скачать книгу бесплатно
– Когда это я… – опять возмутилась Айлин и осеклась. Виновато посмотрела на Кармеля и, шмыгнув носом, призналась: – Вы правы, я действительно способна на ужасные глупости! Но я обещаю! В этот раз – никуда не сбегу!
Отпустив ее руки, о чем Айлин немедленно про себя пожалела, Кармель встал, прошелся по спальне, а потом, остановившись у окна, негромко и размеренно заговорил:
– Вчера вечером меня навестила моя бывшая соученица, магесса Белой гильдии Элегия Барлис. Вам вряд ли знакомо это имя, но, возможно, вы слышали о заведении, которое называется «Страстоцвет»?
Сидя на кровати, сложив руки на коленях и не сводя взгляда с Кармеля, Айлин кивнула и постаралась не смутиться. Трудно ни разу не услышать о лучшем борделе Дорвенны, если учишься в Академии. О, конечно, Вороны ни за что не стали бы говорить при ней на такие… неприличные темы, но знали бы они, о чем говорят между собой девицы, когда юноши их не слышат! А может, и хорошо, что не знают?
– Госпожа Барлис приехала ко мне за советом, она была испугана и ошеломлена, – продолжил Кармель. – Вчера вечером, парой часов раньше, ее заведение посетил лорд Бастельеро, ваш супруг. Он выбрал одну из девушек по имени Марта и провел с ней некоторое время. Потом щедро расплатился с хозяйкой и уехал, но когда госпожа Барлис поднялась в комнату к Марте, то обнаружила, что девушка мертва. Убита, причем не проклятием, а голыми руками.
Айлин вдруг стало холодно.
– Убита? – беспомощно переспросила она. – Как убита? То есть… зачем?! Зачем лорду Бастельеро могло понадобиться… Кармель! Милорд магистр… Я не понимаю!
– Хотел бы и я не понимать, – пробормотал Кармель так тихо, что Айлин едва его расслышала, и добавил громче: – Эта девушка была рыжей, зеленоглазой и веснушчатой. Очень похожей на вас, простите за такое сравнение. Скажите, вчера вы ссорились с супругом?
– Вчера? Нет! – Айлин выдохнула это совершенно искренне, а потом вспомнила – и прижала к щекам ладони. – Погодите, я… Это была не ссора… Гораздо хуже… После этой проклятой дуэли я… Я не хотела с ним разговаривать! А вчера днем ему прислали шкатулку с перьями. Шпильки в виде перьев, которые носили Вороны, понимаете?!
– Прекрасно понимаю, – кивнул Кармель. – Всей Академии известен знак уважения особого курса к своему наставнику. Вы хотите сказать, они прислали эти шпильки лорду Бастельеро?
– Да, – кивнула Айлин и отчаянно добавила: – Ни письма, ни объяснений. Только шпильки. Все, даже шпилька Саймона… И я… я добавила к ним свою… Я же не знала! Он… просто уехал из дома! И вернулся поздним вечером, почти ночью… Я опять не стала с ним разговаривать, и ушла к себе… А сегодня утром все было как обычно, только… Пришло письмо от леди Эддерли…
– Письмо? – резко уточнил Кармель. – От Эддерли, вы уверены?
