь предлагать, – сказал Павлов, поднимаясь.
– Отчего же, – пожала плечами Тамара Иннокентьевна. – Мы никогда не отказываемся от помощи, особенно если это от чистого сердца. Кстати, мы на днях запланировали поездку на речном трамвайчике или теплоходе, еще не определились. – Она многозначительно взглянула на адвоката.
– Разумеется, – сказал Павлов, передавая заведующей визитку. – Сообщите, пожалуйста, сумму расходов, и я все улажу.
Кристина открыла было рот, чтобы поторопить Артема, как вдруг одна из девочек, стоявших и шушукающихся поодаль, стала пятиться назад, пока не уперлась спиной в зеркало. Ее широко раскрытые глаза чуть ли не вылезли из орбит, на перекошенном лице застыло выражение всепоглощающего ужаса. Она не сводила взгляда с Артема.
– Аня, что с тобой? – встревоженно спросила Тамара Иннокентьевна, почти бегом кидаясь к странной воспитаннице.
Девочка закрыла руками рот и трясла головой, с ее губ срывались какие-то нечленораздельные, мычащие звуки. Ее ноги подогнулись, и она стала оседать на пол. Заведующая принялась ее поднимать. Девочки отошли в сторону, при этом на их лицах не было испуга, словно все происходящее – вполне обыденная картина.
– Я могу чем-то помочь? – спросил Артем.
– Нет, не надо. У нее это иногда случается… Ира, ну-ка, бегом, позови Софью Сергеевну! – приказала Тамара Иннокентьевна, и одна бойкая девчушка, мотнув рыжими хвостиками, унеслась вверх по лестнице.
– Всего хорошего, – попрощался адвокат, но перед самым выходом снова посмотрел на девочку. Она стояла, обхватив руками заведующую, ее глаза были закрыты, а худенькие плечики продолжали вздрагивать. На полу, рядом с красными туфельками, медленно расплывалась лужица.
– Пошли. – Кристина тронула за рукав Артема, и они вышли наружу.
Фрол
– Шах.
Зэк, щуплый парень с плоским лицом и невыразительными глазами, чесал затылок и мучительно обдумывал следующий ход. Его оппонент был лет на двадцать старше и вдвое шире в плечах. Лицо словно высечено топором из старого дуба, спрятанные под густыми бровями глаза смотрели слегка насмешливо.
И в то же время весь облик уголовника говорил о том, что на узкой тропинке с ним лучше не встречаться.
– Твой ход, Кирза, – пробасил он, и щуплый еще отчаянней заскреб затылок.
– У тебя там что, вша завелась? – недовольно поинтересовался пожилой зэк, с интересом наблюдавший за игрой.
