скачать книгу бесплатно
– Дельфинчик, ты, правда, существуешь? – не удержался зэк.
– Аркаша, ты, как ребенок!
Она впервые назвала его по имени за все время знакомства. И он впервые услышал свое имя за последний год. Сразу повеяло прошлой жизнью, казалось, утерянной навсегда. Не зря говорили древние, что имя судьбу определяет.
– Признаться, я уже не помню, что меня так когда-то звали. Теперь я Аркан. До киллера не дотянул, даже не мокрушник. Так, галстук накинул фраерку.
– Ты же понимаешь, что это временно. Тяжко, конечно, но не навсегда.
– Почему? – с надеждой мысленно спросил зэк.
– В тебе достаточно силы быть независимым. Вспомни, ты хоть когда-нибудь был при ком-то.
– Ну, как фишка ляжет.
– Ой, ли! – голос в его голове зазвучал серьезнее. – В вашем мире иногда говорят о человеке, что у него за душой ничего нет.
– Имеешь в виду харизму?
– Называй, как угодно. По сути, это не просто сила, позволяющая выкарабкиваться за счет кого-то, отнимать и подчинять. Вампирить в самом широком смысле. Я говорю о способности найти в себе силу. Это дар… Для стада всегда существовали пастухи – Зевс, Перун, Один, Ра, Христос. Некоторые умело к ним примазывались, но были и другие.
– Кто не верил ни в бога, ни в черта? – усмехнулся зэк.
– Нет, такие только разрушали. Я говорю о тех, кто верил в себя, и находил в себе силу. Причем, сколько нужно.
– Ну, не знаю… У нас тут тоже приход соорудили. Народ молиться ходит.
– Это слабые ищут защиты. При ком-то быть выгодно. Он казнит и милует, и он за все в ответе. Цена за такую «крышу» известна. Одни отдают душу богу, другие – дьяволу. Евреи это честно назвали. Договор. Но толмачи перевели это для стада чуть иначе. Завет.
– Так всегда было.
– Нет, – голос в голове Аркана зазвучал, как сталь. – Если у кого что-то есть за душой, он все может сам.
– А кому не дано? Кто, как все? – настаивал Аркан.
– Такие рано или поздно запаникуют и сдадутся, – голос стал грустным. – Одни просто так, не за понюшку табаку, иные на сделку пойдут, условия выторговывать станут. Тут их и высосут.
– Вурдалаки? – шутливо переспросил он.
– Я не знаю точных названий, но поверь, мало не покажется. Сначала они питаются страхом, потом всю энергию из души вытягивают, а под конец и саму душу возьмут. Тут это в цене.
– А в глаз могут дать? – он все еще пытался бравировать.
– Это в твоем мире люди бьют друг другу морды и рвут горло. Тут целят внутрь. Энергию высосут и рабом сделают. Дойной коровой. Будешь из падали последнее вытягивать на помойках, а хозяин тебя потом отымеет. Когда созреешь.
– И ты хочешь сказать, что эти вурдалаки сейчас тут?
– А ты не чувствуешь? – усмехнулся голос. – Да, голодных тут немерено. Только и ждут.
– Чего? – искренне удивился он.
– Когда разрешишь… Или рукой на все махнешь по широте души русской, или поторгуешься за каждый грошик. Заветы у всех разные, но им верны.
– И что потом?
– А ты в глаза братве не заглядывал? – вопросом на вопрос ответил голос. – Пустые, бездушные, даже прозрачные какие-то. Таких по зонам толпы. Их высосут и отпускают на волю пастись, а сюда новых нагонят. Конвейер такой…
– Ты стала другой, – с сожалением проговорил Аркан мысленно.
– Я быстро учусь… Однажды попалась, пока тебя искала. Едва выкрутилась.
– Что значит – попалась?
– Хмырь один предложил махнуться информацией за услугу. Знал, где ты маешься. А услуга простая – помочь пройти через грань.