– Я его не читала, – тихо сказала Айлин. – Лорд Бастельеро мне не позволил. Но он прочел его вслух, там было написано, что Саймон пришел в себя. И что леди Эддерли приглашает меня… Ну, вы понимаете?! Разве я могла не поехать?! Хотя лорд Бастельеро мне запретил…
– Вполне понимаю, – снова согласился Кармель. – Он вам запретил, и вы, разумеется, поехали. Боюсь, моя дорогая, это письмо было не от леди Эддерли. Саймону еще несколько дней придется провести в лечебном сне. Если бы даже он пришел в себя, леди Эддерли не стала бы никого приглашать с визитами, даже вас, она бы, скорее, постаралась опять усыпить Саймона… Но да, теперь я понимаю… О, еще как понимаю! Особый курс отказался от бывшего наставника, но последней каплей стало то, что к ним присоединились вы…
Он помолчал, глядя на совершенно раздавленную виной и испугом Айлин, а потом сказал:
– Теперь я еще сильнее боюсь за вас. И не только я. Все, кто узнал об этом… происшествии, согласны, что вы в опасности. Вы, разумеется, вправе думать, что лорд Бастельеро никогда не поднимет на вас руку…
– Не вправе! – перебила Айлин и, увидев в глазах разумника изумление, поспешила объяснить: – Он уже поднял на меня руку! Перед дуэлью с Саймоном он наложил на меня паралич. И потом… – Она замялась, не зная, как объяснить то, что было совершенно понятно ей самой, но вряд ли будет так же очевидно другим. – Лорд Бастельеро любил Саймона. Выделял его из всех, все Вороны это видели. Но не обижались, все же знали, что лорд Бастельеро был учеником лорда Эддерли и другом его старшего сына! Конечно, он и должен был любить Саймона больше всех нас. Но любовь не помешала ему сделать… то, что он сделал! Саймон пострадал, потому что прикоснулся ко мне. И эта девушка… Марта… Она умерла из-за меня, – упрямо прошептала Айлин одними губами. – Я его разозлила, и он…
– Нет! – резко бросил Кармель и добавил куда мягче: – Нет, Айлин. Она умерла не из-за вас. Думать так – опасная ловушка! Я верю, что вы могли разгневать Грегора Бастельеро. В конце концов, это никогда не было сложно. Но если бы каждый убивал только потому, что кто-то его разгневал, Эдор обезлюдел бы! Вспомните, разве ваши друзья ни на кого никогда не злятся? Но его величество не казнит подданных, кроме как за тяжкие преступления, а лорд Фарелл, при всех его умениях, не убивает направо и налево. Любому человеку иногда хочется выплеснуть гнев. Но здоровые разумом и душой люди умеют сдерживать эти порывы. Вина за смерть Марты и за увечье Саймона лежит на лорде Бастельеро – и только на нем. Я клянусь вам в этом и как разумник, и как магистр гильдии, которому не раз приходилось выносить приговоры магам-преступникам. Но в одном вы правы, любовь не мешает лорду Бастельеро калечить и убивать тех, кого он любит. Он убил Марту, потому что увидел в ней ваше подобие, но целью его гнева были вы…
– Претемнейшая, как же это… – прошептала Айлин, спрятав лицо в ладонях, а потом встрепенулась и выпалила: – Эта девушка по имени Марта! Я хочу с ней поговорить! О, Кармель, я не сомневаюсь в ваших словах, но хочу… мне нужно ее увидеть. Самой! Мне нужно убедиться… Вдруг это какая-то ужасная ошибка?! У моего… у лорда Бастельеро много врагов! А вдруг это какой-то заговор, чужое преступление… Прошу вас! Мне нужно точно знать!
– Понимаю, – согласился разумник. – Вы правы, в таком деле не должно быть ни малейших сомнений. Что ж, полагаю, Элегия не откажет мне в просьбе. Марту еще не похоронили, ее тело доставят сюда, а Дарра Аранвен наверняка согласится вызвать для вас ее душу. Я передам ему вашу просьбу завтра же.
– Это не понадобится, – решительно откликнулась Айлин. – Мне достаточно имени. Вы сказали, ее зовут Марта?
– Марта из деревни Глаффин, – подтвердил Кармель. – Это на родовых землях Логенброу, кажется… У крестьянок нет родовых имен, вам точно этого достаточно? Может, послать хотя бы за прядью волос? И за мелом со свечами?
– Я же не могу призывать души ритуалом, как положено. – Айлин с раздражением посмотрела на свои запястья и браслеты, прикрытые бирюзовым шелком рукавов. – Если не получится сделать то, на что я надеюсь, волосы бесполезны, как и все остальное. Но я попробую! Позову ее сама! Сейчас! Раньше у меня получалось!
