Катастрофа

скачать книгу бесплатно


Глава 12. Временная свобода

Войдя в вигвам, Том почувствовал, как он устал, к томуже как все так очень хорошо получилось, и он с радостью повалил Эли на подстилку. Все, что произошло потом, было по велению двух сердец, не запланировано и так чудесно! Они пролежали около часа, а может и больше.

– Эли, – ласково сказал он, поднявшись и сев, – мой клин вышибли, ты и я, и ты только что могла в этом убедиться. Я благодарен тебе. И с этого момента не хочу вспоминать ничего из твоего прошлого. Будто только сейчас, гуляя по джунглям, я встретил симпатичную белую девушку, она мне понравилась, и я ей, а потом все было естественно. И мы вместе попали в лапы этих обезьян с надеждой, когда-либо отсюда выбраться.

– Том, милый, ты был прекрасен, и притом без всяких листьев. Мне тоже было хорошо, и я постараюсь забыть прошлое. Мы что, уже встаем? – нехотя спросила она.

– Надо переодеться. Не хочу дразнить вождя. Ты не сделаешь мне услугу? Мне нужна юбка из листьев, короче, я где-нибудь спрячу свое белье, переодевшись.

– Да, конечно. – Она поднялась и вышла из вигвама.

Позже она вернулась и помогла ему завязать на поясе тонкую лиану, но с нее свисали еще зеленые листья, и, как ему показалось, безукоризненно прикрывали все его хозяйство. Свои трусы и майку Том сунул в густые кусты джунглей за туалетом. А потом уже в новой одежде направился на обед. Он принес то, что и всегда, и оба молча ели. Когда все закончилось, он неожиданно спросил:

– А что мне здесь вообще делать, да еще целых девять месяцев? – он имел в виду поселок.– Мне дадут хоть какое-либо занятие или работу? Я же просто умру со скуки. А ты? Чем вообще здесь занимаются женщины? Ходят за фруктами, следят за детьми и раз в месяц моются. А остальное время?

– Ходят, друг к другу в гости, если не живут в одной хижине. И, в основном болтают. Наверное, женщины всего мира одинаковы, в смысле посплетничать. Я – исключение, со мной никто не разговаривает. А насчет тебя? – девушка вздохнула. – У тебя больше свободы, чем у меня, только она тоже лимитирована. Не думай, что кто-нибудь тебя позовет на охоту, с тобой тоже никто не будет разговаривать, тем более, ты не знаешь их язык. Но если бы даже и знал, ты отстаешь под ними.

– А ты меня научишь? – спросил он.

– Конечно, милый. Вот тебе уже и время препровождения. Плюс наши разговоры. Тебе мало?

– Да, – безразлично сказал он. – Мне кажется что мало. А может мне пойти на курсы к шаману? Попроситься, чтобы он меня чему-то учил. Он же врач в племени? Мне кажется, что он знает уйму лекарственных растений. Естественно, лишь после того, как я выучу язык.

– Ну и чудак же ты! – Эли от души рассмеялась. – К шаману? Нет, даже по возрасту, ты давно перерос его учеников.

– А что, такие уже есть?

– Были, есть и будут. Каждый год он выбирает в свою школу пятилетних мальчиков, и выпускает их через пять лет. А потом те идут в школу охотников. А в пятнадцать, их уже начинают брать на охоту, или они становятся воинами.

– Интересное обучение, – задумался Том. – А что насчет девочек?

– До семи лет они окружены материнской заботой и с ними всегда находятся еще несколько женщин. Потом их переводят типа в подростковую группу, где учат быть матерью. А в двенадцать отдают вождю.

– В каком смысле? – не понял Том.

– В прямом. – Эли вздохнула. – Вождь всегда имеет право на то, чтобы попробовать зачать девочку первым.

– Он бабник?

– Еще какой.

– А шаман?

– За пять моих лет я еще ни разу не видела, чтобы тот с кем-нибудь спал. Если у вождя ничего не получается, он не передает девочку шаману, а сам выбирает из племени ее будущего партнера. Только им никогда не становится шаман.

– Слушай, – Тому пришла в голову мысль, – а ты никогда не думала, что шаман – голубой?

– Думала. Может это и так, только как проверишь. Хотя какая мне разница. Моих детей не держали со мной много лет. Я рожала, и кормила ребенка еще три месяца, а потом его у меня забирали и насовсем. Вернее это было лишь в первый раз, когда я родила девочку. Мальчики исчезали уже на следующее утро, за ребенком приходил какой-то воин, и больше я о нем ничего не слышала и никогда не видела. А вот молоком просто заливалась. Я его сама сцеживала, как могла. – Она замолчала. – Извини за такие подробности.