– Что, не все могут оттуда проходить в наш мир? – удивился зэк.
– Представь себе, что это не всем дано. Тут разные касты, и своя иерархия. Хотя, по большому счету, скопилось одно дерьмо. Отказники. Их никуда не пускают, вот они и толкутся по помойкам. Проникать сквозь грань между мирами могут такие, как я, у кого долги там, в вашем мире. Остальные ищут проводника, и только тогда насосаться энергии смогут, чтобы куда-нибудь подняться.
– И как же ты… Выкрутилась?
– Вовремя догадалась и замкнула двоих голодных друг на друга. Пока они с собой бодались, сделала ноги. Теперь стала хитрее.
– А я могу тебе чем-то помогать? – неожиданно спросил Аркан. – Отсюда.
Последовала некоторая пауза. Девушка словно размышляла.
– Да. Если почаще будешь вспоминать что-то хорошее из нашего общего прошлого.
– Не вопрос! – встрепенулся он. – И тогда ты сможешь быть сильнее?
– Если разрешишь, я буду через тебя дотягиваться к своим.
– Без базара, – начал, было зэк, но осекся. – Извини, тут все только на фене…
– Тебе нужно четко разделить в себе два понятия. Зона и воля должны существовать отдельно, тогда будешь своим и там, и там. Всему свое время.
– Предлагаешь стать Штирлицем и в шпионов поиграть?
– Как хочешь, но выкручивайся! – Светкин голос стал жестче. – Я вообще в чужой мир попала, где ничего общего с вашим. В темноте уроды одни друг друга на куски рвут из-за энергии, а я в купальнике одном. Просто свежая выпечка в море дерьма…
Она замолчала, но сказанное произвело впечатление. Аркану стало стыдно. Ему представилось, как по огромному полю бежит красивая девчонка в купальнике, а за ней гонится толпа разъяренных мужиков. Каково той девчонке! Сознавать, что вот сейчас ее настигнут, собьют с ног и…
– Ну, хватит! – резанул голос внутри. – Не хватало, чтобы сюда еще и озабоченные сбежались. Им только подавай ваши сексуальные бредни. Такого иногда насочиняют, что мне тут страшно становится – как я там среди таких маньяков жила!
– Свет… – он не успел сказать.
– Ну, ты же был нормальным мужиком. Я же видела твои глаза. Подумала тогда еще – вот ведь какой! Да, такого полюбить не страшно и все отдать. Без оглядки. Любить без памяти. Кинуться с разбега навстречу, чтобы души слились… Вокруг меня ведь тогда много всякого народу крутилось, кому только тело подавай. Глазами просто обдирают одежду, а на берег приходили, чтобы в купальнике увидеть. Слюни аж до колен распускали…
– И ты во всем этом жила?
– А куда ж я денусь! – голос стал ироничным. – Мужики вообще создания тривиальные, хотя мнят себя царями природы. Им кто-то написал на папирусе, что женщина не человек, они и возрадовались. Одни нацарапали это перышком – в Торе, другие – в Библии, третьи – в Коране. Объявили женщину исчадием ада, греховным сосудом и сделали своей собственностью. Возомнили, что теперь могут с руки кормить. Из милости.
– Да, ты стала мужененавистницей? – удивился зэк.
– Нет, дорогой! Я стала реалисткой.
– Дорогой? – переспросил он.
– Ну, по сравнению с окружающими, ты просто ангел. Признаться, я и сама не заметила, как стала тебя так называть… В своих беседах. Наедине.
– Мне казалось, так обращаются друг к другу супруги, прожившие в браке много лет.
– Ну, наконец-то ты стал говорить на нормальном языке. Это хороший признак. Хотя, до сих пор мыслишь шаблонами. Понимаю, что мужчинам так удобнее. По рождению – в князья или, хотя бы, в команду, которая штаны носит. Среди них есть такие, кто настолько ограничен интеллектуально, что надевает красные штаны. Ну, чтобы все издалека замечали и понимали, что царь природы идет. В армии же только красные лампасы полагаются. Некоторым этого маловато.
