скачать книгу бесплатно
– С того, что там есть аэродром.
– Женская логика.
– На другом аэродроме места, может, не хватило, они и пустили коллег. Ты же Казакову позволяешь в свой гараж его мотоцикл на зиму ставить.
Валерий смеялся, Иза приводила новые аргументы:
– Откуда ты знаешь, что в 14-й армии тогда творилось, до того, как Россия ее своей объявила? Ты же сам говорил, что во всех силовых структурах после распада СССР было не пойми что.
Диктор рассказывал, что по всей стране завершается переоформление организаций Народного фронта Молдовы в организации Христианско-Демократического Народного Фронта. Вице-председатель ХДНФ Юрий Рошка объяснял, почему Народный фронт взял новое название и почему в качестве политической идеологии принял христианскую демократию.
Иза сердито заметила:
– Раньше они орали «Русских – за Днестр, евреев – в Днестр», сейчас будут орать «Русских по-христиански – за Днестр, евреев демократически – в Днестр».
По радио пошла реклама. Радиоканал был молдовоязычный, но вся реклама – всё равно на русском. Торговцы хотели, чтобы их рекламу понимали все.
– Валер, надоело, найди какую-нибудь музыку.
– Найди сама: мне руку придется убирать с руля, а дорога теперь демократическая. А то разделим судьбу Цоя – кстати, он на такой же машине ехал.
Иза выключила радио. Спросила, как при разводе Деметеры будут решать квартирный вопрос.
– Квартиру отдам ей.
– Ой, разумеется. Ведь ты такой благородный и заниматься всякими разменами квартиры тебе не к лицу.
– Не в том дело. У Алисы же должна быть своя отдельная комната. В нашей трехкомнатной у нее она есть.
Иза больше ничего не говорила, Валерий крутил руль, объезжая колдобины одной из главных трасс Молдовы. Дороги после обретения независимости ремонтировать, кажется, перестали.
Иза внезапно произнесла:
– Хороший ты мужик, Валера.
Деметер мельком глянул на пассажирку.
– Но не орёл![26 - «Хороший ты мужик, Андрей Егорыч. Но не орёл!» Крылатая фраза из советской мелодрамы 1960 года «Простая история» о любви женщины – председателя колхоза (артистка Нонна Мордюкова) к секретарю райкома КПСС (артист Михаил Ульянов).]
Иза засмеялась.
– Моей маме это старое кино очень нравится. И мне. Хотя фильм грустный. Она его любит, но у них не сбывается… Но ее большая любовь остаётся на всю жизнь.
– В кино только так и бывает.
– Не только в кино.
– Кто сейчас в эту большую любовь верит, в рыночном-то обществе?
– Сто процентов женщин, проживающих на планете Земля. Хотя не все в этом признаются и не все ее имеют.
– Ясно. Подумаю об этом в связи с некоторыми эпизодами моей биографии.
Иза молчала километров пятнадцать. Потом, как будто паузы не было, спросила:
– Ты после возвращения Алисы где собираешься обитать, «не орёл»?
– Пока в конторе.
– Сейчас говорят: «в офисе». Но там же нет ванной. И горячей воды.
– В баню ходить буду.
Валерий запел:
Баня, баня, баня, баня, баня —
Дубовый и березовый настой.
Баня, баня, баня, баня, баня —
Кусочек нашей жизни холостой[27 - «Баня…» – песня советского вокально-инструментального ансамбля «Веселые ребята» (слова Михаила Танича, музыка Давида Тухманова).].
Кончилась Бельцкая степь, начались кодры[28 - Кодры (от молдавск. codru – вековой, дремучий лес) – леса, произрастающие на Центральномолдавской возвышенности, в которых преобладают дубы, буки, грабы. Очень живописны, данную местность один из путешественников XIX века назвал «Бессарабской Швейцарией».]. Пошли красивые виды, потом густые леса кончились, но придорожные пейзажи были все равно интереснее, чем распаханная степь. На дороге стали попадаться повозки, запряженные лошадьми: сельские жители ехали на рынки.
В Каушаны из северной части страны удобнее всего добираться объезжая Кишинев, через Бендеры. Но сейчас, конечно, нельзя, ехали через Кишинев.
– Валер, а какие у тебя планы на личную жизнь после развода?
– Не придумал еще. Постараюсь сделать то, до чего раньше руки не доходили. Новый инструмент освою, не народный. Поперечную флейту или кларнет. Пожалуй, кларнет, к нему флуеристу адаптироваться, говорят, легче. Настоящие физические тренировки возобновлю. Всегда хотел пробежать марафон, а бегал только на двадцать километров.
