скачать книгу бесплатно
– Я хорошо знала это место, – произнесла Ирина вслух, словно обращаясь к невидимому слушателю. Она остановилась на мгновение, позволяя воспоминаниям заполнить пространство вокруг. Этот торговый центр был ей знаком не понаслышке. В студенческие годы, проведенные в одном из вузов Москвы, она часто приходила сюда с подругами. Они бродили по магазинам, любуясь яркими витринами, примеряли одежду и обсуждали последние новинки моды. Это было время беззаботности и молодости, когда будущее, казалось, ярким и полным возможностей.
Позже, уже будучи замужем, Ирина продолжала посещать этот торговый центр, но уже с мужем. Они любили проводить вечера в местном фудкорте на втором этаже, где можно было попробовать блюда со всего мира, или смотреть новинки кино в местном кинотеатре. Эти воспоминания были теплыми и светлыми, контрастируя с мрачной реальностью текущего момента.
«Кинотеатр…» – вдруг щелкнуло в её голове. Там действительно могло быть хорошее место для ночлега. Не в самом зале, конечно, который был слишком велик и холоден для комфортного пребывания, а, например, в будке оператора. Там могли быть кресла и, возможно, даже небольшой стол – все, что нужно для временного убежища. Но прежде, чем отправиться туда, Ирина решила осмотреть фудкорт на предмет полезных вещей. Она аккуратно поднялась по эскалатору на второй этаж, где располагался фудкорт. Поднявшись, она увидела перед собой разоренные и пустые стойки быстрого питания. Все было в беспорядке: стулья опрокинуты, столы – разбросаны, а на полу валялись разбитые тарелки и упаковки.
Ирина начала тщательно обследовать каждый уголок фудкорта. В одном из заброшенных кафе она нашла несколько закрытых пакетов сухариков и чипсов – не самая питательная пища, но в условиях выживания любой рацион имел значение. В заброшенном киоске с напитками она обнаружила несколько бутылок воды и закрытых банок газировки. Эти находки придал ей новые силы, ведь вода была ценным ресурсом. Продолжив свои поиски, Ирина пробиралась через главную площадь зоны для питания, где раньше витрины сверкали разнообразием и изобилием. Подойдя к стойке известной сети быстрого питания, она заметила что-то необычное за прилавком. С недоверием она подняла забытую коробочку куриных наггетсов. Внутри, к её удивлению, находилось несколько кусочков, выглядевших почти так же, как и в день их приготовления.
«Надо же», – усмехнулась в своих мыслях Ирина, – «спустя почти год они почти не испортились и остались в таком же презентабельном виде.» Этот момент был почти комическим на фоне всего того хаоса и разрушения, которые царили вокруг. Это наблюдение пробудило в Ирине смешанные чувства – от изумления до легкого отвращения – как могут продукты, предназначенные для быстрого потребления, пережить катастрофу лучше, чем само здание, которое их когда-то содержало.
Завершив обыск фудкорта, Ирина направилась по эскалатору на третий этаж к кинотеатру. Когда Ирина приоткрыла дверь в один из кинозалов, перед её глазами открылось угнетающее зрелище. Зал, когда-то бывший местом радостных сборищ и семейных походов на премьеры фильмов, теперь казался скорее забытым склепом, чем частью развлекательного комплекса. Она осторожно вошла внутрь, каждый её шаг вызывал эхо в пустом пространстве. Темнота в зале была почти абсолютной, нарушаемой лишь слабым светом фонарика в руках Ирины. Она направила его луч на ряды кресел, которые мерцали в тусклом свете. Кресла были покрыты толстым слоем пыли, и на многих из них виднелись следы грызунов и насекомых, которые успели здесь обосноваться. Некоторые сиденья были вырваны с мест или сломаны, создавая впечатление хаоса и разрушения.
Стены зала также были в удручающем состоянии. Обивка, когда-то яркая и новая, теперь была истертой, порванной и покрытой плесенью. В воздухе витал затхлый запах, напоминавший о долгом времени безлюдья. От влажности и отсутствия вентиляции краска на стенах начала отслаиваться, обнажая под ней старые слои, что придавало месту еще более жуткий вид
Ирина тщательно освещала каждый угол фонариком, стараясь не пропустить ничего важного, что могло бы пригодиться или указать на опасность. Экран кинотеатра был порван и обвис, словно гигантская серая тряпка, висящая перед ней в полной темноте. На полу валялись пустые коробки от попкорна, перевернутые стаканы для напитков и другой мусор, оставленный зрителями, которые, казалось, бросили это место в спешке и давно забыли о его существовании. Пройдя через зал и осмотрев его, Ирина решила, что здесь не место для ночлега. Несмотря на возможное укрытие, которое могли предложить кресла и углы, сама атмосфера зала казалась ей слишком подавляющей и мрачной. Поэтому она решила двигаться дальше, направившись к будке оператора, которую она рассматривала ранее, как место для ночлега.
После тщательного осмотра зала кинотеатра, Ирина направилась к будке оператора, расположенной в верхней части кинозала. Это место, казалось, могло предложить больше уединения и безопасности на ночь. Она поднялась по узкой металлической лестнице, которая слегка заскрипела под её весом. Ирина включила свой фонарик, чтобы осветить помещение, и осмотрелась вокруг, пытаясь оценить его на предмет пригодности для ночлега. Будка оператора оказалась небольшим помещением, с одним окном, выходящим в зал. Внутри стояли стол, два стула и шкаф с киноаппаратурой, которая уже давно утратила свою функциональность. Воздух в помещении был пыльным и стоячим, но не настолько душным, как в самом зале.
Она решила, что это место подойдет для убежища на ночь. Ирина начала готовить их новый ночлег. Сначала она расстелила спальный мешок, который взяла с собой из спортивного магазина на первом этаже. Мешок был теплым и прочным, идеально подходящим для укрытия в холодные ночи. Затем, для дополнительной безопасности, она взяла один из стульев и подперла им дверь, чтобы никто не мог войти без её ведома. Это дало ей чувство контроля и уверенности в том, что они могут спать спокойно.