– Нет, что ты! Извини, я зашел не туда.

– И не напрасно. Это тебе повод подумать, что может случиться после того, если у нас родится ребенок. Нам не сделают никаких исключений.

Они еще долго болтали, пока не наступил вечер, и оба отправились к костру. Забрав свои два куска мяса и две половинки наполненного кокосового ореха, они решили поужинать возле вигвама.

– Черт! – выругался Том, – эти листья болтаются туда-сюда, задевая все, что я ношу под ними.

– Эли рассмеялась. – Привыкай. Будет хуже, когда они подсохнут. В отличие от других, высыхая, они только съеживаются, но не рассыпаются, если их, конечно, не намочить. Лишь тогда они расползутся.

Мясо было съедено, и оба запивали ужин. Том был задумчив.

– Эли, – наконец он попытался неуверенно что-то сказать. – Я вот подумал насчет подстилки….. Может нам ее разделить? Он опустил глаза. – У каждого будет своя кровать.

– Конечно. – Та если и удивилась, то не показала виду.

– Понимаешь, один клин исчез из моей головы, но есть и второй….

– Не объясняй, милый. Я абсолютно не против. Если когда-нибудь ты обратишься ко мне за помощью сам, по своему желанию, то все расскажешь, и я, конечно, постараюсь тебе помочь. А сейчас давай так и сделаем. – Она встала и направилась вовнутрь. Том остался снаружи вигвама.

– Все готово! – послышался ее голос.

Том с виноватым видом вошел в вигвам. Наконец, в темноте он нашел свою кровать, и сразу же на нее улегся. Она была узкой, как тогда, в хлеве.

– А юбку снимать? – спросил он в полголоса.

– Я не снимаю, уже привыкла. А ты, как хочешь. – Послышалось из темноты.

Он еще долго ворочался, о чем-то думая и размышляя, и наконец, заснул.

Проснулся он как всегда в темноте, и ему сразу же показалось, что по их вигваму что-то стучало, похожее на капли дождя. Тут же появилась и девушка, со свернутой, как ковер, своей подстилкой.

– Доброе утро! – сказала она и улыбнулась. – Ливень. Сейчас грянет ливень. На твоем месте я бы тоже свернула твою постилку. Сейчас не сезон дождей, но здесь ведь тропики. С неба будут падать потоки воды, но минут через пятнадцать, все кончится, и опять покажется солнце.

– Эли, ты на меня не обиделась за эту ночь? – угрюмо спросил Том. – Мне….

– Абсолютно, – твердо ответила она. – Забудь об этом, наверное, так и надо. Молодец.

– Молодец? – усмехнулся он. – Нас точно не зальет?

– Не думаю. Но в сезон дождей мы будем просто плавать.

Он, так же как и она, свернул подстилку и тут начался ливень. Том чувствовал, как небо просто разверзлось. И оттуда падал водопад воды, даже вигвам немного качало. Сверху немного капало, но все окончилось очень быстро. А когда он выбрался наружу, то поразился, что из далеко уходящих темных туч уже пробивалось ясное солнышко. Над ними небо было вообще чистым и голубым, как всегда, хотя трава и сама земля были мокрыми, даже с небольшими лужицами. Он услышал, как сзади уже стояла Эли.

– А как они вырубили эту просеку? – вдруг спросил он. – У них же нет ни пил, ни топоров.

– Просека, это – та часть за поворотом, где ты очнулся. Здесь же была естественная продолговатая поляна, конечно, сильно заросшая. Когда я тут появилась, поляна была давно вычищена, утоптана и обустроена. А в той части тоже все вычистили, только оставалось много толстых деревьев. Они срубают их заточенными булыжниками, а когда появились наши мачете, территорию поселка еще расширили. Это – очень упертые обезьяны, чтобы срубить одно дерево у них уходило иногда три дня, но они его все же валили. Пеньки остались только там, в той части.

– А их язык трудный? Вернее, он не похож на слова, а на какие-то гортанные звуки.

– Нет, не трудный. Может слов сто, не больше.

– Тогда я выучу их за неделю, – усмехнулся Том.

