скачать книгу бесплатно
– Ладно… теперь уже всё равно нам конец… – главарь презрительно сплюнул и хрипло продолжил: – Служба безопасности правительства, особый сектор «М». Ликвидация политических деятелей и неугодных организаций, а также операции устрашения. Приказ на твоё устранение отдал первый заместитель председателя Кщежищ Конрад Павлович.
– А, скажите-ка, разбойнички, ваш начальник очень высок, худ, беловолос, носит тёмные очки и тёмно-коричневый костюм?
– Да… но откуда… – настороженно встрепенулся главарь, – а впрочем, ты Избранный. Конрад, действительно, никогда не снимает тёмных очков, не появляется публично и сотрудники его едва знают. Скрытный господин с ледяным сердцем.
– Хм-м. А скажите-ка, разбойнички, нет ли в вашей конторе похожего на вашего начальника человека?
– Не знаю. Хотя, стоп… – на лице главаря промелькнула тень изумления, – референт председателя, действительно, здорово на него смахивает. Точно брат родной. И вправду, похож. Никогда раньше не думал об этом.
– Что ж мне с вами делать служивые? Отпущу вас, так вы опять приметесь людей убивать, а ведь помимо чужих неприятностей есть ещё и другие радости жизни.
– Весёлый ты, как похмелье, – нахально осклабился здоровяк. – Не примемся. Не успеем. Нас устранят в ближайшие сутки. Зачистят. Такова специфика.
– Вот вам и весь гуманизм. Тогда сделаем так. Пока посидите здесь, подумайте, потолкуйте о том, что случилось. За вами придут. Если решите послужить народу, то вас откопают, а если нет, всё равно откопают. Хотите, оставайтесь здесь, хотите, отправляйтесь на заклание в Москву. И вот ещё что. Бросьте вы своё гнусное занятие, ведь любое убийство, что человека, что птахи, непосильный груз для души. Подумайте над этим. Надумаете остаться, беспрекословно слушайте моих людей и ступайте за ними. Вопросы есть?
– Нет. Только странно всё это.
– Ничего странного. Удачи вам, служивые. Не скучайте.
Без пяти полночь через воротную арку я шагнул в темный церковный двор, и тут же, нос к носу столкнулся с Сергеем. По его сияющей физиономии я догадался, что прибыли его друзья-соратники.
– Вижу, вижу. Веди, страж, показывай команду.
Миновав гулкое, освещённое лампадами пространство пустой церкви, мы прошли через потемневшую от времени высокую дверь и оказались в просторной трапезной. В полумраке помещения я насчитал двадцать семь человек, одетых в летний камуфляж. На первый взгляд все они сливались в сплошную тёмную массу, но я-то знал, что это не так. Я видел их энергетику, как на ладони. И все они были отважными людьми, объединёнными общей идеей и взаимным уважением.
– Здравствуйте, воины, – негромко поздоровался я, продолжая вглядываться в их лица, – кто из вас старший?
Вперёд протиснулся высокий белокурый парень лет двадцати восьми и по-военному представился:
– Синельников Александр, заместитель старшины и командир отряда. В команде меня зовут Син.
Я вздрогнул и внимательно вгляделся в его лицо. В голове пронеслась цепочка воспоминаний. Слава богу, не похож на погибшего Сина. Хотя что-то неуловимое есть. Надо же, Син… хм-м… Син.
– Моё имя Антон. Сергей наверно вам кое-что успел рассказать. У меня просьба, прежде чем мы перейдём к главному разговору, объясните мне коротко и понятно: цели и задачи вашей организации? Сейчас самый подходящий для этого момент. Говори, Александр.
– Наш, и подобные ему отряды составляют боевое ядро Корпуса стражей Послания. Служит только молодёжь, после исполнения сорока лет ветераны освобождаются от караульной и оперативной службы, переходят в резерв, занимаются разведкой, снабжением, подготовкой кадров и два раза в году собираются на Большой Сход. Там избирается штаб, состоящий из наиболее авторитетных и заслуженных ветеранов во главе со старшиной. Штаб координирует всю деятельность стражи, и определяет цели и задачи.
