Костик и тайна настоящей дружбы. Истории о счастье, доверии и музыке заката

скачать книгу бесплатно

– Значит, зря вы поссорились? Значит, это было не важно?

– Зря, наверное… Просто мне было обидно, что он обманул моё доверие. В настоящей дружбе доверие – самое ценное.

Я подумал, что полное доверие – это очень редкая штука. Вот дедушка мне сказал, что хочет в этот дом пойти, чтобы клад искать, а сам пришёл сюда, потому что скучает… И заранее мне эту историю доверить не смог. Хотя… Спасибо, что сейчас смог.

Правда, оказалось, что и с кладом дедушка меня не обманул. Мы посидели ещё немного. Я окно дорисовал, потом санки на стене рядом с окном. Ну и что, что они в коридоре висели. Они на рисунке рядом с занавесками классно смотрелись.

Перед тем как уходить, дедушка попросил меня засунуть руку за чугунную батарею, поискать там что-то. Я пошарил рукой между батареей и стеной. Есть! Старая жестяная коробка из-под конфет. То есть был клад! Настоящий!

Мы вместе открыли коробку – крышка не сразу поддалась – и вместе начали рассматривать содержимое. Дедушка не сказал мне: «Давай сначала я посмотрю, а потом тебе покажу», хотя в коробке было очень личное. На внутренней стороне крышки гвоздем, наверное, было нацарапано послание: «Димка! Найди меня. Не обижайся. Ты мой лучший друг». И ещё там был значок овальной формы со светофором и странной надписью «Отличный движенец». Но надпись же не важна. Важна Память. Поэтому я тут же прицепил значок дедушке на пиджак, тем более, если слово «движенец» от слова «двигаться», то дедушка – молодец. Много двигается!

На выходе из разрушенного дома нас встретил участковый. Оказывается, полиция всегда дом осматривает, чтобы туда дети и подростки не заходили. Лучше бы забор покрепче сделали или дом отремонтировали. Как нормальному ребёнку в такой дом не залезть? Там же всё самое интересное!

Нас с дедушкой с позором отвели к моим родителям. Мы отпираться не стали: да, были, да, через дырку в заборе. Мама плакала, сочиняла, что там с нами могло бы случиться, и сама пугалась своих историй. А папа сказал, что теперь ни мне, ни дедушке не сможет доверять. Что теперь мы оба должны будем заслужить его доверие.

Вот тут уж я не смог молчать и сказал родителям, что и им тоже хорошо бы вести себя так, чтобы я хотел им все свои тайны рассказывать и не боялся, что они ответят, что любая моя идея – глупости. Папа с мамой как-то сразу замолчали и с большим интересом на меня посмотрели. Я не стал друга подводить и объяснил родителям, что очень хотел порисовать подъезд старого здания и долго дедушку уговаривал составить мне компанию. Вот он и согласился «проконтролировать», чтобы со мной ничего не случилось.

Родители перед дедушкой извинились, и он пошёл домой. Я в этот вечер долго не мог уснуть. Меня аж в девять часов родители спать отправили. Это я знаю почему. Они так делают, чтобы «остыть», как папа говорит, и не ругать меня, а всё хорошо обдумать. Я и в десять не спал ещё, и в одиннадцать, а родители всё сидели на кухне и разговаривали. Обо мне, конечно. Тогда я решил: раз они всё равно не спят и я не сплю, пойду тоже с ними поговорю.

Вышел на кухню, а они даже не возмутились, чего это я не в постели. Я тогда решил сразу к делу перейти:

– Папа, мама, мне нужна ваша помощь, а то я вообще спать не смогу.

И выложил им всё про старый дом, про друга дедушки Витьку и про жестяную коробку.

Я сказал:

– Я рассказываю вам это всё, потому что я вам доверяю.

Потом пошли обычные дни, и мы ни с дедушкой, ни с родителями к этой истории не возвращались. И уже через месяц почти, за ужином, мне мама с папой наперебой рассказывали, как они Витьку искали и… нашли!

