скачать книгу бесплатно
– А как же Сергей? Его тоже заберут в милицию. Ты этого хочешь? – не унималась Вера.
– Мне будет жаль его. Но он – бандит, такой же, как и его дружки.
– Ты в этом уверена? А вдруг он не бандит?
– Ну, я не знаю…
– Оля, прошу тебя, давай подождем с милицией, – с мольбой в голосе произнесла Вера.
– Подождем? Зачем, почему… я не понимаю тебя. Ты что-то скрываешь от меня. Тебе что-то известно о Сергее? Говори, не молчи.
– При чем тут Сергей! – в сердцах вспылила Вера, но тут же прикусила язык.
– Если ни при чем, тогда завтра пойдем в милицию.
– Нет, нет, Оля прошу тебя… Я не могу тебе сейчас всего рассказать, мне нужно время, чтобы кое-что выяснить. Но я обещаю тебе – как только во всем разберусь, мы пойдем в милицию. Хорошо?
– Вера, твои слова пугают меня. Что ты задумала?
– Не волнуйся, все будет нормально, – произнесла Вера и выдавила из себя улыбку.
Вид у нее был растерянный и напуганный одновременно. Мне стало жаль подругу. Какую тайну скрывала она от меня? Я несколько раз попыталась вызвать Веру на откровенный разговор, но натыкалась лишь на железную броню упорного молчания. А время шло. Приближалась сессия. Мы, готовясь к зачетам, засели за учебники. Как всегда, катастрофически не хватало времени. Переписывали друг у друга лекции, а потом по ночам зубрили их. Вера несколько раз не ночевала в общежитии. При этом она не считала нужным объяснять мне причину своего отсутствия. Я же от страха не находила себе места, когда она исчезала. Страх мой еще больше усилился, когда однажды я увидела в киоске, который находился рядом с нашим общежитием, газету с крупным заголовком на первой странице – «Кровавая драма в доме на Лесной улице». Я купила газету и лихорадочно стала читать статью.
В статье говорилось, что по некоторым данным, в прошлом, 1946 году, в Днепропетровске начала действовать опасная вооруженная группа. Первым их преступлением было ограбление продуктового магазина возле железнодорожного вокзала. Четверо преступников с оружием ворвались в магазин, забрали в двух кассах дневную выручку, около пяти тысяч, и скрылись. Несмотря на то что покупателей и продавцов было двадцать человек, никто из них не смог описать приметы грабителей, так как те заставили всех лечь на пол вниз лицом. Кассиры показали, что деньги забирал человек среднего роста, плотного телосложения, с черными, свисающими до плеч волосами. На лице у всех грабителей были черные матерчатые маски. Куда скрылись преступники, никто не заметил. Следующее преступление было совершено уже в апреле 1947 года. Тот же дерзкий почерк ограбления продуктовой базы. Но на этот раз бандитов было уже пятеро.
И вот новое преступление, которое ужаснуло весь город. Был ограблен дом зубного техника Самуила Бернштейна, который жил в частном доме на Лесной улице. Как считала милиция, грабители действовали по наводке. 12 ноября 1947 года в дом Бернштейна постучали. Хозяйка дома впустила грабителей, так как те сказали, что принесли телеграмму. Войдя в дом, они оглушили хозяйку рукояткой нагана и стали шарить по всему дому. Старшая дочь Бернштейна попыталась убежать из дома, но бандиты настигли ее и, не желая оставлять свидетелей, хладнокровно застрелили. Услышав выстрелы, кто-то из соседних домов вызвал милицию. Бандиты забрали золотые украшения, старинную посуду, вскрыли сейф, в котором хранились деньги, и собирались уже уходить. Но в этот момент вернулся домой Самуил Бернштейн. При виде грабителей он стал звать на помощь. Бандиты двумя выстрелами из нагана убили его. Приехала милиция. Завязалась перестрелка, в результате которой был убит один из членов банды. По данным уголовного розыска, кличка убитого бандита – Конопатый. Остальным преступникам удалось скрыться. Жена Бернштейна по пути в больницу скончалась от сильного кровотечения. Из всей семьи остался только младший сын, который на момент разыгравшейся трагедии был на занятиях в школе.
«Они все-таки совершили это, – с ужасом подумала я. – Их надо остановить».
Я решила незамедлительно поговорить с подругой. И если она и на этот раз откажется пойти в милицию, я отправлюсь туда сама.
Наступает утро. На этом я заканчиваю свое второе письмо.
Письмо третье
– Вера, что ты теперь скажешь? – набросилась я на подругу, после того как она прочитала статью.
Вера поджала губы и вдруг громко разрыдалась. Я от неожиданности замерла, не в силах произнести ни слова.
