скачать книгу бесплатно
Савва Николаевич потеснился, давая девушке пройти. Та легко накинула серую куртку, висевшую на вешалке, и небрежно помахала рукой.
– До свидания! Пока, Дениска!
Она развернулась, толкнула дверь рукой, покачивая крутыми бедрами в обтягивающих джинсах, решительно вышла в коридор, не оглянувшись.
– Понятно. – Савва Николаевич вздохнул. – Значит, вся ответственность на тебе? Я правильно понял твою подружку?
– Ну да, а чья же? – насупленно пробурчал Дениска. – Так получилось, деда. Мы с ней познакомились осенью. Она нормальная, мне с ней хорошо. Ты понимаешь?
– Я думаю, что ей с тобой еще лучше, – ответил Савва Николаевич.
– Да почему ты так говоришь? Ты же всего не знаешь, – обиженно пробормотал Денис, встав с кровати и отойдя к окну. – Ты ничего, деда, ничего не знаешь. – В его голосе появились слезливые нотки.
– Брось, Денис, брось! А то у меня не было в молодости твоих проблем! Все было! Но терять голову из-за юбки…
– Да не юбка она, не юбка! Я… я… я люблю ее! – прошептал в ответ Денис и отвернулся к окну. Его слезы закапали на подоконник.
Савва Николаевич ничего не ответил. Он замолчал, давая понять, что не осуждает внука, а лишь хочет помочь. Какое-то время оба не проронили ни слова. Потом Савва Николаевич, сделав над собой усилие, начал первым.
– Давай начистоту. Ты пропустил столько занятий… Из-за чего? Объясни, я постараюсь понять.
– Что тут понимать? Вечером иногда с Ксенией в кино сходим, в кафе посидим, потом провожу – уже полночь. Ну а утром вскочишь, бегом, бегом и все равно опоздаешь минут на пять, а преподаватель на занятия не пускает: иди, отрабатывай. Им только это и надо. За отработку деньги берут: чем больше отработок – тем больше доход.
– Как так? – не поверил Савва Николаевич.
– А ты что, разве не знаешь об этом, деда? Да все давно перешли на «коммерческие отношения». Без денег хоть какой умный-разумный, а не сдашь отработку… Про контрольные и тестовые задания я вообще молчу. Там без денег даже не о чем говорить.
– Ну а сколько берут? – не удержался от вопроса Савва Николаевич.
– У всех своя такса. На каждой кафедре свой порядок. Кто двести рублей за отработку, кто и четыреста, а за контрольную не меньше штуки.
– Ладно, с этим я постараюсь разобраться, – решительно сказал Савва Николаевич. – Сегодня же схожу к ректору.
– Ты что, деда! Что им ректор? Они его недавно хотели прокатить на выборах, весь институт об этом знает. Едва удержался. Заведующие кафедрами сказали, что если послабления не даст, прокатят… Нет, он вмешиваться не будет, только мне навредишь.
– Да ты стратег, Дениска! Но не забывай, что перевыборы кончились, и пять лет – его власть. Так что пригрозит кому надо, у меня сомнений нет.
– Деда, от этого мне только хуже будет. Они все злопамятные, ты даже не представляешь. Чуть что: ты помнишь, Мартынов, на лекции разговаривал, меня не слушал? Или еще хуже: ты, мол, хоть и Мартынов, но не твой знаменитый дед.
– Ладно тебе, Дениска, не могут так преподаватели, мне что-то не верится.
– Сейчас, не могут. Еще как могут! Не один меня нашей фамилией и тобой попрекнул, мол, понабрали блатников, теперь мучаемся…
Дениска снова отвернулся к окну…
– Единственное, что я успел сделать, это взять справку о том, что болел… У меня на самом деле после простуды начались приступы удушья, аллергия на что-то. Даже ночью спать не мог.
– А что же ты мне ни разу не позвонил? – заволновался Савва Николаевич. – С этим не шутят.
– Я сходил к нашему врачу в студенческую поликлинику, он мне и подсказал, что можно взять академку при таком заболевании. В общем, вот у меня официальная справка о болезни, сегодня пойду в деканат оформлять академку. Такие вот дела, деда.
– Это, конечно, меняет ситуацию, – ответил Савва Николаевич.
Он даже не смог сперва уловить смысл сказанного. Внук серьезно заболевает, пропускает занятия, а он, специалист, профессор, не знает об этом ровным счетом ничего. «Занимаюсь чужими проблемами, а в своих не в курсе! Вот ведь как!» – подумал он.
– Ладно, пойдем вместе. Я хочу помочь тебе, за этим и приехал.
– Нет, деда, не надо. Я сам! Не маленький. Хватит меня опекать. Вот помоги деньгами, если можешь, – это другое дело. Долгов набралось, не знаю, как выкрутиться.
– А за что долги? – не понял Савва Николаевич.
