скачать книгу бесплатно
Гвидо понадобилось ещё пристальней вглядеться, чтобы различать надпись на том предмете, что стоял вертикально. На нём, форменными буквами было выведено – «ALCOR». Это были крупные буквы, синего цвета, характер их начертания указывал на товарный знак, фирменное наименование производителя. Ниже, на отдельном лейбле, уже простыми буквами, чуть меньшим шрифтом было написано – «Life extension foundation since 1972
»
Насколько Гвидо мог понимать английский, речь шла о каком-то фонде, занимающемся продлением жизни. Тем не менее, такое толкование порождало больше вопросов, чем ответов. Отпустив одну руку от прутьев решётки, мужчина вынул из кармана свой смартфон, и действуя пальцами одной руки, вызвал функцию видеосъёмки.
Из-за плохого освещения, снимать на камеру смартфона интерьер помещения не имело смысла. Сделав несколько пробных кадров, Гвидо убрал смартфон, и вновь прочно ухватился за решётку. Попытавшись привстать, ему удалось заметить ещё некоторые детали. В частности, мужчина различил стол, на котором стояло несколько плоских, квадратных дисплеев, значит где-то были компьютеры. Ему показалось, что он заметил ещё один источник тусклого света. Это была какая-то полка, крышка которой была стеклянной, и через неё проступало характерное синее свечение.
Уже собираясь спрыгнуть с уступа, Гвидо вовремя остановился и удержался. Внизу был идеальное, гладкое снежное покрытие, и если бы мужчина приземлился туда, то он неминуемо оставил бы следы своего пребывания в этом месте. Поэтому возвращаться на землю пришлось тем же путём, которым он забрался на выступ.
Максимилиан стоял на самом берегу озера, он смотрел куда-то вдаль, интенсивно перебирая в руках какой-то предмет. Казалось, что он был поглощён собственными мыслями. Гвидо ещё раз испытал соблазн решить всё здесь и сейчас, столь подходящей казалась ему ситуация. В то же самое время, он не забывал один из принципов, которому он научился за годы своей жизни. Когда все условия казались практически идеальными, и ситуация казалась как никогда подходящей, на самом деле опасность всегда таится где-то рядом.
Гвидо уже решил двигаться обратно, к дороге, где стоял его автомобиль. Мужчина планировал поскорей покинуть коттеджный посёлок, оказавшись подальше от Максимилиана. Но не пройдя и дюжины шагов, оказавшись в первых рядах деревьев, Гвидо остановился, услышав как к одинокому коттеджу подъехал ещё один автомобиль. Такого поворота событий Гвидо не ожидал, он лишний раз был благодарен себе за проявленное благоразумие, удержавшее его от поспешности и фатальной ошибки.
Из остановившегося автомобиля вышла женщина. Гвидо видел её впервые. Женщина уверенными шагами двинулась в направление к озеру. Она вела себя так, что с первого взгляда было ясно, она очень хорошо ориентировалась на местности, следовательно, бывала здесь неоднократно.
Гвидо захотелось вернуться на то место, с которого он наблюдал за Максимилианом, но теперь опасность усиливалась. Если психотерапевт целыми днями был у себя на уме, то женщина вполне могла заметить постороннее присутствие.
Помедлив немного на своём месте, Гвидо услышал голоса мужчины и женщины, они тепло приветствовали друг друга. Любопытство Гвидо боролось с его осторожностью, деликатность обстоятельств не позволяла сейчас совершить ошибку, в противном случае, ему пришлось бы решать вопрос уже с двумя людьми, а это совершенно не входило в его планы.
Удаляясь в направлении того места, где он оставил свой автомобиль, Гвидо ещё некоторое время мог слышать как разговаривали Максимилиана и приехавшая к нему женщина. По характеру фраз, которыми обменивались эти двое, было понятно, что они были хорошо знакомы.