Размазывая слезы по лицу, она произнесло:
– Прости, но я еще не готова с тобой говорить.
– Хорошо. Это твое дело. Но я больше молчать не могу. Я пойду в милицию и расскажу все, что знаю. Бандиты сами не прекратят, их нужно остановить, пока не разыгралась очередная трагедия.
– Нет, нет… – Вера упала передо мной на колени. – Умоляю тебя, не делай этого. Дай мне еще два дня. А потом… потом можешь идти в милицию.
Я скрепя сердце согласилась на просьбу подруги, хотя все мое существо было против. Вечером Вера ушла из общежития и не вернулась ни утром, ни вечером следующего дня. Так надолго она еще никогда не исчезала. Я не знала, что и думать. Через два дня после исчезновения Веры меня вызвал к себе директор техникума. Я вошла в кабинет и увидела сотрудника милиции, который разговаривал с нашим директором. У меня непроизвольно сжалось сердце от страшного предчувствия.
– А, Северина, проходи. Знакомьтесь, товарищ капитан. Студентка первого курса, Ольга Северина, – представил меня Николай Николаевич следователю.
Следователь – молодой курносый капитан в начищенных до блеска сапогах – подошел ко мне и скользнул оценивающим взглядом по моей фигуре.
– Вера Глушко – твоя близкая подруга? – спросил он.
– Да. А что случилось? – дрожащим голосом спросила я.
– Мне нужно с тобой серьезно поговорить. Прошу тебя поехать со мной.
– Хорошо. Но что случилось?
– Иди, иди, Северина. Товарищ капитан все тебе объяснит, – пришел на помощь следователю директор и проводил нас до двери.
Во дворе техникума у входа стояла милицейская машина. Капитан открыл дверцу, и я скользнула на заднее сидение.
– Поехали во вторую городскую больницу, – сказал капитан, садясь рядом с шофером.
– В больницу? – воскликнула я.
– Да, Оля. Твоя подруга сейчас находится в больнице. Вчера вечером случайные прохожие обнаружили ее около одного из домов на улице Серпенко. Она была тяжело ранена в грудь двумя выстрелами из пистолета. На скорой ее доставили в больницу, где сделали операцию.
Я невольно вспомнила статью, прочитанную накануне. Зубного техника убили тоже выстрелами в грудь. Неужели Веру пытались убить те же бандиты? Меня мгновенно охватил холод от страха.
– Она будет жить? – пересиливая тебя, спросила я.
– Прогноз врачей малоутешительный. Ну, ты понимаешь меня… Оля, мне нужна твоя помощь. Твоя подруга несколько часов назад пришла в сознание. Я пытался выяснить у нее, видела ли она стрелявшего в нее человека. Но она молчит. А мне почему-то кажется, что она не только видела, но и знает того, кто пытался ее убить. Вера попросила позвать тебя. Может быть, она тебе расскажет, что с ней случилось. Для нас важна любая мелочь.
Я кивнула головой почти бессознательно, так как мысли мои в беспорядке роились в голове. Вскоре мы подъехали к больнице и поднялись на второй этаж. По длинному коридору ходили больные в серых застиранных халатах. Я подумала, что до чего же эти больничные халаты имеют удручающе унылый цвет. И мне самой стало уныло.
У входа в палату капитан взял меня за руку и тихим настойчивым голосом произнес:
– Попытайся выяснить у подруги, что она делала в момент покушения, с кем встречалась, и кто, по ее мнению, хотел ее убить? Запомни: от тебя зависит, как скоро мы найдем преступников, покушавшихся на жизнь твоей подруги.
Я опять кивнула и, тяжело вздохнув, вошла в палату, стены которой были покрашены серой краской, местами облупившейся от времени. Судя по количеству коек, палата предназначалась для трех человек, но Вера находилась в ней одна. Она лежала на койке возле окна, задернутого занавесками грязно-серого цвета. Из-за этих занавесок палата показалась мне мрачной и душной. При виде подруги с забинтованной грудью и бледным безжизненным лицом у меня на глаза навернулись слезы. В палате кроме Веры находился ее лечащий врач. Я остановилась, ноги подкашивались и не было сил идти.
– Вас, кажется, зовут Ольга, – сказал врач. – Проходите. Учитывая особые обстоятельства, в виде исключения я разрешил вашей подруге поговорить с вами. Ей тяжело говорить, поэтому в вашем распоряжении не больше трех минут.
Врач вышел из палаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Вера облизнула пересохшие губы и хриплым голосом произнесла:
– Оля, подойди ближе, мне трудно говорить. А я должна обязательно тебе кое-что рассказать, иначе не будет мне покоя на том свете.
Я бросилась к Вере и упала на колени перед ее кроватью. Слезы душили меня.
