скачать книгу бесплатно
– Дяденька, дай стёклушко, дяденька, стёклушко дай.
Подполковник вздрогнул от неожиданности и оглянулся. Возле него стояло существо, отдалённо напоминающее человека. Небольшого роста, закутанное в невообразимые лохмотья, из которых торчала грязная отсвечивающая чугунным блеском тощая рука с нестриженными, загнутыми ногтями, больше напоминающими вороньи когти. Лицо существа было сплошь испещрено мелкими морщинами. Перед подполковником предстал местный нищий, юродивый Сидорко. Кто он такой на самом деле и откуда здесь взялся, не знал никто. Сидорко появился в окрестностях прииска лет десять тому назад. Летом он жил в тайге, там и находя себе пропитание, а зимой перебирался поближе к людям. Стоял на паперти, прося подаяние, ходил по сёлам, собирая милостыню. Сидорко был безобидный, добрый. Своими крошечными подаяниями он охотно делился с собаками, которых просто обожал. Они всегда сопровождали своего безумного кормильца, где бы он ни был. Страстью нищего были блестящие предметы, а пуще всего он любил стеклянные осколки. Сидорко носил всегда две торбы. Одну для подаяний, в другую собирал стёклышки. Он часами мог сидеть и перебирать их, любуясь своим сокровищем.
– Стёклушко, дяденька, – пропел ангельским голосом Сидорко и улыбнулся.
Могильный изумился. Зубы у нищего были как на рекламе зубного порошка. Белые и ровные, только один клык торчал чуть в сторону. Подполковник плюнул и пошёл дальше, а Сидорко напялил татарский малахай на свою совершенно лысую голову и побежал к церкви. Следом за ним отправилась пара деревенских собак, не сводя глаз с болтающейся торбы.
Вечерело. Солнце уже почти совсем скрылось за лесом, и сумерки неотвратимо накрывали одиноко стоящее среди бескрайней тайги село. В сарае Тараса на жидко постеленной соломе сидели Егор и Пашка. Их отвязали от лавок, бросили одежду и привели в этот мрачный уголок усадьбы хозяина. Дверь закрыли на засов и оставили одних.
– Ты как? – тихо спросил Егор. – Не очень?
– Терпимо, – ответил Пашка. – Не впервой. Только при народе стыдно. Как татей каких-то.
– Это случай, – Егор подвигал плечами и поморщился. Спина побаливала. Рубашка прилипала к ранам и неприятно царапала. – А случай, Паша, великая сила. Если покопаться в истории, то практически все важные события происходили по воле её величества случая. Вот и нас не минула чаша сия.
– Всё философствуешь, – недовольно проворчал Пашка. – Не надело ещё? Лучше бы подумал, как выбираться будем отсюда. Если я правильно понял, то нас хотят определить в их гвардию. Лично я против.
– Ну, насчёт философии, то последнее время у меня никаких дел не было, кроме как размышлять о суете мирской. А вот на счёт вербовки, то тут ты прав. Не далее, чем завтра нас поставят в строй под начало этого бравого капитана. Кстати, должен тебе заметить, что из всех, кого я встречал здесь в последнее время, именно этот капитан больше всего похож на человека.
– Давай, давай, хвали его, – усмехнулся Пашка. – Вот завтра он первый с тебя остатки шкуры снимет, и я посмотрю, что ты потом скажешь.
– Нет, Паша, – ложась на солому и закрывая глаза, пробормотал Егор. – Этот индивидуум нас спасёт. Давай спать, я устал как собака после гона, да и спина зудит. Ударили пару раз, но со знанием дела. Если бы не этот Васька, мы с тобой сейчас не разговаривали, а валялись в канаве с распоротыми спинами и подыхали в муках великих.
Пашка передёрнулся, словно его током ударило, посмотрел с тоской в окошечко на темнеющее небо и тоже пристроился на соломе, подтянув под голову старое седло, лежащее в углу сарая.
А капитан в это время обходил посты. Он намеренно не взял коня, решив ещё раз оглядеть окрестности села. Торопиться ему было некуда.