Ее переполняло лихорадочное нетерпение вместе со странной уверенностью в своих силах. Она по-прежнему чувствовала, как браслеты запирают ее магию, пресекая свободный ток силы, но, кажется, это было неважно!
– Хотите, чтобы я вас оставил? – ровно спросил Кармель, но в его глазах Айлин увидела изумление.
– Нет, – призналась она. – Если только вы сами хотите уйти…
– Ни в коем случае, – откликнулся разумник и задернул занавеси. – Так будет лучше видно, я полагаю. Кстати, ваш нож у меня, Амина сняла ножны вместе с поясом, когда раздевала вас. Принести?
Айлин мотнула головой. Нож ей хотелось получить обратно, но это может подождать. Для ее собственных странных умений наличие или отсутствие ножа роли не играет. А вот задернутые шторы – это хорошо, это правильно. В спальне стало темнее, призрак будет лучше видно. Только что делать, если Марта уже успела уйти в Сады?!
«Звать! – решительно сказала Айлин сама себе. – Просто звать и верить, что я имею на это право! И не потому, что Претемнейшая сама назвала меня дочерью, а потому, что я хочу справедливости для этой бедной девушки!»
– Марта! – позвала она, до боли в глазах старательно вглядываясь в пустой воздух посередине комнаты. – Марта из деревни Глаффин! Марта, которая умерла вчера! Приди на мой зов! Прошу тебя!
Пушок, спокойно развалившийся на ковре, приподнял голову, насторожил уши, а потом перевалился на живот и уставился куда-то перед своими лапами.
– Марта! – с отчаянным упрямством позвала Айлин, и тут по спальне пронесся ледяной ветер, а над ковром, прямо между ней и Кармелем, засветилось бледно-серебряное пятно, становясь все темнее, ярче, на глазах превращаясь в человеческую фигуру…
– Марта… – повторила Айлин и услышала резкий вдох Кармеля – он тоже видел явившуюся душу. – Говори со мной, Марта! Прошу тебя!
У соткавшейся из воздуха девицы действительно были веснушки, зеленые глаза и рыжие волосы, заплетенные в длинные, слегка растрепанные косы. А еще – круглое, удивительно милое лицо, лукавый взгляд и зеленый корсет поверх тонкой белой сорочки, едва прикрывающей лодыжки. Девица огляделась – недоуменно, словно ее только что разбудили – и, увидев Айлин, ойкнула:
– А я правда на вас похожа! Простите, миледи…
У Айлин в горле словно застрял плотный ком – с такой наивной гордостью прозвучали эти слова.
Да, похожа. Очень! И именно поэтому мертва!
– Марта… – прошептала она. – Марта, ты помнишь, как умерла?
Девица погрустнела, сложила перед собой руки, словно служанка, которую отчитывают за провинность, и кивнула.
– Помню, миледи, как тут забудешь… Вчера вечером, как стемнело, я в салон спустилась, а там гость. Один всего. Я его раньше никогда не видела, но все одно признала. У нас, конечно, гостей узнавать не принято, но матушка Элегия всем девочкам, которые у дверей встречают, самых знатных господ в Дорвенне выучить велела. А то как понять, кого именно не узнаешь? Вот нам потихоньку и шепнули, кто пожаловал. Лорд Бастельеро это был, не сомневайтесь, миледи. Волосы черные, что смола, глаза синие, сам тоже весь в черном, как будто и не праздник, а траур. Меня увидел и сразу подошел. Я еще подумала – может, у него причуда какая особая, если впервые к нам…
– Причуда, – повторила Айлин и передернулась.
Вот уж действительно – причуда. И какая особая!
Марта снова ойкнула и прикрыла рот ладонью.
– Простите, миледи! Все время у меня язык впереди мыслей бежит! Не надо вам знать, какие они бывают, причуды у лордов! И я про это ни слова не скажу, что хотите со мной делайте… Ну вот, как он меня за руку взял, так мы ко мне в комнату поднялись. Я все сделала, как положено! Улыбалась, раздеваться начала… Простите, миледи, вы сами спросили… А прическу разобрать не успела. Милорд моей шпилькой укололся, вот и разозлился, должно быть… Я даже понять не успела ничего, только услышала, как шея хрустнула – и все.
