скачать книгу бесплатно
– Ну, хорошо. Возьми мальца с собой, поглядим, что за фрукт.
– Куда взять? – испугался Владик, но Алиса уже тащила его наружу. Следом штаб покинули командиры групп.
– Куда взять? – опять спросил у нее Владик.
– На задание. Отправляемся искать пропавшую группу.
– Но я там зачем? Я бы мог вас тут подождать.
Алиса остановилась и посмотрела Владику прямо в глаза.
– Ты хочешь в поисковую группу? – спросила она. – Или предпочитаешь нечистоты выгребать?
Владик кивнул головой, хотя и сам толком не знал, что именно выбрал. Оба варианта казались ему одинаково непривлекательными.
– Вот тебе и представился шанс себя проявить, – похлопала его по плечу Алиса. – Пользуйся моментом.
– Подвиг надо совершить, да? – совсем скис Владик, у которого это слово стойко ассоциировалось с изощренным самоубийством.
– Для начала, хотя бы постараться не трястись от страха, – посоветовала Алиса. – Не бойся. Вон нас сколько едет. Все будет хорошо. Ну, готов?
Владик секунду колебался, затем судорожно кивнул головой. Никакой готовности, на самом деле, он не чувствовал, но сознаться в собственной трусости и выбрать стезю черпальщика было бы невыносимо унизительно. Да и кто знает, может быть именно сегодня в нем и проснется мужество?
– Все будет хорошо, – еще раз повторила Алиса, и Владик ей даже почти поверил.
Глава 3
Денек выдался морозным, солнечным и безветренным. Цент любил такую погоду. Вымерший поселок казался особенно живописным на фоне ослепительно-голубого неба, а гробовая тишина, повисшая над миром, приятно дополняла идиллическую картину.
Именно в такую прекрасную погоду Центу особенно нравилось заниматься мародерством.
В самом процессе присвоения чужой собственности, в силу великолепного стечения обстоятельств ставшей ничейной, Цент видел не только практическую пользу, но и глубокий философский смысл. Он мог зайти в любой дом, в любой магазин, влезть в любой погреб и взять все, что пожелает. Тем самым, весь мир как бы платил ему дань, притом не за что-то, а просто так, из одного только огромного уважения к самому факту существования Цента.
Впрочем, справедливости ради нужно отметить, что Цент частенько тосковал по лохам. Зайти, взять – оно, конечно, просто и легко, но что может сравниться с разводом какого-нибудь лоха на бабки и имущество? Запугать лоха, ввергнуть его в немыслимый ужас, лишить его тени надежды на благополучный исход, отнять у него все – как же это приятно! Всякий раз, ставя очередного клиента на счетчик, Цент чувствовал себя высшим существом, сверхчеловеком. Большую радость могло принести только насильственное пробуждение щедрости в жадных коммерсантах. Дорого бы он отдал за возможность попытать паяльником хозяина магазина или владельца сети пивных ларьков. На безрыбье сгодился бы и перекупщик, толкающий на базаре турецкие спортивные костюмы, сшитые таджиками в подвале соседнего дома.
Не то чтобы Цент был садистом, но он редко упускал возможность сделать людям мучительно больно. Особенно, если они того заслуживали. А они ведь непрерывно заслуживали. Иногда, правда, не удавалось распознать плохого человека с первого взгляда, но Цент все равно докапывался до истинной сути собеседника. Вот хотя бы взять последнюю встреченную ими группу. Эти трое вначале показались Центу хорошими ребятами, у них даже оказались сухие сливки и сигары. Но зло на то и зло, что всегда вылезет наружу. Вот и эти трое, начали за здравие, а потом как понесли немыслимую ересь. И про возрождение порядка, и про красоту стабильности, и про какую-то цивилизацию. Где тут было удержаться и не воздать по заслугам? Ну, Цент и воздал. Еще бы спасибо сказали, что легко отделались, потому что за такие разговоры легкая смерть – половина помилования. За такое надо язык с корнем выдергивать и в одной интересное место засовывать. Нет, вначале все-таки засовывать, а уж потом выдергивать, так лучше.
В общем, получили ироды по делам, но удовольствие от совершенного благодеяния традиционно испортил Владик, закативший истерику на ровном месте. Наверное, в тот момент у Цента и дозрело решение избавиться от программиста.