Прежде чем приступить к своему ужину, Ирина решила уделить внимание Даниилу. Малыш крепко спал, но ему необходим был уход после долгого дня. Она аккуратно разбудила его, мягко поглаживая по спинке и шепча успокаивающие слова. Даниил проснулся, потягиваясь и поморщившись, но в скором времени его настроение улучшилось под внимательным и нежным взглядом матери. Ирина взяла пакет влажных салфеток, которые нашла в аптеке торгового центра. Она тщательно протерла ими мягкие места Даниила, особенно тщательно очистив кожу под подгузником, чтобы избежать раздражения. В условиях их непростых путешествий поддержание гигиены было особенно важно, чтобы предотвратить возможные заболевания и сделать их жизнь хоть немного комфортнее. Затем Ирина сменила подгузник, уложив под Даниила чистую пеленку. С каждым движением она говорила что-то малышу, держа его в курсе каждого действия, словно он мог понять каждое её слово. Это был их маленький ритуал, который помогал укрепить их связь и давал Ирине чувство нормальности в ненормальном мире. После этого Ирина приготовилась кормить Даниила грудью. Она устроилась поудобнее на стуле рядом со стеной. Ирина прижала сына к себе, и он начал кушать, мирно и доверчиво смотря на свою мать.
Завершив кормление, Ирина осторожно положила Даниила обратно в спальный мешок, убедившись, что он тепло одет и комфортно расположен. Затем она сама принялась за свой ужин, открыв консервы с гречкой и мясом. В тишине и относительной безопасности в будке, она медленно ела, размышляя о своих следующих шагах и о том, что их ждет впереди. Но в тот вечер, среди темноты заброшенного кинотеатра, они с Даниилом нашли способ чувствовать себя как дома, даже будучи далеко от него. Посидев еще некоторое время, погруженная в свои мысли и переживания о будущем, Ирина решила, что пора и ей попытаться отдохнуть. Она устроилась рядом с Даниилом, закрыла глаза и попыталась успокоить ум, чтобы набраться сил перед новым днем.
Тем не менее, несмотря на усталость, сон приходил к Ирине не сразу. Её мысли возвращались к тем дням, когда этот торговый центр был полон жизни. Она вспоминала смех своих подруг, шумные группы посетителей у киноафиш, детей, жаждущих попкорна перед долгожданным сеансом. Сейчас же, когда всё это осталось позади, каждый звук в пустом зале звучал как эхо другой жизни. Засыпая, Ирина старалась сосредоточиться на дыхании своего сына. Ритмичное, спокойное дыхание Даниила успокаивало её. Она плотнее затянула вокруг себя спальный мешок, погрузившись в сон.
Ночь прошла без происшествий. Тишина в торговом центре была нарушена лишь редкими порывами ветра и далекими звуками, которые могли быть всем чем угодно – от падения обломка плитки до шороха мелких животных, ищущих приют на ночь.
***
Несмотря на все напряжение и тревоги предыдущего дня, Ирина удивительно хорошо спала той ночью. Убежище в будке оператора оказалось удивительно уютным и защищенным местом, давая ей и малышу необходимый отдых и покой. Даниил пару раз за ночь просыпался, требуя внимания и пищи. Каждый раз, когда он начинал беспокоиться, Ирина нежно брала его на руки, кормила и успокаивала, пока он снова не засыпал, прижавшись к её груди.
Ранним утром, Ирина проснулась от тихого агуканья Даниила, который лежал рядом с ней и пытался привлечь её внимание, улыбаясь и потягиваясь в её сторону. После того как она покормила малыша, Ирина решила, что пора завтракать. Она достала из рюкзака остатки вчерашних консервов – гречка с мясом, которые ещё оставались свежими и вполне пригодными для утреннего приема пищи. Завтрак был простым, но сытным, и дал ей необходимые силы для предстоящего дня.
Взглянув на свои часы, Ирина увидела, что было около семи утра. День обещал быть длинным и, возможно, полным новых испытаний. Она начала собираться, упаковывая спальные мешки, рюкзак и остальные вещи, которые могли пригодиться в пути. В её планах было исследовать станцию метро, расположенную недалеко от торгового центра – всего в пятидесяти шагах от входа. Московское метро, известное своими глубокими и обширными тоннелями, действительно могло стать отличным убежищем. Эти мрачные, но крепкие подземные тоннели и станции, построенные на глубине многих метров под землей, предлагали защиту от внешних угроз – именно то, что нужно в постапокалиптическом мире.
Ирина знала, что система метро в Москве была спроектирована не только для перевозки пассажиров, но и как потенциальное убежище в случае военных угроз. Многие станции оборудованы герметичными дверьми и предназначены для выживания в экстремальных ситуациях. Это делало метро одним из наиболее желаемых мест для поиска укрытия в сложившихся обстоятельствах. Однако, с другой стороны, Ирина понимала, что подземелья могут быть также и опасными. Неизвестно, кто или что могло населять эти темные углы города в нынешних условиях. К тому же, в условиях катастрофы, системы метро могли быть повреждены или затоплены, что добавляло рисков. Но, несмотря на потенциальные опасности, перспектива найти там других выживших, возможно, даже дружелюбно настроенных и готовых к сотрудничеству, казалась достаточно привлекательной.
Ирина тщательно собрала свой рюкзак, убедившись, что ничего не забыла. Она вложила последние находки: небольшую бутылку воды, несколько консервных банок, медикаменты и теплую одежду. Каждый предмет был аккуратно уложен, чтобы облегчить доступ к нужным вещам в случае необходимости. С рюкзаком на плечах и малышом в слинге, Ирина вздохнула, настроившись на новый этап их пути, и вышла из будки.
Подойдя к эскалатору, она медленно начала спускаться, сначала на второй этаж торгового центра, затем на первый. Каждый её шаг вызывал легкий эхо в огромном пустом пространстве. Спускаясь, Ирина ощущала легкую дрожь от усталости и напряжения, которое еще не полностью отпустило ее после прошедших приключений.