Добравшись до своего автомобиля и сев внутрь, запустив двигатель, Гвидо имел возможность какое то время наблюдать издалека за тем, что происходило около коттеджа на берегу озера. Но из того, что он увидел, ничего не представлялось важным в информационном плане. Максимилиан и женщина ещё какое-то время говорили о чём-то, затем они прошли к крыльцу дома, и вошли внутрь.
Гвидо развернулся на узкой дороге, и покинул коттеджный посёлок, оказавшись на трассе, мужчина стремительно помчался в направлении города.
Короткие световые дни в ноябре были серыми, мрачными, и лишь изредка солнце могло прорезаться сквозь сплошное покрывало тяжёлых, уже по-настоящему зимних туч. В такие дни люди имели привычку рассуждать о дефиците солнца, витамин, высокой заболеваемости и вообще о тотальной неприветливости местного климата. Светало поздно, темнело уже рано, и Риз прекрасно понимал, что абсолютное большинство трудозанятого населения, в таких условиях, оказывалось попросту лишённым возможности видеть дневной свет. Каждое утро Риз вставал достаточно рано, хотя он и ставил будильник на своём смартфоне на несколько позднее время.
Риз просыпался теперь будучи гонимым из собственного сна своими видениями. Далеко не всегда он наблюдал столь отчётливые видения, которые бы он мог потом вспоминать в более-менее подробных деталях. Часто, видения словно проникали в нормальный сон Риза, и увиденное во сне словно трансформировалось в новую форму видения.
Риз взял за правило, всякий раз когда его посещали видения, уже днём пытаться восстановить самые существенные и яркие его детали. Риз стал записывать их в отдельную тетрадь. После того, как в тетради набралось уже более дюжины записей, Риз удостоверился в некоторых своих предположениях. В частности, в отличие от снов, видения носили унифицированный характер. В них прослеживались одни и те-же детали, поэтому Риз счёл эти детали сюжетно-образующими.
Как ни странно, Риз не чувствовал себя одиноким в своём исследовании. Елизавета Лурия, несмотря на установившейся в последнее время напряжённый график, охотно помогала ему с информацией, по мере своих возможностей. Всё чаще общение между молодым человеком и женщиной осуществлялось через электронную почту. Пару раз они связывались по «Скайпу», и реже разговаривали по телефону. Риз ощущал желание ещё раз увидеться с Елизаветой, но он до сих пор не решился предложить ей встретиться. В качестве оправдания своей нерешительности, Риз постоянно напоминал себе о загруженности графика Елизаветы.
Женщина, несмотря на свой ещё молодой возраст, была готова принять на себя управление целым отделом в исследовательском центре. Риз пришёл к выводу, что для Елизаветы эта перспектива имела большое значение.
Взяв за привычку, Риз проводил первую половину дня в работе за компьютером. Несколько дней назад у Риза состоялась беседа с Елизаветой, предметом которой стали накопившиеся детали о наблюдаемых видениях. Елизавета посоветовала Ризу провести классификацию признаков, которые он выделил как наиболее существенные. И в действительности, анализируя свои записи, Риз пришёл к выводу, что некоторые детали встречаются чаще других, и к тому-же они оказываются более устойчивыми в памяти. Теперь Ризу предстояло создать таблицу, в которой он бы разместил выделенные признаки по степени от наиболее существенных и часто встречающихся, до самых незначительных. Эту таблицу Риз должен был отправить Елизавете. Хотя работа представлялась несколько кропотливой, Риз выполнял её с энтузиазмом. В этой задаче ему виделось сочетание двух важных для него вещей. Он пытался разобраться в том, что с ним происходит, и теперь в этом направлении применялся системный подход. А также, ему была интересна любая работа с Елизаветой, особенно на почве его собственных проблем, к которым женщина, казалось, питала не малый интерес как специалист.
