скачать книгу бесплатно
3. 20-30-е годы XVII века – гипотетическое сооружение деревянной церкви (часовни).
4. 50-е годы XVII века – подготовка к строительству храма, начальные этапы работ, прерванные войной РП и Московского царства.
5. Строительство в 60-х годах XVII века (в период с 1662 до 1667 года) каменного храма, так называемого костёла Петра и Павла. Предположительно, храм сохранился в качестве одного из корпусов коллегиума.
6. Закладка в 70-х годах XVII века (в 1678 году, по мнению Е. Пашенды) храма Франциска Ксаверия.
7. Освящение храма Франциска Ксаверия в 1705 году.
Подробный рассказ о, собственно, самом иезуитском храме Франциска Ксаверия, стоит начать с одной цитаты, описывающей костёл, авторства которой принадлежит популярному в ЖЖ белорусскому блогеру Anonimusi.
Иезуитский костёл Франциска Ксаверия. Фото автора.
«Кафедральный собор Святого Франциска Ксаверия или Фарный костёл в Гродно по праву можно считать визитной карточкой города. Я много читала о нем, а летом 2014 года нам с мужем посчастливилось лично в нем побывать. Все слова, все ранее прочитанное не шло ни в какое сравнение с тем, что мы увидели. Скажу честно, от изумления не могли не только разговаривать, но и двигаться. Так и стояли у порога, широко открыв глаза и рты».
Можно себе представить какое впечатление производил этот выдающийся храм на прихожан прошлого.
Освящение иезуитского костёла Франциска Ксаверия провёл бискуп Теадор Потоцкий. Как уже было сказано выше, церемония состоялась в 1705 году. На этих торжествах присутствовали Пётр I и Август II. По сообщению некоторых источников, царь неплохо провёл время в Гродно: молился на коленях в костёле, а потом смотрел представление иезуитского театра, и даже требовал выпустить на сцену чертей. В то время костёл имел вид отличный от известного горожанам XXI века. У храма изначально был более скромный фасад, в духе так называемого сарматского барокко, а башни имели на ярус меньше.
Иезуиты занимались украшением своей святыни большую часть XVIII столетия: заказывали великолепные алтари, создавали пышные барочные купола на башнях храма, делали роспись интерьера. Так продолжалось, пока их орден не был упразднён. Есть основания предполагать, что монахи так и не успели завершить декорирование огромной гродненской святыни, поэтому, к примеру, купол, так и остался без росписи… Впрочем, католическая церковь продолжает украшать костёл и во втором тысячелетии. Этот шикарный храм стал фарным ещё в XVIII веке.
Теперь можно перейти к подробному анализу иезуитского костёла, как произведения искусства, обладающего исключительной, по меркам Беларуси, художественной выразительностью.
По мнению автора: храм является одним из величайших памятников церковного барокко в регионе, превосходящим, по совокупности своих художественных достоинств, любой другой барочный храм Речи Посполитой.
Это одна из самых больших по площади барочных базилик в Восточной Европе. Длинна храма 60 метров, ширина в трансепте 33.
Главный фасад костёла достаточно сдержанно, но в то же время не без искусности, украшен рядами пилястр с лепными капителями. Верхние ярусы башен, созданные в XVIII веке, имеют вогнутые формы в духе рококо. Под центральным треугольным фронтоном расположена украшенная рокайльной лепниной ниша, со скульптурой святого покровителя костёла, Франциска Ксаверия. На фронтоне находятся две небольшие скульптуры святых. С двух сторон от главного входа, в нишах, расположены крупные деревянные скульптуры апостолов Петра и Павла. Главный купол имеет диаметр 13 метров. Небольшими куполами накрыты две часовни у апсиды костёла.
Интерьер храма иезуитов в начале XX века.
Как и положено великому храму гродненский иезуитский костёл имеет копию. Гродненский объект был взят за образец для постройки костёла доминиканцев в Ружаностоке.
