Москва. Наука и культура в зеркале веков. Все тайны столицы

скачать книгу бесплатно

Схема мощности культурного слоя Москвы в границах Садового кольца и объекты стационарных исследований Института археологии РАН.

1 – Кремль (1959, 2007); 2 – собор Покрова на Рву (2002–2005); 3. – Исторический (Воскресенский) проезд (1989, 1994); 4 – Казанский собор на Красной площади (1989–1992); 5 – Богоявленский за Торгом монастырь (1983–1989); 6 – Зарядье (1949–1956, 2006–2007): 7 – Романов двор на Моховой улице (1996–2002); 8 – Устье Яузы и Гончарная слобода (Котельническая набережная) (1939–1953); 9 – Высоко-Петровский монастырь (1979–1983); 10 – Зачатьевский Алексеевский монастырь на Остоженке (2003–2012); 11 – Данилов монастырь (1983–2007) и памятники архитектуры Коломенского (1976–2006).

Новый период в археологии Москвы открыли совершенно неожиданные раскопки МАЭ в 1988 г. в Воскресенском (тогда Историческом) проезде на Красную площадь. Острый конфликт, возникший между строителями и охранными организациями, привлек внимание прессы и всего города. Удача работ довершила дело. Тщательность раскопок, прекрасные находки (в их числе – первая в Москве берестяная грамота), строгие и неожиданные выводы[28 - Обнаружилась слои XIII–XV вв., перекрытые слоем пожара 1493 г.; было впервые доказано, что площадь перед стенами новой Кремлевской крепости конца XV – начала XVI в. была замощена мелким булыжником по глине и здесь более столетия ничего не строили. Установление линий постройки срубных жилищ второй половины XIII в. показало, что направление улиц посада тогда было иным, чем сложившееся в XVI–XVII вв. (Чернов С.З. 1989, 1991. Чернов С.З., Бойцов И.А. 1992.)] воочию доказали всем, какими научными и культурными ценностями обладает земля столицы и как необходим профессиональный подход к её изучению. Учёные оказались готовы к бурному старту, поскольку именно в эти годы в науку пришло новое поколение, воссоздавшее Московскую археологическую экспедицию (МАЭ) и сектор Москвы в ИА РАН.

