скачать книгу бесплатно
Сабина, поглощенная раздумьями, почти его не слушала, но отдельные обрывки фраз все же доходили до ее сознания: «В роще бродили динозавры? Жалко, что мы туда не попадем, – один завалящий тираннозавр мог бы махом решить все мои проблемы».
Пилот продолжал что-то говорить про урочище Тамгалы-Тас[30 - Тамгалы-Тас (каз. «камни со знаками», «писаные скалы») – урочище на берегу р. Или, где на скалах сохранилось множество петроглифов, изображений таинственных божеств, буддистских рисунков и надписей, время и причины возникновения которых до конца не выяснены.], Тургеньский водопад, Кольсайские озера и прочие радости туриста в окрестностях Алма-Аты, а она, вперившись остекленелым взглядом в тьму за окном, думала о самом большом разочаровании, которое испытала сегодня за всю свою по-детски беззаботную до этого момента жизнь.
Возможно, сюрприз, преподнесенный ей Арманом, не стал бы для нее таким ударом, если бы она не нафантазировала себе бог знает что и не ждала бы от него поступка, который он и не собирался совершать. Но и он, мягко говоря, был неправ. Мог бы рассказать ей обо всем полгода назад, чтобы у нее хотя бы было время свыкнуться с этой мыслью, а он устроил целый балаган – вертолет, Чарын, бархан… Кстати, бархан. А ведь предчувствия ее не обманули: не зря в его пении ей слышались трагические ноты и горестный плач. Поющий исполин оплакивал ее надежды и несбыточные мечты. Да, веселая пора ей предстоит – Арман уезжает, Тимур и Аида женятся, а она остается один на один со своим одиночеством и тоской. Вот если бы перед ней была дилемма – учеба или Арман, она, не задумываясь, выбрала бы Армана, потому что для нее не было ничего дороже их отношений. Но он решил иначе. Видимо, это была та самая суровая правда жизни, которую, несмотря на сопротивление, ей следовало принять: никогда – разве что за редким исключением – не станет любимая женщина для мужчины важнее чего-то, связанного с успехом, призрачным или реальным. Учеба, карьера, бизнес – эти слова оказывают на мужчин такое почти гипнотическое воздействие, что мало кто выдерживает сравнение с ними. И сколько бы представители традиционно сильного пола ни утверждали обратного, как бы ни пытались убедить свою половину (а порой и самих себя) в ее колоссальной ценности и значимости, практика показывала, что в ситуации, вынуждающей сделать выбор, в жертву обычно приносилась именно женщина.
До сегодняшнего дня Сабина, как любая юная, уверенная в силе своих чар девушка, считала, что уж в ее случае все точно будет по-другому, ведь она, такая умная, красивая, добрая и нежная, несомненно будет для Армана центром Вселенной, которым он будет дорожить больше всего на свете. Но жизнь, как это ни прискорбно, все расставляла по своим местам.
* * *
Серьезного разговора с Аидой не получилось. Сабина хотела высказать ей все при встрече в университете, но та пошла на опережение – в семь часов едва задремавшую после бессонной ночи Сабину разбудил телефонный звонок, и она спросонья вздрогнула от испуга: какой еще сюрприз ждет ее с утра пораньше?
– Сабинка, это ты? – голос Аиды звучал взволнованно и виновато.
– Это я, а ты кто? Неужели моя бывшая лучшая подруга? – Толком не проснувшаяся Сабина туго соображала, но вчерашние события так ярко отпечатались в ее сознании, что мысль о них первой посетила ее после пробуждения.
– Сабина, прости меня, пожалуйста. Я хотела тебе все рассказать сразу же, как узнала, но они с Тимой меня отговорили. Арман… он так переживал, все твердил, что должен тебя подготовить, придумать, как это преподнести… – Аида продолжала что-то лепетать в свое оправдание, но Сабине это было неинтересно.
– Аида, это все чудесно, но тебя я все равно понять не могу. И никогда не смогу. Если бы я была на твоем месте, я бы обязательно тебе рассказала.
– Родная, ну прости. Мы все очень волновались и не знали, как ты к этому отнесешься.
– То есть была вероятность, что я обрадуюсь?