– Да за все платим. Тут не N-ск, а Питер. Шаг ступил – плати. Такси раза два или три вызывал, вот уже пара тысяч набегает. Потом таблетки покупал, а они дорогие. Ну и еще по мелочи: то сок купить, что-нибудь поесть хочется такого: когда болеешь, ничего не хочется обычного, надоело. Вот и ищешь что-нибудь вкусненькое. Хорошо, Ксюша ходила в магазин, пока у нее деньги были… Отдавать надо. Если у тебя нет, то я сам, когда начну работать, отдам.
Савва Николаевич достал из бумажника три купюры по пять тысяч и протянул внуку.
– Долги отдай, а остальное употреби на текущие нужды.
– Спасибо, деда.
– Ну хорошо, а дальше что? Получишь академический отпуск, что делать будешь? – поинтересовался Савва Николаевич.
– Работать!
– И где же, если не секрет?
– Не знаю пока. Зовут в один ресторан, там солист нужен. Говорят, до десяти тысяч за неделю можно заколотить.
– Это ты серьезно? – удивился Савва Николаевич.
– А что такого, деда? Сейчас другое время. Вагоны никто уже не разгружает, как ты когда-то. Для этого гастарбайтеры есть. Студенты теперь интеллектом зарабатывают.
– То-то я смотрю, вы все при деньгах.
– Ладно тебе, деда, у меня сейчас черная полоса, но кончится она когда-нибудь, – зашмыгал носом Дениска.
– Кончится, кончится, если постараться. – Савва Николаевич встал со стула. – Вот что я думаю. В ресторанах Мартыновы не прислуживали, запомни это! Так что ни в какие певцы ты не пойдешь. А работу ищи поближе к медицине. Если хочешь снова учиться. Ни один человек еще не стал врачом из певцов. Вот певцов, писателей, поэтов из бывших врачей – хоть пруд пруди, а не наоборот. Решай сам, но моего опыта жизненного послушай. Ты посмотри по сторонам, что творится! Секс, наркотики, порнуха даже, увы, среди студентов, будущих гуманитариев. И ты хочешь, чтобы в кабаке приличные люди были?!
– Деда, это не кабак, а хороший ресторан. Руководитель музыкальной группы меня уже прослушал, дал добро. Через неделю собеседование с директором, условия оговаривать будем.
– Послушай меня, Денис. Да хоть какие условия будут, идти туда не надо. Пропадешь! И не таких, как ты, ломала богемная жизнь. А если пойдешь – вспомнишь мои слова. Близок локоть будет, да не укусишь, не забывай об этом.
– Ладно, я еще окончательно не решил. Может, хватит об этом, деда? Давай сходим поедим, а то со вчерашнего вечера не ел, сосет в желудке.
– Н-да… Забыл золотое правило студенчества, ты уж прости, Дениска.
Савва Николаевич вспомнил свою голодную студенческую молодость, когда есть хотелось всегда.
– Пошли, пошли, заговорил я тебя, это правда.
Он встал и, пропустив перед собой Дениску, вышел с ним из комнаты.
– Где будем перекусывать? – спросил по дороге Савва Николаевич.
– У нас тут недалеко кафе, неплохо готовят. Уже двенадцать, открыто… Пошли туда…
– Доедем, со мной машина.
– Нет, деда, прогуляемся по свежему воздуху, это в двух шагах от общаги, на Светлановском, за углом общаги.
И правда, через пять минут они оказались в тихом уютном кафе с соответствующим названием «Тихая гавань».
– Не понял, где же здесь вода? – пошутил Савва Николаевич.
– А здесь списанные на берег матросы гуляют, – откликнулся Дениска. – И еще мы, студенты.
– А-а-а, тогда другое дело.
Накормив внука и наскоро перекусив сам, Савва Николаевич стал размышлять вслух, сидя за столом:
– Слушай, Денис, может, поедем со мной в наш город? Я помогу перевестись, будешь в нашем институте учиться, точнее, в университете. Диплом солидный. Университету пятнадцать лет, в рейтинге российских вузов занял не последнее место, так что не глухая провинция. И еще: я недавно был в Тарту, читал лекции эстонским студентам, городок маленький, а студентов около сорока тысяч, учиться в местный университет едут со всего света. Реклама за четыреста лет наработана такая, что некоторым столичным вузам в Европе фору даст. Мы пока не можем аналогичной судьбой похвастаться, но город наш не последний в России-матушке, иностранных студентов хоть отбавляй, едут и едут. Все хотят у нас учиться.
– А где их нет, деда? У нас одна треть – арабы и африканцы. Они сейчас везде. Говорят, образование в России самое дешевое в мире, и авторитет советских вузов пока жив… Слышал, по телику показывали, недавно одному нашему ученому-физику, старцу под девяносто, Нобеля дали за открытие, сделанное им аж в пятидесятые годы. Тогда засекреченность была, только теперь об ученом узнали…
– Но это скорее исключение, чем правило, – как-то тоскливо откликнулся на эту новость Савва Николаевич.
– Почему?
– Разогнали ученых, науку стали прикрывать. Видишь ли, денег у государства на науку нет. На яхты, загородные резиденции и гульбища в Куршавеле деньги есть, а вот на науку не находят…
– Не будем, деда, о грустном, и так невесело.
