скачать книгу бесплатно
Он лишь улыбнулся:
– Они тогда действовали по принципу «винтим всех, разбираться потом будем». Единственная польза всей той командировки – это жизненный и профессиональный опыт. Ты тоже не останешься в проигрыше по возвращении. Главное: в любой ситуации борись с первой реакцией, не важно – в беседе ли, в спорной ситуации, если тебя провоцируют, – ибо она порождена эмоциями, а не разумом и старайся держать запасной козырь в рукаве. Будешь следовать этим принципам – преуспеешь.
– И если добуду информацию, – напомнил я. – А то место командировки станет местом ссылки. Я, вот, ещё не могу понять, почему он сказал мне о Юлии не беспокоиться.
– Напомни, что он сказал?
Я пересказал. Советник задумчиво посмотрел на меня, а затем махнул рукой.
– Думаю, просто подбодрил тебя, чтоб ты поменьше отвлекался там. Следуй совету государя!
– Кстати, он велел не называть его так, – вспомнил я.
– Да, не стоило. Забыл тебя предупредить.
– Я сразу понял, что забыл… А как твой разговор сложился? Ты вышел, прости, с таким видом… я боюсь представить, что там происходило.
Лициниан посмотрел на меня с отеческой улыбкой.
– Да много о чём поговорили: и о моих критических взглядах, и о том, что твоё место ссылки станет так же и моим в случае неудачи. Не бери в голову.
Я был благодарен ему за то, что он не стал в своём положении просить меня добиться успехов ради его благополучия, в том числе.
– Кстати, эта твоя Юлия…
– Она антийка, – перебил я.
Советник, прерванный этим заявлением, с недоверием посмотрел на меня. Он очень не любил антов, и, я допускал такой вариант, мог не принять мой выбор.
– Антийка? – повторил он. – Чистокровка?
– Нет-нет, наша во втором поколении. На первом свидании уверенно назвала себя человеком, когда я допустил неэтичное высказывание.
Лициниан с достоинством спросил:
– Ты ей понравился?
– Полагаю, что да, мы прекрасно общаемся и интересны друг другу. Она очень неординарна как личность, не думаю, что встречал подобных ей людей.
– Обязательно познакомь нас по возвращении.
– Хорошо, Советник, – в этот момент я почувствовал, как меня тянут к нему почти что сыновние узы, которых я прежде не ощущал, и сейчас я очень хотел бы назвать его отцом. Надеюсь, он чувствовал то же.
Всю оставшуюся часть пути мы проехали в тишине и раздумьях, лишь изредка обмениваясь малозначащими репликами.
8.
Расставшись, словно сын с родным отцом, я проследовал к носителю, который доставил меня на «Диоклетиан» – ударный эсминец из состава гордианской группировки войск. По ходу дела мне позвонил сам Председатель КГБ и строго-настрого приказал забыть своё истинное имя и всюду представляться как Марк Випсаний; к слову, все документы были сделаны именно на это имя, и у меня просто не было иного выбора. Тогда меня это ввело в известное замешательство, но вдаваться в пререкания я не стал, хотя несколько грубых слов в адрес комитета всё же отпустил про себя.
На военном судне приняли меня радушно, хотя определённая настороженность у офицеров, выраженная в соблюдении дистанции, явно имела место. Далее моё повествование будет перемежаться с записями в официальном дневнике, который я непременно решил вести.
«…Меня поселили в каюте с тремя младшими офицерами, которые за внешней доброжелательностью скрывали недоверие гражданскому чиновнику и крайне уклончиво отвечали на вопросы, выходившие за рамки повседневной службы. Может быть, дело в армейской дисциплине и характерной немногословности, а может быть, военные просто-напросто боятся лишним словом попасться на крючок контрразведчика. Хотя один из сожителей, центурион, был более расположен ко мне и, кажется, не кривил душой. Имя его я привожу в приложении. От него я узнал в доверительной беседе с глазу на глаз, за ужином, что звездолёт находился в районе АП на ремонте. В самом этом факте ничего необычного не было, но главное – то, что в Доминионе Гордианы в обслуживании кораблей командованию группировки всячески отказывается под различными предлогами. Более того, в центр из администрации идут ложные сообщения, якобы о попытках военных посягнуть на гражданскую власть, а также о силовом характере их запросов. Проверить эту информацию, равно как и получить её из других уст у меня возможности не было, потому что даже на мостик у меня доступ отсутствовал».