– Ладно тебе, не злись. Ты же понимаешь, что он не мог пойти против родителей.
– Не понимаю, я бы пошла.
– Так ты же сильнее! А мужики – они мягкотелые, трусливые.
– Я всегда считала, что должно быть наоборот.
– Должно, но не обязано. Они же органически не переносят конфликтов, им лишь бы все тихо, гладко было.
– Это и противно!
– Да не расстраивайся ты так! Не на Луну же он летит!
– Слабое утешение.
– Сабин, ну правда, это же не конец света, отучится и вернется, куда он денется.
– Конечно, не конец, но вернется ли? Я теперь вообще не знаю, что у него на уме.
– Да ты у него на уме! Он вчера такой убитый был, полночи с Тимой на телефоне провисел. Боится, что ты его не дождешься.
– Правильно боится, заслужил. А Тима тоже хорош, мог бы хоть намекнуть.
– Ой, ты же знаешь, мужская солидарность и все такое. Кстати, про мужскую солидарность: они там мальчишник замышляют – нам тоже надо что-нибудь придумать.
Сабина мгновенно распознала шитую белыми нитками уловку Аиды, направившей разговор в другое русло, но сделала вид, что ничего не заметила. Ей и самой уже надоело мусолить эту тему: изменить она ничего не могла, так был ли смысл в этих разглагольствованиях? Поэтому она тоже переключилась на обсуждение предстоящей свадьбы, тем более что ее это касалось самым непосредственным образом: она была подружкой невесты.
– Ладно, Тлеугалиева, давай на выходных что-нибудь замутим – так хочется отвлечься, – в потухшем голосе слышалось смирение с неизбежным.
– Потанцуем? – Аида явно была рада, что все распри остались позади и она отделалась легким испугом.
– Почему нет? Давно мы никуда не выходили.
– Да уж, недели две.
– А ты уже решила, кого позовешь на девичник? – В данный момент этот вопрос занимал Сабину меньше всего, но она знала: если Аида сядет на своего любимого конька – разговор о свадьбе, угомонить ее будет непросто, и Сабина сможет даже вздремнуть под ее бормотание.
– Да, конечно, как обычно: Динару, Камилу, Айсулу, Катю, Алину, Салтанат, Аружан, Баян, Карину и Дашу. Еще будут две мои троюродные сестры – Гульжан и Данеля (ты, кажется, с ними не знакома) и Тимина сестренка – Жанна. И моя тетя Лаура.
– Круто, гуляем по полной! – Сабина пожалела, что список подруг Аиды так быстро закончился.
– А то! Ты, кстати, с платьем определилась?
– Нет еще, в субботу побегу по магазинам.
– Ну ты даешь! Ты же подружка невесты, а времени в обрез!
– Да помню я, но надо было дописать курсовую по истории дизайна.
– Да, точно, я тоже зашиваюсь. Ты на первую пару идешь?
– Вообще-то я хотела первые две бессовестно проспать, а то ночка у меня была еще та… Но благодаря твоим стараниям уснуть я уже не смогу, так что пойду.
– Ой, прости, об этом я не подумала, хотела поговорить с тобой до занятий.
– Вот и поговорила. Ладно, давай, в универе увидимся.
– Давай, целую, до встречи.
– Пока.
Сабина повесила трубку и только тут заметила, что на пороге ее комнаты стоит мама и вслушивается в разговор. Интересно, как давно она там стоит и что успела услышать? Вчера она ничего не рассказала Елене Александровне, потому что истерзанные нервы не выдержали бы непременного: «Я же тебе говорила», и взрыв не заставил бы себя долго ждать, а ссора с мамой – это совсем не то, что ей сейчас было нужно. Через пару дней, когда она, быть может, успокоится и окончательно свыкнется с происходящим, она соберется с духом и поделится с мамой всеми подробностями. Но не сегодня. Сегодня рана еще слишком свежа, чтобы резать по ней мучительно острым скальпелем маминых слов.
Провести Елену Александровну было так же сложно, как остановить несущийся на всех парах паровоз, но Сабина решила все же попытаться.
– Привет, мам! – Натянутая улыбка вышла кривой и жалкой, но это был тот максимум, на который она в эту минуту была способна.