Возле первого этажа Ирина задержалась у одной из витрин. На удивление, стекло было целым, что в нынешних условиях, казалось, почти чудом. Солнечный свет, проникающий через купол на крыше, создавал яркие блики на стекле, обрамляя ее фигуру светом. Ирина остановилась, чтобы посмотреть на свое отражение в уцелевшем стекле. После всего случившегося, непросто было узнать себя в зеркале, но, когда Ирина вгляделась в отражение, её губы неожиданно вытянулись в улыбку. Перед ней стояла высокая, подтянутая женщина с черными жгучими волосами и глубокими карими глазами. Её внешность всегда была красивой, и даже сейчас, в условиях постоянных испытаний и недостатка комфорта, её лицо оставалось привлекательным. Её волосы, несмотря на нехватку ухода, лежали мягкими волнами, что придавало им вид естественной и непринужденной красоты.
Маленький Даниил, уютно устроившийся в слинге у матери, внимательно наблюдал за её движениями. Когда его взгляд упал на стекло, и он увидел отражение своей мамы, его лицо расцвело улыбкой. Ирина, глядя на своего маленького сына, который улыбался ей через витрину, почувствовала, как её сердце наполняется теплом и любовью. Она улыбнулась ему в ответ, и в её глазах появился особенный блеск – тот, который зажигается только при осознании безграничной любви матери к своему ребенку.
– Даниил, – мягко произнесла она, её голос звучал ласково и утешительно, – ты знаешь, как сильно тебя любит мама? Ты – мой маленький мир, моя звезда, которая светит в самые темные дни.
Её слова текли естественно, наполненные искренней эмоцией и глубоким чувством. Её рука нежно коснулась его щеки, глаза не отрывались от его лица, искрящегося счастьем от материнского внимания.
Она взяла его маленькие ручки в свои, продолжая: «Каждый день, каждую минуту, когда я смотрю на тебя, я знаю, что все, что мы переживаем, – это ради тебя, ради нашего будущего. Ты делаешь меня сильнее, ты заставляешь меня бороться и идти вперед, несмотря ни на что. Мы вместе, мой малыш, и будем вместе, сколько бы нам ни пришлось пройти. Мама всегда будет рядом, всегда будет тебя защищать. Ты – мое сокровище, самое ценное, что у меня есть. И я обещаю, что мы найдем безопасное место»
Даниил смотрел на Ирину, поглощенный её словами. Его маленькое лицо выражало доверие и любовь, которые только дети могут ощущать к своим родителям. Он не понимал всех сложностей и опасностей их положения, но чувствовал безопасность и уверенность, которую ему давала его мама. После этого момента, когда слова были сказаны, и чувства выражены, Ирина медленно поднялась. Она взяла Даниила на руки, укутав его поближе к себе, и подошла к двери, готовая продолжить их путь.
***
За спиной Ирины и маленького Даниила, в то время, когда они смотрели на свои отражения в стекле витрины, на противоположной стороне торгового центра, на верхнем этаже, находилась таинственная фигура. Эта фигура, одетая в потертую, темную одежду, которая позволяла ей сливаться с полутемными углами и тенями заброшенного здания, тщательно прятала свое присутствие от любопытных глаз.
Она смотрела на Ирину и Даниила сверху вниз, используя старую, пыльную балюстраду в качестве укрытия. Ее глаза были полностью сосредоточены на них, а руки неподвижно держали бинокль, через который она наблюдала за каждым их движением. Это было не случайное наблюдение; фигура следила за ними с того самого момента, как они вошли в торговый центр, не пропуская ни одной детали.
Наблюдение началось сразу, как только Ирина и Даниил переступили порог торгового центра. Фигура заняла позицию за одной из перевернутых витрин на втором этаже, откуда открывался обзор на главный вход. Он (или она) видел, как они медленно перемещались между разрушенными магазинами, оценивая остатки товаров или ища что-то полезное. Фигура тихо пересекала зал, переходя от одной укрытой позиции к другой.
Когда они направились к будке оператора кинотеатра, фигура последовала за ними, удерживая безопасное расстояние. Незнакомец видел, как они осматривают кинозал, подходят к двери будки и входят внутрь. Он подошел поближе к кинозалу, но не решился войти. Вместо этого, выбрал удобное место для ночлега в предбаннике кинотеатра, где мог сохранять невидимость и в то же время контролировать выход из будки.
После того как Ирина и Даниил отошли от витрины и направились к выходу, фигура осторожно, стараясь не выдать своего присутствия, переместилась к следующему укрытию, чтобы продолжить наблюдение. Она перемещалась легко и бесшумно, как тень, мгновенно адаптируясь к изменениям в окружающей среде и следуя за Ириной и Даниилом на безопасном расстоянии, готовая к любым изменениям в их поведении или маршруте.
***
Когда мама с сыном вышли из торгового центра, их встретил холодный, порывистый ветер, который моментально окутал их своим дыханием. Утро было пасмурным, небо заволокло серыми, тяжелыми облаками, которые словно висели над городом, угрожая дождем. Воздух был наполнен пылью и землистым запахом, что делало дыхание тяжелым и неприятным. Мир вокруг казался серым и безжизненным, лишенным ярких красок. Ирина окинула взглядом окрестности, пытаясь ориентироваться в измененном ландшафте города. Здания вокруг носили следы разрушения: выбитые окна, обрушенные фасады, местами валялись кучи обломков. С улицы едва различимые звуки города донеслись до их ушей – где-то далеко лаяла собака, где-то скрипели металлические ворота на ветру.
Не теряя времени, Ирина подошла к входу подземного перехода, который представлял собой мрачный проход в земле, ведущий в недра города. Стоя у края ступенек, она на мгновение задержалась, пытаясь привыкнуть к темноте, которая царила внизу. Она знала, что каждый шаг в таком месте может быть рискованным, особенно когда не видишь, куда ступаешь.
Ирина включила фонарик, который осветил ступени перед ними, создавая на земле длинные, искаженные тени. Свет фонарика, хоть и был не очень ярким, помогал им ориентироваться в темноте. Она проверила надежно ли закреплен Даниил в переноске и начала осторожно спускаться вниз, контролируя каждый свой шаг. Её глаза настороженно следили за каждой деталью в свете фонарика, ища признаки присутствия других людей или возможные препятствия на пути.