Моё короткое путешествие длилось, как и обещали, всего двое суток, но даже за это время я приобрёл новые знания и опыт: для меня приоткрылась завеса армейской жизни, породившая во мне противоречивые впечатления; я впервые побывал в космосе и сразу же добился каких-никаких результатов, что добавило мне оптимизма. Помимо этого я испытал новые эмоции, и определённые минуты заставляли меня радоваться как ребёнка, поэтому я, опасаясь показаться наивным, всячески старался сохранять спокойствие.
Командир корабля в звании военного трибуна учтиво уделил мне время, справившись о жизни и последних новостях Метрополии. Разговор, как и следовало ожидать, выдался обоюдно не доверительным: на мои вежливые попытки уклониться от ответа на тему дворцовых слухов, он с зеркальной вежливостью отклонял мои попытки узнать про взаимоотношения с антами на границе. Мы поняли друг друга, поэтому никто не потерял лица. Зато более разговорчивым оказался всё тот же центурион – всего-то нужно было пообещать помощь его младшему брату в поступлении в Академию.
«…Этот разговор произошёл за два часа до прибытия на Гордиану. Он рассказал о том, что непосредственно с антами столкновений не происходит, но с подконтрольными им арконцами – регулярно. Корабли группировки не дают им сосредоточить силы постоянными точечными нападениями с непредсказуемых направлений, но недостаточное снабжение делает эти акции всё более редкими и менее разрушительными. По его словам, недостаточное снабжение – следствие бездействия центра».
Не думаю, что этот парень выдал существенные секреты, но, каким бы милым он не был и какую бы услугу мне не оказал, не думаю, что такому болтуну место в армии. Поэтому безо всяких зазрений совести я записал все данные о нём для дальнейшего рассмотрения.
Как бы там ни было, перелёт мой закончился, и я увидел совершенно другой мир. Не могу описать словами то, что во мне происходило в те моменты, когда я видел, какой диаметрально противоположной может быть жизнь людей.
Первое впечатление на меня произвела местная осень: сырая, пасмурная, холодная – очевидно, здесь не было глобального кондиционирования. С неба падали редкие хлопья снега вперемешку с моросью, на асфальте серели обширные лужи, которые топтали сотни пар ног пешеходов, ветер разносил по-над ними не убиравшуюся длительное время листву. Осмотрев эту безрадостную, равно как и бесцветную, картину со стилобата космопорта, я поёжился и стал искать взглядом встречающего. Вот, должно быть, и он – примерно одного со мной возраста парень в кожаной куртке, джинсах «в облип» и ботинках на слишком, на мой взгляд, высокой подошве. Видимо, я был слишком далёк от моды, потому что именно его одеяние первым бросилось мне в глаза и едва не вызвало улыбку (или вызвало? Не помню уже). Во всяком случае, он как-то смущённо смотрел на меня.
– Марк Випсаний?
Я едва кивнул – не от надменности, а от подсознательного желания делать поменьше движений, когда на тебя капает сверху. Парень зачем-то протянул ладонь, и я с подозрением посмотрел на него, сразу не поняв этого жеста. Возникла неловкая пауза, и я, наконец, осознал, что у них, видимо, принято начинать знакомство тактильным контактом. К слову, у нас в столице подкреплять приветствие символическим троганием части тела собеседника и вовсе выглядело бессмысленным[14 - Другое дело – подать руку женщине или иным образом выказать хорошие манеры.]. Тем не менее, я не стал с ходу учить местных манерам и оскорблять их привычки, уверенно пожав его руку.
– Аркадий Флакк, сотрудник Префектуры, – смущённо представился он. – Имею поручение встретить цензора и сопровождать всюду по его желанию.
Таким же заметным, как внешний вид, был говор этого гражданина – какой-то странный неприятный акцент, догадываюсь, что из-за близкого соседства с антами.
– Прекрасно, – ответил я. – Мне нужно сперва в гостиницу.
– Прошу за мной!
Мы поехали в машине по городу, который, как мне представлялось, должен был нести величие Государства в провинции, при этом подчёркивая колорит местных особенностей. Но почему-то впечатления были совершенно другими.