Итак, по прошествии полутора часов работы, Риз видел перед собой таблицу с введёнными данными. Таблица получилась совсем не большая, в отличии от того нагромождения страниц в тетради. Риз сделал копию таблицы себе на рабочий стол, придя к выводу, что в дальнейшем ему будет намного проще и эффективней вносить новые сведения в систематизированной форме. В любом случае, если появится что-то, что не будет укладываться в таблицу, то он смог бы сделать отдельную запись по этому поводу.
Анализируя таблицу, Риз лишний раз убеждался в собственных заключениях. В его видениях, которые могли иметь различную продолжительность и различную степень влияния на ощущения, присутствовали элементы, которые выделялись из всех других своей реалистичностью.
Выслав таблицу Елизавете на электронную почту, а также написав пару строк касательно проделанной работы, Риз лишний раз поблагодарил женщину за её помощь.
Этим же вечером, вернувшись с прогулки, он проверил почту, и к собственному удивлению не нашёл там ответа от Елизаветы. Лишь уведомление о том, что его сообщение с вложением было доставлено, давало понять, что женщина получила таблицу. Риз довольно быстро подобрал объяснение этому явлению, ссылаясь на напряжённый график и загруженность административными делами в исследовательском центре. Кроме того, несколько дней назад Елизавета вкратце рассказало, что в центре не на шутку обеспокоились исчезновением Кирилла Генриковича. С того самого дня, когда Риз пытался поговорить с ним перед своей выпиской, никто доктора больше не видел. Его жена, с которой Кирилл Генрикович последнее время находился в прохладных отношениях, заявляла, что не получала от супруга никакой информации, и следовательно сама тоже была обеспокоена.
Это всё означало, что в отделе нейрофизиологии предстояли кадровые перестановки. За должность руководителя направления фактически боролись две кандидатуры. Максимилиан, выступавший первым помощником Кирилла Генриковича и приложившим немало своих усилий в разработке нейросинтеза, был с какой-то стороны не плохой кандидатурой, поскольку он был молод, и проявлял сильный интерес к дальнейшему развитию метода. Второй кандидатурой был врач, едва младше самого Кирилла Генриковича, но который не принимал практически никакого участия в работе над нашумевшей процедурой. Этот человек пользовался определённым уважением в центре, но все также знали, что если он получил бы должность руководителя отдела, то на дальнейшем развитии нейросинтеза пришлось бы поставить крест. Этот человек был верующим, хоть и не воцерковлённым, но причина его негативного отношения к нейросинтезу заключалась в другом. Он ещё не определился, кто он в большей степени – исследователь или политический деятель малого разлива. Из-за своей любви выступать перед журналистами и давать громкие комментарии по самым разным, часто не касающимся его самого, вопросам, он заслужил прозвище Свищ. Догадываясь, что его так называют, он сильно злился и называл многих своих коллег завистниками. В любом случае, получив должность главы отдела, Свищ предпочёл бы свернуть дальнейшие исследования в направлении нейросинтеза под давлением общественного мнения. Дело было в том, что СМИ представляющие религиозную общественность, постоянно стремились выставить нейросинтез как нечто аморальное. Разумеется, сторонников прогрессивного метода лечения было больше, но такие люди никогда не собирались в громкие своры, не ходили крестным ходом, не прибивали себя гвоздями к брусчатке на площадях. Поэтому в информационном пространстве именно беснующаяся аудитория была наиболее слышна. В погоне за социальным одобрением, Свищ мог пойти на поводу у религиозных слоёв населения, только чтобы иметь возможность заполучить достойный медийный ресурс.
Максимилиан, напротив, в подобных вопросах выказывал крайнюю степень благоразумия. Если изначально от него никто этого не ожидал, многие сотрудники центра полагали, что молодой и энергичный психотерапевт проявит некоторую холодность к достижению Кирилла Генриковича. В частности, многие видели, с какой долей скепсиса он относился к работе доктора. Однако в последнее время Максимилиан всех удивлял в исследовательском центре. Он принялся методично отстаивать будущее нейросинтеза. Доводы невежественных верующих не имели для него никакого значения. Всё складывалось таким образом, что именно Максимилиан мог поучить заветную должность.