Я поднял руку и перебил его:
– Уточни, что вы охраняете и, где базируетесь.
Александр с задумчивым видом оглядел своих соратников, немного помолчал и продолжил:
– Наша организация существует с начала времён. По легенде три Бога-мятежника оставили послание Избранному и спрятали его в ковчеге. Они повелели доверенным стражам и их потомкам охранять Послание и ключ от него, как зеницу ока, и передать их лично Избранному. Ковчег находится в Риме под охраной итальянских стражей. Ключ от святыни хранится в Москве на нашей основной базе. Сюда прибыл один из двенадцати московских отрядов.
– Кое-что прояснилось. Теперь уточни цель вашего прибытия.
– По нашим данным и в столице, и в провинциях зарегистрирована небывало активная деятельность «скорпионов». По данным внешней разведки, то же самое происходит и во всех крупнейших странах. Вместе с этим во всём мире вдруг начались беспорядки. Корпус поднят по тревоге. И, как только мы получили подтверждение твоего прибытия, сразу же поспешили сюда. Другие отряды находятся в состоянии повышенной боевой готовности. Открыты арсеналы и объявлена мобилизация резерва первой очереди.
Я всмотрелся в лица этих отважных людей и вдруг поймал себя на мысли, что, по сути, именно я являюсь одной из причин начавшейся всеобщей смуты. Похоже, на этот раз «скорпионы» решили пойти ва-банк, и готовы завалить Землю сотнями миллионов трупов. Одна только мысль об этом вызвала содрогание, и от внезапного озноба я передёрнул плечами.
Меньше всего мне хотелось становиться причиной бед и несчастий, но при этом я отчётливо понимал, что начавшийся кризис предопределён, а я, встав во главе сопротивления, должен буду принять главный удар. Более того, я знал, что в борьбе со мной и прогрессивными силами невидимые манипуляторы, используют все виды оружия от пуль и бомб до сговора ненасытных продажных политиканов с их липкой паутиной законов и сворой убийц особого назначения.
Наверно я слишком громко думал, и стоящий рядом отец-настоятель, что-то разглядев во мне, тихо проговорил:
– Ты напрасно встревожился, Антон. Кому, как ни тебе знать: во всём промысел Творца, и это твой крест.
– Благодарю, отец Иоанн. Ну, что братцы, покажем ядовитым тварям, что человечество не стадо баранов. Хотя, насколько я знаю, именно баранов больше всего боятся скорпионы, поскольку те запросто поедают их вместе с травой. А теперь к делу. Слушайте приказ. Три семёрки оставить здесь для охраны портала. Это главное. Пост трёхсменный круглосуточный. Немедленно вызывать сюда ещё два отряда. Организовать эффективную охрану и патрулирование прилегающей территории. Использовать все виды имеющегося в наличие оружия. Обратить внимание на подходы с воздуха и реки. Быть внимательными и решительными. С непрошенными гостями не стесняться. Хороший мордобой всегда бодрит и отрезвляет. И запомните, страшна не сила врага, а собственная слабость. Одна семёрка завтра поедет со мной в Москву. Отправляемся ровно в шесть. Отец Иоанн, прошу вас пристроить ребят до утра и помочь организовать полевой лагерь. Также необходимо оповестить местных жителей, и обеспечить эвакуацию детей и всех желающих из опасной зоны. Из числа местных добровольцев организовать народную дружину и вместе с ними провести все необходимые работы. Кстати, Александр, пошли ребят откопать наёмников, они неподалёку сидят по шею в земле и ждут вас не дождутся. Хорошенько их порасспроси, они должны немало знать. Однако долго голову не ломайте. Если согласятся сотрудничать, приставь к делу. Сам знаешь, сегодня – враг, завтра – друг. Не согласятся, пусть катятся к едрене-фене.
Стражи по одному через боковую дверь вышли во двор. Я проводил их взглядом и попросил настоятеля задержаться.
– Отец Иоанн, что вы думаете об организации стражей. Каково ваше отношение?