– Видишь, как все печально получилось. Умираю я, подружка. Не надо, не плачь. Хочу попросить тебя. Обещай выполнить мою последнюю просьбу.
– Обещаю…
– Тогда слушай… Я родом из деревни Кольчугино, которая находится в семидесяти километрах от Днепропетровска.
– Вера…
– У меня мало времени, не перебивай меня, – подруга судорожно вздохнула и поднесла руку ко рту. – Я родилась в многодетной семье. У меня есть старший брат Петр и три младшие сестры. Когда началась война, Петр ушел на фронт. Ему было в ту пору всего восемнадцать лет. Через полгода мы получили извещение, что Петр пропал без вести. После войны он не вернулся домой. Все эти годы мы оплакивали его. И вот совсем недавно я встретила его.
– О, нет…
– Да, Оля. Он был в компании тех бандитов, которых я встретила на улице Фучика. Я не поверила своим глазам. Вот почему я попросила тебя помочь мне найти место, где эти бандиты прятались. Подсознательно у меня теплилась надежда, что я ошиблась. Но нет, глаза меня не обманули. Мой брат… один из членов банды. В детстве Петр был добрым и хорошим мальчиком. Не мог он добровольно пойти в банду. Я решила встретиться с братом и поговорить. Я стала следить за бандитами. Мне удалось узнать, где живет брат, – Вера вдруг замолчала и, закрыв глаза, громко застонала от боли.
– Вера, я позову врача, – я бросилась к двери, но подруга остановила меня.
– Не надо… я еще не все тебе рассказала. Похоже, кто-то из банды следил за мной. Когда я пришла к дому, в котором жил Петр, в меня выстрелили из-за угла.
– Кто в тебя стрелял? Ты видела его?
– Я не смогла поговорить с братом. Оля, прошу тебя… сделай это за меня. Заставь его пойти в милицию с повинной. Может быть, ему это зачтется. А если ты пойдешь в милицию и расскажешь о банде, их арестуют. Тогда брата расстреляют вместе со всеми бандитами. Обещай мне… поговорить с братом.
– Да, да я обещаю. Вера, скажи, кто в тебя стрелял?
– Когда в меня выстрелили, я, падая, повернула голову в сторону стрелявшего… – Вера понизила голос до шепота. – Сергей… я видела его.
– Нет, я не верю. Сергей не мог в тебя стрелять. Верочка, умоляю тебя, этого не может быть… – я взяла подругу за руку, она была холодная, точно тающая льдинка.
– Сергей… Сер… – Вера повернула голову на бок и застыла. Глаза ее были открыты, а лицо безжизненно.
Меня охватил панический страх, и я бросилась из палаты.
– Помогите, доктор, помогите, – закричала я не своим голосом.
Из ординаторской выбежали врач и медсестра. Они направились в палату, в которой лежала Вера, дверь за ними тут же закрылась. Ко мне подошел следователь.
Изобразив на лице гримасу сочувствия, он спросил:
– Что сказала тебе подруга? Она видела убийцу?
Я прислонилась к стене и закрыла глаза. Мне не хотелось никого видеть, а тем более говорить. Голос следователя с трудом доходил до моего сознания. Я молчала.
Тогда капитан взял меня за плечи и стал трясти.
– Ты слышишь меня? Очнись. Что сказала тебе подруга?
Я открыла глаза.
– Оставьте меня в покое, – выкрикнула я и бросилась в палату Веры.
В это время из палаты вышел врач. Стараясь не смотреть мне в глаза, он произнес:
– Ваша подруга умерла. Примите мои соболезнования. Мы были бессильны что-либо сделать. Мужайтесь.
– Нет, нет… Верочка, подружка моя, – я зарыдала, потом вдруг пошатнулась и, потеряв сознание, упала на пол.
Меня долго не могли привести в чувство. Плохо помню, что было дальше. Кто-то меня обнимал, гладил по голове и говорил ласковые утешительные слова. Все было словно в тумане. Окончательно я пришла в себя только в общежитии. Я лежала на кровати, около меня сидела Олеся, девушка, которая жила со мной в одной комнате.
– Как я здесь оказалась? – спросила я Олесю.
– Ты действительно ничего не помнишь?
Я покачала головой.
– Тебя привез капитан милиции. Это ужасно. Он сказал, что Вера умерла. Когда тебе об этом сообщил врач, ты потеряла сознание. Тебе сделали успокоительный укол, и ты проспала несколько часов. Олечка, что же теперь будет? В техникуме все только и говорят о Вере. Все очень жалеют ее.
И тут я все вспомнила, сердце болезненно сжалось и стало невыносимо тяжело. Бог знает, что бы я отдала, лишь бы не было этого несчастного вчерашнего дня.