– Доброе утро. И кто это в такую рань?
– Аида узнавала задание по композиции.
– И все? Только задание?
– Да, а что?
– Ничего, мне просто показалось, что что-то случилось. – Похоже, слабая попытка избежать нежелательного разговора была слишком слабой.
– Нет, все нормально, тебе показалось.
– Правда? Помнится, вчера ты думала, что Арман хочет сделать тебе предложение. Но что-то мне подсказывает, что этого не произошло? – Мама с пристрастием всматривалась в глаза дочери, и та сморщилась под ее взглядом, мысленно проклиная свой длинный язык. Мама все поняла, явка была провалена, и Сабина сдалась без борьбы:
– Нет, все было наоборот – он хотел сказать, что уезжает.
– Уезжает? Куда? – Судя по голосу, эта новость стала неожиданностью даже для Елены Александровны.
– В Англию, учиться в магистратуре.
Сабина была уверена, что услышит от мамы какое-нибудь нелестное замечание в адрес Армана, но та молчала. Сабина осторожно глянула на маму из-под ресниц и, к своему удивлению, прочла в ее глазах только сочувствие и понимание. И все ее самообладание куда-то улетучилось – ее вдруг пронзило такое горькое чувство жалости к себе, что слезы брызнули фонтаном и она даже не попыталась их остановить. Как выяснилось, носить в себе боль и разочарование, так сильно терзавшие ее, было невмоготу. Она с ревом уткнулась в подушку, уже не заботясь о том, что придется идти на занятия с заплаканным лицом, а мама, присев на краешек кровати, гладила дочь по голове. Обе знали, что слова в этой ситуации бесполезны и не нужны, и мама просто сидела рядом, утешая Сабину, как маленькую девочку, у которой коварный мальчишка забрал любимую куклу.
* * *
День свадьбы Тимура и Аиды приближался, и Сабине, как подружке невесты, погруженной в предсвадебные хлопоты, некогда было грустить. Им с Аидой столько всего нужно было успеть: попасть к лучшим в городе мастерам на пробную укладку и макияж, сходить к косметологу и в солярий, сделать маникюр, педикюр, депиляцию, коррекцию бровей и прочие негуманные, но бесконечно милые женскому сердцу процедуры. Их график был расписан по минутам, а тут еще сессия в самом разгаре… И почему друзья надумали играть свадьбу в июне? Не могли хотя бы месяц подождать?
Настроение Сабины в эти сумасшедшие, наполненные суетой дни было превосходным. Жизнь кипела, бурлила и била ключом: подготовка к свадьбе, подбор нарядов, зачеты, экзамены, вечеринки – времени и сил на мрачные мысли и хандру не оставалось совсем.
Арман был на редкость учтивым и смирным, отказавшись от привычки иронизировать по любому поводу. Он с утра до вечера не отходил от нее ни на шаг и даже стоически выдерживал походы по магазинам в поисках платья и аксессуаров для свадебного торжества, а ведь обычно не переносил само слово «шопинг». Исключение составляли только визиты Сабины в солярий и салон красоты: сопровождать ее и туда он все-таки не решался, хотя они с Тимуром, Дауреном, Аскаром и еще парой ребят из их компании прорвались даже на девичник, «совершенно случайно» заехав в тот ресторан, где гуляли девчонки, и сидели за соседним столом, делая вид, что их ничуть не интересует то, что происходит поблизости.
Сабине, безусловно, были приятны его удвоенная предупредительность и забота, но она ни на миг не забывала о том, что наслаждаться всем этим сможет недолго. Скоро он улетит, и ей останется только догадываться, кого он, вполне вероятно, обхаживает там, на Туманном Альбионе. Поэтому она принимала как должное эти знаки его внимания и развлекалась от души, понимая, что после его отъезда безбашенное веселье сменится угрюмой тоской. Но думать об этом сейчас не хотелось – она старалась жить сегодняшним днем, упиваясь быстротечными, но восхитительно-яркими моментами обманчивого счастья.