О, это решение зрело в нем давно. Оно зародилось в тот самый миг, когда он увидел Владика впервые, и с тех пор лишь крепло и усиливалось. Вначале, конечно, хотелось удалить Владика из своей жизни старым добрым способом, каковой был весьма в ходу в благословенные девяностые, но со временем Цент пересмотрел свою точку зрения на этот счет. Убить Владика просто так, после всего того, что он сделал (жил, дышал, был программистом и так далее), было бы непозволительным милосердием. Ну а ввергнуть его в пучину предсмертных мук он не мог, потому что Машка начала бы заступаться за убогого, и испортила бы все веселье. Так что Цент, пораскинув разумом, принял вполне компромиссное решение. Он замыслил избавиться от Владика, и одновременно помучить его, пусть и не своими руками. Изверг прекрасно знал, что в одиночку программист долго не протянет, а то краткое время, что он все же промучается, пока его не съедят зомби, будет наполнено ужасом и стараниями. Это было изящное решение, и убедить Машку оказалось несложно. Та вначале, как и ожидалось, была категорически против изгнания геймера из семьи, потому что материнский инстинкт не позволял ей бросить вечное дитятко, но коварный Цент знал, на что надавить.
Машка была молода, хороша собой и хотела того же, чего хотят все девушки ее возраста – успешно выйти замуж. Произошедший зомби-апокалипсис сделал эту задачу чрезвычайно трудной, поскольку почти всех щедрых и состоятельных господ за сорок либо съели, либо те сами стали живыми мертвецами, но Машка не теряла надежды на женское счастье. Вот в это-то больное место Цент и ударил. Стал он хитрейшим образом намекать девушке, что даже и встреть она суженого своего, не видать ей хэппи-энда как своих ушей, поскольку Владик всех женихов в момент распугает.
– Ты посмотри на него, – втолковывал Цент. – Это же ужас. А ведь по нему и о тебе судить будут, ведь мы же все, вроде как, в одной компании.
– Но вот так просто прогнать, это же жестоко, – вяло возражала Машка, хотя видно было, что в глубине души она уже согласна.
– Да в чем жестокость-то? – недоумевал Цент. – В чем она? Ведь он не какой-то неполноценный, не инвалид, не ребенок. Взрослый мужик. И вообще, где написано, что мы с ним нянчиться должны?
Поскольку такого нигде написано не было, Машка беспомощно пожала плечами.
– А жениха встретишь, – напирал Цент, – так что же, очкарика с собой в семью возьмешь? Он у вас вместо ребеночка будет?
– Нет, что ты, – смутилась Машка.
– А куда его девать? На меня оставишь? Ты ведь знаешь, что тогда будет.
Машка знала. Цент почти каждый день озвучивал свои кровожадные планы касательно Владика, а в последнее время зашел еще дальше. Завел блокнот, ручку, и на привалах постоянно что-то туда записывал, время от времени поглядывая на программиста. Поскольку Цент был не из тех, кто ведет дневники или строчит мемуары, Машка справедливо решила, что тот записывает все придуманные для программиста терзания, чтобы затем, в один прекрасный день, воплотить их в жизнь. Впрочем, одним прекрасным днем дело явно не собиралось ограничиваться, ведь Цент уже исписал весь блокнот и принялся за второй.
То есть, выбор перед Машкой встал вполне конкретный: либо оставить Владика в коллективе, пожертвовав ради него своим семейным счастьем, либо спасти его от немыслимых терзаний в будущем, изгнав прямо сейчас.
– Владик не такой беспомощный, каким кажется, – заметила она. – Я уверена, что он выживет в одиночку.
– Я в этом не сомневаюсь! – согласился Цент.
Решение было принято большинством голосов, и от соблюдения всех демократических норм на душе стало еще веселее.
Машка, правда, выдвинула одно условие, от которого твердо решила не оступаться. Бросив Владика, они должны были оставить ему одежду, оружие и запас провизии, да и вообще все необходимое для выживания. Цент, не колеблясь, согласился. Он даже до последнего момента верил, что так и поступит, но когда пробил час расставания, как будто опомнился. Делиться с Владиком чем-либо до такой степени не захотелось, что он в итоге оставил тому только его неподъемную булаву да теплый шарф. Притом о шарфе до сих пор сильно жалел.