И они такие счастливые были оба, что такое дело сделали, и я счастливый был. Они мне и про какие-то домовые книги, и про поиск в интернете, и всё подробно, а я только одно слышал: «Нашли! У меня лучшие родители!»

Мама сказала: «Завтра в 15:00 дедушкин друг будет звонить. Так что ты после школы иди к нему, поддержи по-дружески».

Я спрашиваю: «И проконтролировать, чтобы всё было хорошо?»

Мама говорит: «Нет, поддержать». Мы с ней поняли друг друга.

После школы на следующий день я пришёл к дедушке и сказал ему, чтобы он телефон держал наготове, что ему скоро будет очень важный звонок. Он же всегда кинет куда-то трубку и уходит по своим делам, хоть гулять, хоть в магазин. Дедушка спросил, что же это за звонок. Пришлось подробно объяснить.

– Дедушка, я, конечно, понимаю, что это твоя история. Но я так переживал, что решил доверить её родителям. И они нашли твоего друга. Тебе будет звонить Витька.

Дедушка замер минуты на три, уставился в одну точку, потом медленно за телефоном потянулся, взял его двумя руками, сел в кресло. Он так и просидел с зажатым в руках телефоном до самого звонка. А я напротив сидел. И он не попросил меня выйти, даже когда в 15:00 телефон зазвонил. Он в трубку закричал «Витька!» и показал мне жестом «останься».

Я был рядом, пока они разговаривали. Почти час. Наверное, поддерживал их обоих. Дедушка раз сто повторил: «Мы встретимся с тобой! Мы обязательно встретимся!» Когда он закончил разговор, я решил, что мне пора уходить. На прощание задал вопрос:

– Дедушка. Я не обманул твоё доверие?

И он ответил:

– Нет, Костик. Наоборот! Ты лучший друг! И знаешь что? Ведь ты сейчас создаёшь свой собственный круг доверия. Спасибо тебе.

Я попрощался с ним:

– До завтра, дедушка Дима.

3. Про радость и восторг

Я очень люблю радоваться. Хотя по мне это незаметно. Я всегда радуюсь очень тихо. Не знаю, почему так получается. Однажды, когда я не просто радовался, а был прям в восторге, то бегал, прыгал и кричал. Но это особенный случай. Это когда я узнал, что у меня скоро сестра родится.

Хотя в восторг я приходил не раз. Однажды меня охватило такое огромное чувство в картинной галерее. Но было бы странно, если бы я начал прыгать и кричать в таком месте. Меня бы никто не понял, а возможно, даже выгнали. Я там видел только очень тихих и спокойных людей. Не может же быть, что никто, кроме меня, не пришёл в восторг от картин, которые там висят, но ни один человек не кричал и не восторгался громко.

Моя мама умеет очень громко радоваться. Папа не умеет. Наверное, я в папу. А мама всё делает громко. Из-за этого мне неловко ходить с ней в театр. Если маме что-то на сцене кажется замечательным, она аплодирует, даже если все остальные зрители сидят себе тихонечко. А уж если маму что-то в спектакле рассмешило, она тут же громко смеётся, даже если больше никому не смешно. Я сразу оборачиваться на людей начинаю, будто извиняюсь за маму взглядом, но однажды увидел, что некоторым зрителям тоже хотелось бы так же громко радоваться, как моя мама, но они стесняются. И я стесняюсь.

Как-то раз я был один во дворе и видел очень красивый закат. Такой красивый, что не смог молчать! И сидеть на месте не смог! Я начал прыгать и кричать: «О-о-о-о-о-о! А-а-а-а-а-а!» И так громко это делал, что соседка, через минуту появившаяся во дворе, спросила меня: «Костик, ты давно здесь? Ничего такого не видел? Ничего не произошло? А то я ужасный крик слышала». Я, конечно же, сказал, что ничего не произошло, но обманул.

Закат произошёл! Лучший за всю мою жизнь! Яркий! Алый! Солнце было огромное! Садилось невероятно красиво за деревья и за высотки, что за нашим переулком начинаются.