Риз приготовил себе ужин, сел в гостиной на диван и запустил через браузер «он-лайн» новости областного масштаба.
Длительное время в новостях шла речь событиях связанных с самыми наболевшими вопросами социального значения в области. Вновь группа активистов пыталась спасти пенсионеров, пенсии которых едва хватало на пропитание, а вот с жилищными условиями всё обстояло гораздо более плачевно.
Затем был ряд сообщений о инцидентах связанных в долговыми отношениями, в частности речь шла о извечном конфликте должников и коллекторов.
Затем, после того как все нелицеприятные события были освещены, как и любая новостная программа, областные новости были просто обязаны осветить «оборотную сторону монеты» российской действительности. И как повелось ещё с давних времён, одна сторона монеты непременно украшено профилем «вождя». В этом новостном блоке активно рассказывалось про то, как президент борется со злом в лице иностранной экономической и правовой интервенции. При этом, деяниям президента неизменно сопутствовал успех и страстные вопли женщин, чьи головы, традиционно, были обёрнуты в цветастые платки.
Риз уже заметил, что каждодневный выпуск новостей строится по одному и тому же сценарию, финальным аккордом в котором выступали православные новости, в которых пропагандировались идеи «национальных скреп» и принципов примитивного мышления. В репортаже о православном мире шла речь о недавнем крестном ходе, и диктор не применил возможностью дать сжатое объяснение данной процедуре.
Риз никогда не проявлял никакого интереса к религиозным распрям, считая данную тему совершенно бессмысленной и действительно удалённой от материального мира. Однако сегодня, при виде короткого видеоролика, в котором по назиданию священников, прихожане каких-то православных монастырей встали на четвереньки и поползли к входу в церковь, при этом сами священнослужители утруждали себя незатейливым процессом удерживания специальной дугообразной рамки на одном уровне, чтобы ползущие прихожане не могли слишком высоко поднять голову, у Риза возникли смешанные чувства по отношению к происходящему. Эти чувства представляли собой своеобразный «mix» из смеха и отвращения. Однако Риз вряд ли смог бы провести демаркационную линию между тем, что именно в наблюдаемом безумии вызывало у него отвращение – унижение человеческого достоинства или торжество невежества. В принципе, наблюдая за происходящим, Риз не мог не вспомнить свои переживания, когда ему довелось увидеть сцену на храмовой площади, в своём видении. Между той кровавой сценой и происходящим на экране, на первый взгляд, не было ничего общего. Однако даже поверхностный анализ и того и другого явления позволял прийти к выводу о том, что все верования базируются на одних и тех же принципах.
Наконец, православные новости подошли к концу, традиционно на экране появилась обзорная съёмка куполов храма, и пролетающие мимо белоперые голуби.
Однако, вместо окончания новостной программы, ведущий программы заявил, что впереди зрителей ждёт важное сообщение о судьбе некой семьи, которая на днях стала жертвой страшной автодорожной аварии.
На экране появилась женщина с микрофоном в руке, которая находилась недалеко от какого-то здания. На улице было ветрено и шёл снег, поэтому диктор говорила намеренно громко, что придавало дополнительной драматичности освещаемой ситуации.