* * *
В день свадьбы Сабина проснулась около трех утра и пару часов провела в тщетной попытке снова уснуть. Изнывая от бессонницы и в сотый раз взбивая смятую подушку, она с раздражением перебирала в уме возможные причины своего взвинченного состояния. Разумеется, она переживала из-за предстоящего мероприятия, но основным поводом для беспокойства было, скорее, нечто иное. На свадьбе должны были присутствовать родители Армана (поскольку его семья много лет дружила с семьей Тимура, чем и объяснялось, что Тимур и Арман были неразлучны с самого детства, учились в одном классе и поступили в один университет на один и тот же факультет), и она, с одной стороны, сгорала от нетерпения наконец-то познакомиться с ними, а с другой – страшилась этой перспективы, не зная, чего от них ожидать. От Аиды ей было известно, что родители возлюбленного давно посвящены в детали их отношений с Арманом и наверняка уже изучили биографию Сабины и членов ее семьи до десятого колена. Неизвестно было другое – их, родителей, мнение на этот счет. Робкие попытки Сабины прояснить этот вопрос ни к чему не приводили: Аида отмалчивалась, уверяя, что не владеет информацией по этой теме, а унижать себя допросами с пристрастием Сабине не хотелось. Скрепя сердце она делала вид, что верит в крайне подозрительную неосведомленность подруги, и ждала момента, чтобы разобраться во всем самостоятельно, – вот почему этот день мог стать судьбоносным не только для Аиды и Тимура, но и для нее.
С трудом забывшаяся под утро неспокойным сном, в шесть часов она подскочила, разбуженная чуждым сострадания будильником. Выкуп невесты был назначен на десять, и уже в одиннадцать их ждали во Дворце бракосочетаний, а ведь нужно было еще сделать прическу и макияж, одеться и примчаться домой к подруге при полном параде. Поэтому через час у них с Аидой был запланирован визит в салон красоты и промедление было смерти подобно.
Невыспавшаяся и злая, жуя на ходу бутерброд и запивая его наскоро приготовленным кофе, Сабина искренне недоумевала, как позволила Аиде втянуть себя в эту авантюру – стать подружкой невесты и добровольно обречь себя на эти муки. Собравшись по-военному быстро и нацепив первое, что попалось под руку, она выскользнула из дома и бегом рванула на стоянку. Последние дни она почти все время ездила с Арманом, поэтому соскучилась по своей миниатюрной рено цвета спелой вишни – подарку родителей на восемнадцатилетие. В пять минут домчавшись до салона по пустынным улицам спящего города, она впорхнула в гостеприимно распахнутые двери царства красоты и гламура и тут же натолкнулась на полусонную Аиду, дремавшую в кресле с запрокинутой головой, над которой уже колдовала не по-утреннему бодрая и жизнерадостная парикмахер-стилист, известная в Алма-Ате как Гуля-маленькая.
Через пару часов из салона вышли две роскошные дивы, внешний вид которых, однако, вызывал изумление и улыбки редких прохожих. С идеальными укладками и макияжем (одна из них даже в фате), но, словно сговорившись, одетые в рваные джинсы, майки и кроссовки, девушки являли взору настолько разительный диссонанс, что это не могло не бросаться в глаза. Но им было не до улыбок и любопытствующих взглядов: они опаздывали на выкуп невесты, и потому, попрощавшись, обе попрыгали каждая в свою машину и понеслись по домам, чтобы там облачиться в праздничные наряды и во всеоружии встретить жениха и его компанию.
В пять минут одиннадцатого Сабина уже была на углу Джамбула и Тулебаева возле дома Аиды, которая жила в центре Золотого квадрата – самого престижного по тем временам района Алма-Аты. Весь подъезд до третьего этажа был украшен белыми надувными шарами и шелковыми лентами. В прихожей и гостиной толпились люди: непрерывным потоком входили родственники и знакомые, путались под ногами беспрестанно орущие дети, лихорадочно накрывали на стол взбудораженные женщины, сбивались в кучки по интересам и беседовали снисходительно наблюдавшие за женской суетой мужчины. Периодически в огромной квартире, ставшей вдруг тесной для такого количества приглашенных, слышались поздравления и пожелания счастья молодым, раздавался звон посуды и чей-то заливистый смех – подготовка к встрече дорогих гостей шла полным ходом. Запыхавшись, Сабина пулей влетела в прихожую, второпях чуть не забыв поздороваться с родителями Аиды – тетей Сауле и дядей Рустемом, но те тоже едва заметили ее появление, потому что сновали по дому как угорелые, пытаясь навести в этом хаосе хотя бы слабое подобие порядка.