Во-первых, архитектура: разношёрстные здания неуклюже демонстрировали гордианские традиции и кое-как лепились друг к другу вне какого-либо стиля, рекламные вывески и всякие баннеры были, такое ощущение, средоточием безвкусицы, совершенно не неся никакой эстетической функции. Во-вторых, порядок – с ним было всё плохо. Будто в дополнение к общей картине хаоса гордианцы, видимо, не сильно заботились о чистоте в собственной столице (про другие города планеты говорить не могу): мусор убирался довольно посредственно, лоска на домах не было и в помине, а венчали это зрелище беспорядочные потоки таких же разношёрстных горожан. Только в центре города можно было сказать, что здесь живут мои сограждане – тут всё было гораздо более прилично, и глаза радовали ухоженные аллеи и скверы, а также отсутствие толп, и только осеннее уныние слегка портило впечатление. Да и гостиница была опрятная, к счастью.
«…Сразу по размещении в гостинице, я составил общий план работы на время командировки и предоставил его моему сопровождающему. Он представился мне служащим Префектуры среднего ранга, и мой визит – это своего рода повышение квалификации для него. После нескольких дней работы я засомневался в его искренности, поскольку по моим представлениям он не мог бы в одиночку обеспечить удовлетворение всех моих запросов. Либо он не тот, за кого себя выдаёт, либо за ним стоит некто с более широкими полномочиями. Буду пытаться вскрыть его натуру».
«…За период с 14 по 19 сентября я успел посетить только Департамент образования. Выбор был продиктован сомнениями в эффективности его работы, ибо со всей очевидностью явствует, что общий уровень культуры и образованности местного населения, в сравнении с таковым в Метрополии, существенно низок. Это выражается в одеянии, манерах и навыках общения, публичном поведении. Ревизия Департамента и ознакомление с документацией показало, что по некоторым направлениям имеется провал в подготовке кадров высшей квалификации, молодёжь, банально, не стремиться к ответственной работе, но, по большей части, к низкоквалифицированному труду…»
Всё то время, что я занимался разведкой (точнее, вынюхиванием), довольно скучно описывать, стоит отметить лишь, что каждый новый день на Гордиане преподносил мне новые удивительные открытия. Это было сродни божественному откровению, исцелению от слепоты, путешествию во времени. Да, последнее очень хорошо подходит для описания моих ощущений – я словно очутился на другом краю Вселенной, только край этот был социальным, а не географическим. Мне очень скоро стало очевидно, что Гордиана – классический маргинальный Доминион, находящийся в крайнем удалении от Метрополии, со всеми вытекающими отсюда последствиями, и я пребывал в состоянии непреходящего шока. Морщины, которые собирались на лбу всякий раз, когда я встречался с новым дерьмом этого мира, и напряжённо пытался понять его причину, вызывали болезненные ощущения в голове, а пальцы вскоре устали потирать виски в попытках успокоить нервы.
Как я уже говорил в самом начале, за лоском родного дома я не был готов увидеть социальную яму на другой планете, населённой теми же представителями Homo Sapiens, что и я, и это пошатнуло мои идеалистические воззрения на качества людей нашей эпохи. Здесь я научился: с опаской смотреть наверх, проходя под строящимися (и не только) зданиями, обходить лужи, чтобы не быть обрызганным, ругаться бранными словами, в конце концов, ненавидеть людей. Я всячески отказывался верить, что это и будет тем опытом, о котором толковал Советник. Всякий раз, когда я видел что-либо непонятное: в людях, в городской архитектуре, в манерах – я обращался к Аркадию за разъяснениями. Для него мои вопросы тоже оказались неожиданными, и поначалу он усердно скрывал раздражение, видимо, видя в них издёвки, но потом убедился в моей искренней заинтересованности и отвечал спокойнее и полнее. И всякий его ответ порождал во мне целое древо новых вопросов. Надо признать: мне с ним повезло – Флакк выполнял любое моё пожелание, договаривался о встречах с нужными людьми, помогал обеспечить доступ в любое место, которое мне требовалось и, естественно, был моим гидом в этом
странном мире.
Так же я узнал много нового об антах, и это новое меня и удивило, и раздосадовало одновременно. Удивило тем, что на Гордиане это были вполне нормальные люди (говоря «люди», я подразумеваю представителей вида Homo Anticus – Человек Антский), с которыми можно вести вполне содержательную и вежливую беседу, а раздосадовало тем, что приходилось менять свои расовые взгляды, столь усердно подпитываемые все предыдущие годы негативным отношением к ним в столице.