«Буквально несколькими днями ранее наше информационное агентство уже сообщало о чрезвычайном происшествии, которое случилось в пригороде, на шоссейной автодороге, всего в четырёх километрах от города. Пассажирский автомобиль, в котором находились три человека, все члены одной семьи, внезапно выехал на встречную полосу, по которой с большой скоростью, в противоположном направлении двигался грузовой автомобиль. Водитель легкового автомобиля попытался избежать столкновения с грузовой фурой, в результате чего, потеряв управление, легковой автомобиль на большой скорости вылетел в обочину, перевернулся и врезался в массив скальной породы, находившейся всего в нескольких метрах от края обочины. По имеющимся у нас данным, пассажирами легкового автомобиля были члены семьи Свардовски, а именно Григорий Свардовски – известный в городе фотохудожник, его жена Анастасия Свардовски и их четырёхлетняя дочь. В результате произошедшей аварии, супруги Свардовски отделались травмами лёгкой и средней степени тяжести, в то время как дочь получила тяжёлые травмы шейного отдела позвоночника и черепа. Ребёнка доставили в центр интенсивной терапии областной детской больницы, где за её жизнь в течение двенадцати часов боролись несколько смен реаниматологов и нейрохирургов. На настоящий момент состояние ребёнка оценивается как тяжёлое стабильное. Медикам удалось стабилизировать основные жизненно важные функции, однако ребёнок не пришёл в себя, и находится на аппаратуре жизнеобеспечения. Вчера на базе детской областной клинической больнице состоялся консилиум
специалистов, участвующих в лечении ребёнка. Врачи пытались определить дальнейшую тактику действий. Нам удалось узнать, что на настоящий момент, анализ диагностических данных состояния ребёнка не позволяет судить о возможных позитивных изменениях. В частности, нейрохирург, проводивший экстренную операцию, заявляет о наличии очагов физического поражения в тканях головного мозга ребёнка. Это означает, что самостоятельное функционирование жизненно важных систем организма ребёнка не представляется возможным. Рассматривается вопрос о целесообразности поддержания жизненно важных функций искусственным путём »
Затем, на экране появились кадры, сделанные оператором в здании больницы, то, что было запечатлено, не имело никакого отношения к освещаемому событию, поскольку доступ в палату интенсивной терапии, где находился ребёнок, был закрыт. Зато у сотрудников информационного агентства были записи бесед с родителями несчастного ребёнка.
«Родители ребёнка, в свою очередь, категорически против такого развития событий. Их не устраивает перспектива добровольного отказа от жизнеобеспечения ребёнка, по их личному мнению, такое решение не отличается от убийства и они были готовы решать этот вопрос в судебном порядке, даже после того, как юридический представитель больницы обосновал то правовое поле, в котором действуют врачи. Вся область следила за развитием событий эти дни, и вот только несколькими часами ранее стало известно о том, что частный исследовательский центр, занимающийся исследованиями в области нейрофизиологии, по собственной инициативе вызвался помочь семье Свардовски.»
Когда диктор говорила о исследовательском центре, вмешавшемся в ход событий, Риз сразу же понял, о чём шла речь. Он придвинул к себе столик, на котором стоял ноутбук и увеличил громкость.
Теперь в кадре появились Григорий и Анастасия Свардовски, рядом с ними стоял достаточно молодой мужчина, в деловом костюме, в офисных очках, держащий в руках какую-то папку с бумагами.
Говорить, тем не менее, начал Григорий Свардовски.
«Представители исследовательского центра объяснили нам, что вопреки заключениям и прогнозам местных специалистов, судьба нашего ребёнка всё ещё не предопределена. Нам буквально на пальцах объяснили, что в рамках их организации осуществляется какая-то совершенно новая, революционная процедура, которая может помочь и в нашей ситуации. Я, честно говоря, сразу же заподозрил неладное. Ожидая услышать цены, условия и обязательства, но нам предлагают безвозмездную помощь, и мы просто права не имеет отказаться, так я считаю»
Всё то время, что говорил Григорий, его супруга кивала, в знак солидарности с мужем, и лишь изредка от неё можно было услышать хоть что-то. Наконец, когда Григорий закончил, объектив камеры переместился на мужчину-представителя исследовательского центра.