– Хранители знают о них. Но мы не сотрудничаем. Они сами по себе и никогда не участвовали в борьбе. В туманной древности наши лидеры встречались и договаривались, но это легенды. Я не собираюсь обсуждать их дела, но поистине наступают последние времена, если они вступили в борьбу, – священник задумчиво потеребил бороду, покачал головой и продолжил: – На днях я отправляюсь на Собор Великого Круга в Иерусалим, там будут обсуждаться условия мобилизации и начала вооружённой борьбы. Это очень непростой и страшный вопрос, ведь это означает начало широкомасштабной, возможно глобальной войны. А теперь, Антон, слушай внимательно. В Москве тебя будет ждать Верховный Советник. Ровно в восемь вечера на Чистых Прудах. Он высок, подтянут, будет одет в дорогой светлый костюм и такую же светлую шляпу, в руках чёрная трость.
– Но у меня несколько иные планы. Мы с Еленой хотели заехать домой, повидаться с близкими, и…
– Вряд ли это разумно. Противник о тебе знает, и в ваших домах наверняка засада… А, впрочем, поступай, как считаешь нужным. Но знай, обстановка в городе осложнилась, попусту не рискуй и держи нос по ветру. Не забудь, ровно в двадцать-ноль-ноль.
– Ясно. Удачи вам и прощайте, отец Иоанн.
Мы обменялись крепким рукопожатием, и я вышел в церковный двор. За оградой я замер, прислушиваясь. Вокруг шуршала, стрекотала и благоухала ранняя летняя ночь, далеко разнося разные звуки. С наслаждением вздохнув полной грудью, я сошёл с дороги, сорвал травинку, размял и втянул носом терпкий аромат зелени. Сладкий прозрачный воздух ещё не остыл, но траву уже обсыпала ночная роса. У горизонта вспышки зарниц освещали дальние холмы. Оттуда приближался грозовой фронт.
Проходя краем пустыря, я обратил внимание на свежевыкопанную землю и четыре ямы. Хорошо. Наверно отряд стражи пополнился ещё четырьмя бойцами. А может и не пополнился. Всё равно хорошо.
Слабо освещённые квадраты окон за высокими метёлками мальв, почти не выделялись на фоне стены. Наверно дед Семён по привычке сумерничает и ломает в потёмках глаза, листая какой-нибудь фолиант. Однако дома я застал одну Елену. Она сидела в кресле в красивом вечернем платье. На столе потрескивали язычками пламени три свечи, стояла открытая бутылка вина и бокалы. Чуть в стороне источали тонкий аромат красные и белые розы. И над всем этим витал тонкий запах её духов. Девушка смотрела в тёмное окно, в котором причудливо переплетались тени освещённого луной сада. Елена была фантастически прекрасна и желанна.
– А, где деды?
– Ушли. У Пахома что-то решают. Сегодня их не будет, – проговорила она, и тут же без перехода, – тревожно мне, Антоша, и страшно. Вокруг происходит что-то плохое, сгущается мрак и ничего нельзя поделать. Чувствую себя мелкой птахой вблизи огромного смерча и больше себе не принадлежу. А может, я сплю? А может, это вовсе не я? Проснуться хочу и прочь из этого зазеркалья. Только деды и ты удерживаете меня от отчаяния.
– Успокойся, любимая. Всё будет хорошо. Впереди немало опасных препятствий, но мы их обязательно преодолеем. И, поверь, я позабочусь об этом. А пока твои вопросы пусть немного побудут без ответов. Но разве это сейчас главное?
На её глаза навернулись слёзы, она встала и прижалась ко мне. От её рассыпавшихся волос исходил одуряющий запах. Она вся излучала тёплые и ласковые волны, несущие живую силу, удивительно пробуждающую во мне непонятную мощь. Рядом с ней я становился сказочным богатырём и мог перевернуть всю планету. Близость друг к другу вызвала бурю чувств и восторга, и мы не заметили, как оказались в объятьях. Невозможно описать моё состояние, но что-то очень похожее происходило со мной во время первой ночи с Нин.
Подробности ускользнули от сознания, но перед рассветом мы уже не представляли, как можно жить друг без друга. Мы полуодетыми сидели за столом и, азартно поглощая еду и вино, наперебой обсуждали самые разные житейские вопросы. Поразительно, но она чувствовала, мыслила и рассуждала в точности, как я. Мне не требовалось что-то ей объяснять, или доказывать. Найдя опору, она осмелела, и от её прежней растерянности не осталось и следа.