Иза фыркнула.
– Вообще-то, когда говорят «личная жизнь», то обычно имеют в виду что-то связанное с противоположным полом.
– Григорий с кем-нибудь познакомит.
– Да уж не сомневаюсь!
Валерий надеялся, что останавливать их будут только южнее столицы: гаишники в обычных обстоятельствах склонны придираться в первую очередь к водителям из отдаленных регионов. Водитель, едущий издалека, скорее всего, отдаст деньги не препираясь.
Путешественники проехали мимо нескольких стационарных постов дорожной инспекции, их не останавливали.
– Кажется, в Кишинев въедем без финансовых потерь, – сказал частный детектив, но сглазил. У поста перед въездом в столицу дорожный полицейский взмахнул им жезлом.
– Восемь утра. А ты надеялся, что утром они еще «не разгулялись». Мне подходить с тобой к нему?
– Не надо. Выйди, но просто стой у двери, чтобы он увидел, что я не один.
Валерий читал, что в Америке водитель, когда его тормозит дорожный полицейский, должен сидеть в автомобиле, опустив стекло. Если водитель начнет выходить из машины, у него могут быть неприятности.
В Молдове, как, наверное, во всем бывшем СССР, всё наоборот: выход из машины с документами к патрульному дорожной службы – необходимое проявление уважения к последнему.
Лейтенант дорожной службы говорил по-русски.
– Валерий Ионович, а у вас с автомобильной аптечкой всё в порядке?
– Да, конечно, товарищ лейтенант, готов предъявить.
Давно уж надо говорить: «Господин лейтенант». Но Деметер к этому слову как-то не привык: веяло от него чем-то из советских кинофильмов, в которых со словом «господин» обращались друг к другу белогвардейцы.
– Тогда придумайте сами, что не в порядке, на сумму всего-то в один доллар.
– А курс сегодня какой?
– Как на дрожжах растет, подлец, по радио сказали, что уже двести семь. Но зачем нам мелочиться? Округлим до двухсот.
Когда отъехали, Иза спросила, сколько дал.
– Значит, ты ему просто так подарил примерно полкилограмма полукопчёной колбасы или сыра. Или литр подсолнечного масла.
– Да, да, или три бутылки хорошего пива. А вот на водку не хватит: еще столько же надо добавить. А на хорошее вино – ещё столько же.
Только если бы не отдал, то он бы номера с машины снял. И как в армии говорят: «Можете жаловаться».
На выезде из Кишинева по бокам дороги были возведены стены из положенных друг на друга бетонных блоков. Наверное, построили на случай, если на Кишинев пойдут танки генерала Лебедя[29 - Лебедь Александр Иванович (1950–2002) – советский и российский военный и государственный деятель. В июне 1992 года назначен командующим 14-й гвардейской общевойсковой армией, базировавшейся в Приднестровье с 1950-х годов (с апреля 1992 года армия указом президента Б. Ельцина переведена под юрисдикцию России). Благодаря твердой позиции Лебедя, заявившего о том, что 14-я армия сохраняет «вооруженный нейтралитет», и ряду упреждающих артиллерийских ударов по площадям, расположенным вблизи позиций армии Молдовы, ее руководство отказалось от планов захвата столицы Приднестровья – Тирасполя – и согласилось на прекращение боевых действий.]. Генерал в один из дней войны пообещал, что если войска Молдовы не прекратят атаковать ПМР, то он, позавтракав, как обычно, в Тирасполе, обедать будет в Кишиневе, а ужинать в Бухаресте.
Бетонные блоки были исписаны надписями: «Румыны, объединяйтесь!», «Молдова для молдаван», «Смерть манкуртам[30 - Манкурты. В вышедшем в 1980 году романе Чингиза Айтматова «Буранный полустанок» (также издавался под названием «И дольше века длится день») манкурт – это пленный раб, посредством магических процедур лишенный памяти о своей прежней жизни. В конце 1980-х – начале 1990-х годов это слово активно употреблялось различными националистическими деятелями для обозначения человека, утерявшего связь со своими национальными, историческими корнями. Распространились термины «манкуртизм», «манкуртизация», «деманкуртизация».]!» и прочими в том же духе. Была надпись на русском: «ПМР – не государство, а казак – не человек». Но виднелись и надписи: «Снегур, воюй сам!», «Долой войну!» и рисунок «пацифика»: круг, внутри которого лапка голубя мира.
