скачать книгу бесплатно
– И все равно за меня переживаешь.
Морриган нажала на кончик ее носа.
– Это мой сестринский долг.
Задумчиво жуя губу, Клио смотрела, как сестра поднимается по лестнице. Она не обладала ведьминской интуицией, на владении которой с детства гордо настаивала Морриган. Быть может, все, что у нее есть, – это призрачная, хрупкая надежда. Но Клио верила, что там, во снах, ее нашел отец.
Это он. Ее отец наблюдает за ней.
Глава 8
Токи полуночной силы
В отличие от Высоких Домов, участвующих в гонке, Дома отказников охотно принимали посторонних. Хотя и здесь существовал определенный риск. Кандидаты могли прибегнуть к шантажу или прямой угрозе жизни кого-то из членов Дома, что сводило выгодное положение отказников на нет. Как выторговать лучшие варианты, когда приходится думать лишь о спасении собственной жизни (или репутации)?
В Доме Бакли Морриган ожидаемо встретили боевые колдуны. Стоя в просторной гостиной в окружении четырех настороженных мужчин, она ждала, когда к ней спустится леди Бакли.
Терять время даром Морриган не любила. Ждать ненавидела вдвойне. А потому принялась оценивать обстановку… Точнее, искать источник силы, который, благодаря полуночному осколку, заприметила еще с улицы.
Первичный осмотр показал: в дополнительной силе, то есть в протекции Дома О'Флаэрти, Дом Бакли вряд ли нуждается. Четыре боевых колдуна – уже немало, хотя степень их мастерства Морриган не могла определить. Но главное, стены особняка окутаны плотной защитой, да еще и порожденной… полуночной магией. В свою бытность охотницей она встречала и печати на крови, и обычные полуночные, но защита, коконом укрывающая дом, обычно принадлежала магии рассветной: все-таки любые щиты (как ментальные, так и физические) – ее прерогатива.
Однако леди Бакли то ли была слишком предана своему клану, то ли считала рассветные чары слишком ненадежными… Как бы то ни было, у магии ее стен был черный цвет, а дом тонул в дымчатом облаке тэны.
Хотя и это не все. Не зря особняк семьи Бакли привлек внимание Морриган еще снаружи. Вглядываясь в отражение реальности в мире теней, она заметила одну странность. Защитные полуночные чары (абсурд, конечно, но как назвать их иначе, она не знала) предстали ее глазам не в виде сотканных из колдовской энергии сот, или чешуек, плотно подогнанных друг к другу, или печатей, от которых лучами в стороны расходилась защитная энергия, напоминающая решетки надежной клетки… а в виде переплетения темных нитей, ведущих куда-то вглубь дома.
Вся эта колдовская конструкция напоминала скелет животного, возвращенного некромагом к жизни. Штукатурка – кожа, камень стен – поистончившаяся плоть, полуночные нити – ребра. И в глубине тела глухо бьется сердце. Источник силы. Колдовской исток.
Увы, обнаружить его Морриган не удалось. Охранникам леди Бакли почему-то не пришлась по вкусу ее идея – разглядывать окружающее пространство под своеобразной лупой полуночного осколка истины. Скривившись, она спрятала его в крохотную поясную сумочку, где лежал рассветный осколок и свеча. А еще – пилочка для ногтей. Нет, это не какое-то хитрое оружие. Таковым Морриган служили чары и висящая на поясе плеть-молния. Просто она терпеть не могла неухоженные ногти.
Алиша оказалась холеной белокожей женщиной со светло-рыжими волнистыми волосами. Хоть и рыжая, точно не ирландка, но ее национальность Морриган разгадать не смогла. Леди Бакли не назвать красавицей, но в ней присутствовал некий шарм, которого не мог передать мемокард и едва ли не любая, кроме самой удачной, спектрография. Этот неуловимый шарм переводил ее из разряда «такие, как все» в разряд «в ней есть что-то интересное». На Алише было строгое черное платье до колен с высоким воротом. Тот случай, когда ведьма стремится всеми силами подчеркнуть в своем облике ветвь магии, которой принадлежит.
Вместе с леди Бакли со второго этажа спустился долговязый вихрастый юноша – ее сын, чье имя Морриган запамятовала. Все равно и противник, и союзник из него никакой.
– Морриган из Дома О'Флаэрти, – несколько официально представилась она.
