скачать книгу бесплатно
– Это правда, что все запротоколировано, – поежился от холодного порыва ветра Крылов. – А вы тут что, всю ночь сидите? – Крылов посмотрел на пустую, слабо освещенную набережную и добавил: – Небось страшно.
– Да не темните Григорий Иванович, и так темнота кругом. Что, пришли сказать, что странной смертью он помер? Что не умирал так никто раньше?
– А вы почему думаете, что странной? – спросил Крылов, доставая сигарету и закуривая.
– Дак, то ж на его рожу взглянуть было достаточно, такая гримаса в ужасном сне не приснится. А ночью я здесь не сижу. Я как раз сейчас домой собирался. Хотите, пойдемте вместе, по пути поговорим.
Яков Афанасьевич сложил свои странные нерыболовные принадлежности в ящик, на котором сидел, повесил его на ремне через плечо, и они вместе поднялись на набережную.
– Я на той стороне живу, рядом с мечетью. Если не торопитесь, можем пройтись.
– У меня почему-то такое чувство, что вы не все сказали, – когда они шли по мосту, проговорил Григорий Иванович, подняв воротник осеннего пальто.
– Да нет, все. Пришел утром, а он вон там, скрюченный, на ступеньках с физиономией перекошенной лежит.
– А по поводу первого.
– Какого первого?.. Ах, этого!.. По поводу первого я ничего и не видел, а то, что меня у лунки застали, так это случайное стечение…
У Крылова появилось странное предчувствие, что рыболов говорит не все, не врет, это всегда чувствуется, а недосказывает, и хотя он был уверен, что ничего нового сверх протокола узнать сегодня не удастся, но все же шел с ним через мост в другую сторону от своего дома.
– А может быть, видели кого-нибудь, припомните.
– Да мало ли гуляк по набережной бродит, и потом, я делом занят, некогда мне по сторонам пялиться.
Некоторое время шли молча.
– Некогда, я понимаю, – вдруг сказал Крылов, продолжая начатый разговор. – А ведь вы не рыбу ловить ходите.
Он искоса следил за Яковом Афанасьевичем.
Тот хохотнул, как-то нервно вскинув голову, и поправил на плече ящик.
– А вы наблюдательны. Вы, следователи, наверное, все такие наблюдательные.
– Не все. Бывают и такие, которые совсем ненаблюдательные.
– А отчего человек-то умер? То, что его убили, я и сам догадался, иначе меня бы так не мурыжили с протоколами.
– Несчастный случай, – проговорил Крылов, доставая новую сигарету и прикуривая на ходу.
– Да уж, несчастный, – ухмыльнулся Яков Афанасьевич. – А вы не подумали, что смысла убивать бомжа никому не было.
– Почему убивать, Яков Афанасьевич?! Я же говорю, несчастный случай во время почечных колик, оттого и страдание на лице. Боль, знаете, какая?! Сердце отказало. У бомжей тоже сердце имеется.
Яков Афанасьевич, снова запрокинув голову, хохотнул гортанно. Он явно нервничал, и это не укрылось от наблюдательного Крылова.
Следователь изредка косился на своего попутчика и видел, что тому что-то хочется сказать, просто сил нет, как хочется, но он изо всех сил сдерживается.
– Колики, – вдруг сквозь зубы выговорил он, резко остановился и повернул лицо к Крылову. – Колики!
Они остановились под фонарем, и Крылову хорошо было видно изрезанное глубокими морщинами лицо Якова Афанасьевича. Таких живописно морщинистых лиц он, пожалуй, не видел никогда, тем более что Яков Афанасьевич был человеком еще не старым… Или, быть может, так падала тень?
Он несколько мгновений смотрел на следователя в упор. Что-то важное готово было сорваться с его губ, Крылов чувствовал это и не торопил.
– Ладно, колики так колики, – махнул он рукой и двинулся дальше своим размашистым шагом.
И следователь понял, что мгновение упущено.
– Да, а дело закрываем, – бросил он, уже не надеясь на удачу, так только, для проформы. – Холодновато сегодня… Предыдущее дело, по которому вас вызывали, тоже, кстати, закрыли.
Яков Афанасьевич ничего не ответил, до конца моста они шли молча, и, только когда подходили к Петропавловской крепости, Яков Афанасьевич, нервно хохотнув вдруг, не останавливаясь, повернул голову к Крылову и сказал:
– А хотите скажу, как их убили?
Крылов на мгновение потерялся, не зная, что ответить. А если снова спугнешь?
– Ну-у-у, скажите, – как можно безразличнее проговорил он.
Яков Афанасьевич снова захохотал гортанно.
– Их защекотали… Защекотали до смерти. Угадал?!