– Слушай! – едва не в голос, вскрикнул Аркан. – А в прошлой жизни ты, случаем, не была амазонкой?
– Нет, дружок. Я была пиратом. Причем не раз!
– Хочешь сказать, что видела свои прошлые жизни… Там…
– Да, и ты про себя все знаешь, только вспомнить не можешь… Хотя, прислушаться мог бы.
– Прислушаться к чему?
– Аркаша, – ее голос звучал почти нежно, – ты ведь любишь анализировать, связи выстраивать… Поищи зацепочки-то. Сам многое поймешь. Иногда так красиво мыслишь!
– Подслушиваешь? – с упреком спросил он.
– Да, ваши мысли так гудят по этим стенам, что только глухие мимо проходят… Открою тебе страшный секрет – между мирами нет тайн, но много ограничений.
– Почему по стенам?
– Не только по стенам, – пояснил голос. – Переход есть везде, где грань существует – вода, камень, зеркало…
– А огонь?
– Нет, ты мне сегодня определенно нравишься, дорогой! Мыслишь правильно. Огонь – самая сильная грань. Динамичная. Переходы в нем нетривиальные, только мастерам подвластны. Но зато энергия бешеная.
– Ты еще не умеешь?
– Новичкам не под силу. Тут долго учиться нужно. Думать. Обжигаться и пробовать. А для этого еще и энергию насобирать надобно.
– Мне вспомнилась фраза из одного мистического фильма – первые сто тысяч лет трудно, но потом привыкаешь.
– Ну, уж нет! – почти закричала Светка. – Времени у нас мало. Того гада нужно наказать еще до того, как он из твоего мира уйдет. Скользкий он, вывернуться может, ищи потом… А такого прощать нельзя!
Голос умолк, и тюремная тишина навалилась на зэка, но теперь Аркан был чуть сильнее, чем прежде. У него появился друг.
Глава VII
Аркан решился на побег, отмотав три года. Психологи утверждают, что для мужчины этот срок критичен и на работе, и в семье, и в каком-нибудь деле. Начинается переоценка себя и окружающих, поиск чего-то нового. Кто- то заводит романы на стороне, кто-то перебирается в другой офис, а большинство просто меняют машину.
К тому времени Аркан пообвыкся на зоне. Приспособился держать нейтралитет и быть полезным для блатных в роли шута, готового по команде рассмешить публику. Эта «крыша» давала некую свободу, которая была использована для анализа ситуации и выработки плана. Изначальная позиция одиночки сохранялась и в долгих размышлениях о побеге. В группе блатных, подавшихся в бега, он был бы вьючным животным и живыми консервами. Да и нескольких беглецов искать станут большими силами, им затеряться труднее. Ведь главное, после того, как перемахнешь «колючку», рассуждал зэк, скрытно и быстро бежать. Козырь одиночки в непредсказуемости маневра и независимости в принятии решений. Отстреливаться, конечно, надежнее впятером, но где взять столько стволов, а одному сподручнее в самую узкую щелочку забиться. Ведь сила всегда на стороне погони будет, но главное – время. Каждый час беглеца вне зоны увеличивает площадь поиска в разы. И незримый «покер» с главным «гончим» есть игра интеллекта, где ставка – жизнь. Решившиеся на побег редко сдаются.
Впрочем, без Светкиного голоса, навряд ли, что получилось. Длинными зимними ночами они обсуждали каждый шаг дерзкого замысла, и план постепенно вырисовывался. Основу составлял факт наметившейся стройки. Администрация лагеря получила распоряжение начать весной строительство второго блока. Эта новость морзянкой быстро облетела все хаты, вызвав самые разные толки у зэков. Кто-то возмущался предстоящей работой, кто-то планировал откосить по болезни, а кто-то втайне сознавался, что стройка будет хоть каким-то разнообразием в тягостном однообразии зоны. Возможно, кто-то, как и Аркан, обдумывал план побега, но первым решился бывший ныряльщик. Его психология была не сломлена, а месть подталкивала к тому, чтобы нырнуть в неизвестность и плыть в темноте столько, сколько потребуется.