Я буквально наслаждался чувством полного духовного единения, но вместе с тем постоянно прогонял тревожную мыслишку: находясь рядом со мной и не имея в запасе моих возможностей, Елена реально подвергалась серьёзным угрозам. И хотя на собрании Круга хранителей она показала свой скрытый потенциал, оперирование с высокими энергиями дело весьма непростое, требующее опыта и внутренней собранности.
Елена, действительно, во всём дополняла меня, и в этом я видел высший промысел. Более того, седьмым чувством я понимал, что именно этот феномен станет главным козырем в решающей схватке за Землю. Она сразу же почувствовала перемены в моих мыслях и осторожно спросила:
– Что случилось?
– Пока ничего, но может. Я беспокоюсь за твою безопасность.
Неожиданно Елена звонко рассмеялась и чмокнула меня в щёку. Я бросил на неё удивлённый взгляд, не понимая её беспечной радости.
– Эх ты, Избранный. Разве ты ещё не понял, что теперь нас не разлучить, не победить. Пока ты со мной, мне никто не страшен, ведь всё, что можешь ты скоро смогу и я. Ну, почти всё.
Она снова рассмеялась, и изменённым зрением я увидел, как вокруг неё разливается замечательное золотое свечение. Кажется, в горнице стало светлее.
– Ладно, берегиня, поговорим о том после. Впереди суматошный денёк, приедем в город разберёмся. Короче, как говорил Пётр Первый, отрубая бороды боярам, будем решать проблемы по мере их поступления.
Ровно в шесть утра мы с Еленой попрощались со стариками. Они держались достойно и пытались балагурить, но я видел, что деды очень беспокоились за нас, и, когда мы отправились в путь, долго крестили вслед.
Погода окончательно испортилась, на западе горизонт заволокли тёмные тучи, а на востоке в облачной пелене едва светился тусклый круг восходящего солнца. Мы с Еленой устроились на заднем сиденье моей машины, которой взялся управлять Сергей. Рядом с ним разместился Александр, а остальные пятеро стражей покатили сзади в другом авто неизвестной мне марки.
Отличная ровная дорога вывела нас к Дону. В моём мире в этом месте я перебирался по заброшенному броду с остатками сгнившего моста, а здесь через полноводную реку перекинулся отличный мост, другой конец которого упирался в сплошную завесу дождя…
Глава 4
Дорога в Москву заняла около трёх часов. Опуская подробности, скажу, что, не смотря на неважную погоду, всю дорогу я неустанно глазел по сторонам, не узнавая свою страну. С обеих сторон дороги тут и там виднелись аккуратные и ухоженные сёла и городки, возделанные поля и сады. На лугах паслись стада. Одновременно я внимательно вслушивался в радионовости о жизни огромной империи под названием Великий Российский Союз.
Столица встретила нас прояснением погоды и пригородами с одноэтажными коттеджами с палисадниками и цветниками. А вид московской кольцевой дороги буквально вызвал радостное ликование. Она имела две параллельные трассы: одна для легковых машин и автобусов, другая наружная для грузовиков. Более того, над внутренним легковым кольцом располагался второй скоростной уровень, а эстакадные развязки, сервисные и маневровые площадки дополняли невероятную картину. Ни пробок, ни заторов, все едут быстро и непринуждённо. Обалдеть!
Въехав в город, я немного растерялся от обилия зелени и гармоничной архитектуры. Эту Москву в отличие от той явно построили для людей. Но восхищался я недолго, поскольку до меня дошло, что еду, то я домой, а могу приехать непонятно куда. В этом городе попросту могла отсутствовать улица, на которой я живу, вернее, жил. Однако Александр меня уверил, что в Москве такая улица имеется. Ну, что ж, это уже обнадёживало.
К моему приятному удивлению, мой дом стоял на прежнем месте, но оказался намного больше и красивее прежнего. Подъезд открыл консьерж и, широко улыбаясь, поздоровался, назвав меня по имени отчеству. Я помог Елене выйти из лифта и оглядел просторную межквартирную площадку, отмечая перемены архитектуры. Наружная дверь выглядела иначе, чем прежняя, и только номер говорил, что квартира та самая. Я вытащил из кармана ключ, с некоторым волнением вставил в скважину и повернул. Замок щёлкнул, и дверь распахнулась.