Яков Афанасьевич остановился, остановился и Крылов. Они так и стояли друг против друга на слабо освещенной набережной.
– Ну, допустим, – проговорил Крылов, – хотя совершенно не представляю, как это можно сделать…
Яков Афанасьевич ухмыльнулся злорадно, видно было, что он сейчас торжествует, и Крылов не стал разочаровывать его, напустив на себя растерянный вид.
Яков Афанасьевич склонился над ним, тень сейчас падала так, что вместо глаз оказались две черные дыры, и удивительно, но создавалось впечатление, что он глядит этими дырами, и глядит словно из другого мира.
– И это только начало…
Крылов с внутренним трепетом глядел в эти черные провалы, он не боялся, это был не страх, это было что-то другое – больше чем страх, что-то первобытное.
– А хотите скажу, кто это сделал?
Такого поворота Крылов совсем не ожидал.
– Хочу, – проговорил он тихо.
– Тогда пошли.
Яков Афанасьевич широко шагал по темной аллее парка к видневшейся сквозь голые деревья мечети. Следователь еле поспевал за ним, и нелепо выглядела со стороны эти спешащая куда-то в темноте парочка.
Глава 4
Городу грозит беда
Яков Афанасьевич жил за зданием мечети, в большом дворе со сквером. Казалось, что дом этот является продолжением мечети: слишком плотно сомкнулись их стены. По темной лестнице они поднялись до второго этажа. Крылов цепким взглядом отметил для себя, что вряд ли кто-нибудь видел, как они прошли в квартиру – сюда без труда можно было попасть незамеченным. Металлическая дверь в квартиру изнутри была обита поролоном.
– Проходите, – Яков Афанасьевич пропустил Крылова в темную прихожую. – Не бойтесь, не разбудите никого.
Они шли по коридору. В кухне, мимо которой проходил их путь, горел свет, за столом, как-то механически поднося кружку ко рту, пила чай женщина пенсионного возраста.
– Она глухая, совершенно ничего не слышит, – пояснил хозяин квартиры, бросив взгляд в помещение кухни.
Яков Афанасьевич протянул к двери руку, дверь сама вдруг резко распахнулась.
– Ой, дядя Яша, вы меня напугали, – сказала девушка, выходя в прихожую. – Я тут за вещами заходила… Я домой, послезавтра.
Девушка внимательно посмотрела на Крылова, у нее были вьющиеся, распущенные по плечам рыжие волосы, неестественно белая кожа и курносый нос. Она сняла с вешалки кожаную куртку.
Яков Афанасьевич метнул в сторону Крылова взгляд… Странный взгляд…
Он был явно недоволен нежданной встречей.
– Это племянница моя, – бросил он, входя в комнату.
Крылов, рассеянно кивнув девушке, вошел вслед за ним.
Комната была около двадцати метров, но казалась меньше из-за того, что была загромождена мебелью. Четвертую часть ее занимал концертный рояль погребального цвета, на нем в совершеннейшем беспорядке теснились телевизор, приемник, стопы книг… Большой старинный буфет красного дерева, когда-то презентабельный, но теперь с ободранной местами фанеровкой, выглядел убого. В углу старая кровать с железными спинками, стол, заваленный грязной посудой и книгами, всюду царил холостяцкий беспорядок.
– Вот сюда садитесь, – Яков Афанасьевич сбросил со стула брюки на кровать. – Один живу, порядок навожу редко, с тех пор как умерла жена…
– А отчего жена умерла? – спросил Крылов, он не знал, почему задал этот не слишком тактичный вопрос, сам собой вырвался.
– Жена?.. Умерла… ну отчего люди умирают, от болезни, наверное… Отчего же еще! – Яков Афанасьевич растерялся. – Может, чаю?
– Да нет, спасибо. – Крылов присел на стул. Яков Афанасьевич не садился, он стоял рядом со следователем и молча и внимательно на него смотрел.
– Курить у вас здесь можно? – спросил Крылов, озирая бардак помещения. Хозяин комнаты кивнул. – Ну… вы мне хотели что-то сообщить, – закурив и выпуская струйку дыма, проговорил он как можно безразличнее.
– Сообщу, – сказал Яков Афанасьевич, усаживаясь на стул напротив. – Сообщу, только как вы к этому сообщению отнесетесь, не знаю…
– Отнесусь как-нибудь. Да что мы с вами, Яков Афанасьевич, в кошки-мышки играем, давайте начистоту.
– Ну, давайте начистоту, – тон его снова, как на мосту, сделался злым и вызывающим. – Только вы вперед, начистоту-то. Так что, защекотали их, или все-таки колики замучили?..
Крылов глубоко вздохнул.