Интерьер костёла буквально переполнен произведениями искусства. Прежде всего стоит отметить главный алтарь – шедевр барокко. Это один из самых высоких деревянных барочных алтарей Европы, его высота 21 метр. Фундаторами такого выдающегося произведения сакрального искусства называют Самуэля и Констанцию Лозовых. Его автором является скульптор Ян Кристиан Шмидт. Этот мастер был представителем целой династии искусных резчиков по дереву. Сохранилось некоторое количество образцов его искусства, отличающихся вполне характерным почерком, но всё же главный алтарь гродненского иезуитского костёла стал наиболее сложным и выдающимся произведением скульптора, безусловной вершиной его творчества.
Не раз и не два некоторые из тех, кто стоял перед алтарём иезуитской Фары, пытались пересчитать сколько скульптур украшают эту жемчужину барокко. Да, задача не так проста. Итак, сколько же на самом деле скульптурных изображений на этом алтаре? Попробуем посчитать. Это можно делать по-разному, так как некоторые изображения объединены в скульптурные группы и их можно считать либо как одну скульптуру, либо по отдельности. Кроме того, в данном случае будут учитываться только антропные, антропоморфные и анималистические, то есть подобные людям и животным, скульптуры.
Сначала рассмотрим так называемую алтарную стенку или ретабло (retabulum), которая и привлекает к себе особое внимание. На её первом ярусе находится 20 скульптурных изображений, считая двух львов на гербе Заремба и пять рельефов пьедестала, на котором стоит статуя Франциска Ксаверия. Во втором ярусе 15 скульптур, вместе с классическими атрибутами четырёх евангелистов. В третьем ярусе 14 скульптурных изображений, вместе с атрибутами женщин, аллегорически представляющих континенты. Эти великолепные скульптуры имеют свои собственные оригинальные «игрушки». Две из четырёх «континентальных» дам обладают особенно интересными предметами: Африка – своеобразным слоновьим шлемом и львом, Америка – существом, напоминающим крокодила и отрезанной индейской головой. Кроме того, окошко апсиды, в котором находится витраж, обрамляют 14 ангельских ликов. Этот концепт соответствует оформлению главного алтаря Собора Святого Петра в Риме, а изображающий голубя (Святой Дух) витраж гродненского костёла, очень похож на аналогичный в главном католическом храме Рима и всего мира. Таким образом, алтарную стенку украшают 63 достаточно крупных антропных, антропоморфных и анималистических скульптурных изображения! И это без распятий, и без учёта скульптур, представляющих объекты не подобные людям и животным, к примеру, без учёта сложных барочных ваз, венчающих алтарь.
Кроме алтарной стенки в структуре алтаря есть ещё и так называемый ящик для реликвий или табернакулум (tabernakulum). В гродненском фарном костёле он имеет украшения в виде великолепной рокайльной резьбы и нескольких скульптур. Кроме этого, золочённой резьбой с изображениями ангелов украшен и собственно сам алтарь, то есть своеобразный ящик-стол для ритуалов.
С учётом распятий, все элементы структуры главного алтаря гродненского иезуитского костёла, украшает более 70-ти антропных, антропоморфных и анималистических скульптурных изображений!
Отцы иезуиты активно влияли на проект алтаря, в частности указывая какие именно скульптуры должны быть изготовлены.