– Вижу, – без тени улыбки отозвалась Алиша, смерив взглядом белоснежный кожаный костюм.
Не дожидаясь разрешения, Морриган уселась в кресло. Удобная позиция: четверо из шести присутствующих в комнате людей – перед ее глазами. А значит, она могла наблюдать и делать выводы.
Алиша подошла к креслу напротив, на время загородив гостью от бульдожьих взглядов охранников. Морриган стремительно вскинула к глазам руку с зажатым в ней осколком истины. И едва не присвистнула от удивления. Пульсирующим темным сердцем дома являлась леди Бакли. По нитям, ведущим от нее к стенам, струились токи полуночной энергии.
Морриган впервые за всю свою жизнь видела нечто одновременно столь жуткое и в какой-то степени гениальное. Устойчивыми узами колдуны обычно связывали себя с кем-то из родных и близких. Стоило ли говорить, что энергия, которая «текла по проводам», обычно была рассветной? Подобным образом, правда, с применением жизненной силы вместо рассветности, Морриган не так давно хотела связать себя с сестрой, чтобы избавить Клио от шлейфа окружающей ее тэны.
Нити полуночной энергии пульсировали вместе с леди Бакли. Окружающий дом защитный кокон буквально выкачивал из нее колдовскую силу. Однако не все нити вели к ней. Одни тянулись к боевым колдунам и сыну Дома Бакли, другие – куда-то наверх. Быть может, в спальные комнаты.
– Уверены, что это разумно? – вырвалось у Морриган.
Алиша, которая только устроилась в кресле напротив, вопросительно вскинула бровь.
– Вы вытягиваете жизненную силу из всех членов и адгерентов Дома и питаете ею стены. Причем, явно достигая границы, за которой начинается опустошение.
На Алишу умозаключение должного впечатления не произвело. А жаль – Морриган считала, что достойна хотя бы удивленного или уважительного взгляда. Впрочем, она получила заслуженное от сына леди Бакли и ее охранников и вдоволь насладилась произведенным эффектом. Алиша лишь с вызовом приподняла подбородок. Морриган хорошо знала этот взгляд – часто наблюдала его в зеркале. Что-то вроде поднятого щита, за которым последует уход в глухую защиту.
Сын Высокого Дома Бакли устроился на подлокотнике кресла, хотя в гостиной хватало сидячих мест. Если верить данным с мемокарда, у Алиши еще были две дочери, которые сейчас где-то пропадали. Судя по нитям, тянущимся вдоль перил лестницы, как раз таки наверху. Часть генетического колдовского резерва распределилась между ними, брату достался лишь жалкий остаток. Во-первых, потому что младший в семье. Во-вторых, потому что сын, а не дочь. Будь его отец сильным колдуном, юный Бакли мог унаследовать едва ли не всю его силу, но сделанные Морриган записи говорили об обратном.
Поняв, что выпад подействовал на Алишу не так, как хотелось бы, она поспешно изменила стратегию.
– Бросьте так на меня смотреть, я не осуждаю ваши действия. Я собираюсь предложить вам то, что изменит вашу жизнь к лучшему. Разумеется, в обмен на ваш голос.
Они обе это понимали. Морриган, уже не таясь, взглянула на стены через полуночный осколок и в непритворном восхищении покачала головой. Она знала колдунов, которые для личной защиты использовали не рассветную силу, собранную из окружающего пространства, а свою жизненную энергию. Бакли же вытягивала жизненную силу из собственного тела, как если бы сделала саму себя мишенью для разрушительных полуночных чар, нацелила бы их не на врагов, а внутрь себя.
Вытянутую энергию Алиша направляла на стены. Результатом определенно оригинальных чар стало то, что у дома появилась живая магическая оболочка. Умно, но… выматывающе.
– Подход, должна сказать, нетривиальный, – озвучила Морриган собственные мысли. – От того же Адифа Адае и других колдунов, предпочитающих лобовое нападение, защититься вы сумеете. Но одновременно с этим вы сильно ослабляете себя.
– Знаю, – ледяная корочка вокруг Алиши слегка подтаяла.
– Раз ваш Дом посвятил свою жизнь полуночной магии, почему бы не нанять кого-то из рассветных ведьм или колдунов?
Алиша со смешком откинулась на спинку кресла. Расслабленность, проявившаяся в ее позе, – хороший знак.