Моё жилище теперь сильно смахивало на апартаменты. И, хотя предметы мебели занимали свои места, они тоже в разной степени изменились. Все, кроме «дедовского» шкафа. Однако поразило меня совсем иное.
Даже на первый взгляд в квартире не осталось ни одной целой вещи. Сломанную мебель и стены заливали потёки красной и чёрной краски. Содержимое комода и гардероба валялось на полу вперемешку с осколками посуды и землёй из разбитых цветочных горшков. Перед глазами сразу же возникла картинка того рокового дня, когда начались мои приключения, но на этот раз погромщики намного превзошли своих предшественников. По сути, мой дом был безнадёжно разрушен и осквернён. Я хмуро разглядывал мерзопакостную мешанину, когда за спиной в прихожей раздался пронзительный телефонный звонок, заставивший меня дёрнуться, словно от удара током.
– Всё-таки вернулся, любимчик судьбы, – пророкотал в телефонной трубке низкий вибрирующий голос с ненормальными металлическими обертонами, – и опять ищешь проблемы? Ну, что же, ты их получишь. Вся твоя поганая жизнь станет сплошной проблемой.
– Приличные люди сначала представляются. Назовись и скажи, что тебе надо.
– Так-то люди, глупец. Ты скоро исчезнешь на всех планах, – в трубке раздался затухающий вой и гудки.
– Антон Владимирович, – я оглянулся и увидел озабоченное лицо Александра, – нам пора. Здесь оставаться невозможно. Я знаю, что вы можете за себя постоять, но зачем рисковать. У нас есть для вас надёжное жильё. Там совершенно безопасно.
– Да, конечно. Елена, мы уходим.
– Антон, хочу своих увидеть. Что-то на душе тревожно.
– Ладно. Поехали сначала к тебе, – я повертел в руках свой смартфон, и окончательно разрывая связь с прошлым, бросил его в кучу хлама.
Через полчаса мы подкатили к старинному дому на Тверской-Ямской. Подкатить то мы подкатили, только заходить в дом не имело никакого смысла. Подъезд, в котором жила Елена, выгорел до кирпичных стен. Пожарные заканчивали работу, растаскивали дымящиеся головешки, сбрасывали сверху остатки обгоревшей мебели и отдирали с крыши листы опалённой кровли. На другой стороне улицы и в прилегающем сквере собралась толпа зевак, которых почему-то всегда привлекают пожары.
Я с трудом удержал рыдающую Елену, которая отчаянно рванулась в дымящийся подъезд. Она билась в моих руках, пока до неё не дошли слова Александра, несколько раз повторившего скороговоркой, что все жильцы живы и пострадавших нет. Эта новость и слова утешения немного успокоили Елену. Она перестала метаться, но всё ещё тупо смотрела на руины с обрушившимися перекрытиями.
Как известно, беда не ходит одна. Мы уже собирались отправиться в ближайшую гостиницу, где разместили погорельцев, когда на меня будто упала мрачная тень. Как всегда, вблизи источника смертельной опасности в затылок больно кольнуло, и в голове громко застучал метроном. Я ещё не успел ничего сообразить, а организм уже отреагировал. Сознание мгновенно изменилось, включился боевой режим, и весь мир окрасился энергиями и потоками намерений. Где же вы, чёртовы твари?
Затравленно озираясь, я попутно отметил, что вокруг начало твориться что-то неладное. Шум окружающей толпы усилился, из-за какой-то заварушки. Выделить кого-либо человеческой мешанине не предоставлялось возможным, но я понял, что в толпе появились носители агрессии, поскольку прежде жёлто-оранжевое пространство заполыхало красным цветом. И в этот самый момент я обнаружил то, что искал.