«Всё верно. Григорий в принципе описал всё правильно. Наш центр уже попадал в поле зрения общественности из-за успеха, которого удалось достичь с не менее тяжёлым пациентом. Теперь, в наших руках не только знания и уникальная технология, но и практический опыт. Мы действительно предлагаем этой несчастной семье нашу помощь на безвозмездной основе, потому как, в некотором роде, принимая наше предложение, они помогают нам. Они помогают нам донести до сознания общественности то, чего мы добились, и чего ещё предстоит добиться»
После этого интервью, на экране появились кадры, сделанные уже в исследовательском центре, и Риз тут же вспомнил тот самый день, когда представители СМИ наведывались на пресс-конференцию, проводимую Кириллом Генриковичес с его участием. Во время демонстрации коридоров исследовательского центра, и некоторого оборудования, которое репортёрам когда-то удалось заснять, голос диктора сообщал следующее:
«Исследовательский центр нейрофизиологии является негосударственным научно-исследовательским учреждением, существующим на средства независимых инвесторов и на средства, получаемые от реализации учреждением некоторых своих услуг. Тем не менее, уникальным это заведении делает то, что в его стенах был разработан и апробирован метод оперативного вмешательства на головном мозге человека , получившем название нейросинтез. Данный метод позволяет сохранять информационную сущность человека, пережившего ту или иную форму повреждения головного мозга.»
После этого короткого комментария диктора, на экране появилось лицо Максимилиана, и в нижней части экрана высветился текст, из которого следовало, что Максимилиан являлся руководителем исследовательского отдела. Это могло означать только то, что Максимилиан заполучил желаемую должность.
Мужчина, прекрасно держась перед камерой, давал развёрнутое объяснение:
«Нейросинтез, это принципиально новый метод оперативного вмешательства на головном мозге пациента. Несмотря на свою сложность, принципиально метод заключается в следующем. Судьба пациентов, которые по каким либо причинам получили ту или иную форму повреждения тканей головного мозга, во многом определяется исходя из того, какие именно структуры были повреждены. Дело в том, что с точки зрения нейрофзиологии, спасение человека заключается в сохранении его личности. Несмотря на распространённое мнение, личность человека не такое уж и абстрактное явление. Личность человека это совокупность таких составляющих как жизненный опыт, знания, психологический стереотип. Даже язык, и речевой стереотип находится в этих категориях. Нейрофизиология уже давно позволили специалистом выявить и дифференцировать отдельные участки головного мозга, содержащие специализированные группы нейронов, и отвечающие за специальные функции. Таким образом, именно от сохранности таких отделов во многом зависит прогноз применения нейросинтеза. Если же говорить о самой процедуре, то здесь всё строится на принципах трансплантации. Говоря проще, мы сперва определяем степень сохранности важных компонентов головного мозга пациента, затем выделяем их и соединяем с донорским мозговым веществом. Таким образом, мы восстанавливаем естественную и функциональную среду мозга »
И вновь на экране появились кадры различных образцов медицинской техники, большинство из которых не имели даже отдалённого отношения к нейросинтезу.
Когда на экране вновь появилась женщина-диктор, то она уже говорила более предметно:
«Семья Свардовски приняла предложение исследовательского центра и на настоящий момент готовится процедура для транспортировки ребёнка из палаты интенсивной терапии областной больницы в операционный отдел исследовательского центра. Это потребует принятия особых мер, поскольку сохраняется риск жизни ребёнка. Администрация областной больницы, после непродолжительных переговоров, согласилась пойти на встречу и помочь в решении всех складывающихся проблем. В то время как консилиум врачей областной больницы выступает с самой откровенной критикой в отношении как исследовательского центра, так и самого метода оперативного вмешательства. Врачи утверждают, что данный метод не апробирован должным образом, в силу чего сохраняется высокий риск жизни пациента. Тем не менее, родители ребёнка готовы пойти на этот риск, исходя из того, что никакой другой альтернативы у них нет.»
Женщина-диктор пообещала, что информационное агентство будет держать своих зрителей в курсе развивающихся событий. На этом сообщение закончилось, на экране была запущена серия бессмысленных рекламных роликов.
Риз задумался над тем, что только что увидел. Ему казалось, что у всей этой ситуации было как минимум две жертвы – Григорий со своей супругой, буквально агонирующие той надеждой, которую им внезапно преподнесли представители исследовательского центра, и сам ребёнок, от мнения которого ничего не зависело, во-первых в силу возраста, а во-вторых – в силу своего положения.