Машка, разумеется, прознала о том, что он слегка нарушил условия изгнания Владика, но менять что-то было уже поздно. Дело было сделано. И, по прикидкам Цента, программиста уже давно должны были съесть мертвецы. Впрочем, не исключался и иной итог – Владик мог остаться на развалинах колхоза и тупо замерзнуть насмерть. В любом случае, это было приятно. Машка, правда, до сих пор на него дулась, но ее обида едва ли продлится долго. Было бы из-за кого горевать.
Поселок, через который они вдвоем брели уже десять минут, выглядел как-то странно. Странность, конечно, заключалась не в том, что здесь не было живых людей, и даже не в том, что количество мертвых оказалось поразительно невелико. Просто чем дольше Цент шарил по домам, тем больше убеждался, что он тут уже далеко не первый. И даже не второй. И, пожалуй, совсем не третий. Кто-то с поразительной методичностью обшарил все, что можно, и вынес все, что можно. Из еды не осталось даже чайной заварки. Все шкафы и тумбочки были нараспашку. Также безвестные мародеры не обошли своим вниманием одежду, инструменты, посуду и столовые приборы. Пропали все железные тарелки, чашки и кружки, все ложки, вилки и ножи. Из тряпок осталось лишь самое негодное, из чего и портянки-то не сделаешь. Кое-где пропала даже мебель, чего Цент уже совсем не мог понять. Ну, ладно тарелки, ладно одежда, но кому и на кой ляд теперь мог понадобиться диван? Даже если предположить, что какой-то чудак разъезжает на автобусе… ну, что же он, в автобус его поставил, что ли?
В общем, все это было как-то подозрительно. Кто-то обчистил поселок, основательно обчистил, потратив на это не один день. И у Цента непроизвольно рука тянулась к шашке, стоило ему только представить, сколько консервов и сухарей ушли мимо него по неизвестному адресу. Прощать такое, разумеется, было нельзя. Цент искренне считал, что мир отдан на разграбление ему, а всех, кто попытается заняться тем же, нужно давить на месте. Он и собирался это сделать. Не хватало еще терпеть каких-то конкурентов. Оставалось выследить наглецов и разобраться с ними по понятиям.
– Вот я их найду, вот я им боль-то причиню, – рычал он, вываливаясь из очередного дома, не принесшего ему ни сухарика, ни горсточки сахара, ни даже пачки сигарет.
Машка ждала его снаружи. Она тоже была недовольна, злилась из-за Владика и своего незамужнего положения, а потому вымещала зло на мертвецах. Тех было мало, будто кто-то уже основательно зачистил от них данную территорию.
Зомби, бывший при жизни мужиком лет сорока, смешно подволакивая ноги и сильно наклонив корпус, шел на Машку с кровожадными намерениями. Девушка дождалась, когда тот почти схватит ее, и резко рубанула мечом по правой ноге мертвеца. За минувшие месяцы сил и сноровки у Машки прибавилось, так что отрубленная по колено нога осталась на месте, а зомби, потеряв равновесие, смешно шлепнулся на землю. Девушка лишь чуть отступила, чтобы он не упал на нее, но добивать не стала. Вместо этого призадумалась, чего бы ему еще отрубить.
– Ну, наигралась? – спросил сердитый Цент. – Нечего тут делать, все без нас подмели. Узнать бы кто, уж я бы им….
– Я еще не закончила, – включила стерву Машка, продолжая прохаживаться рядом с копошащимся на снегу безногим мертвецом.
– Можешь его с собой взять, – разрешил Цент. – Будет новый домашний любимец, вместо старого.
– Знаешь что, – возмущенно заговорила девушка, явно решая продолжить уже имевший место вынос мозга, в ходе которого Цент два часа вынужден был выслушивать от нее всякие гадости вперемешку с моралью, – то, что ты сделал, это просто подло. Владик был живым человеком, а ты бросил его на верную смерть. Настоящий мужчина никогда бы так не поступил.
– Да что ты знаешь о настоящих мужчинах? – презрительно фыркнул Цент.
– Да уж кое-что знаю.
– Вот бы интересно было послушать.