Но спуск вниз по лестнице в подземный переход оказался более трудным, чем ожидала Ирина. Каждая ступенька, каждый пройденный метр здесь хранили следы беспорядка и разрушения. По мере того, как они спускались все глубже, обстановка становилась всё более мрачной. Ступени были покрыты слоем грязи, пыли и мусора. Валялись обломки от бетонных перемычек, разбитые фрагменты светильников, оборванные куски проводов, изгибы металлических перил. Всё это создавало серьёзные препятствия, требующие внимания и аккуратности при спуске. Ирина, крепко обняв сына и пытаясь удержать равновесие, осторожно ставила ногу за ногой, стараясь избегать особенно опасных участков. Стены вокруг них были исчерчены следами пожара и обшарпаны временем. Когда Ирина водила фонариком вдоль стен, свет отражался от осыпающейся штукатурки и обугленных пятен, создавая жутковатые тени, которые танцевали в темноте. Влажный воздух был пропитан запахом плесени и гнили, а каждый шаг поднимал небольшое облако пыли.
После спуска по двум пролетам, Ирина повернула налево, в сторону одного из боковых коридоров, ведущих к основному входу в метро. Здесь освещение было еще хуже, и она полагалась исключительно на свой фонарик. По мере продвижения вперед, на полу перед ними в свете фонаря стали видны пятна крови. Эти засохшие, темно-коричневые следы крови рассказывали о столкновениях или несчастных случаях, которые произошли здесь не так давно. Она осторожно ступала, стараясь не наступать на следы крови, чувствуя, как напряжение нарастает.
Внезапно, глубоко в переходе, раздался слабый шум – возможно, шаги или гулкий стук. Ирина замерла, направив фонарик в темноту впереди. Её рука инстинктивно сжала фонарик крепче, а взгляд пытался проникнуть сквозь темноту, чтобы определить, чего следует ожидать дальше.
Подойдя ближе к центральному входу в метро, Ирина ощутила, как шум внезапно прекратился, оставив после себя лишь глухую тишину. Она слегка помотала головой, пытаясь избавиться от внезапного чувства дезориентации, вызванного странным затишьем. Её дыхание звучало громко в тишине, и каждый выдох казался эхом, отраженным от стен подземного перехода. Но самое удивительное ожидало её впереди. За несколько шагов до входа в метро перед Ириной вдруг возникла массивная металлическая дверь. Она не помнила, чтобы раньше здесь было такое сооружение. Огромная, почти исполинская дверь выглядела как часть некой футуристической крепости или бункера. Это был гермозатвор, предназначенный для герметизации станции в случае химической, биологической или ядерной угрозы.
«Гермодверь или еще как-то её называют, гермозатвор,» – прошептала Ирина вслух, слова вырвались сами собой. Она вспомнила эти термины, потому что её муж, инженер-проектировщик, часто рассказывал ей о различных аспектах конструкции московского метро. В те дни он занимался расчетами осевых сжимающих нагрузок, приходящихся на монолитные конструкции. Как подрядная организация, они работали над многими проектами для метро, включая проектирование вестибюлей, переходов и прочих критически важных элементов инфраструктуры.
Подходя ближе к двери, Ирина ощутила, как её сердце забилось быстрее. Гермодверь была закрыта, и не было видно никаких очевидных способов её открыть. Поверхность двери была гладкой и холодной на ощупь, покрытой слоем пыли и грязи, что свидетельствовало о долгом времени её неиспользования. Ирина осветила фонариком механизм управления дверью, который находился сбоку. Контрольная панель была обесточена, и требовалось найти способ активировать систему открытия. Она начала осматривать панель, вспоминая, что муж иногда упоминал о резервных системах питания, которые могли быть активированы в крайних случаях. Она решила, что необходимо попробовать активировать систему управления дверью, возможно, найдя ручной рычаг или резервный источник питания, который мог бы запустить механизм открытия гермозатвора.
Ирина тщательно осматривала массивную конструкцию гермодвери, пытаясь найти хоть какой-то механизм или зацепку, которая могла бы подсказать, как её открыть. Она обходила дверь вокруг, исследуя каждый сантиметр металлической поверхности, ощупывая её в поисках скрытых кнопок или рычагов. Пальцы скользили по холодному металлу, оставляя следы на пыльном покрытии.
В это время маленький Даниил мирно спал в своей переноске, его тихие посапывания были единственными звуками, которые разбавляли мертвую тишину подземелья. Ирина время от времени бросала взгляд на сына, убеждаясь, что он в безопасности и ничто не угрожает его спокойствию.
После нескольких минут безуспешных поисков Ирина отступила на шаг назад, с разочарованием взглянув на неприступную дверь. Она погрузилась в свои мысли, размышляя о том, что делать дальше, когда вдруг тишину прервал едва уловимый звук. Сначала это был одинокий «бум», едва различимый, но затем последовали другие, каждый раз громче и настойчивее: «бум бум» и затем серия ударов «бум бум бум бум», которые стали настолько громкими, что Ирина вздрогнула от неожиданности. На мгновение она замерла, не веря своим ушам. Звуки исходили именно с той стороны гермодвери. От ужаса у неё перехватило дыхание. «Кто-то там…», – прошептала она, сердце бешено забилось в груди. Ирина не могла понять, пытается ли кто-то выбрать наружу или наоборот предлагает присоединиться к ним. В её голове крутились мысли о возможной опасности или, наоборот, о шансе на спасение.
Осторожно, стараясь не шуметь, Ирина приблизилась к двери, прижав ухо к холодному металлу. Удары продолжались, и теперь они казались всё более зловещими и отчаянными, наполняя подземелье мрачным резонансом. Они казались почти инфернальными, словно исходили из самых глубин земли, будучи вырваны из глотки самой бездны. С каждым новым ударом воздух вокруг становился всё более напряжённым и тяжёлым, усиливая чувство тревоги у Ирины. Приложив ухо к холодному металлу двери, Ирина на мгновение почувствовала, как сквозь гул ударов пробился чей-то крик – это был высокий, пронзительный звук, похожий на крик женщины или подростка. Этот крик был таким отчётливым и настолько полным страха, что у Ирины мгновенно волосы встали дыбом. Она не могла сказать наверняка, было ли это реально или её напряжённое воображение подыгрывало ей.