– Я не могу поверить, что Веры больше нет. Это не укладывается в моей голове. Боже… за что? – я прижала руки к вискам и заплакала.
На следующий день я пошла на занятия в техникум. В вестибюле я увидела на стене большой портрет Веры в траурной рамке, рядом на тумбочке стояли цветы. Я остановилась около портрета и несколько минут смотрела на него. Вера на портрете была точно живая. Недалеко от меня стояли две старшекурсницы и тихо между собой шептались.
– Ее убили, убили, – слышалось мне в их шепоте, а может быть, мне это только показалось.
На занятия в этот день я так и не попала. Меня опять вызвали к директору, где следователь милиции, которой накануне возил меня в больницу к Вере, больше двух часов вел со мной беседу. Очень дотошным оказался этот капитан. Он давил на меня с такой силой, взывал к моей совести и патриотизму, что мне казалось – еще немного, и я все ему расскажу. И он это чувствовал.
– Оля, ты что-то знаешь, но не хочешь мне рассказать. Почему? Ты кого-то боишься?
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Все ты понимаешь. Зачем твоя подруга перед смертью хотела тебя видеть? Что она тебе сказала?
– Она беспокоилась о своих родных, просила меня навестить их и по возможности помочь им справиться с горем. Вера чувствовала, что умирает.
– И только?
– Да.
– Ну зачем ты говоришь неправду?
– Думайте, что хотите. Я больше не хочу с вами говорить, – наконец не выдержала я.
– Оля, а ведь я могу тебя вызвать повесткой в отделение милиции и там по всем правилам допросить. Но я понимаю, в каком ты сейчас находишься состоянии, и поэтому пришел сюда, чтобы поговорить с тобой, как друг, как старший товарищ. А ты не хочешь помочь следствию, скрываешь известные тебе факты.
Я решила больше не отвечать на вопросы следователя и опустила голову. Закрыв глаза, я постаралась представить себе лицо Веры. Матовое, бледное, немного утомленное, с большими карими глазами, оно было очень милым. Жаль только, при жизни подруги я этого не замечала. Мне вдруг стало тоскливо и горько от потери близкого человека.
Письмо четвертое
Солнце скрылось за горизонтом, и владычица-ночь начала предъявлять свои права. Постепенно мгла окутала пространство, придавая всему причудливо-фантастические образы. Я же, мой любимый, продолжаю свой рассказ.
Похороны Веры были назначены на 28 ноября. За день до похорон приехала мама Веры и одна из ее сестер. Удивительно, как же Вера была похожа на свою маму. Одно лицо. Галина Федоровна – так звали маму Веры – была женщиной уже немолодой. На вид ей можно было дать чуть больше шестидесяти лет. Густые седые волосы, гладко зачесанные на висках, были собраны в тугой пучок, который прикрывал черный ситцевый платок. Натруженные сильные руки и лицо пепельного цвета, покрытое густой сетью морщин, явно свидетельствовали о том, что она всю жизнь трудилась на земле не покладая рук. Галина Федоровна почти не плакала, ее лицо словно окаменело от горя. Зато сестра Веры, Катя – тоненькая, смуглолицая, с худой шеей и худыми руками – плакала, не переставая. В один день она страшно изменилась: от горьких слез лицо ее опухло, тело вздрагивало, и она часто бормотала несвязные фразы. В день похорон директор техникума отменил занятия. Проводить Веру в последний путь пришли почти все студенты техникума. Ребята шли за гробом с непокрытыми головами до самого кладбища, несмотря на моросящий на улице холодный осенний дождь. Было море венков и цветов. Николай Николаевич произнес траурную речь, в которой каждая фраза брала за душу и наполняла сердце невыразимой болью. Плакали почти все. Я стола у гроба подруги, не сознавая реальность происходящего. Я глядела на Веру почти безумными, помутневшими глазами. Еще недавно она могла смотреть на меня, улыбаться – и вот лежит в гробу неподвижно, глаза закрыты. О, как она изменилась! Какой худой стала, прозрачной, но лицо спокойно. Это так несправедливо! Вера – молодая, полная сил и энергии – ушла навсегда из этого мира. И это слово «навсегда» просто не укладывалось в голове. И только когда гроб опускали в могилу и Галина Федоровна при виде этого упала в обморок, в моей голове словно что-то взорвалось. Слезы набежали на глаза горячей волной, я не успевала вытирать их платком. Могильщики закопали могилу и соорудили над ней небольшой холмик, на котором возложили венки и букеты живых цветов. Постепенно люди стали расходиться, и вскоре я осталась у могилы подруги одна. Кругом было тихо и безлюдно. Завораживающая кладбищенская тишина действовала на меня магическим образом.