– А вот и расскажу. Настоящий мужчина никогда не бросит никого в беде, особенно того, кто слаб. Настоящий мужчина привык заботиться о других, в первую очередь, конечно, о своей семье, о жене, детях. И не то чтобы его кто-то к этому принуждает, просто он сам чувствует, что надо. Настоящему мужчине не надо объяснять, что жене нужно купить новую шубу, а детям… ну, что там детям покупают. Он все сам знает. И все делает. Настоящий мужчина живет для своей жены….
– Что-что? – приподнял брови Цент.
– Для своей семьи, я хотела сказать, – поправилась Машка. – Он все делает, чтобы она была счастлива. Настоящий мужчина все несет в дом, обустраивает его, делает уютнее и комфортнее. Настоящий мужчина, он, в общем, хозяйственный….
– Да глупости ты говоришь, – перебил ее Цент.
– Почему это?
– Настоящий мужик, это мудрец, творец, воин и первопроходец, – растолковал Цент. – А хозяйственный мужик вообще не мужик, это анатомически дефективная баба.
– Что плохого, если мужчина хозяйственный? – недоумевала Машка. – Если он обустраивает жилище, тащит все в семью, заботится о детях, помогает жене с уборкой, стиркой и готовкой.
– Плохого в этом нет ничего, – вздохнул Цент, – только это уже не мужик.
– Ну, может быть в каменном веке мужчине и полагалось быть свирепым зверем, живущим только охотой, войной и рисованием картинок на стенах пещеры. А о женщине он вспоминал только тогда, когда ему хотелось секса. Но с тех пор многое изменилось.
– Да ничего не изменилось, – возразил Цент. – Настоящий мужчина всегда жил охотой, войной и рисованием картинок, а баба ему требовалась ровно на полчаса в сутки.
– Тогда что вообще хорошего в таком мужчине? – не поняла Машка.
– А кто тебе сказал, что в нем должно быть что-то для тебя хорошее? Но если уж ты спросила, то хорошее есть. Пока хозяйственный баба-мужик усердно таскал в свою приватизированную пещеру бивни мамонтов, туши бизонов, помогал жене следить за огнем и нянчился с детенышами, настоящий мужик шел вперед и осваивал новые цивилизационные пути. Все, что создано людьми, создано настоящими мужиками. Хозяйственный баба-мужик ничего не создал. Он, как и тысячи лет назад, тупо тащит в свою пещеру всякий хлам и пребывает под каблуком у самки. Он просто пользователь. Потребитель.
– Если все так, то настоящих, в твоем представлении, мужиков очень мало, – заметила Машка.
– А их никогда много и не было. Настоящий мужик нужен, чтобы что-то создать, придумать, разведать новый путь, а уж пользоваться готовым и идти по проторенной тропе может кто угодно. И настоящий мужик, не задумываясь, бросит кого и что угодно: жену, Владика, курить. Потому что настоящий мужик никому ничего не должен, ни другим, ни себе. Это ему все должны, и должники на счетчике, а он никому и ничего. И…. Хм…. Чем это пахнет?
Машка тоже принюхалась. Вначале ничего не замечала, а потом, как и Цент, учуяла нечто странное – запах дыма.
– Ах ты, батюшки, – засуетился Цент, перекидывая автомат со спины на грудь. – Уж не те ли нехристи, что поселок до меня обобрали, на костре мою тушенку готовят?
Машка убрала меч в ножны и взяла в руки до того прислоненную к забору винтовку.
– Давай только не будем сразу всех убивать, – шепотом попросила она Цента.
– Почему это? – удивился тот.
– Ну, мало ли. Хоть поглядим, кто там. Вдруг среди них есть красивый юноша? Я бы его себе вязла.
– Вот нам еще юношей не хватало. От одного только отделались.
– Я бы о нем заботилась, – начала самозабвенно фантазировать Машка. – Днем бы в багажнике связанным держала, а ночью….
– Тихо ты! Спугнешь ведь. Видишь, там гараж высокий?
– Ну.
– Лезь на него, займи позицию. Я низами подберусь. Постараюсь взять живыми, но если побегут, стреляй.