Она сокрушенно развела руками, вздохнула и простодушно добавила:
– Жалко… На меня ведь, миледи, ни один гость ни разочка не пожаловался. Даже подарки дарили! Матушка Элегия подарки нам оставляла, ничего сверх платы не брала. Девочки-то их тратили, а я копила. У меня младших сестер трое, с теткой в деревне живут, а родители от лихорадки померли три года назад еще, зимой. Вот я половину заработка им отправляла, говорила, что на швею в городе выучилась. Да я бы и выучилась, только денег бы скопила на гильдейский взнос! Матушка Элегия меня бы отпустила, она обещала! А если б не вышло, то и назад бы приняла…
– Я… пошлю твоим сестрам денег, которых хватит на приданое, – прошептала Айлин. – Обязательно пошлю. Есть ли у тебя еще какое-то желание, которое облегчит твою душу?
Марта улыбнулась. Улыбнулась ясной и солнечной улыбкой!
– Миледи такая добрая! Теперь и правда на душе спокойно стало. А желание у меня есть… Я, миледи, все думала – вот в гильдию вступлю, выучусь, стану мастерицей. Уважать все станут! И вот тогда куплю я себе платье, как у настоящей дамы. Голубое и с кружевами, как облачко. Чтоб не такое, как у нас было велено для гостей носить, а длинное! И чтобы все прикрыто, как у порядочной дамы, и лиф, и запястья, и даже туфельки! Чтобы люди смотрели, и никто не припомнил, кем я была! Не получилось вот… Но если б меня в таком платье хоть похоронили, как честную, больше ничего и не надо. Миледи? Да что ж это, никак вы плачете?
– Нет, – едва вытолкнула Айлин, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Видит Претемная, эта Марта – сущий ребенок! Ее убили, а она просит некромантку не о мести, а о красивом платье! Да кем же нужно быть, чтобы поднять руку на такое безобидное создание?! – Я… у тебя будет, обещаю, будет самое красивое платье. Голубое, как у настоящей дамы… Даю слово!
– Спасибо, миледи! – опять просияла Марта улыбкой и присела в реверансе. – Дай вам Благие счастья!
И медленно растворилась, превратившись опять в облачко, потом – в серебристую дымку над ковром, а потом и вовсе исчезнув.
– Айлин… – тихо сказал Кармель и шагнул к ней, но Айлин его уже не слышала.
Она все-таки разрыдалась, понимая, что ничего уже не исправить. Не вернуть жизнь этой милой девушке, такой доброй и чистой, несмотря на гнусное ремесло, любящей сестер и не способной держать зла даже на своего убийцу…
– Как он мог?! – повторяла она сквозь рыдания. – Как он мог?!
Оказавшись рядом, Кармель сгреб ее в объятия, и Айлин уткнулась в широкую грудь, спрятав на ней лицо. Разумник молча гладил ее по голове и спине, дожидаясь, пока Айлин вволю наплачется, а потом так же тихо заговорил:
– Когда-то я поклялся принять любой ваш выбор относительно замужества и собственной жизни, помните? И сказал, что нарушу это слово только в том случае, если вам будет грозить опасность. Увы, это время настало. Здесь вам ничто не угрожает, на доме стоит защита не хуже, чем на любом особняке Трех Дюжин, слуги будут преданы вам так же, как мне, то есть полностью. Я сам готов защищать вас любой ценой и никогда не попрошу ни о чем, что будет противно вашей чести или желаниям. Айлин, я обещаю, что вы покинете этот дом в любой момент, когда только захотите, но сейчас позвольте мне позаботиться о вас.