Если бы я не закричал навстречу такому закату, то эта радость просто разорвала бы меня изнутри. Но если бы кто-то увидел, как я кричу, то, наверное, подумал бы, что со мной что-то не так. А со мной всё очень даже так! И в тысячу раз лучше, чем так! Я был в восторге! Это факт.

Моя мама часто в разговоре с подружками по телефону так и говорит: «Я в восторге!» И если бы вы видели в этот момент её лицо, то точно знали бы, что она говорит правду. Мне вообще кажется, что она «в восторге» с самого детства, и поэтому моему папе так с ней интересно.

Принесёт папа домой какой-нибудь букет, а мама в восторге. Расскажет маме какую-то шутку несмешную, а она радуется. И от этой её радости сразу начинает радоваться папа. Мама всех вокруг своей радостью заражает. Нет, встречаются, конечно, те, кто на неё из-за этой радости сердится, но тут уж ничего не поделаешь. Люди, наверное, очень разные и странные бывают. Даже я за свою жизнь уже немало странных людей повстречал. Вот одна мамина подруга, когда к нам в гости приходит, постоянно пытается маме объяснить, как всё в жизни плохо и тяжело, и всегда спрашивает: «Ну чему ты радуешься? Посмотри, как ты живёшь! Чему ты радуешься?» Как-то раз эта мамина подруга пыталась и мне рассказать, «как всё плохо в жизни устроено», но я её слушать не захотел. Лучше радоваться, как мама, хоть и тихо, чем быть таким угрюмым, как эта подруга.

Я понимаю, что в жизни много сложностей, но, когда смотрю, как моя мама улыбается, про все сложности забываю. Мне бы и одной мамы хватило для радости, а я ещё и другие причины нахожу. Вот папа ходит на работу, которая ему не нравится, но другую он найти пока не может. Зато когда он возвращается домой, а мама открывает дверь и обнимает его, он тоже сразу радоваться начинает. Я вижу это по искоркам у него в глазах. У папы такие искорки только от счастья бывают, а счастье чаще всего – рядом с мамой, ну или после рыбалки, или во время того, как футбол показывают, если те, которых папа называет «наши», выигрывают.

А мама у нас какая-то особенная. Она только глаза утром открывает – и уже в хорошем настроении. Обнимает и меня, и папу, и даже кошку нашу, Мусю, будто сто лет не видела, и расцеловывает. И даже если я бурчу в ответ и от поцелуев уворачиваюсь, она всё равно целуется и обнимается. Я её очень понимаю. Я бы закат обнял! Вот такие у меня бывают чувства. Но никто об этом не догадывается. Большинство людей считают меня грустным человеком. Или скучным.

Вот так иногда сижу в своей беседке во дворе, смотрю на дерево напротив и радуюсь, потому что заметил там необычную птицу. А мимо Ленка, соседка из дома № 8, проходит и спрашивает: «Чего скучаешь, Костян?» А я и не скучаю. В школе на переменах иногда девчонки беспокоятся: «Костя, почему ты грустишь?» А я и не грустил, просто наблюдал за всеми. И только моя одноклассница Оля всё понимает и сразу в бой за меня кидается: «Отстаньте от него! Он не грустит!»

Может, у меня выражение лица такое? Я как-то в зеркало на себя долго смотрел. Глаза у меня круглые, брови высокие. Будто я всё время чему-то немного удивляюсь или грущу. Но я же не могу своё лицо поменять? Мы с Олей чем-то похожи. У неё тоже лицо немного грустное, но она всегда сразу громко сообщает, что чему-то рада. Так и говорит: «Как я рада!» И ей все верят. А я не сообщаю.

Я про Олю часто думаю. Мне кажется, мы подружились. Но я не знаю, могу ли ей доверять как другу, ведь мы ни разу не говорили по душам. Хотя я заметил, что она всегда за меня. Во всех ситуациях. Если про меня кто-то плохо говорит, она и в драку может кинуться. Я еле-еле успеваю её остановить. Но она такая быстрая! Я ещё и не понял, что меня обидеть хотели, а Оля уже портфелем замахивается. Вот что с ней делать?

