скачать книгу бесплатно
– Успокойся. Забирать документы не следовало, но раз уж сама призналась… На первом этапе там ничего действительно секретного. Можешь не удалять, только не оставляй без присмотра. Завтра Кормака Даффи в конторе не будет, а в понедельник подойдешь и попросишь разрешения взять материалы домой под личную ответственность. Только не говори, что уже успела это сделать.
– Благодарю! – выдохнула Маред, словно ей пообещали давно желанный подарок, и Алекс негромко рассмеялся.
– После того, чем мы занимались, вспоминать о контрактах? – сказал он насмешливо и ласково. – Девочка, я от тебя в восторге. Или это я был настолько плох в постели, что тебе пришлось, как истинно добродетельной лэди, закрыть глаза и думать о Великобриттии?
Чмокнув насупившуюся Маред в кончик носа, он потянул девушку на себя сверху, положив ладони на восхитительно горячую и гладкую кожу. Маред замерла у него на груди, едва дыша. Глядя в удивленно-настороженные глаза, Алекс мягко произнес:
– Сегодня больше никаких мыслей и разговоров о делах. Мы так и не выяснили, любишь ли ты массаж… Исправим это упущение?
И медленно заскользил по ее спине кончиками пальцев, прикрыв глаза и слушая неровное глубокое дыхание на своем плече.
* * *
Монтроз спал, разметавшись по постели. Маред, очнувшаяся, будто ее толкнули, приподнялась на локте и вгляделась в спокойное лицо, освещенное лунным светом. Спящий лэрд Корсар выглядел куда мягче и даже моложе, сейчас в нем не было привычной дневной жесткости и постоянного внутреннего напряжения. Спящий он был… безопасен? И все-таки Маред не хотела остаться в этой роскошной спальне, а утром, едва проснувшись, увидеть Монтроза и услышать его самоуверенно-ласковое «девочка». Вот не хотела – и все!
Она тихо встала, стараясь не разбудить спящего, сгребла вещи и выскользнула, накинув халат, из спальни. Прошмыгнула к себе и лишь тогда поняла, что проснулась от озноба. Противное недомогание началось после весенней простуды, от которой она так и не вылечилась толком, до сих пор покашливая в дождь. После напряженной работы над очередным заказом, стоило несколько дней не выспаться, озноб непременно являлся вечером вместе со слабостью и головной болью, но ничего странного в этом не было. Маред просто забиралась в постель с чашкой некрепкого горячего кофе и старалась согреться и уснуть.
В этот раз озноб вернулся как-то особенно сильно, она даже дверь с трудом открыла, сразу нырнув под одеяло, сжавшись и обняв колени руками, чтоб согреться. Стиснула зубы, чтоб не стучали, и с тоской поняла, что здесь на кухню за кофе не пойдет и вызывать горничную среди ночи не станет. Ничего, само отпустит…
На душе было тошно. Монтроз мог сколько угодно успокаивать, быть неожиданно нежным, умелым и заботливым, но так неправильно. Маред чуть не застонала от стыда, стоило вспомнить, что с ней творилось. Нет, что она творила, – так честнее – всем телом откликнувшись рукам и губам Корсара, его низкому голосу и то ласково-нежным, то насмешливым словам. А еще тому, что он вытворял этой проклятой штукой…
Маред уткнулась лицом в одеяло, обняла его руками и ногами, как привыкла с детства, лежа в своей маленькой спальне и мечтая, что кто-нибудь подойдет и погладит по голове, подоткнув одеяло. Но отец всегда допоздна сидел за работой, горничная прощалась, потушив свет, и Маред засыпала в обнимку с одеялом, потому что спать с игрушками тоже было блажью и распущенностью.
Завтра ей бы стоило отлежаться, но ведь утром полегчает, верно? А Монтрозу она найдет, что сказать, если тот спросит, почему Маред ушла. Лэрда стряпчего ее нездоровье не касается, сколько бы тот ни распространялся о доверии. Хватит и того, что неожиданно для самой себя Маред призналась в глупости с тендером. Хорошо, что обошлось! В ее ушах до сих пор стояли слова лэрда, сказанные с холодным жестким удовлетворением, как он лично позаботился разрушить жизнь предавшего его стряпчего. Вот так-то, тье Уинни, – задумайтесь. У доверия и вправду две стороны, но одна из них, когда доверие оборачивается предательством, темная и опасная.