Единственное, чего я действительно не мог понять, так это то, о какой параллельности идеологического курса говорил Вер при нашем знакомстве у Лициния. Либо он тогда намеренно искажал действительность (зачем?), либо он настолько оторван от народа (почему?), что не видит очевидных вещей. В любом случае, по возвращении я буду рекомендовать Правительству задать ему определённые вопросы.
…Сегодня, под конец четвёртой недели моей командировки, меня ждала центральная прокуратура – интересовал вопрос процентного соотношения совершаемых антами преступлений. И вот мы едем по мокрой улице, всё вокруг серо, и, такое ощущение, сама погода давит, заставляя людей сутулиться и, не разбирая дороги, торопиться по своим делам. Тут мой взгляд зацепился за странной конструкции здание и разношёрстную толпу людей возле него. Я повернул голову к Аркадию.
– Что это такое? Митинг, что ли, какой?
Мой спутник посмотрел, куда я указывал, и ответил:
– Это храм, люди проводят традиционное торжество в честь Непобедимого Солнца. Это достаточно интересное празднество, которое объединяет разные группы населения. Знаешь ли, среди невзгод, среди… эээ… всего прочего… ну, ты видишь, какая у нас тут погода, – пытался косноязычно донести до меня свою мысль Аркадий, подкрепляя слова размахиванием ладоней. – В общем, уставшим после работы людям нужно как-то отвлечься, и они участвуют, вот…
Я не знаю, звучало ли оправдание или сожаление в его голосе, но я сделал вид, что остался равнодушным.
– А, понятно, – а сам в очередной раз испытал шок. Я уже думал, что дно на этой планете давно достигнуто, но нет! – раздался стук снизу. Они, кажется, возрождают религию или оккультизм – не знаю, как это правильнее назвать. Но всё же не выдержал: – Это вместо искусства, что ли?
– Зря ты так, Марк, это ведь дань древним традициям, – видимо, я всё же его обидел.
– Ладно, ваше дело.
Через 10 минут мы были у прокуратуры, и я, сменив задумчивость на привычную маску непроницаемости, пошёл заниматься делами. За всё время я ни разу не испытал сложностей с получением того, о чём просил. Как правило, я представлялся начинающим госслужащим или стажёром, направленным с целью повышения квалификации или сбора материалов для научной деятельности. Лишь пару раз мне всё же пришлось подкрепить вопрос «Может быть, я чем-то смогу помочь?» известной денежной суммой. Как и наказывал Август, я запоминал этих паразитов. И один-единственный раз я не прошёл дальше порога – в Академии Гвардии. Это был центр по подготовке спецназа для дворцовой службы и принадлежал он… антам! Как пояснил Аркадий, правительство Анты на законных основаниях арендовало соответствующие площади для тренировки собственных бойцов, но где они потом служили, он уже ответить не смог. Думаю, я тогда поступил оправданно, не став упорствовать в стремлении разузнать, как возможен сам факт такого рода международных взаимоотношений.
Сейчас же я впервые встретился с таким прекрасным человеческим качеством, как принципиальность, впрочем, в моей ситуации, весьма неуместным. Средних лет секретарь, с видимым усилием оторвав взгляд от своего планшета, надменно посмотрел на меня – я давно заметил, что местным сразу бросается в глаза мой необычный внешний вид (да, я был одет гораздо лучше их: более опрятно, строго и со вкусом) – и в очередной раз поймал на себе брезгливый взгляд. Попытки донести до служащего цель моего посещения натыкались на равнодушный отказ, что постепенно выводило меня из себя. В конце концов, наш диалог завершился примерно так:
– Слушай, стажёр, проваливай отсюда пока цел! – шипел секретарь, сначала ткнув в меня пальцем, а затем указав им же на дверь. – Хватит совать свой нос в чужие дела, тебе здесь не рады.
Пффф, эти существа не перестанут меня удивлять. Я почесал лоб, облекая свою мысль в наиболее едкую форму, попутно отыскивая в планшете гиперкома контакт нужного абонента.
– Хорошо, гражданин, я уйду и позвоню вот этому человеку, – произнёс я, глядя на него с презрением и показывая экран, на котором сияло фото и подпись «Тиберий Клавдий Крисп. Секретарь Консистория». – А завтра ты и твоё руководство собираете чемоданы и летите в столицу объясняться перед Консисторием[15 - Консисторий – совещательный орган при Августе, в который входит предельно узкий круг лиц.]. Vale.[16 - Будь здоров]
За то время, что этот нахал соображал, я успел развернуться, но был остановлен касанием дрожащей руки.