С алтарём связана и небольшая геральдическая загадка. По краям этого грандиозного сооружения размещены фигуры, которые должны представлять меценатов, оплативших создание алтаря. С правой стороны находится фигура Св. Самуэля, которая обозначает вклад мстиславского каштеляна Самуэля Лозового, а с левой стороны статуя Св. Констанции, посвящённая Констации Лозовой. Правда, Юзеф Иодковский считал, что Констанцию Лозовую изображает аллегорическая статуя Европы, на верхнем ярусе алтаря. Случаи отражения внешности реальных людей, в созданных художниками образах святых действительно хорошо известны. Интересно, что традиция приписывает скульптуре Марии Магдалины, в виленском костёле Петра и Павла, внешность жены Пьетро Перти, которого считают автором этого великолепного изображения. Гродненская скульптура Св. Самуэля, которая будто бы заимствует внешность фундатора Лозового, держит в руке герб. Логично предположить, что это герб именно мстиславского каштеляна. Однако Лозовым приписывают герб Любеч, имеющий в щите подкову, а на щите герба в руке алтарной скульптуры изображён лев. Уместно думать, что это вариация герба Заремба. В дополненном издании гербовника крупнейшего польского геральдиста Каспара Несецкого за мстиславским каштеляном числится некий собственный герб, видимо, речь как раз об изменённом гербе Заремба, который украшает гродненский алтарь.
Главный алтарь иезуитского костёла. Фото автора.
Остальные алтари этого храма также весьма интересны. Всего их 12 (вместе с главным 13).
Алтари, расположенные в трансепте, выше и богаче украшены по сравнению с размещёнными ближе ко входу в храм. Вся художественная «массивность» алтарей храма нарастает по линии движения от входа к апсиде. Кроме того, алтари трансепта: левый – Св. Станислава Костки и правый – Св. Казимира, образуют своего рода «политическое пространство». Святые являются небесными покровителями Польши (Св. Станислав) и ВКЛ (Св. Казимир) и таким образом символизируют две составные части Речи Посполитой. В алтаре Св. Станислава помещён рельеф изображающий битву с турками, над которой «парят» картуши с государственными гербами, Орлом и Погоней. В алтаре Св. Казимира находится образ этого святого, который Юзеф Иодковский приписывает кисти знаменитого Валентия Ваньковича.
Картина представляет Св. Казимира молящимся ночью на ступеньках храма. Согласно легенде, королевич устраивал подобные моления и в Гродно, у входа главного католического собора города, позднее известного как Фара Витовта, но на полотне королевич определённо показан в Вильне, которую выдаёт Гора Трёх Крестов.
Св. Казимир. Полотно кисти В. Ваньковича.
Над большим полотном со Св. Казимиром помещено ещё одно изображение королевича, иллюстрирующее битву под Полоцком 1518 года, когда святой явился войскам Короны и Княжества и помог одолеть московских воинов. В той успешной военной операции, к слову сказать, участвовал и один из лучших полководцев ВКЛ, «стараста городенъски» Юрий Радзивилл, по прозвищу «Геркулес».
Военная тематика, присутствующая в оформлении обоих алтарей, только ещё больше подчёркивает определённую идейную связь этих произведений искусства с политическими и военными актами Речи Посполитой. Подобная концепция была реализована и в гродненском бернардинском костёле, где центральный неф украшают крупные изображения гербов шляхты, фундовавшей храм, а ближе к главному алтарю размещаются государственные гербы – Погоня и Орёл Пястов. Объясняются такие художественные решения тем, что костёлы служили для собраний шляхты на сеймиках и, соответственно, были местом политической жизни региона, а во время общегосударственных сеймов – всей страны.
Своды пресбитерия костёла иезуитов отделаны стукковым растительным орнаментом и путти. Центральное место в композиции занимает рельеф Богоматери с младенцем. Скульптурная отделка выполнена на высоком уровне, и её стилистические особенности позволяют предполагать авторство выдающегося итальянского скульптора Пьетро Перти. Этот мастер работал при дворе Казимира Яна Сапеги, как раз тогда, когда магнат помогал в строительстве гродненским иезуитам.
Ниже обращают на себя внимания великолепные балюстрады хоров пресбитерия. Между небольшими витыми колонками, с коринфскими капителями, помещены сложные растительные мотивы, из которых как будто вырастают человеческие фигурки. Данная балюстрада отсылает к искусству эпохи маньеризма.
Высококлассная лепнина на своде пресбитерия. Предположительно, работа Пьетро Перти.