Всхлипнув, Айлин кивнула и еще плотнее прижалась к нему, чувствуя себя окутанной теплом и надежностью, которыми веяло от Кармеля. Сейчас она не могла думать ни о чем, кроме того, что наконец она свободна. Свободна от самой себя, от тех обещаний, которые давала у алтаря человеку, которого искренне клялась почитать как мужа и отца своего ребенка. Он сам разорвал эту связь, и Айлин было больно и легко одновременно, словно все это время у нее в душе созревал огромный нарыв, а теперь он лопнул, и мучительное ожидание сменилось болезненным, но таким нужным очищением.
– Все будет хорошо, моя дорогая, – сказал Кармель, обнимая ее и укачивая, словно ребенка. – Теперь все будет хорошо. Вы справитесь с этой бедой и научитесь жить заново. У вас есть сын, друзья и подруги, есть я… А сейчас отдыхайте. Не нужно ни о чем тревожиться, позвольте себе просто отдохнуть и набраться сил. Когда проснетесь, моя экономка Амина поможет вам освоиться в этом доме. Можете ей доверять… Я вернусь вечером и расскажу вам все, что смогу узнать об этом нападении. А теперь спите… И проснитесь полной сил…
Его голос уплывал куда-то вдаль, и Айлин зевнула, вдруг ощутив, как же ей и правда хочется спать. И как хорошо позволить себе расслабиться, довериться, принять заботу и защиту… Она еще успела почувствовать, как ее бережно укладывают на кровать, укрывают легким одеялом и гладят по голове, потом услышала шаги Кармеля, закрывшуюся дверь – и уснула.
Глава 2. Необходимые меры
– Что случилось?! – Аластор, при появлении Лучано вскочивший из кресла, окинул его быстрым взглядом и выдохнул: – Айлин! Ты в порядке, значит, что-то с ней?
– С ней, – кивнул Лучано и виновато добавил: – Пока не знаю. Но будь это… поистине серьезно, – он вовремя проглотил слово «страшно» – мы бы почувствовали, верно?
– Лично мне и этого хватило, – хмуро огрызнулся Аластор и снова сел. Потер ладонями лицо и признался: – Я чуть с ума не сошел! Ты слышал крики? А еще был запах… Что это за дрянь? Что происходит и где Айлин?!
– Альс… – Лучано подошел и сел на ковер прямо перед креслом Аластора. Вздохнул и принялся говорить: – Когда я почуял, что с нашей синьориной беда, рядом был грандсиньор Дункан. Он открыл портал и ушел. Я думаю, что к ней. Не спрашивай, как это возможно, я не маг, я сам не знаю. Но грандсиньору можно доверять – он ради Айлин уже однажды сунулся в пасть к Барготу. Уверен – сунется снова, если это понадобится. А как только мы узнаем, в чем дело, придем на помощь…
– Хватит меня успокаивать, – буркнул Аластор. – Я не собираюсь впадать в бешенство. Во всяком случае – прямо сейчас. Чтобы кидаться на кого-то с кулаками и секирой, надо сначала точно выяснить – на кого! А вот потом…
Он сжал кулаки и глянул на них с недоброй мечтательностью. Лучано заставил себя улыбнуться:
– Очень мудро, Альс. И мы обязательно выясним, кого следует убить за это утро. Грандсиньор Аранвен уже вернулся?
– Ангус? – Аластор посмотрел с удивлением, и Лучано поправился:
– О, нон! Сын, а не отец! Я говорю про грандсиньора Дарру и его матушку. Они тоже были на этой встрече, но уехали раньше. Им следует знать, что случилось!
– Я сейчас пошлю за ними, – кивнул Аластор. – Пока лорд Ангус болеет, всеми делами его ведомства занимается Дарра. Но леди Немайн тоже следует… Ох, да что же там случилось-то?!
Он снова спрятал лицо в ладонях и зарычал, как раненый зверь, слишком взбешенный, чтобы молчать, но еще не готовый кинуться – просто потому, что не видит врага. Лучано встал, обошел его кресло и положил руки Аластору на плечи.
