скачать книгу бесплатно
Другому мальчику
Передоверена.
Вот кто-то с горочки спустился
Вот кто-то с горочки спустился,
Наверно, милый мой идет!
На нем защитна гимнастерка,
Она с ума меня сведет!
На нем погоны золотые
И яркий орден на груди…
Зачем, зачем я повстречала
Его на жизненном пути?
Зачем, когда проходит мимо,
С улыбкой машет мне рукой?
Зачем он в наш колхоз приехал,
Зачем нарушил мой покой?
Его увижу – сердце сразу
В моей волнуется груди!
Зачем, зачем я повстречала
Его на жизненном пути?!
Вдоль по Питерской
Вдоль по Питерской,
По Тверской, Ямской,
По Тверской, Ямской, по дороженьке.
Едет мой милой, мил на троечке,
Мил на троечке с колокольчиком.
Мил на троечке с колокольчиком,
С колокольчиком, со бубенчиком…
Пишет мой милой ко мне грамотку,
Ко мне грамотку – весть нерадостну.
Весть нерадостну не пером писал,
Не пером писал, не чернилами.
Пишет милый мой горючими слезьми,
Горючими слезьми молодецкими:
«Не сиди, Дуня, поздно вечером,
Поздно вечером под окошечком;
Ты не жги, не жги воскову свечу,
Воскову свечу воску ярого;
Ты не жди, не жди дорога гостя,
Дорога гостя, дружка милого!»[2 - Это один из вариантов песни, широко известный в исполнении Ф. Шаляпина (1873–1938).]
По муромской дорожке
По муромской дорожке
Стояли три сосны.
Прощался со мной милый
До будущей весны.
Он клялся и божился
Одну меня любить,
На дальней на сторонке
Меня не позабыть.
Сел на коня лихого,
Уехал в дальний край;
Оставил в моем сердце
Тоску лишь да печаль.
Однажды мне приснился
Ужасный, страшный сон,
Что милый мой женился,
Нарушил клятву он.
А я над сном смеялась
При ясном свете дня:
«Не может того статься,
Чтоб мил забыл меня».
Но сон мой скоро сбылся,
И раннею весной
Мой милый возвратился
С красавицей женой.
Я у ворот стояла,
Когда он проезжал,
Меня в толпе народа
Он взглядом отыскал.
Увидел мои слезы,
Глаза он опустил,
И понял, что навеки
Младую жизнь сгубил.
Пойду я в лес зеленый,
Где реченька течет,
В холодные объятья
Она меня влечет.
Когда меня достанут
С того речного дна,
Тогда, мой друг, узнаешь,
Что клятве я верна.
Окрасился месяц багрянцем
Окрасился месяц багрянцем,
Где волны бушуют у скал.
– Поедем, красотка, кататься,
Давно я тебя поджидал!
– Кататься я с милым согласна,
Я волны морские люблю.
Дай парусу полную волю,
Сама же я сяду к рулю.
– Ты правишь в открытое море,
Где с бурей не справиться нам.
В такую шальную погоду
Нельзя доверяться волнам!
– Нельзя? Почему ж, дорогой мой?
А в горькой минувшей судьбе,
Ты вспомни, изменник коварный,
Как я доверялась тебе.
– Послушай, ты жизнью рискуешь.
Безумная, руль поверни!
На это сердитое море,
На эти ты волны взгляни.
А волны бросаются с ревом
На наш беззащитный челнок.
– Прочь весла! От гибели верной
Спасти чтоб никто нас не мог!..
Всю ночь волновалося море,
Шумела морская волна;
Поутру приплыли два трупа
И щепки того челнока…
Тонкая рябина
Что стоишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Головой склоняясь
До самого тына?
А через дорогу,
За рекой широкой,
Так же одиноко
Дуб стоит высокий.
«Как бы мне, рябине,
К дубу перебраться?
Я б тогда не стала
Гнуться и качаться.
Тонкими ветвями
Я б к нему прижалась
И с его листами
День и ночь шепталась…
Но нельзя рябине
К дубу перебраться —
Знать, мне, сиротине,
Век одной качаться».[3 - Источником песни является стихотворение Ивана Сурикова (1841–1880) «Рябина».]
Во поле береза стояла…
Во поле береза стояла,
Во поле кудрявая стояла.
Люли, люли, стояла,
Люли, люли, стояла.
Некому березу заломати,
Некому кудряву заломати.
Люли, люли, заломати,
Люли, люли, заломати.
Я ж пойду, пойду, погуляю,
Белую березу заломаю;
Люли, люли, заломаю,
Люли, люли, заломаю.
Срежу с нее три пруточка,
Сделаю себе я три гудочка,
Люли, люли, три гудочка,
Люли, люли, три гудочка.
Четвертую балалайку.
Пойду на новые на сени,
Люли, люли, на сени,
Люли, люли, на сени.
Стану в балалаечку играти,
Стану я старого будити.