Сердце Ирины забилось в паническом ужасе. Она резко отпрянула от двери, почувствовав, как каждый удар по металлу отзывается в её собственной груди. Она быстро повернулась и, не оборачиваясь, побежала обратно к лестнице. Каждый её шаг отдавался гулким эхом в пустоте метро, усиливая ощущение собственной уязвимости. Ирина поднималась по ступеням, стараясь как можно быстрее отдалиться от гермодвери и того неизвестного ужаса, который, казалось, хотел вырваться наружу. Её дыхание было рваным и тяжёлым, каждый вздох давался с трудом Она бежала вверх, чувствуя, как страх преследует её по пятам, заставляя двигаться быстрее.
Достигнув начала подъёма, Ирина остановилась, глубоко дыша и прижимая руку к бьющемуся в груди сердцу. Оглядываясь через плечо, она видела лишь мрачный коридор метро, который тянулся за её спиной. Никаких звуков больше не доносилось из темноты, и это молчание казалось ей более угрожающим, чем зловещие удары и крики. Она вздохнула с облегчением, чувствуя, как ветер касается её лица, и пыталась отогнать остатки тяжелых мыслей, чтобы сосредоточиться на их дальнейшем пути.
Но в тот момент, когда казалось, что она сумела оставить за спиной ужасы темных коридоров и зловещие звуки, которые так напоминали страшный сон, едва оправившись после стресса, вызванного спуском в мрачные недра подземки, Ирина, внезапно ощутив чью-то присутствие, инстинктивно огляделась. Боковым зрением она заметила фигуру в потрепанной одежде – того самого человека, которого она ранее хорошенько приложила кирпичом.
Время словно замедлило свой бег. Человек внезапно возник сбоку, как призрак, или как демон из кошмаров, и прежде, чем она успела как-то среагировать, он одним мощным движением завел ей руки за спину, заломав их с такой силой, что Ирина только и смогла, что выдохнуть от боли. «Попалась, сучка!» – вопил он, и в его голосе звучала не только ярость, но и какое-то безумие. Ирина ощущала, как с каждой секундой ситуация становится всё более отчаянной. Боль в запястьях была невыносимой, и она чувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, туманя взор. Она старалась дышать глубоко, чтобы сохранить спокойствие, но каждый вдох и выдох приносил лишь острую боль и разочарование от неудачных попыток освободиться. Ирина пошевелила руками, пытаясь найти хоть небольшую слабину в захвате своего нападавшего, но его хватка была неумолима, как стальные тиски. Она попыталась подвигаться корпусом, стараясь создать достаточно давления, чтобы сместить его руки и ослабить захват. Но каждое движение казалось лишь усиливать давление на её запястья, углубляя ощущение безысходности.
Минуты тянулись долго, каждая секунда была наполнена мукой. Ирина ощутила, как её силы покидают её. Ирина почувствовала, как страх сковал её, и в этот момент она поняла, насколько уязвима. В голове мелькнула мысль о Данииле, тихо посапывающем в слинге. Она не могла позволить себе потерять самообладание, ведь от её действий зависела не только её собственная жизнь, но и безопасность её ребёнка. Её первой мыслью было защитить малыша любой ценой.
Тогда Ирина попыталась поговорить с нападавшим, пытаясь уговорить его ослабить хватку. Она старалась сохранять голос спокойным, но его тремор выдавал внутреннее напряжение.
– Пожалуйста, не делай этого, ты же не хочешь причинить вред невинному ребёнку, – произнесла она, чувствуя, как её руки онемели от болезненного давления. Однако мужчина не реагировал на её слова, или его поглотило собственное безумие настолько, что разумные аргументы были ему не ведомы.
Когда Ирина уже почти исчерпала свои силы и начала безвольно висеть в руках нападавшего, последний издал глубокий, хриплый смех, который казался искаженным от удовлетворения его победой. Смех был прерывистым, кашляющим, словно каждый звук вызывал ему физическую боль, и в этом было что-то зловеще жуткое. Его лицо, освещенное тусклым солнцем, было землянистого цвета, с лишенными жизни, безумными глазами. Взгляд его был мутноватый, будто покрытый пеленой, в нем не было ничего человеческого, только холодная безразличность и безумие. Волосы на его голове были редкими, тусклыми, как сухая трава на заброшенном поле, каждая прядь казалась отдельной от других, добавляя ему вид душевнобольного. Один кусок уха отсутствовал, замененный уродливой рубцовой тканью, напоминанием о какой-то давней, жестокой схватке. Этот шрам придавал его облику еще большую дикость и заставлял задуматься о том, какие испытания пришлось пережить этому человеку.
Когда он продолжал гоготать, его тело слегка подрагивало от кашля, и казалось, что он испытывает физическую боль с каждым смехом, но это не мешало ему наслаждаться моментом своего триумфа. Его глаза блестели безумным светом, когда он смотрел на Ирину. Когда нападавший удостоверился в своем контроле над ситуацией, его взгляд метнулся куда-то в противоположную сторону от торгового центра. Грубым, громким голосом он окликнул своего спутника:
– Эй, Вальтер, подойди сюда! Эта та девчонка, которая шандарахнула меня по голове! – голос его прорезал тишину, разносясь эхом по заброшенным улицам. Воздух вибрировал от его крика, и даже пустые здания, казалось, откликнулись на его вызов.
В этот момент маленький Даниил, который до того момента крепко спал в слинге, прижатый к груди матери, встрепенулся и распахнул глаза. Мирное выражение его лица мгновенно сменилось испугом. Глаза малыша наполнились слезами, и он начал всхлипывать, широко раскрытые глаза в ужасе смотрели по сторонам. Слезы начали струиться по его маленьким щекам, а всхлипы переросли в громкий плач. Ирина, чье сердце и так было полно страха и боли, почувствовала новую волну отчаяния при звуке плача своего ребенка. Она попыталась успокоить Даниила, насколько это было возможно несмотря на то, что ее руки были заломлены за спиной.
– Тсс, сыночек мой, всё будет хорошо, не плачь, – прошептала она, стараясь вложить в свои слова как можно больше уверенности и спокойствия, хотя сама чувствовала себя на грани.
Тем временем, к ним медленно выдвинулась еще одна фигура. Вальтер, подошел, освещенный лишь неясным светом осеннего солнца. Его лицо было спокойным и непроницаемым, как у человека, привыкшего к стычкам.
– Что тут у вас? – спросил он глухим, мрачным голосом, подходя ближе к Ирине и нападавшим. Его взгляд был холоден, и в его глазах не читалось ни сочувствия, ни жалости.