Важность изучения уничтожаемого при строительстве культурного слоя осознала и администрация. В 1988 г. была создана городская археологическая служба[29 - Центр археологических исследований (ЦАИ), впоследствии неоднократно менявший названия и структуру.] и принято особое постановление, позже подкреплявшееся новыми документами[30 - Решение Исполкома Моссовета № 2854 от 27.12.1988 г. «Об обеспечении сохранности памятников археологии и упорядочении археологического надзора» требовало: «Обязать заказчиков, производящих работы по строительству, реконструкции и реставрации на территории г. Москвы, передавать проектно-сметную документацию на производство земляных работ подрядным организациям только после археологического согласования. При подготовке заданий на проектирование предусмотреть натурные археологические работы на стадии предпроектных изысканий».]. Установленное обязательное согласование земляных работ органами охраны наследия официально ввело археологию в круг инженерно-строительных работ. Сложились условия для баланса интересов ученых, деятелей культуры и администрации, ответственной за развитие города. В последующие годы городская служба, руководимая главным археологом Москвы (первым в этой должности стал А.Г. Векслер), организовала целый ряд огромных по площади вскрытий в разных частях города. Наиболее значительные из них в Занеглименье – Манежная площадь[31 - Раскопки на Манежной площади (ЦАИ, 1993–1995 гг.) отличал необычный масштаб (более 30 тыс. кв. м) при очень сжатых сроках. Работы открыла серия из 10 раскопов (всего ок. 1300 кв. м.), которые служили «зондажами» и размещались по разработанному историко-археологическому опорному плану. Внимание было сосредоточено на немногих хорошо сохранившихся зонах слоя и архитектурных сооружениях.Сохранность слоя составила около 30 % общей площади при значительной (до 8 м) глубине. Слой сохранился между домами XIX–XX вв. – под улицами, тротуарами и дворами. Заселять склон между Красной горкой и р. Неглинной начали не ранее рубежа ХV – ХVI вв., однако узкая полоса вдоль Неглинной была освоена уже в домонгольское время. Интересны и остатки монументальных сооружений – собора Моисеевского монастыря и Воскресенского моста через р. Неглинную (последний удалось сохранить на месте, превратив в центральный экспонат подземного музея). Кладбище Моисеевского монастыря XVII–XVIII вв. позволило изучить более 600 погребений, причем на части сохранились шитые высокохудожественные покровы.] и, позже, здание Манежа[32 - Популярный рассказ о работах: Векслер А.Г. Манеж и Манежная площадь Москвы. Горизонты истории. М., 2012.]; Никитская улица[33 - На Большой Никитской улице (1990–1993 гг., ЦАИ) получены сведения о сооружениях, стоявших на протяжении 500 метров по древней Волоцкой дороге. При работах был обнаружен клад серебряных монет ХV – ХVI вв. (831 экз., московская, новгородская, псковская, тверская чеканка) и другие редкие находки. (Векслер А.Г., Коваль В.Ю. 1991. Векслер А.Г, Зайцев В.В. 1995 и 1996.)]; участки Георгиевского монастыря; в Китай-городе – Гостиный двор; трассы улиц Ильинка[34 - По оси улицы Ильинки от Красной площади до линии Китай-города (1995 г., ЦАИ) обнаружена трасса мощеной дороги, не совпадающей по направлению с улицей; её деревянные настилы (до 8 ярусов) возникли не позже XV в., но окружающий культурный слой датируется XII – началом XIII в. и насыщен стеклянными браслетами, шиферными пряслицами и другими характерными находками.] и Никольская; Теплые ряды; участок церкви Троицы в Полях; значительные участки в Замоскворечье (в том числе – в Кадашах) и многие другие. Это привело к значительному возрастанию переработанного материала и созданию новых археологических экспозиций, включая музеефицированные руины. Однако только по некоторым из этих работ были опубликованы материалы, причем в основном обзорного и в одном случае (Теплые ряды[35 - Векслер А.Г. Раскопки на Великом Посаде. Теплые Торговые ряды. М., 2009.]) археологический отчет. Специальных научных задач в ходе этих вскрытий не ставили, а соотношение «скорость – объем» было крайне неблагоприятным для научных исследований, которые требуют исключительно серьезного и ответственного отношения к сбору информации. Судить о вкладе этих, ведущихся уже треть века, интенсивных работ в фундаментальную науку пока рано.

Близкие по масштабам полевые проекты, более отвечающие требованиям тщательности, скрупулезности, неспешности, полной обработки и публикации результатов, осуществлял и Сектор археологии Москвы ИА РАН. Нельзя отрицать, что и простое присутствие археолога на строительной площадке может принести важные для истории находки[36 - Например, плита Каспара Эльферфельдта – одного из «героев» мемуаров Генриха Штадена. Этот человек – искатель приключений поневоле. Ланддрост г. Петерсхаген (Вестфалия) и лиценциат права, он попал в плен в начале Ливонской войны и в Москве подвизался при царском дворе. Из-за конфликта со Штаденом был арестован, во время эпидемии чумы умер. Похоронивший его Штаден упомянул ряд деталей погребения, которые и подтвердились обнаружением надгробия (1989 г. МАЭ). Тем самым было определено место древнейшего некрополя иноземцев (вблизи Конской площадки в Замоскворечье: Beljaev L.A. 1991). Кроме того, укрепилось доверие к мемуарам воина-опричника Штадена, правдивость которых долго вызывала сомнения.]. Но наиболее успешны, конечно, не просто длительные раскопки, а такие, при которых ученые ставят перед собой особую историческую проблему и сосредотачивают на ней внимание, исследуя конкретный объект. Это может быть территория (например, бывшее земельное владение, село, лес, парк и т. п.), поселение (замок, монастырь, городище), отдельная постройка (городской дом, дворец, храм), кладбище. Таких проектов у одного исследователя не бывает сразу много, но с годами они образуют логические цепочки, состоящие из достоверно установленных (иногда на первый взгляд очень мелких) фактов. Эти-то цепочки и меняют коренным образом представления о событиях, раскрывая нам не только факты, но и стоящие за ними вкусы, мысли, намерения (сейчас говорят: «мотивацию») людей прошлого.

