скачать книгу бесплатно
Там, как мне кажется, собралось больше половины населения, включая женщин и мужчин, больных и немощных, а также дряхлых стариков, за исключением… детей дошкольного и ясельного возраста… Они стояли в угрожающем молчании, плечом к плечу, с непроницаемыми харями, в кургузых, мятых пиджаках, матросских тельниках и серых кепках. Озабоченные женщины, простоволосые, в косынках и засаленных, давно не стиранных платках. И все какие-то, ну одинаковые что ли, всё бесцветные и все безликие, безмолвные и серые, всё на какое-то землистое и бледное, осатанелое лицо.
«Не до веселья тут, организованное стадо, – мне подумалось. – Какой колдун, какой волшебник их привёл сюда? Что за кудесник их согнал, с какого пастбища? Куда бредёт оно, понуро и потерянно, в своих фуфайках, телогрейках и потрёпанных, до дыр затёртых пиджаках?» Какой-то тягостный, неумолимый магнетизм и единение, казалось, связывали всех их.
С осторожностью мы подошли к ним чуть поближе, на короткое, но безопасное при этом расстояние. В своей одежде – тёртых джинсах и поношенных, но всё же фирменных футболках мы с товарищем казались тут инопланетными какими-то, бесцеремонными пришельцами из космоса, мы явно были здесь чужими. Эту разницу мы ощутили моментально и, сказал бы я, предельно ясно и конкретно, прямо сразу же.
Стояли здесь они, я думаю, давно уже, не меньше часа или двух, ругаясь шёпотом и выпуская сизый дым. Похоже, всё это… «мероприятие», – сказал бы я, – по пятницам, являлись здесь обычным делом. Только изредка, один из самых привередливых и вьедливых, ворчал с угрюмым недовольством: «Ну и где она? Куда девалась эта падла?! Они что там все, вконец опухли, берега там перепутали? Утопла что ли, по дороге? Сколько можно-то, людей тут мучить-то? Куда она пропала-то!»
Как оказалось, дожидалась эта очередь как раз ту самую Ракету; если помните, она по пятницам везла сюда по озеру запасы водки на неделю. В этом городе, как я отметил, винзавода просто не было… Ракета где-то задержалась, это бедствие у нас с ракетами бывает. Два часа уже… народ стоял в невыносимом ожидании. Народ терпел и не роптал. Народ безмолвствовал. Хотя и нервничал, понятно, но бездействовал. Народ привык и не к такому. Тем не менее, Ракета всё не приплывала. Водки не было. А люди ждали до последнего и верили…
Я одного не мог понять: зачем всем городом они тут выстроились в очередь? Чего они, не понимают, что на всех, ну очевидно же, не хватит точно! И Ракета их не выручит! Туда не влезет столько водки! Ну понятно же! Ребенку ясно, дураку… В противном случае она действительно утопнет в этом озере. А если даже доплывет, не до утра же ведь, не до субботы продавать же? Как по-вашему?
Стоять и ждать, чем это может всё закончится, мы не решились. Было ясно: эти гопники, в своих кургузых пиджаках и бабы все эти… стоять здесь будут до конца и биться до? смерти. Хоть до рассвета, до последнего пришествия! Да хоть до страшного суда! Такие хлопчики, такие, русские, синюшные красавицы, за два флакона разве только не удавятся, своё возьмут уж по-любому, уж по-всякому. Такой народ переживёт любое бедствие…
Дошли до берега, открыли Жигулёвского и закурили. Помню, солнце это, блеклое, на горизонте, у воды, в туманном облаке. Садиться солнце не желало. Так и двигалось – вдоль горизонта у воды – по кромке озера. Ждало Ракету, вместе с ними. Солнцу тоже ведь – хотелось видеть, чем же всё-таки закончится сей удивительный спектакль, это странное, необъяснимое, томительное действие.
Пустынно было на затихшем этом озере. Безлюдно, горестно, понуро и безветренно. И синеокие, печальные красавицы там не гуляли, отчего-то их там не было. Мы посидели с полчаса, поднялись нехотя и поплелись к себе на базу, в Дом Колхозника.