Риза больше заинтересовал тот факт, что руководителем исследовательского отдела стал Максимилиан, а в последнее время Елизавета говорила, что о Кирилле Генриковиче так ничего и не было слышно. Это всё выглядело весьма странным. Внезапность исчезновения доктора, внезапный проявленный интерес Максимилиана к нейросинтезу. Риза так же вспоминал свой разговор с Максимилианом, состоявшийся незадолго до выписки. Психотерапевт вёл себя странно, а характер его вопросов позволял сделать вывод о том, что у него был какой-то личный интерес в отношении проекта.
Из раздумий Риза вырвал звук стука в дверь. Не очень громкий, зато энергичный и не продолжительный.
С момента своего возвращения из исследовательского центра, Риз так и не включил ни домофон ни звонок на входной двери. Причина заключалась в том, что много гостей Риз не ожидал на своём пороге.
Подойдя к входной двери, Риз посмотрел в дверной глазок. Он сильно удивился. На пороге его квартиры стояла Елизавета, но она не предупреждала о своём визите. Более того, за целый день Риз не получил от неё никакого сообщения, даже касательно высланной ей таблицы.
Прежде чем открыт дверь, он стремительно перебрал в уме собственную квартиру, всё ли на данный момент было в надлежащем порядке, чтобы принимать гостей. На самом деле до порядка было ещё очень далеко, Риз не утруждал себя аккуратным размещением вещей в квартире, но и заставлять Елизавету ждать ему не хотелось.
Женщина вошла в прихожую и тут же разразилась тирадой:
– Извини что без предупреждения, ты не против если я зайду не на долго? – спросила Елизавета, было видно, что она была несколько взволнована.
– Конечно, конечно…. – отозвался Риз, делая жест, приглашая женщину пройти в гостиную.
Оказавшись в гостиной, Елизавета на мгновение остановилась и окинула взглядом окружающее пространство. На её лице отразилась едва заметная улыбка, она повернулась к Ризу и спросила:
– Так это вот где ты живёшь?
Риз не нашёл что ответить, он до конца не понимал, какой смысл был заложен в этом вопросе.
– Да, как то вот так. – ответил Риз, приглашая Елизавету присесть на диван.
– Так, – Елизавета закрыла на мгновение глаза и глубоко вдохнула – прежде всего. Я сегодня получила файл с таблицей, которую ты сделал.
Риз утвердительно кивнул.
– Я была приятно удивлена тем, что ты серьёзно подошёл к этому вопросу. – из дамской сумочки Елизавета вынула несколько листов с каким-то текстом, отдельные фрагменты которого были выделены маркером, а также свой смартфон с широким дисплеем – У меня просто не было времени тебе ответить. У нас в центре всё с ног на голову встало…
– Оу, это наверно то, о чём я хотел бы тебя спросить… – сказал Риз, пытаясь замедлить Елизавету и обернуть разговор в несколько другое русло.
Елизавета посмотрела на Риза, ожидая его вопроса.
– Я буквально минут десять назад видел репортаж, – Риз указал на стоящий на столике ноутбук – в котором шла речь о семье, попавшей в серьёзное ДТП…
Елизавета не смогла дождаться когда Риз закончил бы свой ход мыслей, она перебила его.
– Ты о семье Свардовски. Они уже стали героями местного уровня. Да, отчасти весь тот кипишь, что творится в центре, связан с их ситуацией…
– Слушай, а разве Максимилиан уже получил должность руководителя отдела? – Риз использовал подходящий момент, чтобы задать конкретный вопрос, не позволяя Елизавете отвлечься.
– Ах да, вот ты о чём. – женщина покачала головой – Я ведь тебе не рассказала, а ты так интересовался судьбой Кирилла Генриковича.
Риз терпеливо и испытующи, глядел на Елизавету.