В последние 30 лет такие цепочки образовали самые древние и тщательнее других изученные объекты. Огромную роль играло изучение Николаем Александровичем Кренке исторических урочищ, таких как парковые зоны Царицына, Коломенского и Дьякова с уже упоминавшимся городищем, а в центре города – участок Опричного дворца Ивана Грозного. Его раскопки прояснили одно из обширных белых пятен в исторической топографии Занеглименья с XII по XVII в.

Исследования (1996–2002 гг.) шли вблизи Моховой улицы, во дворах «старого здания» Московского университета, где в первой половине XVII в. находилась резиденция бояр Романовых (отсюда название проекта: «Романов двор»). Здесь был применен ряд новых для московской археологии методик: геохимические особенности слоя и палеоботанические остатки изучались с целью реконструкции экологической обстановки, была разработана опорная шкала изменений растительного «фона» Москвы начиная с XII в. В погребенной почве прослежены следы распашки ХII – ХIII вв., а подпечные ямы сгоревших построек сельского поселения дали типичные находки: обломки семилопастных височных колец, шиферные пряслица, стеклянные браслеты. Над уровнем XII в. залегали огромные кирпичные печи-очаги Опричного двора (1567–1584) и песчаная подсыпка его поверхности, описанная в средневековых текстах. К нему относились находки дорогих предметов быта: осколки стеклянных кубков, пороховница европейской работы из рога оленя с гравированным изображением воина-аристократа.

Сенсацией стало обнаружение остатков Нового дворцового денежного двора эпохи знаменитой денежной реформы и Медного бунта (1655–1663). Они дали массу сведений о производстве, обеспечивавшем важнейшую государственную функцию – чеканку денег. В слое пожара лежали остатки сгоревших построек, масса инструментов для ручной чеканки монет, заготовки и сами медные «копейки»; огромная масса мелких отходов монетного производства заставила пропустить весь слой через рамку металлоискателя. Яркую картину «медной лихорадки», когда продукция денежного двора расхищалась и утаивалась, несмотря на все предосторожности и запреты, рисуют находки на дворе многочисленных кладов. Открытие имело общероссийское значение – это единственный случай археологического изучения средневекового денежного двора.