Балюстрада хоров пресбитерия. Исполнена в стиле маньеризма.
У алтаря Св. Казимира размещается каменная плита, закрывающая вход в склеп. Тут похоронены Казимир Мицута и его жена Ефрозина (Евросинья) Коллонтай. Теперь надписи на плите затёрты, но Юзеф Иодковский успел записать их. Оригинал языка польский. Автор приводит здесь уникальный перевод, выполненный им лично. Это даст возможность прочувствовать дух рифмованной шляхетской эпитафии.
Вечный дом спустя столетья гроб откроет.
Гараденский подкоморий,
Казимир на Ваганове,
Мицута, по умершей голове,
Тут назначил край покоя.
Он всегда бывал в советах,
Но и не чурался боя,
Говорят дела и пушки,
Что так нравятся в войсках.
При двух славных королях,
Солдат смелый на полях.
Честный воин и полковник,
Для солдат вооружённых.
Славный муж был твёрдой веры.
Заходил он в сейма двери.
Как посол взял голос вольный.
В трибуналах судья годный.
Тут закрыл он веки сна.
Из Коллонтаев тут она.
Жена честна Ефрозина,
Честью славна героиня.
Парой тут лежат они.
Ну а тех, кто идёт мимо,
Просим об Аве Мария.
Алтарь в каплице Матери Божией Студенческой (Снежной), или Конгрегацкой каплице (имеется ввиду студенческое товарищество – конгрегация) несколько выделяется на фоне остальных. Это единственный каменный алтарь в храме, кроме того, он исполнен в стиле классицизма. Алтарь одновременно сдержан и изыскан. Его украшают коринфские пилястры с каннелюрами. Тонкая лепнина алтаря действительно великолепна. Особенно хорош фриз с антропными изображениями, как бы сплетёнными друг с другом с помощью гирлянд. Прекрасны и скульптуры на фронтоне алтаря. Тут же находится образ Матери Божией Снежной, помещённый в великолепную рокайльную, серебряную раму, созданную гданьскими мастерами. Этот образ Богоматери является наиболее почитаемой католической иконой Гродно.
Автором алтаря считается скульптор Томаш Подхайский (Tomasz Podhajski). К творчеству этого мастера относят главные алтари важнейших литовских храмов: соборов Каунаса и Шилувы, которые входят в список малых базилик Литвы, и собора Св. Антония в Тельшае.
Алтарь Конгрегатской каплицы гродненской Фары (слева) и один из алтарей базилики Рождения Марии в Шилуве. На обоих алтарях виден характерный для Т. Подхайского орнаментальный пояс с антропными фигурками.
Слева от алтаря размещаются деревянные скамьи, расписанные сценами шляхетской жизни города.
Образ Матери Божьей Снежной в иезуитском храме Гродно.
Уникальные изображения служат важным источником информации о бытовых подробностях периода сарматизма. Одежды, причёски и поведение персонажей как бы отправляют зрителя в ту эпоху. Это своего рода набор иллюстраций чудесных происшествий, связанных с образом Матери Божией Снежной. Роспись выполнена довольно примитивно, в духе наивного искусства. Сцены снабжены подписями на польском языке. Роспись можно датировать 1731 годом, так как эта дата стоит под одним из изображений.
Неподалёку от каплицы Матери Божией Снежной, установлен памятник гродненскому старосте Антонию Тизенгаузу, исполненный из бронзы и лабрадорита. Монумент производит очень сильное впечатление. Это действительно великолепное произведение искусства. Особенно хороша аллегорическая скульптура наклонённой женщины, полной спокойной грации. Её облик идеально отражает главную идею памятника: величественное преклонение перед благородным человеком и воздаяние ему почестей. Столь высокий уровень работы можно связать с достаточно громким именем автора проекта. Памятник приписывают прекрасному скульптору Томашу Дикасу, который получил образование в Вене. Томаш дважды выигрывал конкурс проектов национально значимого для Польши монумента: памятника Мицкевичу в Кракове. Правда, предложения Томаша не были реализованы, но автор стал широко известен. Так что у него появилось достаточно много заказов. И одним из них, как считают некоторые специалисты, был памятник Тизенгаузу в гродненском иезуитском костёле. Впрочем, памятник приписывают и другому крупному мастеру – Виктору Бродзскому. Так или иначе, можно без преувеличения сказать, что это прекрасный пример монументальной работы скульптора – один из лучших в Беларуси.