Недавно я всё-таки решил поговорить с одноклассницей. После школы мы шли домой вместе, и я предложил: «А давай у меня во дворе немного погуляем?» Оля согласилась, только ей нужно было маму предупредить, чтобы та не волновалась. Поэтому мы сначала зашли к Оле, она оставила дома портфель, спросила у мамы разрешения погулять, а мама дала нам пирожки с капустой в пакете и клюквенный морс в маленьких бутылочках. Это было вкусно. Мы пирожки съели и морс выпили ещё по дороге во двор. Я сразу в беседку Олю пригласил. Там мы устроились поудобней с видом на моё любимое дерево, и я начал разговор:

– Оля, мне кажется, мы с тобой подружились.

А Оля говорит:

– А мне не кажется.

Я аж замер. В смысле? Оля засмеялась, когда увидела, как я растерялся:

– Ты чего, Костик? Я точно знаю, что ты мой друг.

Она хорошо так сказала. Уверенно. И тогда я спросил:

– Это значит, что мы с тобой можем разговаривать про всё на свете и секретами делиться?

Оля ответила:

– Конечно.

Да уж. Легко сказать «можем разговаривать», а как начинать какой-то откровенный разговор? Мне очень хотелось, чтобы Оля сама рассказала что-нибудь важное и секретное, начала делиться со мной, но она молчала. Тогда я решил первым правду про себя рассказать:

– Я боюсь темноты… Кошек не люблю, хоть у меня дома кошка есть. Ещё я боюсь высоты. И не очень люблю долгие разговоры. Мне больше нравится думать. Я люблю рисовать и радоваться закату. И мне кажется, что у меня появилось два друга: дедушка из дома 3А и ты…

Оля улыбнулась и сказала:

– А я – толстая.

Я попробовал возмутиться и сказать ей, что никакая она не толстая, а просто очень большая девочка, но она меня перебила:

– Не надо только меня утешать. Я знаю, что толстая. Я же вижу себя в зеркало. И с другими девчонками себя сравниваю. Но я не расстраиваюсь. Мама говорит, что она в детстве тоже такая была, а потом выросла и стала красавицей, так что мне нужно немножко потерпеть. Только бывает очень обидно, когда кто-то обзывается. Мне сразу драться хочется.

Вот тут я не постеснялся и перебил её:

– Знаешь, Оля. Мне кажется, тебе не надо так часто драться. Хочешь, я вместо тебя драться буду? Ты только говори когда, а то я иногда вообще не понимаю, за что ты воюешь.

Оля засмеялась и сказала, что мне драться нельзя, потому что я такой маленький и худой, что мне любой может навалять. И мне почему-то было совсем не обидно от этих слов, ведь она сказала правду и не для того, чтобы меня обидеть. Слушать правду от Оли было легко.

– Оля, а давай тогда не будем обращать внимания на того, кто обзывается? Ну, чтобы нам обоим драться не приходилось.

– Я попробую, – неуверенно ответила Оля.

Потом мы ещё много разговаривали о всякой ерунде. Оля рассказала мне, что любит фиалки. И что у неё дома все подоконники в этих фиалках самых разных цветов. И что она сама за цветами ухаживает, сама поливает. А я предложил ей как-нибудь нарисовать её любимые цветы. Оля обрадовалась.

Мы и о серьёзных вещах успели поговорить, но не так подробно, как о ерунде. Всё-таки у нас впервые такой разговор был. Оля спросила меня, влюблялся ли я когда-нибудь. Я честно ответил, что было однажды, но очень давно, ещё до школы. А Оля поделилась, что ей кажется, что она влюблена в одного мальчишку из параллельного класса, и что это её очень расстраивает. Я удивился: «Почему?»

– Знаешь, Костик, он такой классный, что никогда на меня не посмотрит. Поэтому я с ним иногда дерусь.