Сабина поспешила в комнату Аиды и замерла на пороге. Она уже присутствовала при примерках свадебного платья и всего лишь час назад лицезрела подругу с парадной прической и макияжем, но, увидев это великолепие в комплексе, не смогла сдержать восхищенный возглас. Очаровательная, как диснеевская принцесса, невеста стояла, боясь помять наряд, в центре комнаты, с царственным достоинством принимая комплименты от мельтешивших вокруг нее родственниц и подруг. Традиционно белое платье с пышной юбкой и облегающим лифом очень стройнило ее фигуру, и талия в туго затянутом корсете казалась удивительно тонкой. Верхний край лифа был обшит широкой, с ладонь, полосой рельефных кружев, и такая же полоса кружева петлей перекидывалась через шею. Невесомая фата ниспадала на плечи, прикрывая прическу, идейным вдохновителем которой была Сабина. С детства бредившая историческими романами и туалетами средневековых красавиц, она предложила Аиде собрать волосы в низкий пучок и спрятать их под сетку для волос, на поиски которой подруги потратили не меньше месяца, но ничего даже близко похожего не было ни в одном свадебном салоне Алма-Аты. К счастью, у Сабины была тетя, старшая сестра ее папы, которая много лет жила в Париже, – Сабина попросила ее купить это чудо там, и скоро заветная сеточка, сплетенная из мелкого искусственного жемчуга, украшала голову новобрачной, а от себя девушки добавили только декорированные белыми цветами шпильки, которые крепились к основанию сетки, придавая прическе торжественности и изящества. И теперь сказочно красивая невеста, осознавая свою неотразимость и одновременно жутко нервничая, решила найти баланс между двумя этими состояниями и потому неподвижно стояла посреди комнаты, комкая в руках носовой платочек. Вокруг нее хлопотали сестры, тети и подруги, пришедшие раньше Сабины, но Аида была непоколебима и, похоже, твердо намерена не шевелиться до приезда жениха.
Увидев Сабину, она с облегчением выдохнула:
– Ну наконец-то! Я уже думала, ты не приедешь!
– Куда я денусь с подводной лодки! – Сабина поочередно здоровалась с подружками и родственницами невесты, раздавая поцелуи и обязательные комплименты их нарядам. – И кстати, сейчас только десять минут одиннадцатого, так что я почти вовремя, а где нашего жениха носит?
– Мы уже начинаем беспокоиться, – их общая подруга Камила, статная брюнетка с заостренными чертами лица, растерянно пожала плечами.
– Не могли же они в субботу утром в пробку попасть? – понимая неправдоподобность этой версии, хрупкая Айсулу, напоминавшая скорее ученицу средних классов, чем без пяти минут выпускницу университета, раздосадованно хмыкнула.
– Ладно вам, девочки, что вы температурите? Сейчас приедут. – Самая оптимистичная из их компании – пухленькая Динара, с роскошной грудью и стильным ежиком коротких черных волос, сидела на стуле в углу комнаты, подпиливая не вовремя сломавшийся ноготь.
– Тима звонил двадцать минут назад, сказал, что они выезжают, вопрос только откуда – из Каскелена[31 - Каскелен – город в Алма-Атинской области.], что ли? Тут ехать две минуты. Может, он передумал? – в голосе Аиды сквозила паника.
– И не надейся, приедет как миленький! Думаю, у нас максимум минут пять в запасе. – Сабина осторожно стерла чью-то помаду со щеки подруги. – Надо всем сказать, чтобы тебя не целовали, а то я замучаюсь тебя отмывать.
– Ага, попробуй нашим такое сказать, не поймут же, весь день будут приставать с поздравлениями и поцелуями. Хотя бы тостов сегодня поменьше было!