– Вот, Валера, – задумчиво сказала Иза, – ты до сих пор расстраиваешься, что из полиции уволился. А служил бы – может, пришлось бы воевать. И погибнуть ни за что, как трое наших городских полицейских. Так что всё, что ни делается, к лучшему.
– Да уж, Демжо бы меня точно отправил на передовую. И с Мишкой Шихманом мы бы друг в друга стреляли. Он-то воевал за ПМР.
– С Мишкой Шихманом? Его зовут как в песне Высоцкого?
– Миша Шиманский его зовут, это мы в отделе над ним так шутили. Он на самом деле твой соплеменник. А он нас в ответ называл на еврейский манер. Правда, не всех, а только тех, кто с чувством юмора. Толика – Натаном, Борю – Барухом, а Васю – Соломоном. Говорил, «Василий» переводится как «царственный», а Соломон – царь. Мы эти имена как наши радиопозывные использовали на операциях, начальство еще ругалось.
– А тебя он как звал?
Валерий улыбнулся:
– Лиор.
– Ой, и правда подходит. Можно я тебя так тоже буду иногда называть?
– Ну, зови оставшиеся семь месяцев.
– Подожди пока про месяцы. Кстати, а ведь твоя мама тоже из Приднестровья?
– Да, из-под Тирасполя. Только родни у меня там никакой не осталось. После смерти мамы и не бывал в том поселке ни разу, даже когда в Тирасполе служил. А в связи с чем ты про маму вспомнила?
– Просто в связи с Приднестровьем и твоим приднестровским товарищем.
Валерий хотел рассказать Изе случай из службы в Тирасполе, произошедший в связи с Шиманским, но раздумал.
Однажды Валерия и Василия вызвал к себе начальник их отдела.
– Я вас, товарищи офицеры, пригласил как наших молодых общественных активистов. Тебя, Василе, комсоргом выбрали, а ты, Валерий, лучший политинформатор и активный участник художественной самодеятельности. Оба имеете хорошие служебные показатели и авторитет у коллег. Думаю, сумеете провести дружескую неформальную воспитательную беседу с одним вашим товарищем по поводу атмосферы в служебном коллективе. Товарищ не понимает.
В конце разговора начальник сказал:
– Дело деликатное, политическое и не для огласки за пределами подразделения. Но поговорить надо прямо, по-комсомольски. При этом без всяких грубостей и, не дай Бог, рукоприкладства!
Василе и Валерий задержали после окончания рабочего дня своего сослуживца по фамилии Лашку. Разговор начал комсорг.
– Слушай, ты, говорят, Мишку Шихмана достаешь. Мол, еврейская морда и всё такое.
– Так он и есть еврей. И по морде, и по паспорту.
– Это да, но только у нас в отделе мы все… эти, как их… Валер, мы кто?
– Пролетарские интернационалисты. За расцвет и единство советских наций.
– Точно! – сказал Василе и шарахнул сослуживца в солнечное сплетение. Валерий, зайдя сзади, бил по печени и почкам.
– Ты перед Мишкой-то извинись. Мол, ничего плохого не имел в виду и всё такое.
Через день к Валерию и Василе подошел Шиманский.
– Вы, ребята, с Лашку обо мне говорили?
– Нет, – ответил Валерий.
– Делов не знаем, – подтвердил комсорг.
– Понял.
По дороге в прифронтовые до недавнего времени Каушаны никаких постов полиции, к удивлению Валерия, не было. На посту у въезда в сами Каушаны – город с населением в двадцать одну тысячу человек – их остановил, вглядевшись в номер на автомобиле, молодой улыбчивый гаишник, никакого автомата у него не было.
– Добро пожаловать, уважаемые гости из северной столицы! Будьте добры, Ваши документы… Валерий Ионович, документы у вас в порядке, но Вы нарушили скоростной режим…
Детектив не споря отдал деньги. Гаишник выписал квитанцию, сказал, что, если его коллеги остановят машину в городе, нужно эту квитанцию показать – оставят в покое.
5
Amikeco aparte, afero aparte[31 - Amikeco aparte, afero aparte (эсперанто) – Дружба – отдельно, дело – отдельно. (Эсперантистская поговорка из Proverbaro 1910 года).]
С Шиманским, с которым Валерий вместе служил в отделе уголовного розыска Тираспольского управления внутренних дел, встретились, как договаривались, в кафе с магазином при нем, имевшими название на новый манер – Lumea Ceaiului (Чайный мир). Сейчас так стало модно называть магазины: «Мир обуви», «Мир кофе», даже «Мир насосов». Впрочем, и в советское время было много магазинов с названием «Детский мир».
Сидели в отдельном кабинете с накрытым столом.