Я сказал: «Понятно» – и засмеялся. И Оля тоже начала смеяться вместе со мной. Мы хохотали так долго, что даже оба хрюкать стали, и из-за этого ещё больше хохотали! Оля сквозь смех говорила: «Я так рада!» И я радовался! Как хорошо говорить по душам с другом!

Я решил показать Оле одно моё любимое тайное место.

На чердак дома № 9 дверь не закрывалась. Мы это с дедушкой из дома 3А как-то обнаружили. Ему дворник по секрету рассказал, а дедушка уже со мной поделился. Мы с ним туда тайно пробирались несколько раз на закат смотреть.

Окошко на чердаке совсем маленькое, но закат оттуда виден самый необычный, потому что, когда солнце садится, оно начинает отражаться в большом стеклянном небоскребе, который стоит аж через три улицы от нашего переулка. А от одного небоскреба отражается ещё и в другом, так что получается треугольник из солнц.

У меня на чердаке и краски были припасены, и бумага. Это чтобы с собой их туда таскать не приходилось. Я уже несколько раз пробовал этот закат нарисовать, но у меня ничего не получалось. Точнее, кому-то, может быть, и понравились бы эти мои рисунки, но я-то сам знал, что это всё не то. Когда в окошко чердака на закат смотришь, хочется кричать от восторга. А когда на мой рисунок заката – восторга никакого нет. Значит, неправильные у меня закаты на бумаге. Кому они нужны, если не радуют.

Сначала мы с Олей зашли к дедушке познакомиться. Должны же мои друзья быть знакомы друг с другом. А потом я попросил дедушку, чтобы он пообещал моим родителям и родителям Оли, что присмотрит за нами, пока я буду рисовать закат. Ну, чтобы они не волновались, что мы подольше на улице задержимся. Про чердак я его попросил никому не говорить. Это же не считается враньём. Если бы спросили, мы бы признались. А так зачем? Дедушка согласился, только попросил его тоже на чердак с собой взять.

Вот так, втроём, мы и пришли закатом любоваться. Оля радовалась почти как моя мама: «Это восторг!» Дедушка радовался, будто ему тоже лет одиннадцать, и повторял без конца слово «классно». И я радовался. Я очень-очень радовался!

Оказалось, что радоваться вместе с друзьями в сто раз круче, чем одному! Я хотел бы заорать и запрыгать, но решил, что чердак – не лучшее для этого место, поэтому схватил бумагу и краски и быстро начал рисовать, что вижу. Олю я пропустил поближе к окну, потому что она впервые отсюда на закат смотрела. Из-за этого у меня на рисунке получилась сначала Олина косичка с голубой лентой, потом оконная рама, а за ней уже закат. Наверное, если бы Оля не мешала, то в этот день у меня мог получиться тот самый рисунок, о котором я мечтал, но без Оли не было бы такой радости.

4. Про компанию

У нас бывают гости. Нечасто. Но это всегда весело. На дни рождения родителей, на праздники. Иногда просто так, потому что давно не виделись и решили собраться. Встречаться все любят у нас дома, потому что мама вкусно готовит и умеет создавать настроение. От нас все уходят счастливыми. Так мне кажется. Хотя я не всегда вижу, как они уходят. Гости могут почти до утра сидеть и болтать весело о чем-то и даже песни под гитару петь. Гитара у нас дома есть, хоть никто на ней играть не умеет, но мама всегда говорит, что это для друзей.

У моих родителей есть общие друзья. Мама называет их компанией. Так и говорит: «У нас сегодня компания собирается». Наверное, сначала это были отдельно папины и мамины друзья, но потом они передружились между собой, вот и получилась компания. Посчитать, сколько в компании человек, у меня не получается, потому что все вместе, по словам мамы, они в последний раз собирались на свадьбе кого-то из друзей. Меня на эту свадьбу не позвали. Я тогда ещё совсем маленький был.