Машка, низко пригибаясь, беззвучно заскользила вдоль заборов, затем юркнула в калитку, и Цент потерял ее из виду. За девушку, впрочем, он не беспокоился. В отличие от Владика, та прекрасно освоилась в новом мире. На нее можно было положиться. Он не сомневался, что она и позицию правильную займет, и выстрелит, если потребуется. Но доводить до этого не хотелось. Цент жаждал заполучить расхитителей тушенки в свои руки живыми, и терзать их, терзать, терзать….
Сам он подбирался к источнику дыма садами да огородами. Впереди показался просвет – через поселок проходила трасса. Цент выглянул из своего укрытия, и увидел нечто такое, что его немного испугало. На дороге стояла целая колонна автотранспорта, в том числе обшитый листами металла автобус. Из его салона и шел дым, который они учуяли.
Понять, что эти машины появились здесь недавно, было несложно. Хотя бы по следам колес на снегу. Следовательно, на них сюда пожаловали живые люди. Вот только что случилось с ними дальше? Цент, чем дольше наблюдал, тем подмечал больше странных деталей. Например, то, что машины при остановке врезались одна в другую по системе «паровозик», а это означало, что остановка стала для них неожиданностью. Лобовое стекло головного внедорожника было явно продырявлено автоматной очередью, такие же пулевые отверстия имелись и на прочих автомобилях. Ну и дымящийся автобус тоже шел в общую копилку. Все эти приметы напоминали последствия засады. Но кто мог тормознуть целую колонну транспорта? Другая банда? Центу до сих пор не приходилось встречать таких крупных группировок, все больше одиночки да пары. Что ж, не было ничего удивительно в том, что люди стали сбиваться в стаи, это было нормальное инстинктивное поведение стадных существ. Но вот почему они тут разборки устраивают без его разрешения, следовало выяснить.
Цент осторожно вышел из укрытия и приблизился к автомобилям. Подозрения на тему засады тут же подтвердились. Дыры в стеклах автомобилей действительно были пулевыми отверстиями, а когда Цент заглянул в салон замыкающего внедорожника, то увидел на сиденье кровь. Ее было не слишком много. У Цента имелся большой опыт подобного рода (и сам попадал в засады, и сам их устраивал) так что он сразу понял, что здесь никого не убили. Скорее всего, целью нападавших было не порешить всех ворогов на месте, но взять их в плен. Дальнейший осмотр места происшествия лишь подтвердил эту догадку. Ни одного тела Цент так и не нашел. Двери автомобилей были распахнуты, кое-где остались пятна крови, но такое ее количество могло вытечь из царапины или разбитого носа, а вовсе не из насквозь прошитого автоматной очередью тела.
Имелись, однако же, и странности, которые Цент объяснить не смог. Например, оружие. Оно явно принадлежало хозяевам колонны, и нападавшие не проявили к нему никакого интереса. Мало того, они не забрали даже патроны. Автоматы, пистолеты, сумки с боеприпасами – все либо валялось снаружи, либо осталось в автомобилях. Конечно, после зомби-апокалипсиса стволов и патронов к ним осталось гораздо больше, чем тех, кто мог бы ими воспользоваться, но чтобы вот так бросить то, что само пришло в руки, нужно было проявить феноменальную беспечность. А беспечные люди, как показывала практика, в наступившие суровые времена долго не жили.
Но если отсутствие интереса у нападавших к патронам еще как-то, с большой натяжкой, можно было объяснить, то огромная куча консервов в салоне автобуса просто поставила Цента в тупик. Он еще допускал мысль, что устроившие засаду люди нашли где-то огромный армейский склад оружия, но как можно было бросить тушенку, кильку в масле и, самое главное, сухарики со вкусом холодца и хрена и баночное пиво? Люди, нормальные люди, не бросили бы пиво никогда. Даже если бы у них уже было свое пиво, они все равно бы его забрали, потому что это же пиво, а не абы что. Бросить пиво, это…. Цент не мог подобрать другого определения такому дикому поступку, кроме святотатства.
Напавшие на колонну анонимы не взяли ни оружия, ни еды, ни сами машины. Даже топливо из баков, и то не слили. Вставал закономерный вопрос: ради чего была организована засада? Ради пленных? Выходило, что так. Но кому и зачем понадобились пленные?