– Ну, если начистоту… – он на мгновение замялся, зачем-то стер пальцем со стола пыль. – То эксперты установили, что умерли они от удушья, вызванного конвульсиями и судорогами. И вполне возможно, что их кто-то защекотал. Другого объяснения наши специалисты не нашли. Вы сами должны понять, почему я вам сразу не сказал…
– Понял, понял я! – победоносно проговорил Яков Афанасьевич. – Так я и думал… – он вновь запрокинул голову и хохотнул нервно, как недавно на улице. – Так я и думал! И следов никаких?
– Теперь я жду от вас откровенности, – проигнорировав последний его вопрос, сказал Крылов. – Откуда вы узнали? И что хотели мне сообщить?
Некоторое время Яков Афанасьевич молча смотрел в глаза следователя.
– В это трудно поверить… Но есть вещи, которые существуют помимо того, верят в них или нет. И если не верить, то это может грозить большой бедой. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Не очень, – признался Крылов. – Но интересно, продолжайте, пожалуйста.
Яков Афанасьевич встал, подойдя к роялю, взял с его крышки какую-то старинную книгу, сел на прежнее место.
– Еще мой отец занимался этим опасным делом, – начал он, так и не открывая книги, лежавшей у него на коленях. Крылов попробовал прочесть ее название на корешке, но не удалось. – Я скажу вам, вы мне верьте, если даже это покажется невероятным. Я, как и мой отец, уже много лет занимаюсь русалковедением. Они существуют.
Последнюю фразу Яков Афанасьевич проговорил, понизив голос, наклонившись вперед и сделав круглые глаза. Что-то комическое промелькнуло в этом движении, так что Крылов готов был рассмеяться.
– Русалки существуют?
– Да, в Неве водятся русалки. Самые настоящие русалки. Вы же понимаете, я не рыбу ловлю, я много раз слышал их. Вот посмотрите! – он открыл книгу, которую держал в руках, и протянул Крылову. – Вот они!
Крылов с интересом перелистывал страницы старинной книги с дивными иллюстрациями, изображавшими русалок, водяных и прочую нечисть. И, листая, думал Крылов, что, пожалуй, напрасно пришел сюда среди ночи – на сей раз чутье ему изменило, и перед ним явно человек с приветом… Хотя в пору поголовного увлечения эзотерикой и нечистью это скорее приветствовалось продвинутым обществом и считалось делом неудивительным, но к убийству не имело никакого отношения.
– Теперь вы поняли? – Яков Афанасьевич смотрел на него уже как на своего сообщника по болезни.
– Да, понял. Но при чем здесь?.. Ах, ну да, вы полагаете, что русалки их…
– Конечно! Бывают такие ночи, когда утопленницы выходят на набережные Невы, и горе попавшемуся у них на дороге…
– «Защекочут до икоты и на дно уволокут», – процитировал Крылов слова известной песни. – Но, позвольте, – полистав книгу, он нашел нужную картинку и показал Якову Афанасьевичу. – Ведь русалки, если не ошибаюсь, с хвостами, как же они по набережным за прохожими гоняются?
Яков Афанасьевич даже не взглянул в книгу, он несколько секунд настороженно вглядывался в глаза Крылова.
– Вы мне не верите, – мучительно вымолвил он свою догадку. – Вы мне не верите…
– Ну, отчего же не верю, отчасти это очень даже преинтересно, во всяком случае, неожиданный и парадоксальный поворот в деле. Только вы объясните, как они с хвостами-то, ну, за прохожими…. – он потряс книгой. – Ведь не получается никак.
– Вы действительно ничего не знаете о русалках?
– Действительно ничего, абсолютно ничего и, честно говоря, не уверен, хочу ли что-нибудь знать. – Крылов захлопнул книгу, положил ее на стол и поднялся. – Уже поздно, мне пора.
– Постойте, хотя бы выслушайте сначала!
Яков Афанасьевич вскочил, и показалось Крылову, что он вновь задел какую-то очень важную для хозяина тему, но это уже не имело значения.
– Я занимаюсь расследованием убийств, Яков Афанасьевич, – очень веско и серьезно проговорил Крылов, – а вы пытаетесь приплести сюда всякую нечисть. Извините, мне пора.
Он протянул ему руку.
– Ну подождите вы! Ведь это правда! Понимаете вы!
– Я, Яков Афанасьевич, во всякую чертовщину не верю. Может быть, она и есть где-нибудь, но меня это не интересует. До свидания.
Крылов, так и не дождавшись рукопожатия, повернулся и пошел к двери. Но Яков Афанасьевич, обогнав, попутно схватил с крышки рояля пачку каких-то фотографий и, преградив следователю дорогу, протянул ему.
– Вот, посмотрите. Эти фотографии мне удалось сделать в позапрошлом году в белую ночь.