– Я тоже так думала, только знать слова – это лишь треть, а может и меньше, чтобы действительно выучить их язык. Надо различать и заучить интонацию, с которой они их произносят. Она многое меняет. Слово может быть одним, а интонация превратит его в пять разных значений.

– То есть не сто, а пятьсот слов? – удивился он.

– Может пятьсот, а может и тысяча. Старики знают больше, молодежь – меньше.

– Ладно, – сказал Том, – в вигваме хоть и темнее, но суше, я пойду туда. – Он развернулся и юркнул вовнутрь. Эли последовала за ним, закрепив шкуру на входе треугольником, и сразу стало светлее.

Они, молча, пролежали около получаса на своих подстилках, пока Эли вдруг не сказала:

– Том, ты изменился. Ты всегда такой? И таким же и будешь?

– Каким?

– Молчаливым и одиноким, – она задумалась. – И холодным.

– Холодным? – Тот немного приподнялся. – У себя дома я всегда такой. А сейчас у меня есть лишь одно желание, скорее отсюда вырваться. Я сгнию здесь за девять месяцев, ничего не делая.

– Я понимаю тебя, милый, и тоже так думала. Но привыкла. И ты привыкнешь, вот увидишь. Люди ко всему привыкают. А насчет времени, я же тебе предлагала, чем его занять, ну хотя бы на какое-то время.

– Это в смысле узнать друг друга?

– И в этом смысле тоже. Узнать, и еще выучить их язык. А потом начать готовиться.

– Готовиться? – это слово его заинтересовало. – Это по мне. Только давай сначала все немного обсудим. Ведь у нас будет лишь одна попытка. Когда, вернее, к какому сроку мы должны все подготовить? Когда ты будешь еще беременна? С большим животом или раньше? Или сразу же после родов, или через три месяца после, накануне, как у тебя отберут девочку? Как думаешь ты лично, ведь ты все равно знаешь их дольше?

– Девочку? – вдруг просияла Эли. – Это было бы прекрасно. Но может быть и мальчик. Тогда этих трех дополнительных месяцев просто не будет. И отношение к нам ухудшится.

– Верно, – Том нахмурился, ведь об этом он не подумал. Почему-то он был уверен, что первой будет девочка. Откуда она взялась, эта уверенность? Значит, бежать надо было до родов. Рисковать нельзя. – А в какой срок плод еще не мешает двигаться, и вообще? – спросил он.

– Максимум до пяти месяцев. Я бы так сказала.

– Значит, с девяти, срок подготовки сокращается до пяти. И это – предельный срок. Получается, что из года осталось всего пять месяцев, а то и четыре, одна треть. – Он задумался.

– Видишь? – сказала та, – тебе не придется маяться здесь девять месяцев, только половину.

– Это меняет дело, – просиял Том. – Надо начать заниматься подготовкой.

– А я так не думаю, – послышался ее голос. – Тебе и мне надо знать, с кем ты рискнешь на побег, и как поведет себя тот или другой в экстремальной ситуации. То есть, я бы начала с того, что предложила тебе когда-то, нам надо познакомиться. А во-вторых, я ограничена в передвижении по территории, а ты – нет. Если ты выучишь язык, ты сможешь спрашивать о чем-то любого жителя, и тебе должны будут хоть что-то ответить. Такой у тебя статус в этом племени.

– Ладно, – усмехнулся Том, – а ты дальновиднее меня.

– Нет. Просто я так подумала.

– Месяц на язык, неделя на знакомство. – Размышлял он вслух. – Еще неделя на практику с местными. Остается три месяца на подготовку. И не много, но и немало. Я согласен.

– Тогда, может, начнем прямо сейчас? – улыбнулась Эли. – До обеда мы можем знакомиться, а после, до ужина, учить язык. Как тебе? – Она посмотрела в его сторону. – Не волнуйся, я начну первой. А когда закончу, можешь завалить меня любыми вопросами. Помнишь, я пообещала тебе, что все будет честно и без утайки? Я сдержу слово.

– Я тоже сдержу, хотя я его и не давал. Не тот момент, чтобы стесняться и что-то из себя строить. Начинай. – Том удобнее устроился на своей подстилке и приготовился слушать.

Глава 14. Знакомство с томом

Обедали, молча, и когда Том вытер руки, то сразу же перешел к делу.