Памятник-кенотаф А. Тизенгауза.
Заказчицей монумента выступила графиня Мария Пшездецкая (в девичестве Тизенгауз), которая сама была особой творчески одарённой и училась живописи. Графиня выделяла финансы и на другие произведения искусства, например, заказала один из самых интересных деревянных амвонов в Литве, который установили в костёле Св. Матвея, местечка Рокишки (Рокишкис). Отличный художественный вкус этой меценатки согласуется с высоким уровнем гродненского памятника, поставленного её предприимчивому родственнику Антонию, по воле отца и брата Марии.
Известно, что Антоний Тизенгауз был похоронен в семейном склепе, в Желудке. Старый храм, где был погребён магнат, не сохранился, а останки Тизенгауза якобы перенесли в новый костёл. В храме Желудка нет великолепного надгробия, но зато таким шикарным надгробием стал памятник в гродненском фарном костёле. Памятник Тизенгаузу в иезуитском храме фактически является кенотафом – символической могилой, что, конечно же, весьма логично, ведь граф сделал немало хорошего для Гродно, и именно с этим городом были связанны смелые бизнес-начинания этого активного реформатора.
В каплице Архангела Михаила установлен, как считается, старейший алтарь храма. Особенно интересен тут огромный образ самого архангела. Проникнутая динамикой фигура небесного воина господствует на полотне. Михаил замахивается мечом на дьявола у своих ног. При этом лицо воителя не теряет красоты и умиротворения, а его огненный меч как будто растворяется в пространстве. Видимо, эта работа восходит к картине «Святой Михаил побеждает дьявола» авторство которой приписывают великому Рафаэлю. Хотя, тут можно увидеть и схожесть с картиной значительного итальянского художника Гвидо Рени «Михаил Архангел». Известно, что Рени и сам вдохновлялся творчеством Рафаэля.
Коллаж из трёх картин, слева направо: Рафаэль Санти «Архангел Михаил сокрушающий дьявола», Гвидо Рени «Михаил Архангел», образ Архангела Михаила в иезуитском костёле Гродно.
Кроме того, стоит обратить внимание на крупную каменную плиту, лежащую вровень с полом каплицы. Она закрывает вход в семейный склеп. Надгробие украшают два шляхетских герба – Лис и Абданк. Не обязательно быть большим знатоком геральдики ВКЛ, чтобы знать, что герб Лис использовали, кроме прочих, могущественные Сапеги. Но кто же похоронен под этой плитой? Кто-то из Сапег? Даже не все гродненские краеведы знают ответ на такой вопрос. Это Эльяш Михаил Римвид, герба Лис, и его третья жена – Беата Тереза Пекаславская, герба Абданк. Эльяш Михаил, умерший в конце XVII века, был достаточно успешным человеком в делах увеличения могущества своего рода и, кроме того, благодетелем иезуитов, за что и удостоился чести быть похороненным в храме последователей Лойолы. Ещё одна интересная деталь – фамилия этого шляхтича. Род Римвидов герба Лис, о которых Каспер Несецкий пишет, что они также использовали фамилию Мицкевич, был связан с Лидчиной. К роду Римвидов-Мицкевичей с Лидчины относили себя и представители рода того самого Мицкевича, знаменитого поэта Адама. Правда, в роду Адама использовался другой герб. Известно, что происхождение Мицкевича вызывает большие вопросы у исследователей. Был ли гродненский Римвид дальним родственником поэта? Кто знает. Но совпадение фамилий очевидно.
