скачать книгу бесплатно
– Опять?
Сын вздохнул.
Маргарита поджала губы. Она бы собственноручно прибила этого Лёлика, который не давал житья ее сыну. И имя, главное, какое-то дурацкое! Лёлик… на самом деле самый обыкновенный Лёшка. Что за манера коверкать имена?!
То, что сама Маргарита называла своего сына Котей, казалось ей совершенно естественным.
А что такого? Всех Костей испокон веков Котями называют! Но Лёлик… это ужас какой-то!
– Ну вот что, – сказала Маргарита, надевая на сына вельветовую курточку, которую тот снял в знак протеста, – если Лёлик не понимает слов, возьми и сам плюнь на него.
Костя посмотрел на маму исподлобья, недоверчиво. Неужели она говорит серьезно?
– Да-да, – решительно кивнула Маргарита, и кончики папильоток на ее голове затрепетали, словно крошечные белые крылышки. – Я тебе разрешаю.
Костя немедленно представил, что он сделает с Лёликом. Хорошо бы слюны набралось во рту побольше! Может, уже сейчас начать ее копить и не глотать? Хотя нет, тогда будет невозможно разговаривать. А жаль… Ну да ничего, можно же плюнуть не один раз, а несколько!
И только Костя представил себе картину страшной мести, которая вскоре настигнет вредного Лёлика, как раздался звонок в дверь.
Один звонок длинный и три коротких. К кому это пришли, интересно? Если бы к ним, к Говоровым, позвонили бы один раз. К соседу Евсею Ильичу – два. Около двери снаружи было вывешено объявление, кому сколько раз звонить. Такие объявления висели около всех квартир: «Ивановым звонить два раза, Петровым – один, Сидоровым – три…» – ну и тому подобное.
А как иначе? Чтобы все соседи разом не бросались открывать. Или наоборот – никто не выйдет, будет думать, что к другому пришли. Конечно, если ты живешь в собственной квартире один, ты о таких мелочах не думаешь. А в коммуналке столько этих беспокойных мелочей!.. Еще хорошо, что у Говоровых только один сосед, доктор, – тихий, вежливый, бывший фронтовик.
Ох-хо-хо, сейчас уже все фронтовики – бывшие, все вернулись домой. Кажется, один только Говоров, муж Маргариты, все еще где-то бродит в каких-то чужих краях! Иной раз она думает: а вернется ли Михаил вообще? Может, нашел себе там другую… Впилась какая-нибудь как пиявка, обвилась как змея. Сейчас, когда стольких мужчин поубивали, женщины на одиноких мужиков бросаются как львицы! Говоров, конечно, женат, но ведь чего только в жизни не бывает! Как бы не получить однажды вместо долгожданной телеграммы: «Встречай тогда-то, поезд такой-то, вагон…» – письмо со словами: «Дорогая Маргарита, я, конечно, очень виноват перед тобой, но…»
Глупости какие! Чего только не поналезет в голову одинокой, истосковавшейся по мужу женщины!
Звонки снова рассыпались трелью. Маргарита резко тряхнула головой и ринулась открывать дверь. Евсей-то Ильич пока доковыляет…
– Кто это там в такую рань? – спросил сосед, выглядывая из кухни.
– Да, наверное, управдом, карточки принес, – сказала Маргарита и повернула защелку замка.
Не управдом.
Какой-то мужчина в военной форме. А она в халате, в папильотках!
Маргарита торопливо прикрыла дверь, досадуя, что вот так выскочила, не подумав… И вдруг задохнулась, сообразив, что там, за дверью, – ее муж! Михаил Говоров! Михаил!
Да нет, не может быть…
Рванула дверь, смотрела недоверчиво, заново узнавая это почти забытое лицо. Он… Совсем другой! Совсем такой же!
Говоров потянулся обнять, но Маргарита все рассматривала его, коротко всхлипывая и судорожно улыбаясь, быстро касаясь его шинели, потом чуть не упала, увидев палку, на которую он опирался, и все бормотала:
– Ох… ох…
И наконец-то бросилась на шею, прижалась, радостно застонала, ничего не соображая, так ни слова и не сказав, дрожа счастливой дрожью, а Михаил гладил ее спину и приговаривал:
– Ну все, все, Рита, Риточка, я вернулся! Я дома!
Они только собрались поцеловаться, как снизу раздался важный голос:
– Дядя, а у меня вот – зуб выпал!
Говоров опустил глаза. Какой-то темноглазый мальчишка дергал его за полу шинели и тыкал пальцем в свой ротишко с темной дыркой между зубов.