– Томас Вильямс Тенери, урожденный англичанин, тридцать семь лет. Холост, никогда не был женат, даже обручен. Родился в интеллигентной обеспеченной семье, братьев и сестер нет. Родители живут в Швейцарии. С отличием окончил Университет и попал в ту же фирму, бумаги которой ты уже видела. Там и работаю, вернее работал. Сначала искал выгодные для фирмы сделки по всему Миру. Потом меня повысили, и я лишь езжу по Миру и подписываю контракты, а через пару лет мне светило бы место начальника отдела, и я бы уже никуда не ездил. Зарплаты с лихвой хватает, жильем обеспечен. – Он задумался. – Хорошо знаю испанский и португальский языки, но поему-то меня в последнее время окончательно прикрепили к Бразилии. Летел домой, самолет вышел из строя, и меня выбросили с парашютом на ту поляну, вернее к тому болоту, где меня и нашли. Что произошло с самолетом потом, понятия не имею.

В обществе я социален, и всегда готов помочь всем, кто просит у меня помощи. Много друзей и подруг, начальство меня тоже ценит. Дома же я одинок и молчалив, читаю или смотрю телевизор.

– Наверное, бабник, – вздохнул он, – хотя сам редко напрашиваюсь. Через мою постель их прошло не менее полусотни за всю мою жизнь, но после первой постели отношения продолжались максимально две недели, потом я их обрезал полностью и бесповоротно. Никогда ни в кого не по-настоящему не влюблялся. Наверное, я добрый и умный, но в голове всегда были и есть два клина, скорее всего, это чисто психологические отклонения. Первое это то, что в постель я ложился только с девушкой, которая мне, безусловно, нравилась. И мне было наплевать, замужем она или нет. Да и знал я каждую не больше месяца. На других у меня просто ничего не поднималось. Наверное, я был кобелем, но …. Ладно, перейду ко второму. Может между ними и есть какая-то связь. После первой ночи я интересовался прошлым девушки, а именно со сколькими она спала до меня. Мне было безразлично, кем они были в жизни, и кем были для нее лично. Меня интересовало лишь их число. Мне никогда не попалась девственница, или кто-то на нее похожий. Три, пять, десять, – это меня уже не волновало. Узнав количество, я уже знал, через сколько дней я с ней порву. Ревность? Нет, это было что-то другое. – Он на минуту задумался. – Мне всегда казалось, что хоть один ее бывший партнер был искуснее меня, и что, проснувшись рано утром и весело щебеча о том, как ей было хорошо ночью, она внутренне посмеивалась надо мной. Мол, может и неплохо, но до Гарри, Генри или кого-то еще в ее прошлых связях я даже и близко не дотягивал. Нет, ни одна мне такого не сказала и даже не намекнула. Это и есть второй клин. Откуда он? Сам не знаю. И когда я с ней обрезал, мне было безразлично, как она себя чувствовало. На это мне тоже было наплевать. Хотя иногда, когда брошенная девушка со временем успокаивалась, мы становились хорошими и крепкими друзьями, конечно же, уже без каких-либо интимных отношений. Эгоист? – Он поднял на Эли глаза. – Точно. Причем в этом вопросе круглый и самонадеянный. Вот, наверное, и все. – Он развел руками. – А то, что случилось между нами вчера? Я отвечу. Раз получилось, значит, ты мне действительно понравилась, как женщина. И мне нравится, что до замужества ты была девственницей, как я понял. А после у тебя никого не было. Обезьяну я даже не имею в виду, и три наших первых ночи тоже. А вот вчерашнее….. Мне это в тебе не понравилось, хотя я тоже этого хотел. Ну, вот и все, – вздохнул он, – коротко и ясно. Спрашивай, что хочешь.

– Да нет, в принципе все ясно, – грустно прошептала Эли. – И я поняла, почему ты вдруг решил отделиться. Ты меня бросил, как очередную девушку, или еще бросишь. Только я поняла одно. Оба твои клина похожи, и на свете есть лишь одно, что может выбить их обоих из твоей головы. Тебе надо хоть один раз влюбиться по-настоящему. И клиньев не будет, и, как мне кажется, ты будешь верным мужем и хорошим отцом. Просто, по какой-то случайности, с тобой еще этого не произошло. – Она замолчала.

– И не произойдет, – усмехнулся Том, – через месяц мне стукнет уже тридцать восемь. Если я до этого не нашел такую, то какие шансы…..

– Шансы всегда есть и будут, – перебила она его.

– Можно поверить, только сначала надо выбраться отсюда. Сложив все шансы, очевидно, что они просто приближены к нулю. Шансы встретить любовь зависят сейчас, от шансов вернутся в наш мир, живыми и невредимыми. Сколько их, Эли, скажи мне?