– Я тоже боюсь, – сказал он тихо. – Претемная видит, как я боюсь, Альс. Но Айлин жива – мы это знаем точно, потому что у нас одно сердце на троих. А раз она жива – мы ее найдем. Не рви себе душу заранее, силы нам еще понадобятся.
Аластор наклонил голову и молча прижался щекой к его руке с тыльной стороны ладони. У Лучано перехватило дыхание – в этом простом жесте было столько доверия и благодарности! Он замер, слушая, как сердце застучало в ритме престо, и чувствуя сейчас Аластора, как самого себя – его страх, надежду, стремление бежать на помощь – понять бы только, куда… Всего через несколько ударов сердца Альс торопливо выпрямился, и Лучано осторожно убрал руки, понимая, что другу с его дорвенантским воспитанием сейчас и так неловко, но не собираясь забывать эти мгновения.
– Сегодня, когда ты уехал, у меня был Бастельеро-старший, – сказал вдруг Аластор. – Лорд Аларик, друг моего отца. Он попросил указ о раздельном проживании Айлин с лордом Грегором. Я, конечно, подписал. Может, дело в этом указе?
– М-м-м, не думаю, – отозвался Лучано. – Если я все почуял верно, на синьорину напали. Но зачем ее мужу использовать наемников и шиповские штучки?
– Шиповские?! Ты уверен?
Аластор рывком обернулся и воззрился на него с пугающей надеждой.
– Альс… Я неверно выразился. – Лучано вздохнул и вернулся на свое место, снова сев перед креслом на ковер. – Эту дрянь используют бандитти в любой стране, от Арлезы до Карлонии. Просто жгучий дым, чтобы выкурить жертву из укрытия. Из дома, кареты, пещеры… Кроме Шипов, есть еще bravi… наемники. И они не обязательно итлийцы, там всякого сброда хватает. Если кто-то нанимал людей в Итлии, я об этом узнаю, обещаю тебе. Но это не Шипы. Я единственный старший мастер в Дорвенне, такой заказ не мог пройти мимо меня.
– Но с тем убийцей… как там его… прошел же?
– Фредо, – снова вздохнул Лучано. – Его звали Фредо Черный Кот. Я тогда только вернулся из Вероккьи, Фредо просто не успел узнать, что меня повысили в ранге. Иначе доложил бы, разумеется. Это непреложный закон для любого Шипа, Альс, если отправляешься работать в чужой город – представься собрату, который за ним приглядывает. И потом… Я уверен, если бы гильдия получила такой заказ, мастер Ларци бы меня предупредил. Он знает, как важна для меня Айлин…
– Допустим… Но кому вообще понадобилось нападать на Айлин?! У нее же нет врагов!
– Зато у грандсиньора Бастельеро найдутся, – заметил Лучано. – Или у тебя. Все знают, что синьорина тебе дорога. Но если ее не убили сразу, а мы верим, что ее не убили…
Он приказал себе сосредоточиться и думать, как ученик мастера Ларци, а не сопливый перепуганный идиотто, не способный совладать со страхом. Конечно, синьорина жива! Когда умер сам Лучано, и ее, и Аластора тряхнуло куда сильнее… Но что это значит?
– На нее могли напасть дома или в городе, – принялся он рассуждать вслух. – В чужом доме, в лавке, в дороге… Синьорина не выходит из дома одна, в палаццо Бастельеро тоже полно слуг, но опытные bravi могут напасть хоть на королевский дворец, если тот, кто их нанял, не жалеет денег. Раз ее не убили, значит, попытались похитить. Допустим, грандсиньор Дункан не успел или не сумел помешать. Жена Великого Магистра и фаворитка короля – огромная ценность. Вопрос в том, что за эту ценность можно выручить?
– Выкуп? – вскинулся Аластор. – Я заплачу сколько угодно!