ГЛАВА 4. Бабочка у свечи
– Убью негодяя! Узнаю кто – убью! Да чтоб ему баргест повстречался!
Тье Эстер сочувственно покачала головой, не отрываясь от работы. Впрочем, даже ее замечательное равновесие духа имело пределы – тье слегка поморщилась. Маред подумала, что невозмутимую пожилую даму больше раздражает поведение Тилли, мешающей ей работать, чем происходящее в отделе. А может, одно сочетается с другим. Неприятно, когда рядом с тобой происходят противные мелкие гадости! Но Тилли слишком уж громко и часто возмущается, лучше бы и вправду попыталась выяснить, кто это делает – не может ведь быть, чтоб никто ничего не заметил.
Однако сердиться всерьез и подолгу секретарша не умела. Хлопнув опустевшим ящиком стола так, что тот едва не вылетел из пазов, она с торжеством извлекла из сумочки коробку с шоколадом.
– Тье Эстер, будете конфетку? А вы, Маред?
– Благодарю, нет, – в голосе почтенной тье проскользнули холодные нотки. – И осторожнее с бумагами, милая… Шоколад оставляет пятна.
Маред улыбнулась ничуть не обескураженной Тилли, покачала головой и снова уткнулась в документы, всем видом показывая, как занята. Взгляды тье Эстер на еду и напитки возле документов она полностью поддерживала, но не делать же замечания коллеге, которая работает здесь куда дольше тебя? К тому же Тилли старается быть милой… Может, удастся с ней подружиться?
Маред украдкой покосилась в сторону секретарши. Держа конфету, свободной рукой Тилли накручивала на палец длинную прядь, умело выпущенную из прически, чтобы обрамлять личико, и даже с расстояния нескольких шагов было видно, каким блестящим ярко-розовым лаком накрашены ноготки. Слишком длинные, кстати, чтобы с удобством работать на клавиатуре. Маред вздохнула и посмотрела на собственные руки. Наверное, это она сама неправильная женщина. Чернильные пятна только-только полностью сошли, можно бы отрастить ногти и заглянуть в салон красоты – сделать что-то похожее. Пусть не такое яркое, но милое и женственное. Как-то после свадьбы она попробовала – хотела быть как можно красивее для Эмильена.
Оказалось, что стоит ногтям отрасти чуть длиннее, и работа на вычислителе жутко замедляется, а блестящий, как леденец, лак мгновенно тускнеет и трескается от воды с мылом, уксуса, лимонного сока и прочих средств поддержания порядка в доме. У них, разумеется, была служанка, но платить ей столько, чтобы совершенно избавить хозяев от домашних забот, семья Уинни никак не могла себе позволить. Поэтому болтливая, но расторопная девица не жила в доме, а приходила на половину дня и занималась только грязной работой вроде крупной стирки, чистки камина и кастрюль, мытья и натирания полов воском. Остальные домашние заботы ложились на Маред, но Эмильен клятвенно обещал, что, как только завершит свою работу и возьмет патент на изобретение, его маленькой женушке больше не придется и пальчиком прикоснуться к грязной тарелке или стирке рубашек. А пока нужно немножко потерпеть…
И Маред терпела. Обойтись без длинных ногтей, пышно уложенных локонов и модного платья – это такие мелочи. К тому же Эмильен обожал ее именно такой, ему нравилось, когда она одевалась скромно, как подобает приличной замужней тье. Строгие темные платья, удобное белье, практичная обувь… Хороший вкус и респектабельность – вот главные помощники женщины. И Маред понимала, что это настоящая любовь, потому что муж искренне считает ее красивой и не заглядывается на ярких кокеток. Тилли, с ее густо накрашенными ресницами, блестящими от помады губами и приталенными блузочками, он наверняка счел бы слишком легкомысленной, да и на новое платье Маред покосился бы неодобрительно – да, темно-синее, но как подчеркивает фигуру!