Глава 4
Дым от костра отпугивал комаров ровно настолько, что бы ни съесть их пару дюжин на ужин с кашей. Темнота сделала огонь ярким и сказочно загадочным. Васька сидел на поваленном стволе дерева и, не мигая, наблюдал за игрой пламени. Казалось, что он уснул с открытыми глазами и только искры, отражающиеся в его глазах, говорили о том, что он не спит. Васькина ватага, как он её называл, шумно отмечала налёт на село, поедая кашу и запивая её самогоном. Народ в ватаге собрался самый что ни на есть противоречивый, из разных сословий. Был даже поп расстрига, убивший дьякона и похитивший церковную казну, но в основном здесь были бывшие каторжане, угодившие в Сибирь за воровство, разбой и ещё невесть за что. Остальные просто отчаянные головы, даже толком не знавшие за что они воюют. Васька других не брал. У него был особый взгляд на подбор соратников. Скорее всего, из-за того, что он и сам был и вором и разбойником и отчаянной головой. Его отличало от других лишь то, что он точно знал, за что рискует. За то короткое время, что он служил в Красной армии, Васька понял, что это его шанс, шанс достичь того, чего он не смог достичь при старой власти. Ещё он знал, что времени у него не так и много.
– Вася, друг ты наш сердечный, – мотая головой из стороны в сторону, пробормотал пьяный вдрызг Иван Мотыль, каторжанин с солидным стажем, сидевший в основном за вооружённый разбой. – Скажи ты нам как на духу. Какого чёрта мы сегодня скакали по твоему селу, ровно скипидаром намазанные, а даже ни одной паршивой головёнки не посекли? А?
Васька медленно повернул голову к Мотылю и долго разглядывал его, словно первый раз увидел.
– Тебе, как бугру блатного мира, я скажу. Господа золотопогонники, это тебе не фраера деревенские, эти враз перестреляют. А вот пощупать их нужда была. Теперь мы знаем, сколько их и где расположены. Они теперь искать нас будут, по лесам шарить. А мы их здесь и примем на перо тёпленьких.
Мотыль как мог внимательно выслушал Васькину речь, силясь постичь её смысл, потом бросил это бесполезное занятие, в коем никогда успеха не имел, закурил и спросил:
– И чё? Какая такая от этого маза?
– А такая, что мешают они нам. Сильно мешают. Большой куш намечается, а они мешают. Ой, как мешают они, Ваня.
– Ну, ты здесь бугор, тебе и баеровать. Только учти, Пепел, я тебе не шармач какой то, я тебя насквозь вижу. Ежели обманешь, перо первый получишь. Не я придумал, ты сам знаешь наши законы.
Васька кивнул головой, похлопал Мотыля по плечу, встал и прошёл к шалашу у раскидистой ели. Из него, словно тень, выскользнула хрупкая девушка. Васька обнял её одной рукой, а другой погладил пышные вьющиеся волосы.
– Марусенька, солнышко моё, – зашептал на ухо девушке Васька. – Сбегай до кедрача, что на пригорке. Там тебя человечек ждать будет. Шепни ему, что всё готово.
Маруся хотела было бежать, но Васька только крепче прижал её к себе.
– Выслушай его. Запомни всё, что он скажет слово в слово. Иди.
Он снял руку с её плеча и подтолкнул девушку к деревьям. Маруся неслышно скрылась в темноте.
– Храни тебя бог, ангел мой, – подумал Васька и залез в шалаш. Там на лапнике был раскинут ковёр. Валялось пара подушек и одеяло. Васька упал на постель и провалился в сон как в бездну, не зная ни конца её, ни края.
На опушке кедрача Маруся остановилась. Она не боялась леса, не боялась темноты. Лес был её обителью. Единственной и неповторимой. Маруся родилась и выросла в ней. Отец её был охотником. В селе подолгу не задерживался, проводя всё время на заимке. Маруся, как только подросла, не отставала от отца. Вместе с ним била дичь, варила обеды, стирала и ухаживала за отцом. Её мать умерла при родах. Маруся жила у бабки, матери отца, пока не переселилась к отцу в тайгу.
Однажды вечером, когда Маруся ждала отца из леса, в избушку постучались. Девушка выглянула в окошко. У двери стоял молодой парень в ободранной арестантской одежде. Лицо парня показалось Марусе знакомым, но вид парня испугал девушку. Она сняла с полки ружьё и, открыв окно, окликнула парня. Тот, увидев Марусю, улыбнулся и подошёл к окну.
– Марусенька. Ты что, не признала меня? Я тебя на коне катал. Помнишь, на святки?
– Вася, – Маруся опустила ружьё. – Заходи, не заперто.