Дальше всего в Москве археология смогла пока продвинуться в исследованиях монастырей, и открытия в этой области стали эталонными для всей России. Они готовились не менее 30 лет: до 1980-х гг. в русской науке просто не существовало такого направления и соответствующей школы. Её пришлось создавать, причем, как часто бывает в археологии, по ходу самих исследований[37 - Все работы – под руководством автора статьи; раскопки вокруг церквей в Коломенском – совместно с А.Г. Векслером.]. Раскрытие остатков Казанского собора на Красной площади[38 - Одновременно на южной оконечности Красной площади, между началом Ильинки, Лобным местом и храмом Покрова на Рву, была изучена часть одного из первых в истории города общественных зданий XVII в., т. н. «Раската», давшего интересные материалы о быте горожан на пороге Нового времени (1989 г. МАЭ).], многолетние раскопки в монастырях (Данилов[39 - Работа (1983–1989) в древнейшем московском монастыре, Данилове, дала серьёзные результаты для источниковедения Москвы. Здесь были обнаружены остатки двух храмов середины XVI и XVII вв., а также более ранние и более поздние кладбища. Комплексный анализ письменных источников, иконографии и археологии представил линию жизни монастыря в ХIII–XVIII вв., решив вопрос его происхождения, волновавший ученых ещё с XVIII в., если не раньше.На месте монастыря и вокруг него найдены отчётливые следы поселений конца Х – XI вв., продолжавших существовать и в ХII – ХIII столетиях. Этим была поддержана традиционная дата основания монастыря (конец XIII в. – 1304 г.). Кроме того, на карте города появился, наконец, «куст» крупных поселений, возникших за 150–200 лет до строительства Кремля. Монастырь явно был основан в хорошо обжитой, экономически развитой местности, знакомой москвичам о времени заселения Москворечья славянами.], Богоявленский[40 - Раскопки внутри собора Богоявленского монастыря в Китай-городе открыли (1985–1987) фундамент белокаменного четырёхстолпного собора, в середине ХIV – начале ХV в. – одного из первых, если не самого первого, каменного храма вне стен Кремля, стоявшего на месте кладбища XIII в. Среди находок оказались камни резанного арабесками фасадного фриза и с фресковой росписью раннемосковского стиля. Ранний некрополь дал серию редких надгробных плит ХIII – ХIV вв. с неизвестными декоративными композициями, не упомянутой письменными источниками, участок родового некрополя бояр Вельяминовых и Зубовых, а также остатки трапезной рубежа ХV – ХVI вв. Материалы работ заставили поднять проблему взаимной критики письменных и археологических источников. (Беляев Л.А. 1992. Беляев Л.А. 1994. С. 42—100.)], Зачатьевский/Алексеевский и Высоко-Петровский)[41 - Работы в Высоко-Петровском монастыре решили многие старые вопросы по истории не только Москвы, но всей древнерусской архитектуры. Была составлена хронотопографическая шкала развития участка до начала XVIII в., позволившая рассеять представления о возникновении обители до конца XIV в., обнаружить следы деревянного храма XIV–XV вв., изучить хорошо сохранившиеся участки некрополя. Важнейшим открытием в области истории архитектуры стала смена даты собора-ротонды Петра Митрополита с конца XVII на 1510-е гг. и отнесение его к кругу работ итальянских мастеров (Алевиз Фрязин). Высказанная архитектором Б.П. Дедушенко на основе реставрационных исследований эта смелая идея была подтверждена и развита в ходе раскопок 1983–1987 гг. (Беляев Л.А. 1994. С. 152–176.)]. К ним следует добавить раскопки вокруг Вознесенской и Георгиевской церквей в Коломенском[42 - Фундаментальные археологические исследования сёл Коломенское и Дьяково начаты в 1970-х гг., то есть идут уже около 40 лет. Открыт ряд средневековых селищ, начиная с эпохи славянского проникновения (ХI в.) и кончая эпохой Петра Великого, а также одно из ранних московских кладбищ конца XIII – начала XVI в. Полностью изученные зоны храмов начала 1530-х гг. открыли массу неожиданных и важных для истории русского зодчества деталей, подтвердили участие в строительстве итальянских архитекторов, а также позволили собрать эталонные по точности дат коллекции археологических материалов. Была также существенно уточнена планировка дворца царя Алексея Михайловича (1670-е), после чего стало возможным его воспроизведение в парковой зоне Дьякова.]. Эти комплексные работы, для которых требуется многоуровневый анализ целых групп источников, позволили приступить к глубокой и полной реконструкции истории сакрального пространства средневековой Москвы, первыми серьезными шагами к которому стали монографии о древних монастырях по данным археологии, об истории возникновения и движения престолов, их связи с историей города[43 - Беляев Л.А. Древние монастыри Москвы (конец XIII–XV вв.) по данным археологии. М., 1994; 2-е изд. 1995; 3-е изд. (электронное расширенное). М., 2010; Баталов А.Л., Беляев Л.А. Сакральное пространство средневековой Москвы. М., 2010.].

Раскоп в Даниловом монастыре, 1984 г.

Заключение

Конечно, здесь названы только избранные проекты и находки – иначе и невозможно. Сейчас накоплены просто неисчислимые материалы, только учтенных точек археологических работ многие сотни. Органы охраны памятников Правительства Москвы утвердили археологические исследования в качестве столь же необходимой части производственного цикла, как, скажем, геологические или геодезические. Связанные с работой в культурном слое строители, инженеры, реставраторы уже воспринимают широкое участие археологов серьёзно, как нормальную, «штатную» ситуацию. Археологи стоят перед вызовом: работать на необычно широких площадях и необычайно интенсивно. Это и хорошо, и плохо. Рамки заданы объективной реальностью, их определяет развитие мегаполиса, диктующее как размах, так и сжатость сроков. Дело ученых выработать такие методы исследований, которые позволят обратить даже минусы на пользу науки, использовать предлагаемые ситуацией ресурсы для решения фундаментальных проблем.