– Верно, Дениска, согласен. Что уж об одном и том же. Ты сыт? – перестроился Савва Николаевич.
– Ты спрашиваешь! Давно не ел столько за один раз. Не знаю, куда в меня все влезло…
Дениска похлопал себя по животу.
– Значит, теперь давай о деле. Твой план действий? – перевел разговор Савва Николаевич в нужное русло.
– План один: получить академку, во-вторых, найти работу, в третьих – остаться в общежитии.
– С третьим, я думаю, поможет ректор, я с ним все же встречусь, переговорю. – Савва Николаевич сделал глоток горячего кофе из небольшой фарфоровой чашечки.
– Нет, нет и нет. Деда, я сам буду решать свои проблемы. Мне уже девятнадцать, я не маленький…
– Как скажешь, сможешь сам – решай.
Савва Николаевич отпил несколько глотков все еще горячего кофе.
– А вот что ты родителям скажешь? – Савва Николаевич вновь перевел тему разговора, посмотрев на Дениску.
Тот пожал плечами.
– Пока не знаю. Устроюсь на работу, тогда обо всем расскажу.
– Тебе виднее, – ответил уклончиво Савва Николаевич.
– А родители знают о твоей поездке ко мне? – насторожился внук.
– Нет, я же часто езжу по делам в Питер, так что эта поездка не из ряда вон выходящая, обычная. О том, что буду встречаться с тобой, я не разговаривал ни с кем. Решил сперва сам разобраться, поговорить с тобой, а потом уж информировать родителей. Хотя мать твоя что-то, видно, чувствует, волнуется, все спрашивает меня о тебе постоянно: позвони, узнай… Я в ответ говорю, звонил, все в порядке, но материнское сердце не обманешь… Ну да ладно. Сам так сам: расскажешь, когда решишь, я не буду. Только позвони домой, успокой, чтобы не волновались. А то мне непривычно врать, не то что некоторым, – вздохнул Савва Николаевич.
– Хорошо, деда, позвоню сегодня же.
– Тогда договорились, Денис. Мне пора, нужно в Онкологический центр на Песочную заехать, проконсультировать снимки одного больного. – Савва Николаевич посмотрел на часы. – На два договаривались, но при таких пробках только-только поспеть бы.
– Спасибо, деда, за деньги, обед… У меня, может, не так выходит, как бы тебе хотелось, – тут Дениска замялся. – Но так получается, извини.
– Ладно, ладно, цыплят по осени считают…
И Савва Николаевич подал руку Денису.
– Пока. Звони, если что. И помни о нашем разговоре…
Денис согласно кивнул.
– Понял, деда.
– Тебя довезти, если по пути со мной? – спросил Савва Николаевич Дениску на выходе из кафе.
– Нет, я доберусь сам…
Они обнялись и расстались.
Возвращался Савва Николаевич уже поздно вечером. Его путь лежал через Невский проспект. Он сперва хотел объехать проспект по набережной с выходом на Московский, а затем прямо на трассу в N-ск, но в последнюю минуту распорядился:
– Езжай, Володя, по Невскому. Давно там не был, хоть посмотрю, как он сейчас.
– Нет проблем, шеф. По Невскому так по Невскому.
Шофер повернул с Дворцовой площади на Невский. Сидя в машине, едва ползущей по забитому транспортным потоком проспекту, Савва Николаевич удивился вслух:
– Надо же, раньше он казался мне таким широким. А тут улочка, а не проспект.
Володя ничего не ответил. Он нервно следил за движениями едущих впритык автомашин.
Ничего не осталось от его студенческого Невского, разве что знакомые названия: Гостиный Двор, Аничков мост, памятник Екатерине II. Часть кинотеатров переименовали или закрыли совсем. Да и сам Невский превратился в обычную для Запада городскую автомагистраль с потоком машин, иллюминацией от всевозможных вывесок и реклам, бьющих в глаза так, что их хотелось закрыть.
Вот она, стремительность жизни, яркий пример. За предыдущие двести девяносто лет Невский проспект не так изменился, как за последние двадцать. Будучи студентом, Савва мог пройтись по его широким тротуарам в потоке радостных, смеющихся людей, спокойно перейти на другую сторону в любом месте, не опасаясь попасть под машину. Иногда поздним утром, когда он возвращался с дежурства на «скорой» и медленно брел по сонному, еще не оправившемуся после суетной ночи Невскому, ему казалось, что вот-вот из подворотни выйдет Акакий Акакиевич Башмачников или «нос» майора Ковалева – героев гоголевских произведений, спешащих кто куда. Но вместо них из подъездов появлялись обычные граждане в костюмах и платьях, озабоченно глядящие на часы: не опоздать бы. Реже попадались подзагулявшие парочки да немногочисленные бичи, промышляющие, на что бы похмелиться. А сейчас и не понять, что за народ идет волна за волной, и все похожи друг на друга: в джинсах, куртках, на ногах кроссовки.