Амвон иезуитского храма является высокохудожественным произведением рококо. Рокайльные золочённые рамы охватывают тонко прорисованные пейзажи (живописные изображения датируются XX веком). Поддерживает амвон сложнейший «раковичный выступ», а балдахин венчает серебряный шар – символ планеты. Он частично покрыт серебряными облаками из которых выглядывают ангелочки-путти, а на самом шаре, в эффектной позе, стоит женоподобный ангел, держащий скрижали с десятью заповедями.
Остальные алтари храма являются выдающимися произведениями сакрального искусства в стиле барокко. Они настолько велики и пышно декорированы, что могли бы быть главными алтарями других храмов.
Заслуживают внимания и великолепные деревянные исповедальни в стиле рококо. Они отличаются причудливо изогнутыми формами, резным рокайльным декором и росписью в том же стиле. Подобные конфесионалы обычны в Европе, однако такая роспись встречается относительно редко. Некоторые из исповедален украшены достаточно сложной, деревянной мозаикой. Интересно, что в интерьере уже упоминаемого костёла доминиканцев в Ружаностоке, имеются очень похожие исповедальни. Видимо, как и в случае других элементов интерьера польского храма, имело место прямое заимствование художественных идей из гродненского костёла.
Орган иезуитской Фары, по сведениям из книги «Арганы Беларусi», является самым большим историческим органом на белорусской территории.
Декор исповедальни.
В прямоугольных нишах над арками нефа размещены росписи по мотивам жизни Св. Франциска Ксаверия. Дата проставлена самим создавшим их художником – 1752 год. По данным Ежи Пашенды, образцом для росписей послужили гравюры Мильхиора Хафнера, изображающие жизнь Франциска Ксаверия. Эти гравюры действительно весьма близки к гродненским фрескам. Примечательно, что автор росписи храма иезуитов вынужден был переработать вертикальный формат изображений оригиналов так как фрески святыни выполнены в вытянутых по горизонтали нишах.
Роспись остальных частей храма не раз менялась. По-видимому, наиболее древним, зафиксированным на фото, вариантом живописного оформления пилястр центрального нефа, являются рокайльные картуши. Позднее всю поверхность пилястр покрыли живописной имитацией канелюр. Ни один из вариантов не сохранился.
На парусах купола помещены изображения четырёх евангелистов.
Первый алтарь левого нефа вмещает образ Матери Божией и Св. Симона Стока. Автором называют талантливого художника Антония Грушецкого. Написано полотно в 1782 году. Этот образ – одна из наиболее интересных в художественном плане картин города, среди созданных в эпоху Речи Посполитой. Композиция отлично вписана в вертикальный формат полотна. Внизу холста выделяется ангелок с блаженной улыбкой, он кажется полным гармонии и умиротворения. Связанные полотном скапулярия Симон и Богоматерь, вносят в образ динамику, а сумрачные облака, служащие фоном, разрешаются в верхней части картины более светлыми разводами, с которыми сливаются ангельские лики, эффектно отеняющие главных персонажей. Подобное решение, в стиле барокко, отсылает к работам Рембрандта.
Образ Матери Божьей и Симона Стока, автор Антоний Грушецкий, XVIII век.
На башне костёла размещены одни из старейших действующих башенные часов Европы! Их уникальный механизм мало доступен для посетителей. Но наладить для туристов демонстрацию сложной системы иезуитских часов – вполне реально. Для этого необходимо установить над механизмом камеру, транслирующую его работу в реальном времени, а изображение вывести на экран где-нибудь в зале храма. Многие крупные базилики на Западе уже давно оборудованы подобными информационными экранами.