– Думаете, будь все так просто, я бы продолжала мучить себя и свою семью, выжигая наши колдовские силы? Во время гонки за трон рассветные ценятся на вес золота. В Пропасти их немного, и они нарасхват, а заманивать сюда колдунов из Верхних городов запрещено регентским советом – сейчас как никогда высока угроза, что о Пропасти узнают те… кому не положено знать.
Морриган задумчиво сощурилась.
– Один из адгерентов Дома О'Флаэрти – рассветная ведьма Ада, которая всецело предана нашему лорду.
Она успела выяснить об Аде немногое, но уже поняла – та на редкость принципиальна. Тот же Дэмьен избороздил не только Пропасть и Кенгьюбери, но и другие города Ирландии, предоставляя клиентам различные (и весьма дорогостоящие) услуги. Он отказался примыкать к Дому О'Флаэрти в качестве адгерента, то есть полноценного и постоянного союзника. Вместо этого, стремясь сохранить свою независимость, подписал с Домиником контракт.
Контракты были популярны и среди боевых колдунов, которые часто кочевали из одного Высокого Дома в другой. Ада же примкнула к О'Флаэрти в тринадцать и до сих пор, шесть лет спустя, там и оставалась. Для переменчивой и непостоянной, как барышня-нимфоманка, Пропасти это большой срок.
Ада – отступница не по призванию, а по крови. Мать, которую она никогда не видела (точнее, не смогла запомнить), бросила ее сразу после родов. Отец, теневой колдун средней руки, благодаря влиятельным друзьям сумел вместе с дочерью скрыться от Трибунала в Пропасти. Прожил он здесь недолго – влиятельные друзья за какую-то провинность его и убили. Окруженная огромным количеством полуночных ведьм и колдунов, Ада упрямо учила лишь рассветную магию – в память о матери, которую никогда не знала.
Морриган подозревала, что в Доминике Ада видела своего потерянного отца. Одна из причин, почему она настолько ему предана.
Ада – странная девушка, замкнутая и молчаливая, но, несомненно, талантливая. Одно то, какой степени мастерства она достигла, не имея за спиной именитых наставников, о многом говорило. Стены особняка О'Флаэрти окутывали ее защитные чары – надежные, но тонкие и изящные, будто плетение серебряной цепочки.
– Если Доминик станет королем, в чем вы ему поможете, Ада сделает все возможное, чтобы защитить стены вашего дома без вреда для вас и вашей семьи. А способности у нее невероятные.
Ада может заартачиться, когда поймет, что нужно помогать другому Дому, но если ее попросит Доминик… Ради него она сделает что угодно.
Побарабанив короткими ногтями по подлокотнику кресла, Алиша нервно куснула губу. Этого мимолетного жеста хватило, чтобы выдать, насколько соблазнительно для нее предложение Морриган.
Достаточно мельком взглянуть на мемокарды (или на леди Бакли и ее сына вблизи), чтобы заметить, как бледны члены Высокого Дома. Ни блеска в глазах, ни здорового румянца. В этом они чем-то походили на веретников – с той лишь разницей, что из последних энергию высасывали фоморы, а Алиша перенаправляла силу на защиту родных стен. Что означало постоянные хвори, изможденность и быструю утомляемость: встаешь с постели, и у тебя кружится голова, а ближе к вечеру и вовсе хочется лежать пластом и не шевелиться. Ужасно, наверное, постоянно так жить. Хотя и почти безопасно.
Вот она, Пропасть во всей красе. С первого взгляда – рай для отступников, возможность творить полуночную магию, не страшась всевидящего ока Трибунала. А на деле – постоянная гонка. Если не за корону, то за выживание.
Морриган могла бы на этом успокоиться. Дело сделано, уязвимость обнаружена, предложение озвучено, но… Неизвестно, сколько претендентов на корону или их адгерентов побывают здесь и как много соблазнительных услуг предложат леди Бакли за голос.
Надо дожимать – до тех пор, пока давить уже будет некуда.
Морриган окинула взглядом присутствующих, оживляя в памяти лица дочерей Алиши. Юный Бакли, пожалуй, был самым бледным из всей семьи. Неудивительно – он и слишком юн, и чересчур слаб из-за крох перепавшей от матери колдовской силы. Однако было что-то еще, незаметное невооруженным глазом, но заставившее Морриган насторожиться.