– Постой, уважаемый, не надо никому звонить, сейчас всё устроим, – промямлил он. – Сразу бы сказал, что ты по поручению Правительства.
Я вновь повернулся к нему.
– Когда мне потребуется твой совет, что говорить, я обращусь отдельно. Ты знаешь, что делать, – я кивнул и жестом велел ему вести меня.
Разумеется, я в определённой степени блефовал – вряд ли Тиберий Крисп был бы воодушевлён моим звонком и кинулся мне помогать (хотя кто знает?), но на местном уровне одно лишь его упоминание просто обязано было произвести нужный эффект. Однако, полагаю, именно тогда меня и вычислили, что в скором времени принесло мне колоссальные проблемы. Дело в том, что у меня появилось подозрение, будто местная Префектура не в курсе моего визита. Не сказать, что я стремился встретиться с гордианскими чиновниками, хоть с тем же Тарквинием Вером, но то, что за столько времени этого не произошло, меня порядком озадачивало. Как будто кто-то нарочно меня скрывал, старательно стирая следы моих действий.
«Изучение перечня дел, результатов правоохранительной деятельности и различной криминальной статистики (см. приложение) не выявило, на первый взгляд, каких-либо зависимостей. Уровень преступности оцениваю как высокий, процент преступлений, совершённых на Гордиане гуманоидами различных рас, составляет 44…»
…Я ехал в гостиницу, когда был уже поздний вечер, порядочно утомлённый. Флакк, как и всегда, исправно ждал, пока я делал дела, а после отвозил. С закрытыми глазами я сидел в полудрёме, стараясь при этом не заснуть. В целом, командировка оказалась не столь сложной, как предполагал я или Лициниан, нагнавший не малый страх рассказами о своём опыте, но была она до ужаса унылой и однообразной. К тому же, проблем с коммуникабельностью у меня не было никогда. Вначале было тоскливо всё время, затем тоска давала о себе знать только в нерабочее время, в рабочее же – я прям забывал обо всём и увлечённо занимался делами. Несколько дней назад в центре поинтересовались, когда я планирую завершить работу, чтобы, очевидно, подготовить маршрут и транспорт, и я вполне осознанно ответил, что считаю возвращение на тот момент нецелесообразным. В отсутствие обратной связи я совершенно не имел понятия, полезна или тщетна моя работа, и не знал, почему именно меня хотят вернуть, но чувство незавершённого дела превалировало над желанием скорее смыться домой.
У меня было несколько выходных: пару раз Аркадий вывозил меня полюбоваться живописными окрестностями (насколько они могли быть живописными в это время года), пару раз я гулял по городу, посещая местные культурные достопримечательности. И ни разу, повторюсь, я не встретился с представителями местной Префектуры, будто у Флакка не было любопытного начальства.
…Позвонила Ясна – невероятно милая и славная девушка с необычным антским именем, с которой я успел познакомиться здесь. Омут, в который меня затягивало.
– Привет, Марк!
Я и хотел её слышать и видеть, и в то же время боялся общения с ней.
– Привет.
– Ещё работаешь?
– Нет, еду в гостиницу.
– Сходим поужинать?
Я также не хотел услышать этот вопрос, и вот он прозвучал, а у меня заболела голова от смятения, в котором я тотчас начал тонуть. Но:
– Да, – тихо ответил я.
– Тогда я за тобой заеду. Через час? – спросила девушка.
– Хорошо.
В номере меня на пару ждали сюрприз и разочарование. Первый состоял в том, что пришло ответное сообщение от моих друзей, второе – в том, что в очередной раз такового не было от Юлии. Приняв душ, я отправил, как и всякий вечер до этого, отчёт за день Тиберию Криспу, после чего посмотрел видеосообщение Валента и Агриппины.