Слева от храма раскинулась тюрьма. «Тюремный замок», так подобные заведения называли в имперские времена. Огороженная территория с большими воротами действительно может напомнить замок. В разное время, в этой тюрьме содержались многие известные люди, к примеру, художник Наполеон Орда и журналист Павел Шеремет. Говорят, «сидельцы» этой тюрьмы пользуются немалым авторитетом среди «коллег». Всё-таки тюремный замок – это звучит солидно…
Кстати, в давние времена, на углах ограды, скрывающей от прохожих тюремную жизнь, стояли башни. Они обозначены на планах XVIII века. То есть ограда иезуитского квартала напоминала аналогичную ограду бригиттского монастыря. Высокие стены скрывали за собой иезуитский коллегиум, в зданиях которого и размещено исправительное заведение. Автор, разумеется, считает, что тюрьме не место в самом центре города, и она не должна занимать помещения такого великолепного памятника истории и культуры. Это мнение, конечно, не является невероятно оригинальным: так думают многие гродненцы. После выселения заключённых, в здании можно было бы разместить университет. Это продолжило бы традиции коллегиума, основания которого так настойчиво добивался Стефан Баторий.
Что же представлял из себя иезуитский коллегиум? Иезуиты, не выполнившие волю короля при его жизни, появились в Гродно в 1622 году и начали активно получать богатые пожертвования, которые призваны были обеспечить существование их филиала в королевском городе. Каменные здания коллегиума строились уже во второй половине XVII века. Основные работы завершились в 1744 году. Саму иезуитскую школу открыли ещё в первой половине XVII века. Уровень учебного заведения неуклонно возрастал, позволив ему, накануне закрытия, вплотную приблизиться к академии. Студенты, как и положено молодым людям, не всегда отличались послушным нравом, и поэтому иногда подвергались даже телесным наказаниям, которые были в арсенале дисциплинарных мер отцов иезуитов.
Воспитанники коллегиума имели своё студенческое сообщество, и именно ему была дарована в будущем главная святыня костёла – икона Матери Божьей Снежной (Студенческой). Святыня, как считается, была привезена из Рима и в итоге стала самой почитаемой католической иконой города. Образ размещён в упоминаемой выше каплице, обустроенной студентами за свой счёт.
Кроме корпусов коллегиума, занятых пенитенциарным учреждением, слева от храма расположена старейшая аптека Беларуси, когда-то принадлежавшая иезуитам.
После разделов Речи Посполитой иезуитский костёл, который стал главным в городе, продолжал быть местом молитвы. Он пережил две мировые войны. Но настоящая опасность нависла над храмом в период существования СССР, когда власти вынашивали различные планы: от закрытия храма до его уничтожения. Однако верующие смогли отстоять свою святыню. В 1990 году храм удостоился чести получить титул Малой базилики от самого Папы Римского.
Монастырь бернардинцев
История гродненской деятельности ордена бернардинцев немного напоминает историю гродненских иезуитов, хотя наднеманские представители этих двух могучих орденов не слишком хорошо ладили друг с другом и даже долгое время судились из-за кирпичной фабрики бернардинцев, которую, кстати, в итоге передали последователям Лойолы.
Костёл бернардинцев (дальний план). Фото автора.
Получив привилей от короля и великого князя Александра ещё в 1494 году, монахи бернардинцы, как считается, реально приступили к созданию гродненского филиала лишь в 1595, то есть более чем через сто лет после волеизъявления Александра Ягеллончика. Сразу же принять пожалование правителя, монахам якобы помешали наследники виленского воеводы Николая Радзивилла Старого, которые на тот момент были протестантами и не горели желанием поддерживать католический монашеский орден, и при этом хозяйничали на землях, предназначенных для храма. В конце XVI века монахов приглашал настоятель гродненской фары Канапацкий, который не ограничился лишь приглашением, а добавил к нему ещё и купленный для бернардинцев участок земли с домами. Бернардинцы отправляются в Гродно, чтобы «быть полезными этому знаменитому городу, заражённому болезнью разных схизм и ошибок». Нести католичество в массы и бороться с иноверцами предполагалась с высоты великолепной наднеманской горы, которую позднее называли Бернардинской. Именно там, на когда-то великокняжеских владениях, должен был быть возведён монастырь. Непосредственную передачу бернардинцам участка бывшего великокняжеского двора совершила княгиня Анна Друцкая-Соколинская, самолично владевшая этими землями после умершего мужа Юрия дэ Квардо Карега, которому участок пожаловал Стефан Баторий. Княгиня отписала монахам землю «на вечную память как моего умершего мужа, так и потомков». Свой граничащий с землями княгини участок, купленный у Льва Сапеги, записал монахам гродненский мещанин Матвей Тарасович. Пожалования утвердил Жигимонт Ваза.