В реставрируемом и затянутом зелёной сеткой пятиэтажном доме напротив я засёк трёх субъектов с каким-то оружием. Один из них расположился в слуховом окошке чердака, другой – этажом ниже в угловом окне, а третий пристроился на строительных лесах третьего этажа. С этого момента счёт пошёл на секунды. Я совершенно не имел времени для раскачивания экстрарезерва и настройки на Стихии. В любой миг могла начаться ужасная бойня. Мы стояли, как на ладони, а вокруг волновалась толпа.
Я толкнул Елену к Александру и заорал:
– В укрытие!
Энергетика организма сразу перескочила на высший уровень «красного коридора». Время будто споткнулось и едва поползло, а потом и вовсе встало. Со всей скоростью, на которую был способен, я бросился к дому напротив и вверх по лестнице.
Жадно хватая ртом воздух, я ворвался на чердак, огляделся и сразу заметил одинокую тёмную фигуру снайпера, замершего в просвете окна. Замедлившееся время заморозило негодяя, превратив в чёрную статую. В невероятной ярости я согнул вверх ствол винтовки. Мне стоило большого труда не оторвать гаду башку, и я просто сломал ему правую руку.
Время по-прежнему было на моей стороне, и между тиком и таком продолжала тянуться вечность. Снайпер ещё продолжал целиться через прицел исковерканной винтовки, не догадываясь, что его рука переломана в двух местах, а я уже метнулся по чердаку к боковой лестнице, где этажом ниже находилась позиция ещё одного стрелка.
Неподвижный, как каменный истукан, подонок держал в руках тубус гранатомёта, или устройства очень на него похожего. Ого! Это уже выходило за рамки простого покушения. Здесь готовился теракт! Вероятно, он ожидал выстрела первого номера, чтобы накрыть всех, кто бросится к жертве.
Не растерзать его стоило мне ещё больших усилий. Я вышиб ногой из рук убийцы тубус, подтянул неподвижную фигуру и от всей души снизу накатил ему в челюсть. Если у него в башке что-нибудь сломается, пусть пеняет на себя. Медленно подлетев, он скрылся в просвете двери и загремел по лестнице.
То, что он загремел, означало, что время вернулось в прежнее русло. А, значит, у меня его почти не осталось, что и подтвердил душераздирающий вопль, донёсшийся с чердака. Одним прыжком я выпрыгнул в окно на строительные леса. Перескакивая со щита на щит, я бросился к приставной лестнице и скатился по ней на этаж вниз. Автомат третьего стрелка удобно устроился на поручне, глядя чёрным зрачком дула на толпу. С отчаянным воплем я кинулся на автоматчика, и уже на лету понял, что опоздал. Под оглушительный треск длинной очереди мы провалились вниз.
Крепко вцепившись в чёрный комбинезон, я падал среди досок, труб и мешков с цементом, пока внизу земля ощутимо не врезала мне по груди и руке. Оглушённый падением, ослеплённый пылью, яростью и пронзительной болью я дико заорал. Из-за накрывшей меня плотной тучи цемента я ничего не видел, но правой рукой крепко держал убийцу, который слабо шевелился где-то подо мной.
Конечно, третий этаж не бог весть какая высота, но трубы и доски здорово намяли мне бока. Пока я протирал запорошенные цементом глаза и размазывал кровь из разбитого носа, ко мне успел подскочить кто-то из стражей. Я попытался с его помощью встать, но ноги подкосились, и я свалился головой вперёд. Обескураженного падением, меня подхватили и поддержали сильные руки.
Как только верх и низ заняли свои места, я, прихрамывая и придерживая левую руку, кинулся туда, где оставил Елену. Оттолкнув зевак, я оказался рядом с ней и остановился, как вкопанный, с трудом сдерживая противную дрожь в ушибленной ноге. Увиденная картина заставила сжаться сердце, и я едва сдержал гневный крик.
На мокром асфальте среди разного обгоревшего хлама на земле лежал мёртвый страж с расплывшимся на груди тёмным пятном и залитой кровью головой. Над ним склонилась Елена и в голос плакала, упорно пытаясь помочь погибшему воину. Возле неё хлопотал Александр, а другой страж, тревожно оглядываясь, пытался прикрыть их от неизвестной опасности. Чуть дальше на бордюре сидел молодой парень, зажимая окровавленное плечо рукой. Рядом с ним неподвижно лежала какая-то женщина, которой уже оказывали помощь.