– Немного, но они есть. – Девушка впервые подняла на него глаза. – Том, поверь, у нас никогда больше не будет того, что произошло вчера. Ты же меня сможешь простить?

– Простить? – Он посмотрел ей прямо в лицо. – Я не Бог, чтобы кого-то судить, и тем более прощать или нет. Просто я такой, какой есть. – Он даже улыбнулся и развел руками.

До ужина оставалось пара часов, и Том вышел из вигвама и побрел, куда глаза глядят. Почему-то ему было очень грустно, только он абсолютно не понимал, из-за чего это было, или из-за кого. Эли он всерьез не винил ни в чем, себя – тоже. И ее он жалел больше, а себя нет. Он просто о чем-то думал, даже не замечая, как за ним плелся охранник. Он уперся в конец поселка, развернулся, и пошел обратно. Потом вернулся тем же самым образом, и опять пошел. Да, он видел костер и толпу вокруг него, но ужин его не волновал. Неизвестно, сколько бы он еще так ходил по поселку, если бы его охранник не издал какой-то звук, и Том очнулся. Тот показывал копьем в направлении его вигвама, а костра уже не было, даже угли еле виднелись, и то с близи. Он понял, что, наверное, наступила полночь, и пошел в сторону вигвама. Пробравшись тихо вовнутрь, он лег на свою подстилку и вскоре заснул.

Наутро он первым делом поднялся и сходил в туалет. Эли уже не спала, или ему так показалось. Но оба не произнесли ни слова. После туалета Том не вернулся, а просто пошел тем же путем, когда он искал тот сочный лист. Он обошел весь поселок, но на обед не зашел. О чем он думал? Да, наверное, обо всем понемногу: и о жизни, и как отсюда можно было бы сбежать. Странно, но мыслей о девушке не возникало, или лишь пару раз, когда он проходил мимо костра. Обед она пропустила, и только из-за него, а на ужин ей опять бросили, наверное, подгоревший кусок мяса как собаке, прямо на землю. Тому стало на секунды стыдно, но потом все прошло. Весь день он опять бродил по деревне, а время спать так же последовало от напоминания его охранника.

На следующее утро, Эли неожиданно сказала:

– Том, а как же с языком? И вообще, у меня такое ощущение, что я тебе мешаю. Если хочешь, я попрошусь, и меня переселят.

– Переселят? – удивился он. – У тебя эта мысль на уме? Странно. Может тебе и будет с кем поговорить, только мне….

– Ты и так молчишь уже два дня, – перебила она его. – Я не знаю, что случилось.

– Ничего, – равнодушно пожал он плечами. – Хотя – насчет языка ты права. Полдня я буду гулять по поселку, а полдня слушать тебя. Устроит?

– Если устроит тебя, то и меня тоже. – Грустно сказала та. – Но даже притом, что я знаю местный язык, со мной никто не разговаривает. Так что…. Сейчас или после обеда? – спросила она. – В смысле языка.

– После, – вздохнул он и вышел.

Он опять ходил по деревне и вдруг понял, как все ему осточертело. Он ничего не надумал, а просто в одиночестве убил два дня. И ему уже было жалко Эли. Он еще раз вспомнил тот разговор, и понял, что она-то была ни в чем не виновата. Почему был тот лишний раз? А почему его не могло бы быть? И в чем ее вина? Она любит другого, а переспала с ним? Но тот, другой был сейчас в совершенно ином мире, и не было никакой гарантии, что он когда-нибудь еще появится. К тому же, они были официально разведены. – Боже, – вдруг остановился он, – какой же я дурак! Она переспала в тот день не только с ним, Томом, а с отцом ее будущего ребенка. И не она виновата, что именно он должен был им стать. Ее заставили, и она все сделала. А потом, просто отвела душу за все последние годы. Надо верить людям, а Эли сказала и не раз, что он ей нравился. И вообще, кроме него здесь никого не было, не считая всех этих обезьян. И он был ее единственным помощником, которого она считала, спустившимся с небес по божьей милости. Нет, он делал что-то неправильно. – Том постоял еще несколько минут, и направился к своему вигваму.

– Эли, – сказал он, сразу же увидев ее у порога, – я был неправ, извини. Давай займемся языком. Не знаю, что со мной было, только оно уже прошло. Может мне надо были эти два дня просто на уединение?

– Может, – настороженно улыбнулась та, – выбирай, тут или внутри?