Кроме земель для строительства значительных построек нужны были деньги. Самыми щедрыми фундаторами бернардинского монастыря стали: король Жигимонт, подаривший 3200 злотых, Иероним Волович, давший 2200 злотых, и Лев Сапега, пожертвовавший 1050. В числе фундаторов числятся и другие представители рода Воловичей: Павел (100 злотых) и Андрей (100 злотых), а также князья Александр и Юрий Мосальские, давшие 1000 и 100 злотых соответственно, Андрей Война, пожертвовавший 1000 злотых, и прочие знатные люди. Кроме того, шляхта, участвовавшая в войне со шведами и как раз находящаяся в Гродно, устроила сбор и дала 4000 злотых. Во всем ВКЛ ещё нужно было поискать храм, могущий похвалиться таким количеством шляхетных фундаторов.
К 1600 году костёл уже был частично готов, и его отразил на своей гравюре Томаш Маковский. В 1617 году монастырь и церковь были достроены. Храм освятил ещё один представитель рода Воловичей, так активно участвовавших в возведении костёла – виленский епископ Евстафий Волович. Это произошло 13 мая 1618 года. Однако уже в 1656 году бернардинские строения получили сильные повреждении в результате действий солдат московской державы. В это же время в монастыре было более 30 монахов. Среди братии имелось трое проповедников, один из которых проповедовал самим бернардинцам, другой монашкам бернардинкам, чей монастырь был по соседству, а третий монашкам бригитткам. Кроме того, среди бернардинцев находилась пара лекторов философии. В монастыре уже размещалась солидная библиотека.
Самые щедрые фундаторы бернардинского костёла, слева направо: Жигимонт Ваза, Иероним Волович, Лев Сапега.
Разумеется, после военных разрушений храм нуждался в восстановлении. Во второй половине XVII века его перестраивали, расширяя и делая всё более великолепным. Тогда храм получил свой барочный фасад. Интересно, что в бернардинском костёле местная шляхта собиралась на свои сеймики. После пожара 1753 года, храм снова восстанавливали. К тому времени он уже имел звонницу, расположенную справа от главного фасада. Её было решено надстроить. Звонница вышла исключительно эффектной, став одним из лучших примеров стиля виленского барокко, на всех землях будущей Беларуси. Из интересных событий жизни храма, произошедших в XIX веке, можно отметить венчание в нём выдающейся писательницы Элизы Ожешко.
Теперь стоит поговорить подробнее об архитектуре святыни. Этот удивительный храм несёт в себе черты готики, позднего ренессанса, раннего итальянского и виленского барокко. Изначально здание демонстрировало элементы поздней готики и ренессанса, как и виленский костёл бернардинцев. Позднее главный фасад получил черты раннего итальянского барокко. Нередко в публикациях пишут о римской церкви Иль-Джезу как об образце для создания фасада гродненского храма. Однако если в гродненских иезуитском и бригиттском костёлах действительно можно увидеть явное влияние архитектуры римской святыни, то костёл бернардинцев всё же достаточно сильно отличается своим художественным решением от главной церкви ордена иезуитов в Риме.
Костёл на гравюре Маковского. 1600 год.