– Не возражаете? – спросила она, через полуночный осколок изучая сына Алиши.
– Вообще-то…
– Тс-с-с.
Алиша, оторопев, замолчала.
Приглядевшись к юному Бакли, Морриган поняла свою ошибку. Его не окружала тэна, не опутывали нити диковинных чар, просто он слишком близко находился к матери. А значит, был единственным в комнате, из кого Алиша не высасывала жизненную силу.
Заподозрив неладное, Морриган поднесла к глазам рассветный осколок истины. Ей бы чуть больше познаний в рассветной (особенно, целительной) магии, и она поняла бы, что именно не так с сыном леди Бакли. А так могла сказать только одно: юноша страдал от последствий хитроумных чар матери, которые для него, вероятно, обернулись хроническими болезнями.
Организм здорового человека в отражении рассветного осколка истины представал в виде слаженной системы, прочной цепи, в которой все звенья крепки и сплетены друг с другом. В его же случае некоторые звенья оказались сломаны, а на месте недостающих клубилась пугающая темнота.
Да, судя по тому, что видела Морриган, Алиша перестала истязать сына полуночными чарами. Но было уже поздно.
– Наш Дом поддерживает связь с целительницей Орлой.
Та слыла сильной ведьмой, пусть вернуть зрение Клио и не сумела. Что ж, способности даже лучших из ведьм далеко не безграничны. Возможно, это была ее единственная осечка, о которой Алише, впрочем, знать не обязательно.
– От последствий ваших чар она не оставит и следа… Лишь неприятные воспоминания о времени, когда приходилось к ним прибегать.
Юный Бакли с надеждой взглянул на мать. Алиша поерзала в кресле. Чаша незримых весов с выгравированным на ней именем Доминика О'Флаэрти уже клонилась к земле под натиском метких ударов Морриган. Однако она ничего и никогда не делала вполовину. И уходить пока не собиралась.
– Вы никогда не рассматривали для сына возможность жить в Кенгьюбери?
Практически выстрел вхолостую. Предположение, догадка, идея… как оказалась, созвучная с мыслями Алиши.
– Как вы?.. Почему?..
Нестройные фразы и удивленные (запоздало, но заслуженно) глаза леди Бакли дали понять: Морриган на верном пути. Утаивать логическую цепочку, которая привела ее к этой мысли, она не стала. Здесь, в Пропасти, в царстве магии и лжи, прямота – редкостное сокровище. Прямо-таки алмаз среди грубых стекляшек.
– Вы рассуждали о том, о чем многие даже не заикаются, – о приглашенных в Пропасть рассветных ведьмах. Я нахожусь здесь не так давно, но успела заметить: у многих отступников сама мысль о пересечении с Верхними городами вызывает отторжение. Нетрудно догадаться, что это напрямую связано с извечным противостоянием рассветных и полуночных колдунов – адептов вседозволенности и приверженцев строгого следования законам. Вы же рассматриваете эту идею как возможность – трезво, отстраненно. А значит, Верхний город вам, в отличие от здешнего большинства, не ненавистен. Плюс ваш сын…
– Мэтью, – тихо подсказал он, уловив заминку.
– Плюс Мэтью – ваш третий ребенок, почти не унаследовавший от вас силу. Он не колдун и вряд ли когда-нибудь им станет. Вы любите его…
– Конечно, люблю, – недоуменно нахмурилась Алиша. – Как можно не любить собственное дитя?
У Морриган давно уже была заготовлена лекция на тему многообразия материнской любви. Но она рассудила, что сейчас для нее не время и не место.
– Вы желаете Мэтью лучшего. И это лучшее может ждать его не здесь, где для сильных колдунов он – легкая мишень. Да и будущего в Пропасти у простых людей нет. Либо находиться в тени магически одаренных родственников и заниматься ничегонеделанием, либо быть слугами у тех же магически одаренных… но уже чужих.
На какое-то время воцарилось молчание, нарушаемое лишь откашливанием одного из боевых колдунов. Он честно отрабатывал жалование, отдавая жизненную энергию на защиту Дома. И судя по всему, мучаясь больным горлом.
– Я хочу быть ученым, – тихо признался Мэтью.
Неожиданно. Очень мило. Он, как и Клио до всей истории с зеркалами, оказался приверженцем старых традиций. Однако наука в Пропасти не в чести. Ей почти нет места там, где царит магия.