«Прекрати, – остановила она себя. – Хватит. Он был твоим мужем, так что имел полное право решать, как тебе одеваться… И, между прочим, был прав. Пока ты пряталась от мужских взглядов и была незаметной, как истинная Чернильная Мышь, все было хорошо. Ты была в безопасности. А стоило однажды попасться мужчине – и посмотри, в кого ты превратилась. Наложница и содержанка! Но… ведь другие как-то ухитряются быть привлекательными и при этом чувствовать себя спокойно? Посмотри хотя бы на Тилли…»
Словно почувствовав внимание Маред, девушка ответила ей задорной улыбкой и снова опустила длинные пушистые ресницы, не просто накрашенные, а явно еще и завитые. Да и глаза подведены так, что превратились в дивные восточные очи, как у сказочной пери. И плевать Тилли, что краситься днем – это на грани приличий для незамужней девицы. Она-то явно счастлива, когда цокает по паркетному полу конторы высокими каблучками изящных туфелек, и на это цоканье оборачиваются все мужчины поблизости. Попробовал бы кто-нибудь сравнить ее с мышью! И попробовал бы кто-нибудь оскорбить ее непристойным предложением…
Маред сглотнула горькую слюну, обнаружив, что сидит, уставившись в страницу с расчетом, и цифры расплываются перед глазами. Да хватит же! На работе следует думать о работе! Так, с этой таблицей – все готово. И тут собственный рассудок снова начал предательски играть с ней излюбленную игру последних недель «если бы не Монтроз».
Как бы она жила сейчас, если бы на свою беду не попалась в лапы милэрду Монтрозу? Да, самую гнусную роль сыграли тьен Оршез и враги королевского стряпчего, но если бы лэрд не обратил на нее внимания… Что бы с ней было? Вот сегодня пятница, весь Лунден отмечает окончание рабочей недели. А завтра и послезавтра кто-то уедет на пикник, а кто-то просто будет гулять в парке и по бульварам, смотреть уличные представления, кататься на лодках по Темезу и парковым прудам… Она тоже могла бы!
«Если бы не Корсар-Монтроз, ты бы себе не позволила даже задуматься о подобном, – возразил внутренний голос. – Сидела бы дома и строчила очередную работу. Какой парк и гулянья? Много ты на них ходила?» «Я была в трауре», – возразила Маред. «Траур закончился – и что? Помнишь, что сказала о вдовстве и новом замужестве твоя квартирная хозяйка, которую ты втайне презирала за невежество и глупость? А почтенная женщина поумнее тебя будет. Или ты решила всю жизнь оплакивать Эмильена? Очень добродетельно, не спорю. Только добродетель должна идти от сердца, а у тебя она от страха, мышь несчастная…» «Нет же, – попыталась сопротивляться беспощадной правдивости своих мыслей Маред. – Я просто хотела закончить Университет! Получить диплом, найти достойную работу, пережить боль…» «Как? Прячась от всех мужчин на свете? Как ты собиралась играть с ними на равных в их деле? Как надеялась превзойти их, если боишься высунуть нос из норки? Ты же избегаешь мужчин, как огня – в прямом смысле. А его светлость Монтроза избегать бесполезно – он знает, чего хочет, и берет это, не обращая внимания на чужие благоглупости. И ведь с ним ты еще как чувствуешь себя женщиной. И удовольствие получаешь. Причем такое, которое с законным любимым мужем даже представить себе не могла и не знала, что подобное существует в жизни, а не только на страницах дамских романов. Но при этом врешь сама себе и во всех своих бедах винишь других. Оршеза – за то, что решилась на воровство. Чисхолма – за то, что уступила шантажу и стала постельной игрушкой. А Монтроза – за то, что тебе нравится делить с ним постель, но согласиться на это в открытую тебе стыдно, а отказаться – страшно. Добродетельная трусливая дура, вот ты кто, Маред Уинни…»
«Замолчи, – уже не понимая, кого просит, взмолилась Маред. – Замолчи, пожалуйста! Я все понимаю… И я поговорю с лэрдом. Но не сейчас же? Сейчас у меня отчет. Отчет!»
«Вот и думай об отчете, – успокаиваясь, отозвался голос. – Монтроз, может быть, и оставит тебя в конторе, когда закончится ваш договор, но сможешь ли ты остаться, если будешь знать, что это – плата? Нет уж, ты должна быть лучшей. Настолько, чтобы ни сама, ни кто другой не могли даже усомниться, что это заслуженно. А место – настоящее, законное – практикантам обещано только одно. И если хочешь подружиться с Тилли, купи конфет и угости ее сама – так будет вежливее».