– Да уж. – Камила, первая из их компании выскочившая замуж на третьем курсе, прекрасно понимала, о чем говорила Аида. – Нам на нашей свадьбе даже поесть не дали – простояли все время как истуканы, я потом ног вообще не чувствовала.
– И главное, почему надо стоя все выслушивать? Это же издевательство! – вошедшая минуту назад Катя, невысокая шатенка с озорными зелеными глазами, тут же присоединилась к беседе.
– Ладно жених с невестой, почему дружки страдают? – Динара, побывавшая подружкой невесты на трех свадьбах, тоже не скрывала возмущения.
– Почему, почему… не знаю почему. – Для Аиды перспектива провести весь предстоящий день на ногах и на голодный желудок была не самой радостной. Зная обычаи казахских свадеб, на которых практически каждому гостю предоставляли слово, а любителей поговорить вволю всегда было предостаточно, она опасалась, что и ее свадьба, как это нередко случалось, превратится в некое подобие партсобрания, где одно выступление плавно перетекает в другое, гости скучают, а выступающие порой так увлекаются собственным красноречием и залезают в такие дебри, что успевают забыть, с чего они начали и кого и с чем следовало поздравлять. И хотя прогрессивно мыслящая молодежь либо по-доброму смеялась над этой традицией, либо тихонько негодовала, открыто взбунтоваться против нее решались немногие, ведь было невозможно предугадать, кто именно из числа приглашенных: угрюмый сват, троюродная тетушка или милейшая начальница отдела – затаит обиду за то, что ему (или ей) не предложили произнести тост и, стало быть, не проявили должного уважения.
– Предупреждаю сразу, я больше пары часов не продержусь, мне туфли жмут. – Сабина и присутствующие в комнате девушки как по команде опустили взгляд на серебристые туфельки тридцать пятого размера, которые как влитые сидели на ее стройных ногах.
– Какая прелесть! Ты где такие откопала? – Аида только сейчас заметила, в чем пришла подруга.
– Классно все-таки, когда нога маленькая, не то что мой сороковой, – сидя в кресле, Камила демонстративно покачала внушительного размера ступней в лакированной черной лодочке.
– Ой, какие клевые! Я бы тоже от таких не отказалась, – Айсулу наклонилась, чтобы поближе рассмотреть приобретение Сабины.
– В ЦУМе взяла позавчера, а то уже думала, что босиком пойду. Только мне надо было тридцать пять с половиной, но, разумеется, не было.
– Тогда пока разуйся и сядь, ты мне сегодня живая нужна. Платье не помнется? – Аида взглядом знатока окинула скромный, но элегантный наряд подруги. Серебристо-серое платье-футляр с короткими рукавами и вырезом каре было простым, но необычная красота его обладательницы превращала его в нечто по-настоящему изысканное. Плотный матовый шелк послушно вторил изгибам тела, а глаза, оттененные блеском ткани, приобретали особую выразительность и глубину. Поначалу Сабина хотела надеть что-нибудь более яркое, но потом, рассудив, что это все-таки праздник Аиды и привлекать к себе излишнее внимание в день ее свадьбы будет не очень по-дружески, остановила свой выбор на этом варианте. – Красивое платье, тебе идет. – Аида была удовлетворена внешним видом подруги, но сквозь похвалу в ее голосе невольно проскальзывали легкие нотки ревности. – Какая же ты все-таки тощая, ты вообще ешь?
– Иногда. – Сабина, понимая настроение Аиды, которая всегда стеснялась своей комплекции, улыбнулась. – Не бойся, начнешь жить со свекровью – тоже похудеешь.
– Надеюсь. – Аида повернулась к зеркалу и в который раз смерила себя придирчивым взглядом с головы до пят. – Но где же его носит?