– Он зак-рыл меня со-обой, – рыдала Елена, продолжая тормошить тело.
На улице началась паника. Среди воплей и суеты чуть в стороне замелькали полицейские огни, и завыла сирена. Внутри меня тоже вопил внутренний голос, предупреждающей о близкой угрозе. Казалось бы, опасность устранена, но меня не покидало чувство враждебного присутствия. Я сосредоточился, просканировал пространство, и из-за пожарной машины на меня полыхнуло коричнево-фиолетовым цветом. Ага! Вот ты где, сука!
Я метнулся, в отчаянном желании вырвать «скорпиону» глотку, но мне помешали двое пожарных, уносящих раненного товарища. Пока я продирался через толпу, «скорпиона» и след простыл. Скрипя зубами от злости, я напряжённо высматривал врага, и вдруг почувствовал на плече сильную руку. Мгновенно повернувшись на каблуках, я еле успел остановить взметнувшийся для удара кулак.
– Надо пошевеливаться, – спокойно проговорил Александр, – сейчас тут будет не протолкнуться от погон и фуражек. Нам не нужны неприятности.
– Да. Здесь очень противный запашок. Уводи Елену. Оставь одного стража со мной. Двое пусть увезут пленного и убитого стража на второй машине. Как его зовут?
– Павел.
– Встречаемся в гостинице. И сообщи о случившемся в штаб.
Я оглянулся, махнул парню, что вытаскивал меня из завала, и мы скрылись в подворотне проходного двора. Выбравшись на соседнюю улицу, мы прошли до ближайшего сквера, забрались в дальний угол, где я тяжело рухнул на свободную лавочку, не в силах больше бороться с болью. Переведя дух, я попросил стража присмотреть за окрестностями, пока буду латать свои пробоины.
В ходе беглого осмотра выяснилось, что падение с третьего этажа стоило мне двух сломанных рёбер, перелома локтевой кости и сильного ушиба бедра. Всё остальное более-менее уцелело. В который раз я поблагодарил судьбу, что она надоумила меня не расставаться с артефактами, которые прятались у меня под курткой, и лишь длинный меч я не рискнул взять с собой, оставив под присмотром стража в машине.
Скрипя от боли зубами, я вытянул из-за пояса скипетр и активировал его. Направить целительный луч на свои переломы тоже стоило определённого труда, поскольку левая рука нестерпимо болела. С грехом пополам я обработал все повреждения и уже через четверть часа почувствовал себя вполне сносно. От переломов и ушибов не осталось и следов. Ай, да Антошка. Ай, да сукин сын. Сам себя калечит, сам себя лечит и радуется при этом, идиот.
Отряхнув пыль и приведя камуфляж и лицо в порядок, я махнул стражу рукой, приглашая за собой. Как выяснилось, нужная нам гостиница находилась всего в паре кварталов, и мы пешком дворами отправились туда. Свою машину я обнаружил в ближайшем переулке. Кивнув водителю головой, я сделал ему знак оставаться на месте, а сам отправился дальше.
В правом крыле отеля в воздухе витал тоскливый запах гари и беды, и творилось что-то невообразимое. Туда-сюда сновали какие-то люди с телекамерами и микрофонами, полицейские и десятки погорельцев, раздавались громкие голоса и детский плач.
Нужная мне дверь нашлась в середине длинного коридора. Оставив стража снаружи, я вошёл внутрь и сразу натолкнулся на спину стоящего у входа Александра, который отошёл, пропуская меня. Елена сидела на кровати между родителями и успокаивала их. Её отец крепкий мужчина на вид лет сорока пяти старался держаться с достоинством, а мать стройная едва начавшая увядать красивая женщина с усталым выразительным взглядом больших грустных глаз и горестными складками в углах рта заметно нервничала. Она всё время поправляла на коленях платье, а другой рукой крепко сжимала руку дочери. Не смотря на внешнее спокойствие, родители Елены явно находились в состоянии сильнейшего потрясения.
–…ничего не успели спасти. Еле выскочили, в чём были, – отец Елены как будто нас не видел и говорил сам с собой.