Маред тяжело вздохнула, потирая виски пальцами. Дожилась – разговаривает сама с собой и при этом чувствует себя же дурой.
Она все-таки домучила запланированную часть отчета, под конец даже испытав ощущение прежнего азарта. Все-таки цифры и определения – это не люди. С ними ей легко, они не подведут и не умеют предавать и издеваться. Оптимизация, милочка… Как вы чудесно выглядите, дорогая моя!
В кофейне настроение только улучшилось. Настолько, что когда Маред, уже оказавшаяся почти у самого прилавка, заметила вошедшего Макмиллана, она рискнула поймать его взгляд и улыбнуться.
– Доброго дня, коллега, – отозвался Макмиллан, подходя и небрежно кланяясь. – Согласны пролонгировать наш договор? С меня – столик, с вас кофе и…
– Что-нибудь? – осмелилась пошутить Маред.
– Отличный выбор! – с ироничной серьезностью подтвердил лэрд. – О, а вот и столик освободился. Пойду-ка, заявлю право на временное владение.
Маред посмотрела ему вслед и снова невольно улыбнулась. Как странно… Его светлость держится настолько просто, что трудно помнить о его титуле. И, пожалуй, это единственное, что роднит его с Монтрозом, – полное отсутствие напыщенности. При этом оба не позволяют окружающим и тени фамильярности, просто чувствуют себя настолько выше, что уважительное отношение подразумевается само собой. Но Макмиллан – аристократ по рождению, а как это дается выросшему в приюте Монтрозу?
Она взяла двойную порцию отбивных с неизменным салатом и два кофе – черный, без сахара и покрепче, будьте любезны. Вспомнив о Тилли, добавила коробочку конфет. Лэрд, встав, принял у нее поднос и помог расставить тарелки, хотя по этикету… Запутавшись, Маред легкомысленно махнула на этикет рукой и, пожелав приятного аппетита сотрапезнику, принялась за еду. Макмиллан тоже не усердствовал в застольной беседе, но его молчание выглядело спокойным, доброжелательным и совершенно естественным.
За кофе они потянулись одновременно.
– Любимые конфеты тье Тилли… – не то сообщил, не то уточнил лэрд, мельком глянув на коробочку.
– Да… – слегка смутилась Маред. – Я подумала, что она расстроена из-за пропаж… Интересно, кто это делает?
– Интереснее даже не кто, а зачем, – сказал Макмиллан, отпивая кофе и слегка жмурясь от удовольствия.
Его худое, некрасивое и невыразительное лицо стало живым, словно оттаявшим.
– Да, конечно, – подхватила Маред. – Это же мелочь… Но если выяснится – такой позор!
Она сама глотнула кофе, покатала горьковатую маслянистую жидкость на языке, смакуя.
– Некоторые мысли у меня имеются, – признался лэрд. – Но я могу и ошибаться. Еще один любопытный вопрос – как? Стол Тилли всегда на виду, а тье Эстер почти не покидает комнаты. Подозревать почтенную даму – как-то слишком экстравагантно…
– Тье Эстер? – изумилась Маред. – Зачем бы ей?
– Вот и я думаю – зачем? – согласился Макмиллан. – Впрочем, это просто версия. Вы не передумали участвовать в охоте на франкский тендер?
Маред едва не поперхнулась горячим кофе от такой резкой смены темы.
– Не передумала. А… что?
– У меня случился небезынтересный разговор с дедом…
Лэрд извлек из жилетного кармана тонкий блокнот с карандашиком на цепочке, открыл его и нарисовал аккуратный овал, подписав его мелким четким почерком.
– С франкской стороны покровителем и куратором проекта выступает некто сир ле Парьез. По характеристике деда – личность чрезвычайно дотошная и пунктуальная, досконально знающая проект и чрезвычайно заинтересованная в успехе. Подозреваю, интерес у него личный. Сир ле Парьез также известен как горячий сторонник общеэуропейского слияния деловых и юридических институтов, но, разумеется, с первенством Франкии. Его идеал – некое целостное пространство коммерции и правоведения, где Франкия будет выступать законодателем и арбитром. В нашем же случае важно, что сир безусловно будет настаивать на включении в работу над проектом определенного числа франков – для контроля. Следовательно?