В это же мгновение, словно в ответ на ее вопрос, раздались оглушительно-громкие сигналы машин, въезжающих во двор ее дома. Так уж повелось, что любая свадьба в Казахстане претендовала на статус события общегородского, в крайнем случае районного, масштаба, и потому каждый свадебный кортеж считал своим гражданским долгом звонкими автомобильными гудками оповещать о своем приближении всю округу, ничуть не заботясь о том, что ее жители, возможно, мечтали выспаться утром выходного дня. Кортеж Тимура не был исключением: подъезжая к дому, десяток белоснежных мерседесов, три белых ленд крузера и жемчужно-белый лимузин производили такой шум, что даже в квартире можно было разговаривать, только до предела напрягая связки. Но поскольку местное население отличалось завидной терпимостью и доброжелательностью, мало кого из соседей эта беспардонность раздражала. Наоборот, воспринимая происходящее как развлечение, они с удовольствием припадали к окнам, пытаясь оценить достоинства новобрачной по ее платью и уровень финансового благосостояния жениха по тем авто, на которых он с сотоварищами приехал.
Девушки бросились к окну. Аида, у которой явно отлегло от сердца, стала лихорадочно поправлять прическу, рискуя испортить созданный Гулей шедевр, а влетевшая в ее комнату мама принялась раздавать указания по поводу выкупа невесты присутствующим родственницам и подругам.
Следует заметить, что традиционная казахская свадьба, с соблюдением всех исконных обычаев и ритуалов, была красивой, но неимоверно сложной процедурой, изобилующей деталями и в современных условиях практически невыполнимой. Когда-то давно она была многоступенчатым, растянутым на дни, а то и месяцы процессом, который состоял из множества этапов и требовал колоссальных издержек обеих сторон. Основными статьями расходов были приданое невесты, подарки многочисленным родственникам и калым, без которого не обходилось ни одно свадебное торжество. В наши дни издержек вряд ли стало меньше, но многие обряды упростились, некоторые и вовсе были преданы забвению (хотя взамен им появились новые). На дворе был двадцать первый век, диктующий свои законы, в том числе и свадебные: не увозили больше отчаянные джигиты своих любимых на гордых аргамаках[32 - Аргамак – старинное название породистых верховых лошадей в странах Востока.]; не пели невесты прощальную песню сынсу[33 - Сынсу – традиционная песня-прощание невесты с родственниками и родным аулом.], покидая родимый дом, а после свадьбы не устраивались конные скачки и айтысы[34 - Айтыс – публичное поэтическое состязание песенников-импровизаторов под аккомпанемент народных струнных инструментов.]. Нынешние женихи приезжали за своими наряженными в фату и кринолины сужеными на лимузинах, танцы в ресторанах заменили байгу[35 - Байга – традиционные конные скачки у многих тюркских народов.], а диджеи – акынов[36 - Акын – поэт-импровизатор и певец.]. Безусловно, самые значимые ритуалы были актуальны и сегодня, но по сути казахские свадьбы образца двадцать первого века являли собой такой причудливый симбиоз свадебных традиций, сформировавшихся еще в домусульманскую эпоху, собственно мусульманских обрядов и привнесенных относительно недавно русских и западных обычаев, что только посвященный мог бы с уверенностью сказать, какой эпохе и культуре принадлежит тот или иной ритуал.
Вот и обряд выкупа невесты был, по всей видимости, заимствован из русских свадебных традиций, но часто проводился на казахских торжествах. Главную роль в этом действе играли подруги и родственницы новобрачной, поэтому всем девушкам, кроме Сабины, было велено немедленно покинуть комнату Аиды и занять круговую оборону на подступах к ее квартире, дабы не пропустить жениха к невесте, не добившись от него уплаты символического вознаграждения или получения небольших подарков. Для осуществления этой задачи перед подъездом, на каждом лестничном пролете, у входа в квартиру и, наконец, возле комнаты Аиды были выставлены крайне ненадежные блокпосты из юных прелестниц, с трудом удерживающих равновесие на высоченных шпильках. Повсюду мельтешили шаловливые дети, рассчитывающие поживиться на символической продаже новобрачной, и суетливо бегали женщины постарше, проверяя, прочно ли натянуты шелковые ленты, преграждающие путь жениху, и не слишком ли хлипкие заслоны представляют из себя подружки Аиды и ее молодые, преимущественно незамужние родственницы и кузины. При этом все эти оборонительные рубежи были полны такой решимости не дать пройти жениху к его суженой, словно они на самом деле собирались отбить у него всякую охоту жениться. Кстати, история знала уморительные примеры, когда недостаточно психологически устойчивые юноши, устав прорываться сквозь бесчисленные преграды и выполнять нелепые задания, придуманные подружками невесты, разворачивались и заявляли, что жениться они больше не намерены. И тогда родственники новобрачной, только что прилагавшие усилия к тому, чтобы помешать жениху добраться до суженой, срочно меняли тактику и прилагали усилия прямо противоположные – пытались препроводить его к невесте.