Впрочем, Аркан не был слепым котенком. Едва зона затихала в ночи, голос девушки начинал звучать в его голове, описывая в деталях все переходы и двери на зоне, правила хранения ключей, расписания внутренних работ, смены караулов и прочие мелочи, без которых рисковать не было смысла. Используя терминологию шулеров, они кропили колоду, которой собирались сыграть со всей Федеральной системой исполнения наказаний. Конечно, сомнений было немало, и на главный вопрос зэка голос девушки ответил:
– Не бойся, на тебя никто не обратит внимания. Я отведу им глаза.
Звучало неправдоподобно, но он поверил. И вот настал тот теплый апрельский день, когда все должно было решиться. После обеда «КАМАЗ» привез кирпич, и группа зэков под охраной пятерки конвоиров аккуратно разгружала его. Каждый разбитый кирпич приравнивался к диверсии, каравшейся карцером. Работали медленно, но к ужину управились. Когда же зэки были построены на проверку, Арик, согласно разработанному плану, направился к машине. Он медленно забрался в кабину, и никто не окликнул его. Водила сел рядом и спокойно поехал. На всех КПП охранники проверяли «КАМАЗ», осматривая потаенные уголки с помощью зеркал на длинных ручках, но зэка не видели в упор. Затем, на пару с молчаливым водилой, они, молча, проехали километров сто, пока тот не остановился по нужде. Уже стемнело, и Аркан спокойно вылез из теплой кабины и шмыгнул в кусты у обочины, а затем и в лес.
Прихваченный бушлат из «КАМАЗа» помог бороться с холодной апрельской ночью. Впрочем, беглец не ощущал ни холода, ни голода. Пропетляв сначала на всякий случай, чтобы сбить со следа собак, которых «гончие» берут с собой на поиски, он наткнулся на речушку, по которой прошел с километр. Страх гнал его подальше от трассы, вдоль которой начнутся поиски. Только безумец мог рассчитывать пройти сотни километров без ночлега, еды и оружия. Выходить к какому-нибудь поселку или жилью было очень опасно, уже завтра его начнут искать. Светкин голос обещал приложить все свои неведомые силы, чтобы никто не заметил отсутствия беглеца до рассвета.
Размеренным широким шагом Аркан отмерял километр за километром, стараясь не переходить на бег. Он экономил каждую толику своей энергии, направляя все только на движение прочь от зоны. Строго на север. Абсурдность этого плана заключалось в том, что спасительная трасса, оставалась в противоположном направлении. В покере это называется «женским сносом» на мизере, то есть, когда на руках явная пара взяток, но эти карты не сбрасываются в слабой надежде, что противники будут играть по правилам обычной логики, исключая саму возможность оставить крупные карты на руках. Они начинают ловить играющего мизер совсем в другой масти и проигрывают. Но в покере все сидят за одним столом. Глаза в глаза. Там можно почувствовать, «проинтуичить». Беглец же играл втемную. Он даже никогда не видел своего противника и не мог хоть что-то прогнозировать, исходя из своих наблюдений за объектом. Были только подсказки Светкиного голоса. А еще жажда мести.
Доверившись своему опыту в погружении на глубину, Аркан начал напевать баллады о рыцарях из далекого детства. Вместе с ними он сражался за святую веру с полчищами врагов. И чем дальше беглец удалялся на север, тем меньше оставалось шансов просто выжить. Апрельская ночь была морозной, и отсутствие каких-либо облаков позволяло четко ориентироваться по звездам. Главное было не свалиться и не заснуть.