– Особое внимание интеграции франкского отделения страхового общества с бриттским, – кивнула Маред, следя за тонко очиненным карандашом, изобразившим что-то вроде соединенных колец. – Изначально запланировать их тесное взаимодействие. И обязательно – она вспомнила рассказ Монтроза – аккредитовать всех иностранных сотрудников по требованиям Торговой гильдии и Судебной палаты. Причем не общая аккредитация для франкского филиала, а получение персональных лицензий на работу.
– Прекрасно, – с явным удовлетворением отозвался Макмиллан. – Вы меня чрезвычайно радуете, коллега. Вот вам первый козырь в игре. Второй – франки ориентированы на расширение. В настоящем виде бриттская компания интересна им исключительно как площадка под строительство собственной. Они собираются выйти на бриттский деловой форум всерьез, значит, им нужна ясная надежная перспектива сотрудничества.
– Репатриация полученной филиалами прибыли напрямую через столичное налоговое ведомство, – почти машинально отозвалась Маред. – Льготы, положенные иностранным компаниям, вкладывающим прибыль в деловые предприятия на территории Великобриттии. Предварительное утверждение проекта в министерстве финансов согласно закону об антимонополии. И если сир ле Парьез такой сторонник объединения, то совместная регистрация будущей компании на территории Великобриттии и Франкии под патронажем последней.
– Знаете, Уинни, – после паузы задумчиво отозвался Макмиллан, глядя на нее как-то странно, – а вот теперь вы меня не просто удивили, но и щелкнули по носу, пожалуй… Не ожидал.
Маред жгуче залилась краской и опустила взгляд к блюдцу, рисунку – куда угодно.
– Это обязано сработать должным образом, – услышала она все такой же задумчивый голос лэрда. – Определенно обязано.
– Скажите, милэрд, – тихо спросила Маред, прекрасно понимая, что такие подарки в деловых кругах не делаются просто так. – Что я буду должна лично вам?
Она подняла взгляд, в упор посмотрев на человека, которому по рождению и положению в обществе не должно быть решительно никакого дела до подобной «коллеги».
– Чашку кофе, – усмехнулся лэрд своей обычной малоприятной усмешкой, словно режущей лицо изломом тонких губ. – Чашку кофе в любой кофейне на ваш выбор – и ничего более, клянусь тартаном нашего клана. Я, конечно, мог бы попросить фиктивное участие в проекте и тем самым обнадежить почтенного главу Макмилланов, моего деда, но именно потому не стану. Главное – постарайтесь выиграть. Мне бы очень этого хотелось.
В серых глазах Макмиллана светился азарт, делавший его почти привлекательным. Маред продолжила, чувствуя себя, словно ступает по тонкому льду. Возможно ли, что ей дарят что-то, не желая взамен выгоды и не готовя подвоха?
– А почему вы не предложили такую фору Финлисону? Или тьену Даффи? Они смогли бы помочь вам не хуже, а то и лучше.
Вокруг волнами плескался шум голосов, звяканье посуды, смех и звонки фонилей, а вокруг их столика будто дрогнула и застыла не тишина, но какая-то вязкая плотная преграда, отгородившая Маред и Оуэна Макмиллана от внешней суматохи. Отстраненно Маред услышала где-то вдалеке бой часов на башне Большего Тома. Половина первого – конец обеденного перерыва, пора возвращаться к трудам праведным. Макмиллан глянул на нее пронзительно, блеснув черными зрачками, пожал плечами.
– Финлисон – самовлюбленный дурак. Он в жизни не сможет правильно использовать то, что вы схватили на лету. А Даффи мог бы. Но я не собираюсь служить под его руководством, поэтому не вижу ни малейшего смысла делать столь дорогостоящие подарки.
– Однако сделали его мне? – прямо спросила Маред, и Оуэн усмехнулся уголками рта.
– Вам – да. Вы мне интересны, Уинни. О, ничего такого, не беспокойтесь. Сначала я заинтересовался женщиной, которая смогла превзойти меня на экзамене. Пусть ненамного – но обойти. Я не люблю коммерческое право, но не могу позволить себе не знать его – при моем воспитании и образовании это неизбежно. А вы в нем хороши, как в истинно любимом деле – это я быстро понял. А присмотревшись, заметил еще кое-что любопытное.