– Ох! – Маргарита не то заплакала, не то засмеялась, обняла мальчишку и привлекла к себе. – Ох, Котик, это же наш папа с войны вернулся…
Говоров даже покачнулся, глянул недоверчиво.
Котик? Костя? Сын?!
Схватил его, оглядел всего, держа на вытянутых руках: волосы светлые, Маргаритины, глаза темные – его, Говорова… Сын!
– Константин, вырос! Сынок! Золотой ты мой!
Прижал к себе.
Костя еще успел гордо сообщить:
– Мне уже шесть лет! – А потом заорал: – Папка, родной! – да так и припал к отцу.
Маргарита, державшая палку Говорова, вдруг спохватилась, запахнула халат, схватилась за папильотки:
– Ох, что же это я!
И улетела в комнату.
Говоров поставил сына на пол, смотрел восхищенно, как на чудо какое-то:
– Совсем вырос… Мужик!
– С возвращением, Михаил Иванович, – негромко сказал сосед, стоявший в дверях кухни.
– Соседушка! Евсей Ильич! – радостно кинулся к нему Говоров. – Живой!
– Как видишь. Правда, немного подремонтированный – осколком прошило еще под Курском.
Он показал кожаную варежку, прикрывавшую ампутированную кисть.
– Под Курском? Обидно… – сочувственно сказал Говоров. – Но главное ведь, что живой. Верно?
Стук каблуков прервал их разговор. И Говоров ошарашенно уставился на возникшую в дверях Маргариту.
Она сняла папильотки и уложила свои чудесные волосы, переоделась во что-то такое шелестящее, шелковое, серебристое, в вырезе платья была видна грудь, огромные глаза сияли, губы цвели улыбкой, и Говоров разволновался вдруг, как мальчишка, при виде этой красоты.
Он и забыл, как красива Маргарита! И эта грудь в вырезе…
А Маргарита все одергивала наряд, поправляла волосы, бормотала что-то вроде: «Твое любимое платье… Я похудела, да?», волновалась до дрожи, как девчонка на первом свидании.
Она и забыла, как же это волнует, когда на тебя смотрят глаза мужа… любимого и любящего, да! Все мысли о каких-то там змеях, пиявках и львицах вылетели из головы!
Ох, как он смотрит!.. Конечно, истосковался по жене. И Маргарита истосковалась по нему! Так и кажется, что сейчас схватит в охапку и утащит в постель. Нет, конечно, сейчас нельзя, ведь рядом Котя и Евсей Ильич, а ей пора на работу. Но вечером! Но ночью…
По телу Маргариты пробежал блаженный озноб! И тут в дверь протиснулся какой-то неказистый солдатик лет пятидесяти с маленькой девочкой, которую он ловко держал одной рукой, и большим чемоданом в другой руке.
Наверное, это шофер, который принес вещи Михаила, сразу догадалась Маргарита. Что в чемодане?.. Ни один офицер еще не возвращался с фронта с пустыми руками! Вон, у той Маргаритиной сослуживицы, которая всем уши прожужжала про папильотки из бумаги, появились такая горжетка и такое платье из синего панбархата, что умереть можно! Догадался ли Михаил привезти панбархат? Маргарита совсем обносилась за эти годы! А любимое платьице мужа, которое она умудрилась сберечь, – это же просто тряпка тряпкой! Неужели она наконец-то оденется как человек?!
А интересно, у Михаила один чемодан? Или внизу еще остались? Неужели их бросили без присмотра?..
Ой, о чем она только думает?!
– Ну вот, добрались! – улыбнулся солдат. – Гвардии старшина Семенов!
Маргарита закивала, заулыбалась, а Говоров сказал:
– Знакомьтесь, это – Егорыч, мой ординарец и шофер, всю войну вместе прошли.
– Здравия желаем! – сияя улыбкой, отчеканил старшина.
– С Победой! – воскликнула Маргарита, растерянно прикидывая, останется ли ординарец ночевать или отправится в казарму. Хотя у него же ребенок, не может же он остаться с ребенком, что за ерунда!
Не о чем волноваться!
– Девочка какая хорошенькая, – великодушно произнесла Маргарита. – Ваша?
– Конечно! – радостно кивнул старшина, однако в это мгновение к нему подошел Говоров и ляпнул нечто несусветное:
– Это моя дочь. Ее зовут Лиля.
Маргарита хлопнула глазами. Улыбка стала неуверенной:
– Не совсем поняла… В каком смысле? Приемная?
Говоров и старшина переглянулись. Потом Говоров посмотрел на жену и, помедлив, сказал:
– Нет. Родная дочь.