Они, конечно, дождали?сь ее. Естественно, утопнуть где-то по дороге, не доехать к ним… Ракета просто не могла! Поймите правильно! С таким-то грузом долгожданным! Взять, и в пятницу, в конец недели утонуть! Ну как по-вашему, есть хоть какие-то остатки справедливости в подлунном мире? Вы-то сами, как считаете?
Процесс раздачи алкоголя, к сожалению, нам посмотреть не довелось. Тут мы, наверное, довольно много интересного прохлопали. Живописал бы вам в волнующих подробностях, не поскупившись на детали и на сочные, густые краски. Как вы сами полагаете, легко ли это, отоварить столько жаждущих, иссохших душ, по два флакона ведь, на каждого, и не оставишь никого, не обделишь же ведь! За исключением детей и самых немощных, кому здоровьем и законом не положено, а также полных забулдыг, метлой поганой их, подобным цуцикам не место в нашей повести! У нас тут «облико морале», понимаете, вам тут не там, не расшалишься, не оттянешься!
Если учесть неимоверное количество иссохших душ, а также нравы населения, преобладающие в северных провинциях и отдаленных глухоманях нашей Родины, предположил бы, что уже текущим вечером, от магазина, по моим предположениям, могли остаться только стены, в лучшем случае. Хотя, скорее лишь руины. Просто жалкие, распотрошённые руины и развалины, аналог древнего кремля, поменьше разве что, не столь могучего, культурного значения. И тем не менее, что крайне удивительно, такого вовсе не случилось…
Поздним вечером, когда мы вышли на разведку из гостиницы, вся эта очередь куда-то растворилась вдруг, она исчезла без следа и окончательно, и магазин остался цел! Вы не поверите, стоял целехонек, как был, без всяких признаков – какого-либо вандализма и насилия! И даже водки всем хватило, в чём мы, собственно, имели счастье убедиться в скором времени.
По опустевшим и затихшим, темным улицам, бродили молча, словно пьяные на палубе – во время шторма – одинокие и злобные, в дымину пьяные, сомнительные личности, всё в тех же драных пиджаках и тех же тельниках, в кирзовых, бурых сапогах, каких-то пыльниках и обветшалых телогрейках. Ни малейшего, хотя бы слабого намека на всеобщее, неудержимое веселье в этом не было. Они не пели, не плясали, только горестно – мычали что-то, – как недоенные, квёлые, с тяжёлым выменем коровы, летним вечером, на пыльной улице в деревне.
Это зрелище повергло нас в неизъяснимый и мистический, животный ужас. Дискотека этим вечером… у нас, похоже, отменялась. Да и не было – там дискотеки никакой. Ну как по-вашему, какая нахрен дискотека, ни к чему она, когда и так всё вышло просто замечательно, настолько здорово сложилось этим вечером? Какая к черту дискотека, вы скажите мне!
Веселья больше не хотелось. Пару дней ещё мы отсыпались до двенадцати гостиничке, купались в озере и пили Жигулевское, а в понедельник, получив свои анализы, а также деньги на дорогу и «подъёмные», пошли пешком к аэропорту. К удивления, каких-то признаков общественного транспорта я в Белозерске не заметил, их там не было…
Летели мы (как оказалось – «кукурузником») в большой посёлок с романтическим названием Седой ручей. Хотя, возможно, я и путаю, прошло уже немало лет, поймите правильно. Вполне возможно, он был Белым, как и озеро, но суть не в том. А уж оттуда, лесовозиком, через луга и заболоченные просеки, в поселок с именем Медвежий, ну а далее, пешком в тайгу, на наш участок. Как мне помнится, ещё пятнадцать километров, вдоль извилистой, холодной речки, до лесной делянки сборщиков – той самой, хре?новой живицы. Но, пожалуй что, об этом в следующий раз, не в этой повести.
С тех пор минуло много лет, но и дорогу ту – в аэропорт, и кукурузник этот, крохотный, я словно вижу наяву, запомнил всё это почти воочию.