– И что же? – напряженно спросила Маред, чувствуя, как сердце начинает стучать чаще и вовсе не от кофе.
– Многое, – снова улыбнулся Макмиллан. – Например, ваш фониль.
– Фониль?
Маред с недоумением глянула на старенькое устройство, выглядывающее из внешнего кармашка ее сумки.
– А что с ним?
– Ровным счетом ничего, кроме почтенного возраста, – в голосе Макмиллана ясно слышалась ирония. – Готов поспорить на ежедневный кофе до конца нашей практики, что ни у одного стряпчего в этой конторе такого раритета больше нет.
– Не все ли вам равно? – холодно отозвалась Маред, злясь, что нельзя ответить резкостью человеку, который только что оказал тебе столь ценную услугу. – Я к нему привыкла.
– Не обижайтесь. Я сам привязываюсь к старым надежным вещам. Речь не об этом. Например, в первый день у вас на шее был платок. Совершенно случайно пару недель назад я покупал точно такой в подарок своей матушке, лэди Макмиллан. В весьма дорогом магазине… И помню сумму на чеке – она была достойна того, чтобы даже я ее запомнил. А вы знаете, сколько стоит эта чинская безделушка?
Он смотрел на Маред, откинувшись на спинку стула, чуть покачивая в пальцах чашку с кофе, и говорил спокойно, бесстрастно, почти сожалеюще. Словно ожидал, что Маред вот-вот вскочит и уйдет.
– Это подарок, – с трудом выговорила она, кляня мерзавца Монтроза, поставившего ее в такое сомнительное положение. – Я представления не имею, сколько он стоит.
– Охотно верю, – кивнул Макмиллан. – Вы крайне интересная особа, Уинни. Я получал образование дома, но экзамены-то сдавал в Университете, и, принадлежи вы к определенному обеспеченному кругу студентов из лучших семей Лундена, я не мог бы с вами не познакомиться раньше. Любопытно, правда? Еще один повод для размышления: вы очень привлекательны, но совершенно не кокетливы и явно не находите ничего приятного в мужском внимании. А ведь с такой внешностью вы должны были привыкнуть в нем купаться. Да, вы вдова, но знали же вы мужчин и кроме вашего супруга. Наконец, мелочи вроде старого потрепанного фониля и отсутствия украшений. Вы одеты и причесаны с прекрасным вкусом, но не носите даже сережек. Я могу ошибаться, конечно, но чаще всего это говорит о том, что старые украшения не подходят к новому наряду, а новыми, по какой-то причине, вы еще не обзавелись… Интригующая картина получается в целом, не так ли?
– И… что? – на мгновение прикусила губу Маред. – Все, что вы сказали, имеет объяснение. Но я не обязана…
Она услышала в собственном голосе звонкую злость, но на самом деле испугалась. Как он смог так легко и глубоко заглянуть в ее жизнь? Он опасен! Да, здесь и сейчас она не делает ничего плохого, но привлечь чье-то внимание для нее – гибель репутации. А еще таинственные враги Монтроза… Неужели она совершила страшную ошибку, сблизившись с пытливым и пугающе проницательным лэрдом?
– Конечно, вы не обязаны мне ничего объяснять, – вздохнул Макмиллан. – И я еще раз прошу – не обижайтесь. Я ни с кем не поделюсь мыслями, обещаю, просто мой разум так устроен, что непрестанно строит какие-то дурацкие теории на основании не менее дурацких замечаний. Знали бы вы, как это мешает просто общаться с людьми.
Сейчас он выглядел почти виноватым, но Маред не обманывалась – настоящую ищейку не сбить со следа, а Макмиллан напоминал ей именно это – чуткого, умного и очень упрямого пса.
– Вы не думали о работе в полиции? – хмуро спросила она. – Или лучше в частном сыске. Затмили бы знаменитого лэрда Гилмура и тоже стали героем романов.
– О, вы читаете романы про Гилмура? – оживился Макмиллан. – Они великолепны! И ради Луга, коллега Уинни, забудьте, что я вам тут наговорил. У любого человека хватает странностей.