Они сидели в обнимку под пледом за столиком на террасе своей квартиры, ночные светила Августы Примы окрашивали всё вокруг золотисто-фиолетовым светом, и, как никогда влюблённые друг в друга, они рассказывали последние новости. На столе стояла бутылка вина, рядом – блюдо с закусками; ребята со смехом рассказывали какую-то анекдотическую ерунду, случившуюся с Агриппиной. Я отвлечённо слушал их, с волнением ожидая упоминания о Юлии, которого всё не звучало и не звучало. Я надеялся хотя бы на «привет от твоей девочки», но дрожь ожидания незаметно перешла в дрожь досады и злости. Да, межзвёздная связь – далеко не дешёвая услуга, но ни одной (!) весточки от неё несмотря на то, что я отправил ей уже три сообщения. Буквально на днях я совершил поступок, который с объективной точки зрения: и дружбы, и отношений между мужчиной и женщиной – выглядел весьма эффектным. Именно, я побывал в Академии наук Гордианы и, проявив особое усердие, отыскал кабинет, где в своё время трудился дед Юлии, а после отправил ей фотографию себя на фоне настенной памятной доски с изображением бюста и одной из его цитат. Я был уверен, что это её впечатлит, но и сей поступок не способствовал получению ответа. Я не знал, в чём крылась истинная причина, и это бесило меня больше всего, заставляя невольно подозревать, что дело было в том самом её приятеле. Как бы то ни было, в душе я начал готовить себя к тому, что отношения с прекрасной Юлией оборвались, так и не успев взмыть к облакам. Ладно, главное: не терять лица и не опускаться ниже установленного уровня самоуважения.
Кстати, возможно, подсознательно злясь на молчание Юлии, я и не торопился вернуться домой, а это намеренное оттягивание возвращения походило на какое-то нелепое чувство мести. Таким образом я, наверное, хотел забыться в работе, стараясь не думать о неприятном и оттянуть неизбежное.
Я встряхнулся. Мысленно поблагодарив друзей за заботу обо мне, я стал одеваться – подходило время встречи с Ясной. Кто это такая?
Это единственное встреченное мной во мраке этого мира белое пятно, луч надежды среди уныния и упадка, человек с чистой душой и искренними помыслами, красивая молодая женщина с глубокими и почему-то печальными глазами. Зачем я попытался её очаровать? Не знаю. Хотел удовлетворить своё мужское самолюбие и доказать способность завоёвывать женское сердце? Хм, это была явно игра не по правилам: кто оспорит способности молодого и модного столичного аристократа против скромности провинциальной девушки, понимающей окружающий порядок вещей и стремящейся изменить свою жизнь. Вскоре я ответил на вопрос, почему её взгляд был печальным. Но вот наше очередное свидание – и я вижу блеск какой-то неясной надежды в карих глазах.
– Здравствуй, – раздался за спиной тихий голос.
Я обернулся. Она не была шикарной, какой была Юлия, она не имела её стати и возвышенности в манерах, в отличие от неё, непостижимо загадочной, Ясна была проста и этим как-то по-особому обаятельна. Её невысокий рост и покладистый характер рисовали её в моих глазах хрупкой, но под внешней завесой скрывался сильный характер, который подпитывал стремление поскорее начать всё с чистого листа.
– Привет.
– Я отпустила машину, хочу пройтись с тобой, если не возражаешь.
Я едва улыбнулся и покачал головой. Мы неторопливо пошли.
– Тебе не холодно? Такое пальто лёгкое, по-моему, – поглаживая меня по рукаву, произнесла девушка.
– Оно с подогревом, – заметил я. – Да и не холодно сегодня, даже удивительно.
На редкость тёплый и безветренный вечер так и способствовал романтической прогулке, а небо было безоблачным и представляло для глаз величественную картину неподвижной луны, тонких линий планетарных колец и непривычных созвездий. В воздухе стоял сырой запах лежалой листвы.
– Красивое у вас небо, на АП не такое – там оно засвечено городскими огнями и двумя лунами. Иногда орбитальную станцию видно.
– Если бы ты приехал, когда у нас было лето, месяца три-четыре назад, то был бы сильнее впечатлён: звёзды сияют ярче, а ещё поток метеоров, проходя через кольца, создаёт будто светящуюся ауру рядом с ними.
Я посмотрел на неё с улыбкой.
– Мне и так нравится. Особенно эта ваша неподвижная луна…
– Она искусственная. На обратной стороне её расположена военная база.
Я выразил недоумение:
– Как это, искусственная? – согласен: странно, что меня, любителя спортивного состязания, для которого Человек покорил гравитацию, сбила с толку возможность/необходимость создания искусственного спутника.