Вальтер, встал на несколько шагов от Ирины и Клыка, взирая на происходящее с холодной выжидательностью. Его темный взгляд скользил от одного лица к другому, и казалось, он взвешивал каждую деталь ситуации, как хищник, оценивающий свою добычу. Отметив момент слабости в поведении напавшего на Ирину, который, казалось, отключился от реальности, Вальтер рявкнул на него с неожиданной жестокостью:
– Клык, ты оглох? – его голос разрезал тишину, звуча мощно и требовательно. По Вальтеру было видно, что он был зол или недоволен своим компаньоном. Клык, который до этого момента казался погруженным в свои темные мысли, вдруг встрепенулся, словно его разбудили из полудремы. Его глаза мгновенно раскрылись, и он быстро взглянул на Вальтера, словно только теперь осознавая его присутствие. В этот момент Клык казался оторванным от реальности, его дыхание было тяжелым, а взгляд – отсутствующим.
Со стороны Ирины, стоящей с заломленными за спину руками, каждое действие и слово нападавших казались замедленными и какими-то особенно зловещими. Она почувствовала, как незнакомец уткнулся ей в затылок, его грубое дыхание коснулось ее шеи, вызвав мурашки от страха и отвращения.
Внимание Вальтера, однако, было полностью сосредоточено на Клыке. Он подошел ближе, его шаги звучали тяжело на асфальте. Он остановился в непосредственной близости от Клыка, смотря ему прямо в лицо. Его глаза сверкали холодом.
– Соберись, – коротко бросил он Клыку. – Мы должны закончить это быстро и без лишних проблем.
Клык медленно кивнул, пытаясь сосредоточиться и собраться с мыслями. Он вновь взглянул на Ирину, в его взгляде появилась ясность. В этот момент он походил на хищника, который только что пробудился ото сна и готов продолжить охоту. Вальтер, оценивающе взглянув на Ирину, заметил, как она крепко держит своего младенца, защищая его от всех угроз, которые могли исходить от них с Клыком. В его глазах мелькнула тень удовлетворения от осознания того, что он полностью контролирует ситуацию.
Он медленно достал из-за пояса охотничий нож с матовым лезвием, который отблескивал даже при слабом свете фонаря. С намеренной театральностью Вальтер медленно провел ножом перед лицом Ирины, едва не касаясь ее кожи. Жест был четким и ясным: это было не просто угрозой, а требованием безоговорочного подчинения. Ирина, чье сердце колотилось в ужасе при виде холодного стали так близко к её лицу, поняла без слов, что от неё требуется. Она молча кивнула, показывая свою готовность следовать их указаниям, если только это обеспечит безопасность ее сына и ей самой. В ее глазах стояли слезы – от страха и отчаяния за их будущее.
После того как она кивнула, Вальтер убрал нож обратно за пояс. Он указал Клыку, и вместе они повели Ирину и ее малыша в сторону, противоположную торговому центру. Они двигались медленно, чтобы Ирина могла поспевать за ними, несмотря на усталость и страх, который истощал ее силы. Троица направилась куда-то на северо-восток, оставляя за собой пустые улицы и заброшенные здания. Ветер продолжал нещадно дуть, усиливая ощущение холода и одиночества.
***
С начала описываемых событий, когда Ирина впервые погрузилась в мрак подземного перехода, за ней неустанно наблюдала таинственная фигура. Эта таинственная личность устроилась в одном из служебных помещений на четвертом этаже торгового центра, откуда открывался широкий обзор на окрестности через тонированные окна. С этой высоты фигура имела полный обзор на все, что происходило ниже, на улице. Окна, покрытые тонировочной пленкой, создавали идеальную маскировку, позволяя наблюдателю видеть все наружу, но оставаясь невидимым для прохожих и даже для внимательного взгляда с улицы. Фигура внимательно следила за каждым движением Ирины, её взаимодействиями с нападавшими и реакцией на сложившуюся угрозу. Постукивание пальцев по подоконнику выдавало внутреннее напряжение наблюдателя.
Когда Ирина и её похитители наконец скрылись из виду, направившись на северо-запад от торгового центра, фигура оторвалась от окна и начала действовать. Под её ногами тихо заскрипел ламинат, когда она направилась к двери служебного помещения.
Фигура осторожно спустилась по служебной лестнице, избегая основных маршрутов и хорошо освещенных зон торгового центра, предпочитая малоиспользуемые ходы и закоулки. Выйдя на улицу, фигура на мгновение остановилась, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не следит за ней. Затем, с быстрыми, но бесшумными шагами, она последовала по следу троицы. Тени зданий служили ей укрытием, а её движения напоминали скольжение тени – быстрые и практически бесшумные.
Глава 3: Избавление
Ирина шла между двумя мужчинами в колонне, её голова кружилась, и мысли были как в тумане. Все события последних часов казались нереальными, словно кошмарный сон, из которого она так и не могла проснуться. Она почти не чувствовала своих ног; каждый шаг давался с трудом, но страх за сына придавал ей силы идти вперёд. Клык шёл впереди, его походка была решительной и размашистой, но его внимание, кажется, было где-то далеко, не сосредоточенное на окружающей действительности. Каждый его шаг, хоть и казался уверенным, был как бы автоматическим, и его глаза, направленные вдаль, время от времени стекленели, как будто он утопал в своих мыслях или воспоминаниях. Клык инстинктивно оглядывался по сторонам, реагируя на каждый шорох, на каждый необычный звук в разрушенной городской местности. Его взгляд метался по заброшенным зданиям и пустым улицам, по которым они шли. Он искал признаки движения или потенциальной угрозы, но его реакции были замедленными, несоответствующими его обычной бдительности. Несмотря на видимую готовность реагировать на опасность, его мысли казались занятыми чем-то другим. Возможно, Клык перебирал в уме какие-то прошлые события или, возможно, размышлял о своих дальнейших действиях.