– И грандсиньор Бастельеро – тоже, – подхватил Лучано. – Наверняка он не пожалеет золота, но потом идиотти, решившие продать вам синьорину, будут скрываться всю свою жизнь. Очень печальную и недолгую жизнь, да и после смерти им не позавидуешь… Но похищение за выкуп – это беллиссимо! Тогда с Айлин будут хорошо обращаться, и мы сможем ее выручить, а потом вволю поохотиться на ее обидчиков. Если же нет… Кто может иметь к тебе серьезные счеты?
– Пьячченца, – скривился Аластор. – Глупость Лоренцы дорого им обошлась. Они потеряли огромные деньги и были унижены. Ты сам говорил, что семейка это пакостная и жестокая.
– Пьячченца могут, – согласился Лучано и постарался отогнать мысль, что тогда синьорина и вправду в огромной опасности – пауки из Капалермо способны убить ее просто ради наказания короля Дорвенанта. Очень в их духе! – Но это причина для войны, а драться они не любят. Сейчас и Фрагана, и Арлеза готовы прийти тебе на помощь – заслужить будущую дружбу, а заодно пощипать итлийских принцев. Нарушить равновесие легко, сложнее потом остановить драку… Будем надеяться, что это не Пьячченца. А если все-таки они…
– Тогда что? – мрачно уронил Аластор.
– Тогда, – помолчав, сказал Лучано, – как бы ни повернулось дело, клянусь Претемной, под этим небом не останется живых Пьячченца. Или ты запретишь?..
– Не запрещу, – тихо ответил Аластор. – Но будем надеяться… Кто еще это может быть? На Фрагану думать не хочется. Вроде бы мы с Флоризелем неплохо поладили. Бастельеро фраганцы не любят, но похищать жену бывшего врага – против любых правил чести.
– Не все живут по этим правилам, – вздохнул Лучано. – Если это удар не в тебя, а в грандсиньора Бастельеро, тогда понятно, почему именно сейчас. Раньше у синьора некроманта не было уязвимых мест. Иногда чужой смерти недостаточно, хочется не убить человека, а лишить его того, что ему дороже жизни. Любимой молодой жены или ребенка… Вряд ли его величество Флоризель пойдет на такое, ему твоя дружба слишком дорога. Но вот кто-нибудь, потерявший на войне родню, это может запросто.
Он вспомнил неподвижное лицо грандсиньора Дарры, ледяной огонь в темно-серых глазах… Могло ли быть такое, что наследник Аранвенов решил разом наказать бывшего наставника и заполучить девушку, в которую влюблен? Украсть чужую жену, растоптав гордость ее мужа? Когда он говорил, что намерен уничтожить грандсиньора Бастельеро, о синьорине речь не шла – точнее, шла о ее спасении. Но что, если у грандсиньора Дарры своя игра, в которую он не позвал никого, даже любимого наставника? И своего счастливого соперника, между прочим…
– Альс, я тебе должен еще кое-что рассказать. – Лучано поднялся. – Пойдем ко мне, я шамьету сварю. Разговор долгий и нехороший.
– Я смотрю, день сегодня вообще славный на удивление, – съязвил Аластор, вставая из кресла. – Так ты угадал? Раз Аранвены были на встрече? Представить себе не могу леди Немайн в борделе!
– А ее сына, значит, можешь? – рассеянно удивился Лучано, первым проходя в смежную спальню. – Как по мне, это куда невероятнее… Так вот, в бордель по приглашению грандсиньора Дункана явился не только я и Аранвены…
Рассказывая, он сварил шамьет по любимому рецепту Аластора, но в этот раз разлил его на две чашки – несмотря на солнечный летний день, по меркам Дорвенанта даже жаркий, Лучано поймал себя на том, что хочет согреться. Горячее и сладкое – вот что ему сейчас нужно не меньше, чем Альсу! Тот слушал рассказ о бедняжке Марте, застыв, словно изваяние, Лучано с трудом всунул ему в руки чашку с шамьетом. А когда закончил, Альс еще некоторое время сидел, уставившись перед собой, а потом выдохнул:
– Да чтоб он сдох, тварь барготова!
– Только позволь! – вскинулся Лучано. – Я найду безопасный способ! Быть не может, чтоб его не было…