Она помнила весёлого и неугомонного Ваську Пепла. Многие боялись его, ругали, на чём свет стоит, но Маруся верила ему. Он нравился девушке, хоть и не был красавцем. Она тогда была совсем ещё девчонкой, и Васька на неё внимания не обращал, но Маруся запомнила его, запомнила на всю жизнь.
В то время, когда в селе располагался красный отряд, Маруся с отцом были в селе и отец помогал красноармейцам. Он не раз был у них проводником, хотел уйти с ними, но не успел. Ночью кто-то убил его. Подкараулил и заколол вилами. Утром Маруся нашла его на пустыре за селом. Она крепко запомнила отца, лежащего с торчащими из живота вилами в луже крови. Тогда её казалось, что жизнь закончилась и уже ничего хорошего её больше не ждёт. Васька помог похоронить отца. Он пообещал Марусе, что найдёт убийцу и убьёт его, но вскоре красные ушли. Ушёл с ними и Васька Пепел. В село вернулся Тарас с подполковником. Первым делом он выпорол на площади всех, кто помогал красным, повесил соседа Маруси, деда Тимофея, насмерть забил его жену Ксению, а вечером пьяный ворвался в дом к Марусе. Тарас застрелил бабку, приставил к горлу Маруси нож и, дыша смрадным перегаром, потащил её в постель. Как Маруся вырвалась от Тараса, она не помнила. Помнила только, как бежала ночью по лесу. Падала и бежала, пока не добежала до зимовья. А вскоре объявился Васька со своей ватагой и Маруся, не раздумывая, ушла к нему. Она готовила, стирала для Васьки, как когда-то для отца и Васька заботился о ней, берёг Марусю.
– Это ты от Пепла? – раздался тихий голос позади Маруси.
Девушка вздрогнула от неожиданности и обернулась. Перед ней стоял человек в плаще с опущенным на лицо капюшоном.
– Я, – ответила Маруся. – Всё готово.
– Передай Пеплу, что подполковник не сунется в лес. Дорога на прииск будет свободна. Тарас один не рискнёт рыскать по лесам. Людей у него мало, да и боится он Ваську. Послезавтра выступаем. Пусть ждёт меня у крутого камня. Запомнила? У крутого камня утром.
– Запомнила, – прошептала Маруся.
– Всё, иди, – незнакомец повернулся и скрылся за деревьями.
– У крутого камня утром, – ещё раз прошептала Маруся и поспешила в лагерь.
Утро в селе ознаменовалось криком неугомонных петухов. Особенно старался старый, ободранный с одного бока петух попа Афанасия. Афанасий принял местный приход незадолго до революции. Что сподвигло молодого ещё священника на этот отчаянный шаг, забраться в сибирскую глухомань из столицы, можно было только предполагать. Отец Афанасий об этом умалчивал, тактично уходя от подобных разговоров.
– Дал же бог такой страшный голосище этому насекомому, пропади он пропадом, – открывая глаза, проворчал Тарас. – Сегодня же оторву ему башку и в суп брошу, скотина поповская. Такую рань поднял, подлец.
Не переставая ругать поповского петуха, Тарас встал с постели, хлопнул по тугому заду спящую рядом деваху и начал одеваться.
– Приготовь завтрак, а я пойду своих пока проверю, – натягивая сапоги, распорядился Тарас. – Да вставай ты, Зинка, хватить дрыхнуть.
– Какая я тебе Зинка, – переворачиваясь на спину и приподнимаясь, проговорила деваха. – Катька я, однако.
Тарас в изумлении обернулся к кровати. На него смотрела смазливая мордашка с припухлыми ото сна глазами и растрёпанными волосами.
– Надо же, а я думал Зинка, – пробормотал Тарас, но тут же громко рявкнул. – Это сути дела не меняет. Через час приду, что бы завтрак был. И этого, как его, кофию свари. Офицеры будут.
Тарас вышел из дома и направился к площади. Там всё ещё стояли скамейки после вчерашней экзекуции. Рядом валялись верёвки. Тарас подошёл, поднял верёвки и положил их на скамейки.
– Вот орясины, ничего сами не могут. Хоть бы инвентарь убрали. За всем нужен глаз да глаз. А Егорка мне пригодится. Он башковитый. Надо его к себе приблизить. После порки деваться ему некуда, должен мне по гроб жизни, – подумал Тарас и пошёл к сараю, где сидели пленники.
– Выходи, Егор. Дружка своего захвати, – открыв дверь сарая, сказал Тарас. – Живее поворачивайся. Я два раза говорить не буду.