Ирина шла следом за Клыком, каждый её шаг был наполнен напряжением и тревогой. Она нервно потирала запястья, покрасневшие и болезненные от железной хватки Клыка. Ощущение тяжести на руках напоминало ей о жестоком захвате, когда он невыносимо заломил её руки за спину. Под кожей, казалось, все еще пульсировали эхо той боли, и каждое движение напоминало о пережитом ужасе. Малыш Даниил крепко спал в слинге, уютно прижатый к груди матери. Его спокойное дыхание было единственным утешением для Ирины в этом хаосе. Он спал уже около часа, и всё это время Ирина старалась не только успокоить его, но и собрать себя с мыслями, чтобы подумать о возможном плане побега. Она ловила себя на мысли, что её собственное дыхание становится всё более ровным и тихим, синхронизируясь с дыханием сына. Это помогало ей поддерживать внутреннее спокойствие, несмотря на внешние обстоятельства.
Вальтер, замыкая колонну, шёл с характерным для себя хладнокровием и предусмотрительностью. Его каждый шаг был точен и рассчитан, как будто он двигался по шахматной доске, продумывая каждое своё движение на несколько ходов вперёд. Плечи Вальтера были слегка наклонены вперед, что подчеркивало его решимость и постоянную готовность к действию. В его движениях не было ничего лишнего – каждый шаг, каждый взгляд, каждое движение руки были выверенными. Вальтер не просто шёл за Ириной и Клыком; он неусыпно следил за окружающей обстановкой, оценивая потенциальные угрозы и возможности. Его глаза непрерывно сканировали окрестности, исследуя заброшенные здания, темные переулки и разрушенные дороги. Он искал признаки других выживших или зверей, которые могли бы представлять угрозу. Его взгляд был наполнен холодным расчетом, а его лицо, освещенное редкими проблесками солнца сквозь облака, сохраняло невозмутимое выражение. На поясе Вальтера висел нож в ножнах, который он иногда невзначай трогал правой рукой, удостоверяясь в его доступности. Это действие, хоть и казалось случайным, на самом деле было еще одним знаком его готовности к любым неожиданностям.
С каждым шагом по опустошенным улицам, мимо разрушенных зданий и перевернутых машин, Ирина пыталась сконцентрироваться на окружающей среде. Она внимательно осматривала каждый угол, каждую тень в поисках возможного укрытия или маршрута для бегства. Она знала, что Вальтер, следующий сзади, внимательно наблюдает за каждым её движением, поэтому каждый раз, когда она оглядывалась, её взгляд встречался с его пронзительными глазами, полными холодного расчета. Иногда Ирина чувствовала, как от усталости и напряжения начинают трястись её колени, но она заставляла себя идти дальше. Её усталые мышцы горели, и каждый шаг требовал всё больше усилий, но мысли об беззащитном маленьком сыне давали ей силы. Она периодически корректировала положение слинга, чтобы обеспечить максимальный комфорт для сына, даже в таких экстремальных условиях.
Их шаги мерные, и уверенные, отмеряли путь через разоренный постапокалиптический город. Вальтер, Клык и Ирина, каждый поглощенный своими мыслями, шли в плотной тишине, которую нарушал лишь звук их шагов по покрытому мусором асфальту. Сумрачное небо нависало над ними как тяжелая пелена, позволяя лишь немногим лучам света просачиваться сквозь тучи. Отдаленные звуки, иногда доносившиеся из различных частей города, служили постоянным напоминанием о хаосе, который охватил мир.
Клык, ведущий их колонну, внезапно остановился, заставив Ирину инстинктивно замереть в ожидании. Он повернул голову к Вальтеру, его глаза волнительно поблескивали при слабом свете, который пробивался сквозь облака. Несмотря на внешнее спокойствие, его взгляд был полон нерешительности и сомнений:
– Может, сегодня заночуем в Черемушках? Не хочу останавливаться возле Тубика, у меня всегда мурашки от этого места, – наконец проронил он, голос его дрожал не от страха, а от неприятных воспоминаний, которые, видимо, ассоциировались у него с упомянутым местом.
Ирина, слушая его, подумала, что под "Черемушками" Клык, вероятно, имел в виду район Черемушкинский район города Москвы. Район, который до катастрофы был полон жизни и движения, теперь, возможно, представлял собой один из немногих более-менее безопасных уголков в разрушенном городе. "Тубик" – так Клык называл туберкулезный диспансер, место, которое всегда было заряжено негативной энергией даже до наступления апокалипсиса.
Вальтер резко прервал Клыка, его голос был строгим и не терпел возражений:
– Не говори чепухи, – отрезал он, его взгляд на мгновение ожесточился, добавляя веса его словам. – Идём до темна, заночуем где-нибудь рядом. Я хочу дойти до Затона до завтрашнего вечера.
В его голосе чувствовалась уверенность лидера, привыкшего к тому, что его приказы выполняются без вопросов. Вальтер продолжал, его голос приобрел более многозначительный тон, заговорщицки пониженный, как будто он поделился секретом с Клыком: "Есть еще одно дело, надо решить с этими…" Он огляделся, убедившись, что Ирина держится достаточно далеко, чтобы не слышать деталей, а затем склонился поближе к Клыку, чтобы шепотом продолжить разговор. Их слова были слишком тихи, чтобы Ирина могла их разобрать, но она видела серьезность в их выражениях лиц и понимала, что обсуждается что-то важное и возможно опасное.
Внезапно воздух наполнился пронзительным плачем. Голодный Даниил проснулся, прерывая однообразие шагов взрослых. Ритмичное движение, которое до этого успокаивало его, прекратилось, и малыш почувствовал голод, который теперь не давал ему покоя. Ирина, чьё сердце сжималось при каждом всхлипе её сына, остановилась и обернулась к Вальтеру. В её глазах читалась мольба, и голос, который долгое время молчал с момента их нападения, наконец прорвался наружу:
– Можно я покормлю сына? Это не займет больше десяти минут.
На мгновение пустынная улица погрузилась в тишину, прерываемую только плачем малыша. Вальтер, который стоял позади, мрачно взирал на Ирину. Его выражение лица было непроницаемо, но в глубине его глаз мелькнула искра понимания – или возможно сочувствия – перед лицом материнской заботы. Секунда растянулась, казалась вечностью, пока Вальтер внутренне взвешивал ситуацию. Наконец, он кивнул, отдавая свое согласие. Этот жест, хоть и казался незначительным, был полон веса в текущей обстановке. Ирина, чувствуя временное облегчение, поспешно начала готовиться к кормлению.