Часам к десяти утра он так устал, что, напившись дождевой воды из лужи, тут же уснул, провалившись в темноту сна, как в бездну. Пролежав, свернувшись в клубок, не менее часа, Аркан проснулся от какой-то тупой боли в боку. Резко встал, чтобы стряхнуть остатки короткого сна и нащупал что-то твердое в кармане бушлата. Очень бережно, словно тонкую работу из стекла, беглец извлек из бокового кармана банку с потертой и надорванной этикеткой.
«Свиная тушенка»!
К такому подарку судьбы он не был готов и так растрогался, что чуть не заплакал. Кто-то заботился о нем, пропащем, и вел по тайге. Эта мысль придала уверенности, и на душе стало очень спокойно. Припас ли сам водила банку консервов, чтобы закусить после долгого рейса или чья-то заботливая рука сунула их в карман мужику, теперь было неважно. Главное, что этой еды могло хватить на пару дней. Нужно было только умело распорядиться ею. Решив открыть консервы, только когда найдет подходящее место, Аркан отправился дальше.
На закате он вышел к небольшой речушке. Петляя среди невысоких лесистых холмов, она медленно текла в низине, где уже начинала просыпаться природа. Зеленели первые ростки и листочки, чирикали птицы. Отыскав большой валун у воды, беглец решил немного поесть. Вспомнив, как открывают консервы, стирая закатанные ребра банки о камень, он принялся аккуратными круговыми движениями елозить по широкой спине валуна. То и дело, переворачивая банку, чтобы не упустить момент, когда круглые края ребер будут сточены, и крышку можно будет приподнять, он работал все аккуратнее и аккуратнее.
Запахло пряностями. Тонкие следы юшки, просочившиеся из банки на камень, заставили мужчину остановиться. Отыскав соломинку, он высосал весь сок из банки. Ничего вкуснее в его жизни еще не было. Запив холодной водой из речушки свой первый перекус на воле, Аркан решил больше не притрагиваться к еде. Вытряхнув из кармана бушлата какие-то крошки, он аккуратно опустил в него почти открытую банку и для верности придавил ее там рукой. «НЗ». Он будет есть по кусочку, когда сможет обильно запить водой. А пока нужно было раздеться и перейти речушку вброд голышом. Впереди была холодная апрельская ночь, а костер разводить было никак нельзя. Коробок спичек, это единственное, что позволил себе иметь в кармане зэк, готовясь к побегу. Даже несколько сухарей могли бы вызвать подозрение у вертухаев.
Аркан разрешал себе забываться в коротком сне только днем. Каждые три-четыре часа. Ночью не останавливался вовсе. Главное было – не петлять и не отворачивать от курса. Строго на север. Он свято верил в слова, сказанные Светкиным голосом, что случай ему поможет. Это в голливудских фильмах побег из тюрьмы связан обычно с аварией машины или самолета, перестрелками, погонями по трассам и на улицах города. В России многое было иначе, все тонуло и растворялось на ее бескрайних просторах. Примени Эйнштейн свою теорию относительности к нашей стране, он доказал бы математически, что время на такой территории замедляется, как вблизи огромных скоплений вещества в космосе. И безысходность русских не оттого, что они отличаются от европейцев, они просто живут в ином времени и пространстве. Потому и судьба такая.
На пятый или шестой день побега Аркан уже не мог точно сказать, какой, поскольку сбился со счета и его качало от усталости, он услышал выстрел. Это была винтовка, никак не автомат. Решив, что стреляли не в него, беглеца, а, скорее, в какую-то дичь, он осторожно направился на разведку. И подоспел вовремя. Издыхающий медведь придавил кого-то своей огромной тушей. Смертельно раненый, он почти не двигался, ревел, но не сдавался. Аркан осторожно приблизился, пытаясь быстро сообразить, как помочь тому, кто был прижат к земле медведем. Сил у беглеца, не то чтобы на борьбу с медведем, а вообще, чтобы уверенно стоять, не было. Оглядевшись, зэк заметил карабин. Очевидно, смертельно раненный зверь, встал на дыбы и двинулся на охотника. Сшиб его с ног и выбил оружие. Не проверяя, есть ли еще патроны в магазине, Аркан передернул затвор и, уткнув ствол прямо в ухо медведя, нажал на курок. В тишине грянул выстрел, у зверюги дернулась косматая башка, а у стрелка остро кольнуло в запястье. Оказывается, палить из карабина на вытянутой руке дело опасное. Но в горячке зэк на это не обратил особого внимания. Передернул затвор и нажал на курок еще раз. Холодно клацнул боек, но выстрела не последовало. Тогда, с разбега ударив тушу медведя плечом, Аркан свалил его с придавленной жертвы.