– Когда в сети появилась информация о семье Свардовски, когда их дочь только доставили в реанимацию областной больницы, Максимилиана словно в задницу оса ужалила.
Риз не смог удержаться от усмешки.
– Он созвал что-то вроде консилиума, но не по научному вопросу, а скорее по вопросам авторитета нашего центра. Максимилиан поставил вопрос ребром, утверждая, что несчастье этой семьи, это наш уникальный шанс повторить успех первого нейросинтеза.
Сказав это, Елизавета на мгновение замолчала, и отвела взгляд в сторону, а Ризу потребовалось чуть больше времени, чтобы понять, что женщина смутилась из-за некой этической составляющей вопроса. Её очевидно было не с руки говорить в присутствии Риза о нём как о объекте научного исследования.
– Эй, – ободряюще сказал Риз – что там дальше!
– Ну, он заявил, что неудача клиницистов в областной больнице оставляет родителей девочки один на один с несчастьем, и без каких либо достойных альтернатив. Это, по его мнению, позволило бы нам добиться их согласия на то, чтобы применить на их ребёнке нейросинтез. Некоторым из нас это показалось несколько не этичным, но большинство специалистов сослались на то, что у семьи девочки вообще нет никаких более достойных вариантов. С такой точки зрения, мы нужны им не меньше, чем они нам.
– А я правильно понимаю, что это по большей части эксперимент, чем операция? – спросил Риз.
Елизавета попыталась уклончиво ответить:
– Ну это ведь, в нашем случае одно и тоже…
– Я имею в виду, уточнил Риз –что у Максимилиана, и у вашего центра вообще, нет достаточной уверенности в положительном исходе.
Елизавета ничего не ответила, но Ризу и без того было ясно, что он попал в самую суть.
– У вас складывается ситуация, при которой в случае успеха операции, вы сможете искупаться в славе. Но в случае провала, вас скорее всего утопят в позоре.
Метафора была более чем ясна, Елизавета внимательно посмотрела на Риза, затем едва заметно кивнула.
–В моём случае, несмотря на то, что мой проект был первым, риска для вашего центра было меньше. Если бы со мной не получилось, то скорее всего никто бы об этом и не узнал. Максимум в научных, медицинских кругах говорили бы о Кирилле Генриковиче и его провале. Но вот теперь, особенно после этого репортажа, широкое внимание общественности уже устремлено на вас.
– Абсолютному большинству вообще не интересно развитие нейросинтеза, какие то там перспективы и возможности. – женщина говорила это, и смотрела куда-то перед собой, отчего её облик казался отстранённым -Большинство видит в этом личную драму семьи, разыгрывающуюся в режиме реального времени. А у любой пьесы должны быть отрицательные герои, на которых возлагается вина за печальный финал.
– Получается, главный риск для вас – это то, какими «героями драмы» вы в последствии предстанете перед общественностью. – заключил Риз.
– К сожалению, – отозвалась Елизавета – путь прогресса далеко не всегда выстлан красной, бархатной ковровой дорожкой.
– Точно, – отозвался Риз – иногда этот путь выстлан костьми.
Риз и Елизавета сменили тему, и беседа потекла более оживлённо и приятно. Молодые люди обсуждали разные вопросы, Риз рассказал немного о новостях, заинтересовавших его, о которых Елизавета даже и не слышала, будучи постоянно поглощённой интенсивной работой и фактически каждодневно принося в жертву своё время и силы.
В конце концов, молодые люди вернулись к тому, что изначально должно было стать темой их разговора.
– Я просмотрела твою таблицу, и описания. Ты ведь сам выявил определённую закономерность?
– Да, это не было сложной задачей. Я ещё до таблицы стал замечать, что определённые образы появлялись в моих снах всё чаще.
Елизавета хотела вывести таблицу на дисплей своего смартфона, но Риз упредил её, открыв таблицу на ноутбуке, на широком дисплее было куда удобнее разбирать содержимое.