…Июльское безмолвие, горячим морем полувыжженная, жёлтая, трава почти до горизонта, в пыльном облаке – телега, лошадь на грунтовке и настойчивый, печальный звон, – трещат цикады и кузнечики – в густой траве. Домишко сирый за заборчиком, сортирчик будкой, одинокая и сонная – корова рядышком, пощипывает походя – сухую, жёлтую траву; стучит размеренно – своим мотором тракторишко… и безветрие. И африканская жара на русском севере. Аэропорт. Летим до места назначения…
Контроль на входе, разумеется, отсутствовал, да это здесь и ни к чему, ведь не бабулек же, тут на взрывчатку проверять? Ну, может, курицу – с собой захватит, не козу же, не корову ведь! Ну не свинью же! Согласитесь! Что за глупости? Что за формальности? Буфет, а также прочие, не очень нужные, столичные премудрости, для этих бабушек являлись неуместными… и явно лишними, и тут просто не было. Билет купил – и в самолёт. Добро пожаловать… – в авиалайнер. Пристегнитесь, и так далее… В полете просьба не курить…
На самом деле же, авиалайнер оказался поразительной, доисторической машиной. Представляете: двойные крылья из фанеры, натуральнейший, так называемый «биплан», надеюсь, помните, из кинофильма о летающих прелестницах и наших летчиках отважных, из советского, давно известного кино. Летит неспешная, сия фанерная машина, как мы поняли, невысоко, недалеко, зато не требует – бетонной, взлётной полосы, а кроме этого, вполне способна приземлиться (в крайнем случае) – и в чистом поле, может даже и спланировать, и сесть успешно, если вырубится двигатель, или закончится горючка неожиданно.
В авиалайнер вместе с нами, как мне помнится, забралось около десятка местных жителей, каких-то дедушек и бабушек, с корзинками и прочим, мелким багажом. Одна, действительно, везла в корзине под платком живую курицу, та весь полет ей озабоченно кудахтала, пока они не добрали?сь. Ещё запомнились две деревянные скамьи, такие – длинные, у двух бортов, они напомнили мне сразу же… трамвай – конца шестидесятых, из далёкого, полузабытого мной детства. Две блестящие, довольно скользкие скамьи. Вот тут, я думаю, недоработали немного, недотумкали, могли бы, скажем, подлокотники какие-то – на те скамьи установить, для безопасности. Когда мы начали взлетать, бабульки медленно, однако верно, как под горочку, поехали… куда-то в хвост, потом обратно, разумеется… хотя пилот предупреждал: «Держитесь, бабушки, идём на мёртвую петлю…». Шутил так, весело…
У авиаторов тогда, как показалось нам, был то ли праздник, то ли чей-то день рождения, какой-то мелкий сабантуйчик, я так думаю, корпоративный пикничок. В авиалайнере мы просидели с полчаса, не меньше точно уж, теряя всякую надежду на отбытие. Салон там вовсе не велик, как понимаете, а вход один. Попасть в кабину управления возможно лишь, пройдя салон. И вот, когда они, в итоге все же появились, пусть и слабенький, но всем знакомый запашок поплыл отчётливо – за их фигурами. Держались, тем не менее, вполне уверенно, шутили очень весело, как раз про мёртвую петлю.
В пункт назначения мы добрались часа за два, с тремя посадками. К селу, к примеру, подлетаем; из-за шторочки, из их кабины раздается объявление:
– Внизу Большие лопухи… Выходит кто-нибудь?
И тут какая-то бабуля просыпается и голосит на весь салон истошным голосом:
– Садись, милочек! Мне сходить!
Садимся быстренько, бабулька тут же восвояси отправляется, а мы взлетаем и вперёд. Вот так, с посадками, часа за два и долетели. Может больше чуть.
А тут мне явно подфартило, ну с посадками. Не кукурузник, как-никак. В противном случае недели две бы я летел до Благовещенска. А то и три, в плохом раскладе. Ну вы поняли. А так – четырнадцать часов, всего-то навсего. Вот только креслица стояли тесновато там. Не «Аэробус», в те года подобной техники в Аэрофлоте не имелось, что поделаешь… В полете даже покемарил, по возможности. Не то что спал, в каком-то сонном отупении пытался как-то посвободнее устроиться, хотя бы ноги разогнуть. Но, разумеется, почти без шансов на успех.