Из сарая вышел Егор, следом Пашка. Оба отряхивались от соломы. Пашка поёжился от утренней прохлады и встал рядом с Егором.
– За то, что ты, сукин сын, покинул заимку, я вчера тебя наказал. Мало. Убить за это полагается, но я не привык разбрасываться надёжными людьми, – проговорил Тарас. – Ты ведь надёжный парень? А, Егорка? Чего молчишь? Я ведь и продолжить вчерашнее могу.
– Надёжный, Тарас Петрович, – проговорил Егор, глядя на Тараса.
– То-то же. А это что за фрукт? – кивая на Пашку, спросил Тарас.
– Пашка. Он с каторги бежал, – ответил Егор.
– Пашка, – задумчиво разглядывая Пашку, произнёс Тарас. – Ну, пусть будет Пашка. Ты можешь за него поручиться?
– Могу, – не раздумывая ответил Егор.
– За что сидел? – спросил Пашку Тарас.
– За убийство, – ответил Пашка.
– Убивец, значится, – Тарас кивнул головой. – Такие нам тоже подходят. Но гляди, промашку дашь, голову обоим оторву. Это вы крепко запомните. Будите у меня в отряде служить верой и правдой. А сейчас идёмте, я вас на место определю.
Тарас зашагал к дому, за ним двинулись Егор с Пашкой. Тарас привёл их во двор, где уже сидело человек десять мужиков.
– Фролка! – окликнул Тарас.
– Тут я, Тарас Петрович, – откликнулся Фрол, выходя из дома и застёгивая рубашку. – Тут я.
– Возьмёшь этих ребят и определишь их на довольствие. Выдашь коней и амуницию.
– А оружие? – спросил Фрол.
Тарас задумался, ещё раз оглядел беглецов и ответил:
– Рано им ещё оружие. Пусть себя сначала покажут, потом решу. Я завтракать. Офицеры придут, скажешь, чтобы заходили, – распорядился Тарас и зашёл в дом.
– Ну что, орлы, долетались. Теперь за мной шагом марш, – Фрол развернулся и, выйдя на улицу, пошагал вдоль порядка домов. Следом отправились и Егор с Пашкой.
Фрол привёл их к школе, в которой располагался отряд Тараса. Зашли в класс. Посреди помещения стоял длинный стол, сколоченный из досок, а вокруг сидели бойцы Тараса, завтракали. На завтрак была каша. От мисок шёл пар. Мужики шумно дули на ложки, прежде чем отправить очередную порцию в рот. На вошедших никто не обратил ни малейшего внимания.
– Садитесь. Клаша! Дай три миски новеньким, – крикнул Фрол, присаживаясь за стол. – Давно не ели?
– Давненько, – ответил Пашка, придвигая к себе миску с кашей и беря кусок хлеба. – Вконец отощали.
– Кто с нами, у того всегда есть чего пожрать, а то и выпить, – жуя кашу, пробормотал Фрол. – Держитесь меня и всё будет так, а за вчерашнее не обессудьте. Я человек подневольный. Скажут пороть, буду пороть, скажут миловать, буду миловать. Вон Сидора тоже вначале пороли. Ничего, служит справно, не обижается. Так я говорю, Сидор.
Мужик, сидящий напротив Фрола, поднял голову, заулыбался и закивал головой.
– Видали? Лыбится, значит, доволен, – засмеялся Фрол. – Сейчас поедим, выберу вам коней, справу добротную. Оружия вам пока не полагается, но шашки дам. Не с голыми же руками воевать. Не дай бог снова этот шалопут объявится. Чую, даст он нам ещё прикурить.
Весь день Егор и Пашка работали. Сначала лошадей получали, потом какой-то ров за селом копали вместе с мужиками и солдатами. Только к вечеру удалось уединиться за школой на скамеечке.
– Что думаешь, Паша? – спросил Егор, закуривая табак, выданный Фролом.
– А чего тут думать? Бежать некуда. Догонят, тогда точно запорют, – ответил Пашка. – В лесу Васька может выловить. По их рассказам тот ещё душегуб. Если не стрельнет, то тоже в свою банду загонит. Вот и весь сказ. Лучше уж здесь, чем по лесам шастать.