К счастью, Тимур, по крайней мере внешне, производил впечатление человека с абсолютно здоровой психикой, да и в серьезности его намерений сомневаться не приходилось, но Аида и Сабина все равно переживали, как все пройдет. Поэтому сейчас они обе, затаив дыхание, прилипли к окну, наблюдая, как из машин выходят непривычно элегантные и как будто внезапно повзрослевшие друзья жениха, так непохожие на тех небрежно одетых молодых повес, которых девушки привыкли видеть в обычные дни. Все были в темных, отлично сидящих костюмах, белоснежных рубашках и ярких галстуках. Тимур, последним вышедший из машины, выглядел как юный денди с обложки модного журнала – настолько классический черный смокинг и галстук-бабочка преобразили этого разгильдяя, что девушки не сговариваясь ахнули.
– Какой же он красивый! – Аида с благоговением смотрела на любимого.
– Ты тоже ничего, – хихикнув, Сабина ткнула Аиду локтем, но та, следя за происходившим внизу, пропустила этот спорный комплимент мимо ушей.
Сабина тоже всматривалась в компанию юношей, стараясь разглядеть в ней Армана. Наконец она его увидела. Отдававший распоряжения водителям свадебного кортежа, он казался таким сосредоточенным и важным, словно успех всего мероприятия зависел только от него. В черном костюме, белой рубашке и стильном черно-белом галстуке, он был до того неотразим, что она была сражена наповал. Он так редко одевался подобным образом, предпочитая джинсы, рубашки-поло и свитера, что, надевая галстук, всегда в хорошем смысле шокировал Сабину, потому что она испытывала необъяснимую слабость к мужчинам в деловых костюмах и галстуках. И сейчас, любуясь его мужественной фигурой, облаченной в идеально пригнанные пиджак и брюки, она чувствовала, как на глаза наворачиваются совершенно лишние в данный момент слезы, грозившие уничтожить ее искусный макияж.
Тем временем друзья плотным кольцом окружили Тимура и ринулись на штурм весьма условно защищенного подъезда. До Аиды и Сабины урывками доносились радостные детские крики, смех кокетничающих с молодыми людьми девушек и басовитый хохот парней. Скоро вся толпа скрылась в подъезде: вероятно, торговля прошла успешно, и довольные полученным вознаграждением девушки пропустили напористых юношей к следующему кордону. Аида и Сабина, как две заточенные в башне принцессы, изо всех сил напрягали слух, пытаясь разобрать, что происходит на подступах к квартире, но за дверью хихикали девчонки, что значительно затрудняло задачу. К счастью, мучиться в неведении им пришлось недолго, потому что жених, судя по нарастающему шуму, вскоре прорвался ко входу в квартиру, а затем и к комнате невесты.
Аида, побледневшая и взволнованная, вновь заняла выжидательную позицию в центре комнаты, а Сабина, стоявшая позади нее, с интересом вслушивалась в веселые голоса за дверью, пытаясь опознать в этом нестройном хоре голос Армана. По-видимому, Камила, Айсулу, Динара и Катя – ближайшие подруги Аиды и Сабины – были особами не корыстолюбивыми и серьезного сопротивления жениху не оказали, и потому через несколько минут последняя, самая заветная дверь распахнулась, и на пороге появился Арман, который на правах друга жениха расчищал тому дорогу, а за ним, смущаясь и краснея, вошел Тимур, теребя в руках изящный букетик невесты. Вслед за женихом в комнату ввалились друзья и родственники новобрачных, и под одобрительные возгласы гостей Тимур подошел к Аиде, вручил ей перевязанный лентами букет из мелких белых роз и взял такую же смущенную девушку за руку. И все вокруг потонуло в невообразимом гвалте: все что-то говорили, смеялись, поздравляли друг друга и бросались с поцелуями и пожеланиями счастья к молодым.