Маргарита недоверчиво качнула головой. Старшина протяжно, сочувственно вздохнул.
Маргарита почувствовала, что улыбка примерзла к губам. Она ничего не могла сказать, ничего не могла понять.
Да что тут понимать-то? Львицы, змеи, пиявки!
Вот оно как!
Попятилась от Говорова, схватила за плечо Костю, втолкнула в комнату.
– Мам, ты чего, там же папа? – обиженно вскрикнул мальчик.
Но дверь уже закрылась.
Говоров качнул головой.
Он знал, что это будет трудно, но…
– Да ладно, товарищ политрук, – пробормотал Егорыч. – Все уладится! Куда ж деваться-то!
– Да-да, – рассеянно ответил Говоров. – Деваться некуда, это точно.
* * *
Маргарита не знала, как она пережила этот день. Ветровск – город небольшой, слухи о возвращении подполковника Говорова мигом разнеслись, и, стоило ей переступить порог, как две сослуживицы, с которыми Маргарита делила кабинет, набросились с поздравлениями. Их-то мужья давно вернулись, и обе женщины были искренне рады за Маргариту. Однако она видела, что их глаза светятся не только радостью, но и неутоленным любопытством: что это за девочку привез Говоров с собой? Неужто удочерил какую-то сиротку?
Про себя Маргарита уже твердо решила, что именно так и будет отвечать на каверзные вопросы. Удочерил, да! Подобрал из милости! Однако никаких вопросов никто не задавал, и она целый день сидела как на иголках: почему ничего не спрашивают? Неужели слухи о том, что это за девчонка, уже расползлись по городу? А что такого, ведь утренняя сцена приключилась при Евсее Ильиче, а он вполне мог сболтнуть в госпитале кому-то из врачей или, что еще хуже, из медсестер… Ну и пошло-поехало!
Говоров, Говоров, ну что же ты натворил?! Как же ты мог воспитывать своих подчиненных, товарищ политрук, если сам гулял напропалую с какой-то девкой?! А может быть, это была такая полковая подстилка, которая никому не отказывала, ну и Говоров поступил как все?
Ревность ела Маргариту поедом… ревность к той женщине, с которой блудничал Говоров, когда Маргарита засыхала от тоски по нему. И чуть ли не больнее жалила ревность к этой немой, стриженной наголо, чужой девчонке.
Нет, Говоров, должно быть, рехнулся, если решил, что жена спокойно воспримет появление этой «родной дочери»! Маргарита ему… Она ему еще устроит!
К вечеру Маргарита твердо знала, что именно устроит мужу.
Она его к себе не подпустит, вот что. Пусть помучается. Конечно, потом Маргарита сжалится над ним (и над собой!), но не раньше чем Михаил даст слово, что этой, как ее там зовут, в их доме больше не будет.
Пусть увезет ее в детдом. Ладно, Маргарита не станет возражать, если муж иногда будет навещать девчонку, но чтобы в квартире и ноги этой Лильки не было.
Лилия, ну и ну! Интересно, кто имя ей придумывал? Неужели сам Говоров? Ну и шутник… решил целый цветник завести? Ну так вот: довольно будет с него одной маргаритки, а лилии – выполоть!
Маргарита не сомневалась в успехе своего замысла. Глаза мужа скользили по ней с такой жадностью! Пока ужинали, он так нетерпеливо ерзал на стуле!.. На все, конечно, согласится, только бы заполучить в свои объятия жену. Так и быть, девчонка здесь переночует, но завтра утром ее увезут, это точно!
Наконец-то уехал водитель, этот Егорыч, который, конечно, был в курсе всех похождений своего начальничка. Маргариту не оставляло ощущение, что Егорыч исподтишка ее разглядывает и, очень может быть, сравнивает с той… с другой.
Или с другими? Сколько их было, интересно знать?
Маргарита накручивала себя весь вечер.
Сидя на кровати сына и ласково поглаживая его по голове, напевая его любимую колыбельную «Ах ты, котенька-коток, котя серенький хвосток», она вдруг поперхнулась на словах: «Не ходи ты, коток, по чужим дворам, не качай ты, коток, чужих деточек, малолеточек!»
Чужая деточка-малолеточка лежала на раскладушке, которую Маргарита поставила рядом с кроватью сына, и внимательно слушала колыбельную. Котя уже уснул, а она все лупала глазищами, уставившись в стенку.
«Взгляд какой тупой! – с ненавистью подумала Маргарита. – Контуженая! Ненормальная! Ну уж нет!»
Она погасила маленький светильник над Котиной кроватью, расправила ширму и быстро прошла через комнату.
– Рита… я вот подарки из Германии привез…