Ирина осторожно присела возле разбитого крыльца старого магазина обуви, где пустые витрины зияли темнотой, словно пустые глазницы. Окружающее пространство было усыпано стеклом и обломками, которые свидетельствовали о прошлой суете и теперь напоминали о катастрофе, обрушившейся на этот город. Сквозь разбитые окна магазина проникал холодный ветер, принося с собой пыль и мелкий мусор. Чувствуя на себе внимание чужаков, Ирина отвернулась, чтобы они не видели её лицо. Она устроила Даниила более удобно, приподняла одежду и оголила грудь, чтобы кормить сына. Её движения были мягкими и заботливыми, в каждом жесте чувствовалась любовь и защита, которую она старалась обеспечить своему малышу.
Пока Даниил с аппетитом принимался за еду, его маленькие руки инстинктивно сжимали материнскую одежду, а его выражение становилось спокойным и удовлетворенным. Ирина тихо напевала ему колыбельную, мелодия которой была едва слышна на фоне шума ветра и далеких звуков разрушенного города. Ирина периодически бросала взгляды через плечо, убеждаясь, что Вальтер и Клык держат дистанцию и не нарушают её краткосрочного уединения. Она чувствовала, как напряжение медленно покидало её тело, позволяя на мгновение забыть об опасностях их путешествия. Однако её бдительность не угасала: каждый шорох, каждый скрип вызывали в ней готовность мгновенно защитить своего ребенка. Когда Даниил наелся и задремал, Ирина аккуратно подправила одежду, укрыла его теплее и медленно поднялась.
***
Поход продолжился. Они шли через разрушенный ландшафт, минуя обгорелые остовы машин и разграбленные здания, которые когда-то были чьими-то уютными домами. Солнце медленно начинало склоняться к горизонту, окрашивая небо в мрачные тона заката. Тени становились все длиннее и гуще, и каждый шорох заставлял троицу невольно напрягаться. Ирина, несмотря на усталость и беспокойство, старалась держать себя в руках. Её мысли вертелись вокруг слов Вальтера о Затоне и предстоящих делах. Что это за место – Затон? Что за дела могут быть настолько важными, чтобы рискнуть всем и добраться туда до завтрашнего вечера? Её тревога усиливалась с каждым шагом, который приближал их к неизвестной цели.
Как они шли, Ирина периодически бросала взгляды через плечо на Вальтера, который, несмотря на видимое спокойствие, время от времени морщил брови, словно борясь с сомнениями или решая сложную задачу в уме. Клык, с другой стороны, казался более расслабленным после разговора с Вальтером, его походка стала менее напряженной, и он даже иногда позволял себе оглянуться назад, чтобы убедиться, что Ирина не отстает.
По мере того, как Ирина продолжала свой путь вместе с Клыком и Вальтером, одна тревожная мысль всё тяжелее давила на её сознание. Несмотря на все усилия вытеснить её на периферию своих раздумий, она всё же вертелась у неё в голове, заставляя сердце биться чаще и руки непроизвольно сжиматься в кулаки. Она знала, что Клык – убийца. Это было не просто догадка, а жестокая реальность, с которой она столкнулась в тот момент, когда он без малейшего колебания убил её соседку. То, что он способен на такие поступки, заставляло Ирину постоянно всматриваться в его темный силуэт, идущий впереди, испытывая холодный страх за свою и сына жизнь. Холодный, липкий ужас медленно начал обволакивать её разум. Ирина понимала, что если Клык смог так легко и хладнокровно расправиться с другим человеком, ничто не могло остановить его от того, чтобы сделать то же самое с ней и её маленьким сыном, если он посчитает это необходимым. Она чувствовала себя ловушкой, пойманной в сети обстоятельств, из которых не было видно пути к спасению.
Каждый шаг вперёд казался шагом к неизбежной гибели, и Ирина старалась контролировать свой страх, чтобы не показывать его наружу. Она знала, что её реакция могла спровоцировать Клыка на непредсказуемые действия. Вальтер, хотя и казался более сдержанным, тоже внушал опасения, ведь его молчаливое согласие и поддержка Клыка говорили о многом. Каждый их шаг по разрушенной местности, каждый проход мимо заброшенных зданий усиливал в Ирине чувство угнетения и безысходности. Она пыталась держать себя в руках, при этом постоянно прислушиваясь к окружающим звукам, ожидая чего-то ужасного. Каждый шорох заставлял её вздрагивать, каждая тень могла скрывать угрозу.
Ирина пыталась отыскать в себе силы и разумный план, который помог бы ей избежать предстоящей опасности. Она осознавала, что каждый момент рядом с этими мужчинами может стать последним, и её мысли все чаще возвращались к возможности побега. Но как? Как вырваться из хватки убийцы, не подвергая опасности себя и своего ребенка? Эти вопросы кружили в её голове, заставляя сердце биться в такт с мрачным ритмом их шагов.
***
Солнце, уже склонившееся к горизонту, бросало последние лучи сквозь разреженные облака, прежде чем окончательно скрыться за руинами зданий, оставив мир в предвкушении наступающей ночи. Окружающая среда медленно погружалась в сумрак, и контуры разрушенных строений становились все более размытыми и зловещими. Воздух наполнился прохладой, а тишина усилилась, придавая всему происходящему ощущение призрачной реальности. Даниил, уже полчаса как проснувшийся из глубокого сна, тихо сидел у матери в слинге, молча наблюдая, как мир вокруг медленно тонет в темноте. Его маленькие глаза широко раскрыты, и в их глубине можно было увидеть отражение мерцающих огоньков и теней, которые плясали на разрушенных стенах. Маленький мальчик не мог понять или спросить у своей мамы, куда они идут, и кто эти люди, шедшие с ними. Он лишь чувствовал тяжесть обстановки и инстинктивно прижимался к Ирине, ища у нее защиты и утешения.
Когда группа подошла к подземному переходу на перекрестке двух широких улиц, которые когда-то были оживленными артериями города, Вальтер остановился и огляделся. Он поднял руку, призывая остальных остановиться.
– Всё, дальше идти небезопасно. Упадут еще в какую-нибудь яму или воронку, – сказал он с твердостью в голосе, указывая на обломки и неровности дороги впереди, которые становились едва различимы в наступающей тьме.