Им оказался маленький китаец. Оглушенный и перепуганный, горе-охотник стал отползать на четвереньках от огромной и уже бездыханной туши. Убедившись, что за ним никто не гонится, китаец сел на землю, тяжело дыша. Его куртка цвета хаки была вся в крови. Но это была медвежья кровь.
Остальное прошло, как в тумане. Китаец освежевал медведя. Рассовал в пакеты печень и еще какие-то внутренние органы и спрятал в рюкзак. Туда же отправились отрезанные лапы мертвого властелина русских лесов. Скорее всего, это был один из многочисленных браконьеров, которые незаконно переходят границу и годами грабят наши угодья. И никому до этого нет дела.
Потом у костра китаец обогрел и досыта накормил беглого зэка жаренной медвежатиной. Почти сразу же они заснули, прижавшись друг к другу, вдоль пышущих жаром кедровых головешек. Объявленная когда-то отцом народов великая дружба великих держав, не умерла и поныне.
Утром китаец растолкал Аркана и на очень плохом русском объяснил, что надо быстро идти на базу. Иначе испортится медвежья желчь и печень, а это у них на вес золота. К обеду они действительно пришли в лагерь из нескольких палаток. Отдав последние силы на длительный переход, да еще с поклажей свежей медвежатины, Аркан просто валился с ног. Он лишь запомнил эмоциональный рассказ китайца, в лицах изображавший картину своего спасения беглым зэком. На благодарные похлопывания по плечу он устало улыбался и, наконец, тихо уснул.
Спал несколько дней подряд, просыпаясь от настойчивых толчков, чтобы поесть, и снова проваливался в тяжелый сон. Однажды утром проснулся и почувствовал себя вполне сносно. Вышел из палатки к костру выпить чаю и просидел так до обеда. Китайцы суетились вокруг него, подавая что-то в разноцветных пиалах, улыбаясь и разговаривая по-своему, а он лишь жадно пил. Пил какие-то ароматные настои и не мог остановиться.
Глава VIII
Воспоминания не отпускали беглого зэка. Все мелочи недавнего прошлого так глубоко въелись в его память, что приходилось силой гнать их от себя прочь. Арик даже придумал образ некоего дворника, подметавшего сухую опавшую листву в сильный ветер. Так получалось посмеяться над своими воспоминаниями, которые, словно непокорная листва, никак не хотели собираться в аккуратные кучки. Хотелось верить, что стоит воспоминаниям, как и листве, покорно затихнуть в конусообразных кучках, тут же дворник в длинном фартуке и с помелом в руке чиркнет спичкой. Сухие листья вспухнут порохом, и в синее небо взметнется лишь серый пепел, оставшийся от ярко красных, желтых или бордовых красавцев. Нужно только переждать ветер, тогда от воспоминаний не останется и следа. Но пока что сжигать воспоминания не получалось.
Аркан вспомнил, как удивился, услышав пару месяцев назад шум вертолета, подлетавшего к лагерю китайских браконьеров, один из которых и привел туда беглеца. При этом чужаки не выразили ни малейшего страха или хотя бы тревоги. Наоборот, кто-то начал переговариваться по рации. Речь была непонятна, но смысл не ускользнул – вертолет корректировали по местности.