Гости обычно приходят в выходные. Мама всегда очень ответственно готовится, будто Новый год дома намечается. Мне нравится всё это. Как пирог в духовке пригорает, и мама расстраивается, а его потом всё равно все хвалят и съедают. Как папа постоянно в магазин бегает, потому что чего-то обязательно нет: то горошка зелёного, то соль заканчивается вдруг. Как мама порядок наводит в квартире, а потом с первыми же гостями начинается какой-то замечательный уютный беспорядок. Как все со мной здороваются и обязательно одинаково удивляются: «Костя! Как ты вырос! Совсем уже большой стал!»

А ещё мне нравится, что меня в такие дни никто спать вовремя не отправляет. Я сам ухожу, когда уже засыпать прямо за столом начинаю. Но дверь в комнату никогда не закрываю. Я люблю шум компании, хоть и не понимаю, о чем они говорят. Просто в такие дни меня даже темнота в комнате не пугает. Я люблю засыпать и слышать, как они смеются, перебивают друг друга, а потом вдруг шепчут громко: «Тише, тише, ребёнок спит» – и снова становятся громкими и весёлыми. Не потому что им не важно, что я сплю, а потому что – компания.

Я вдруг задумался: а откуда компания берётся? Её же накопить нужно, собрать как-то. Вот дядя Женя с папой со школы дружат. Его жена, тётя Лена, позже в компанию попала, когда они уже поженились. И у мамы есть друзья, которые поженились рано, сразу после школы, так что они в компании с самого начала. Олег Петрович с папой на его первой работе подружился. Он всегда один приходит. А мамина угрюмая подруга, тётя Кристина, которая тоже одна, всегда с ним рядом хихикать начинает и уже не думает, что в жизни всё плохо. Есть еще мамины подруги из института и папины товарищи с армии. Они все очень разные, но почему-то умеют разговаривать про одно и то же и шутки шутят общие. И песни поют свои.

Мне очень хочется всегда быть вместе с ними, но я чувствую, что им иногда со мной не очень удобно. Они же чаще всего без детей приходят к нам в гости, значит, хотят на свои взрослые темы поговорить. Я пробовал как-то тоже о чем-то за столом рассказать, и они меня все терпеливо слушали, но я-то всё чувствую. Я не часть этой компании. Возможно, когда повзрослею, они меня и примут. Нет, они меня и сейчас принимают и любят и даже с уважением относятся, но иногда я слышу: «Аккуратней с шутками, тут ребёнок». Это не обидно. Я всё понимаю.

Главный вывод, который я сделал, – друзья могут быть очень разными людьми. Компания может объединять непохожих. Это натолкнуло меня на мысль о том, что мне самому нужно быть смелее. Я вот о чём.

В этом году к нам во двор приехала новая семья. В семье – мальчик моего возраста, Игорь. И учиться он пошёл в нашу школу, только в параллельный класс. Я за ним несколько месяцев наблюдал. Игорь совсем не похож на меня. Мы с ним во дворе много раз виделись, хотя я не знаю, успел ли он меня заметить. Я-то в беседке сижу, а Игорь всё время носится! Непонятно зачем, но он никогда не останавливается.

Однажды я даже попробовал его нарисовать. Получился очень интересный рисунок: наш двор и в нём всё как обычно, только посредине детской площадки – вихрь, будто смазано всё нечаянно. А это не нечаянно. Это Игорь несётся.

Я подумал: было бы здорово с таким человеком дружить. Не уверен, что это возможно. Вдруг у него и так друзей навалом, или они ему вовсе не нужны, раз он постоянно один бегает во дворе.

Если бы меня спросили, почему хочу именно с ним подружиться, я бы не смог точно ответить. Но мне показалось, что я его понял.

В школе у Игоря сразу появилась репутация. «Репутация» – это очень опасная штука. Вот решат учителя, что ты хороший мальчик или девочка, так ты до конца школы хорошим и ходишь, и даже если глупость какую-то делаешь, то тебе всё прощается. А вот если тебя назначили плохим, то избавиться от такого очень сложно.