Все это, кончено, было интересно, но Цента куда больше волновал обнаруженный запас провизии, чем судьба его бывших владельцев. Кто бы ни устроил тут разборку, они оказали ему огромную услугу, оставив нетронутыми все трофеи. Цент потер руки в предвкушении поживы. Консервы, пиво, сухарики, патроны – зря он счел этот поселок бесперспективным. Наоборот, очень даже удачно они сюда заглянули.
Выйдя из автобуса, Цент увидел Машку. Та стояла на крыше гаража во весь рост и смотрела куда-то сквозь оптику винтовки. Затем быстро опустила оружие и замахала ему руками, о чем-то предупреждая.
– Что? – крикнул Цент.
Машка указала рукой направление, после чего стала крутить руками воображаемый руль. Цент понял ее – с той стороны к ним приближался автомобиль.
– Оставайся там, – гаркнул он. – Прикроешь.
Машка услышала его, кивнула и опять залегла в укрытие. Цент сбежал с дроги, перемахнул через забор и спрятался за ним. Между металлическими листами имелась достаточно широкая щель, чтобы вести наблюдение, ну или чтобы высунуть в нее ствол автомата и устроить небольшой сюрприз. Цент уже решил, что не уступит свою добычу каким-то левым людям. Он первый сюда пришел, первый обнаружил консервы и пиво, а это значит, что по закону зомби-апокалипсиса, все это принадлежит ему. Немногие готовы соблюдать закон, наглецов хватает, поэтому лучше мочить всех заранее, чем потом горько разочаровываться в людях.
Впрочем, через минуту, когда незваные гости пожаловали, решимость Цента пролить кровь, резко пошла на убыль. Тех оказалось целое войско, шесть машин, битком набитых вооруженными людьми. Рэкетир начал подозревать, что это вернулись организаторы засады. Вначале пленных куда-то свезли, а вот теперь явились за трофеями. Немного стыдясь своей трусости, Цент решил не нарываться. Силы были неравны. Бог с ними, пусть забирают пиво и тушенку. Это, конечно, не значило, что Цент простит им этот вероломный поступок. Уж этому-то точно не бывать. Он уже набросал кое-какой план действий. Тот был несложен: выследить, где находится логово банды, и заминировать ведущую к нему дорогу. Просто и изящно. Чтобы не думали, что можно вот так взять и забрать себе консервы.
Прибывшие люди остановились метрах в пятидесяти от колонны, и тут же полезли из своих автомобилей. Их оказалось так много, что Цент пожалел о выбранной позиции. Следовало спрятаться лучше. Наблюдать отсюда удобно, но ведь могут и обнаружить. И тогда боя не избежать. Машка, конечно, прикроет, но много ли они вдвоем навоюют против такой ватаги? Впрочем, менять что-то было уже поздно. Оставалось ждать и надеяться на лучшее.
Понаехавшая банда вела себя как-то странно. Часть бойцов заняли позиции и держали на прицеле окрестные дома, другая группа не без опаски приблизилась к разбитым автомобилям. Цент услышал голоса. Переговаривались нехристи негромко, но кое-что он все-таки разобрал. Похоже, он ошибся в своих выводах, и эти люди не были авторами засады. Судя по всему, они являлись приятелями тех, кто ехал в колонне.
Вскоре это предположение подтвердилось. Вначале незнакомцы провели внимательный осмотр места происшествия, затем, не найдя ни живых, ни мертвых, затеяли бурный мозговой штурм с элементами дедукции. Они тоже обратили внимание на странности, которые до них заметил Цент. Ребята явно были сбиты с толку, и не понимали, что произошло.
– Ну, пусть бандиты, предположим, – громко говорил высокий статный парень, – но зачем? Ведь ничего же не тронуто.
– Пытаются запугать? – предположил другой.
– Запугать?
– Ну, типа это послание.
– Да какое-то странное послание. Непонятно ведь ничего.
– А если они наших забрали, чтобы выкуп потребовать? – сказала подошедшая к ним невысокая женщина с короткими рыжими волосами.
– Выкуп? – удивился высокий парень. – Да что мы можем им дать помимо того, что есть тут? Оружие, еда – вот же все. А больше у нас ничего нет.
– Но зачем-то они наших забрали, – не унималась баба. – Притом живыми. Как-то это странно.
– Это еще не все, – подал голос мужик, который до этого осматривал пустые машины. – Боя не было.
– То есть?