– Ничего страшного, – сказала Маред и старательно улыбнулась.
Неизвестно, насколько хорошо у нее вышло прикинуться беспечной, но Макмиллан тоже с облегчением сменил тему, и через минуту, поднимаясь в отдел, они уже обсуждали последнее дело лэрда Гилмура, угодившего в заговор отставного адмирала королевского флота против князя вампиров, совратившего и погубившего его внучку. Макмиллан утверждал, будто понял интригу романа даже быстрее лэрда Гилмура, и приводил безупречные доказательства, так что Маред могла только удивиться, почему знаменитый сыщик не увидел всего этого сам… И как же было жаль, что ей стоит держаться как можно дальше от такого интересного собеседника. Иначе, позволяя лэрду и дальше задумываться над ее странностями, Маред будет слишком похожа на любопытную бабочку, которая сама летит на огонь.
* * *
После обеда с неба, подгоняемое ветерком, умчалось единственное застенчиво заглянувшее на него облачко, и каменная мостовая снова нагрелась, а в мобилер Алекса влетела тополиная пушинка. Села доверчиво на предплечье, дрожа от ровного гула ветрогона, вцепилась крошечными крючочками в рукав тонкого летнего сюртука. Эфемерная частичка жизни среди камня, кирпича и стекла городских улиц… Алекс покосился на пушистую тополиную снежинку, потом глянул на часы. Без четверти шесть, и забрать Маред в обычное время он уже не успевает. Откровенно говоря, он и в школу вождения предпочел бы не поехать, но ведь сам предложил, никто не заставлял.
Впрочем… если Маред проедет несколько улиц в наемном кэбе, то они как раз встретятся на полпути к школе. Алекс вытянул из кармана фониль и нажал кнопку вызова. Девчонка ответила почти сразу и так же бесстрастно, как и всегда, словно боялась сказать лишнее или выдать раздражение голосом.
– Слушаю вас…
Значит, рядом кто-то есть, и обратиться ни по имени, ни по титулу Маред не может.
– Я не успеваю, – негромко сказал Алекс. – Возьмите кэб. Я буду ждать у фонтана Эппл-Гарден.
Отложив фониль, он снова сосредоточился на дороге, а то впереди показалась карета, едущая ровно посередине улицы, невзирая на правила. Когда уже мэрия Лундена выделит специальные дорожные полосы для мобилеров? Невозможно же пробраться по городу из-за таких вот любителей древности. То лошадь заупрямится, то в конские яблоки въедешь, а потом колеса воняют… Не современная столица цивилизованного государства, а Темные века какие-то!
Допустим, в школе они пробудут часа полтора. Туда еще нужно доехать, потом оттуда… Выходит, что раньше девяти добраться домой никак не выйдет. Остается надеяться, что оно того стоит. Очень уж восхищенные глаза были у Маред за рулем «Драккаруса» – Алекс даже улыбнулся, вспоминая. Придется учить…
Маред выпорхнула из кэба точно, как он и рассчитал, – минут через пять после самого Алекса. На несколько мгновений он отвлекся на упрямую пушинку, так и проехавшую на его рукаве изрядную часть Лундена, нацелился сбить ее щелчком – и вот уже тье Уинни стоит у дверцы мобилера, по обыкновению едва заметно хмурясь и пряча взгляд. Хотя нет, просто устала, кажется.
Конец недели. Кто-то задерживается на работе, чтобы успеть ее доделать, кто-то торопится в кофейню или собирается на пикник за город. Интересно, девочка, если бы не я… Будь ты обычной служащей в какой-нибудь конторе – куда бы ты пошла вечером? Домой, корпеть над очередным заказом? Похоже – да. Не сводить ли тебя в клуб? Можно даже не в «Бархат», а для начала выбрать место потише и поспокойнее. «Бархат» с непривычки способен изрядно напугать вольностью нравов. По крайней мере, в пятницу вечером, когда там полно посетителей. Да и вообще – у нас же занятия.
Маред села рядом, сложив руки на коленях, обтянутых темно-синим шелком платья. Ожидающе покосилась на Алекса.
– Едем в школу, – кивнул он, трогая рычаг. – Вы голодны?
– Нет пока… Я недавно пила кофе.