– Доминик оплатит твое обучение, – соблазняла Морриган. – А кое-кто из нашего Дома знает тайные ходы в Пропасть. Ты сможешь иногда навещать мать.
Она не дарила напрасных надежд и лживых обещаний. Как представитель Дома О'Флаэрти, она давала возможность. Победив, Доминик будет обязан исполнить все, что обещал. Фундамент Пропасти – сделки. Контракты. Нерушимые договорные обязательства. Жаль, подобная схема неприменима к политикам Верхних городов.
Взгляд Мэтью, брошенный на мать, не требовал никаких разъяснений. Алиша закрыла глаза. Морриган поняла, что победила, а слова леди Бакли стали своеобразной подписью.
– Я отменю встречи с другими кандидатами. Мой голос – ваш. Я отдаю его Высокому Дому О'Флаэрти.
Глава 9
Пари
Запоздало спустившись к завтраку, Морриган стала свидетельницей чудной картины. За длинным столом собрались: Доминик с недавно вернувшейся из мира теней Бадб, Ада, Дэмьен и Клио с Саманьей. Они походили на большую и на редкость странную семью. Накручивая шелковистый черный локон на палец, Леди Ворон беседовала с Домиником (личи не чувствовали голода, потому ел только глава Дома), дочка бокора, Клио и Ада что-то оживленно обсуждали. Молчал только Дэмьен, думая о своем и довольно активно опустошая тарелку. Похоже, ему не требовалась компания или чье-то внимание. Он просто хотел есть.
И все же ведьминская интуиция твердила: что-то не так. В воздухе сгустилось напряжение. Неторопливо спускаясь по лестнице, Морриган скользила взглядами по лорду и адгерентам Дома О'Флаэрти. И по Дэмьену.
По лицу Доминика, как всегда, ничего не поймешь, Бадб меняла маски, как актриса театра, – никогда не знаешь, какой из них стоит доверять. Берсерк хмурился – ничего, впрочем, нового, а вот растрепанная прическа сидящей рядом Ады о многом говорила. Что же так взбудоражило ведьму-защитницу, если она в преддверии встречи с Дэмьеном даже толком не причесалась?
– Та-ак, – протянула Морриган. – Что случилось?
– Новое убийство, – глядя на нее оленьими глазами, сообщила Ада.
– Уже? Снова вуду?
Саманья и Клио переглянулись.
– Нет.
Пока Морриган наполняла тарелку, стараясь как можно меньше встречаться взглядом с Дэмьеном, ведьмочки Дома О'Флаэрти наперебой спешили посвятить ее в курс дела. Оказалось, беда пришла не со стороны живых, а со стороны мертвых.
У Дома О'Райли имелись обширные владения, часть которых отвели под фамильный склеп – сразу после того, как королева Агнес Фитцджеральд издала распоряжение, что отныне любой покойник с кладбищ Пропасти может быть поднят и призван в немертвую стражу. Лорд О'Райли был одним из тех, кто считал затею королевы бесчеловечной. Он не желал впускать демонов в тела родных и близких, навеки ушедших в мир теней.
Даже во благо своего города.
Проснувшись однажды, О'Райли обнаружил, что его давний кошмар ожил. Точней, ожили похороненные в фамильном склепе родственники. Вот только былой жизни и проблесков разума в их глазах больше не наблюдалось.
– Моя знакомая, Эмма, – адгерент Дома О'Райли, – тихо сказала Ада, комкая тоненькими пальцами салфетку. – То есть была им. Она связалась со мной по амулету зова и… Так уж вышло, я узнала обо всем первой. Эмма говорила, никогда не видела такого тупого, отсутствующего… мертвого выражения в чьих-то глазах.
Морриган кивала в такт словам Ады.
– Зомби лишены разума и воли. Не то что личи.
Ада испуганно покосилась на Бадб, но та лишь лениво усмехнулась. Сравнение, как-никак, в ее пользу.
Воскрешенные умелым некромагом зомби могли стать в руках колдуна опасным оружием. Что, вероятно, и случилось. Дедушка лорда О'Райли перерезал горло внука его же клинком. Жена лорда стала следующей. За ней – двое ее сыновей. Адгерентов никто из восставших мертвецов не тронул. Уничтожив Высокий Дом О'Райли, они просто рухнули на землю. И больше не поднялись.