– Да, выбор у нас небогатый. Это ты точно отметил. Просидели мы с тобой в тайге всё царство небесное, ни черта не знаем. Кто такие красные, какая власть сейчас в государстве? То, что царя нет, это понятно. Какое-то правительство было после него, так и его не стало. Кто теперь правит, не знаю. Война идёт, это ясно. А вот кто с кем воюет, непонятно. Могу только предположить, что к власти пришли большевики. Если это так, то, стало быть, мы будем воевать против них, то есть против власти. А отсюда следует, что нас в скором времени шлёпнут. Если не в бою, то после того, как выловят.
– Это ещё поглядеть надо, кто кого пересилит. Нам всё одно бежать некуда, так что либо мы с ними, либо на небесах.
– Может быть, может быть…, – задумчиво проговорил Егор.
Глава 5
В лагере Пепла этой ночью не спали. Вся банда стояла у излучины реки, держа коней за повод. Разговоров не было слышно, лишь только кони иногда фыркали, да перебирали ногами от нетерпения. Напряжение людей передалось и им. Васька стоял у шалаша в полной военной амуниции с шашкой на поясе. Рядом стояла Маруся.
– Если не вернусь, иди на Выселки. Найдёшь там Пелагею Мирохину. Ты знаешь её. Она примет тебя, не даст пропасть, – тихо говорил Васька. – Прости, если что не так.
– А, может тебе не ходить туда? – у Маруси по лицу текли слёзы. – Кроме тебя у меня и нет никого.
– Нельзя, Марусенька, никак нельзя, – ответил Васька. – Возьмём куш, уйдём отсюда, заживём как люди. Веришь мне?
Маруся ничего не ответила, уткнулась в плечо Васьки и зарыдала.
– Будет тебе, будет, – Васька погладил девушку по голове. – Не оплакивай раньше срока. Примета плохая. Ну, всё, пора. Ежели что, помни Ваську Пепла.
Васька вскочил на коня, следом оседлали своих скакунов и остальные. Отряд выдвинулся в темноту. Маруся проводила взглядом Пепла и скрылась в шалаше.
Через полчаса банда стояла в условленном месте. Васька отъехал в сторону и тихо свистнул. В ответ раздалось конское ржание, и к нему из темноты выехал всадник.
– Все готовы? – спросил всадник, закутанный в плащ с капюшоном.
– Все, – коротко ответил Васька, оглядываясь на банду.
– На подходе дозор. Человек пять. Этих нужно убрать тихо, – сказал человек. – На базе тридцать бойцов и рабочих. Все вооружены винтовками. На вышке пулемёт. Врываемся с двух сторон, а там по обстановке. Командуй.
На прииске, оставленном хозяевами, работали люди Тараса и солдаты Могильного. Золото, что добывали, шло в уезд, где располагался штаб армии белой гвардии. Собственно для этой цели и бал командирован Могильный в этот богом забытый уголок. День закончился и рабочие, отужинав, легли спать в бараке. Не спала только охрана, да управляющий Синицкий, поручик из мещан. Удобный кабинет в усадьбе князя Щербакова как нельзя лучше подходил под конторку прииска. По стенам стояли стеллажи старых книг, не тронутых временем и менявшейся властью. Синицкий писал отчёт к очередной партии золота. Завтра должна была прибыть эстафета из уезда. Синицкий из последних сил писал ненавистные цифры. Сон буквально валил его с ног. Поручик изо всей силы таращил глаза и зевал так, что скулы сводило.
Но вот он замер. Со стороны реки послышалось конское ржание. Синицкий выглянул в окно, кроме темноты ничего видно не было. Он сел и прислушался. Всё было тихо. Только он взял ручку, как дверь открылась, и в конторку стремительно зашёл офицер с пистолетом в руке. Поручик вскочил. Рука его потянулась было к нагану, но всмотревшись в офицера, он успокоился.
– Здравия желаю, господин…, – Савицкий не успел договорить. Раздался выстрел и он стал оседать. – За что….
Офицер подошёл к поручику и обшарил его карманы. За окном слышалась стрельбы, топот копыт и крики людей.
– Да где же он, – шептал офицер, выворачивая карманы кителя. – Ну, слава богу, нашёл.
Он достал из кармана Синицкого ключ и кинулся к сейфу, стоящему в углу. Клацнул английский замок, и перед взором офицера открылось нутро старинного сейфа, набитое тяжёлыми небольшими мешочками. Он быстро стал складывать их в дорожную сумку. Не успел офицер закончить, как в конторку вбежал Васька Пепел.
