скачать книгу бесплатно
В Чехии пару лет назад меня обставили гораздо проще и паршивее. Милая белокурая горничная с лицом ангела и ножками супер-модели крутилась в номере, посылая сладкие улыбки и наклоняясь к мебели очень двусмысленно. Я улыбнулся в ответ, девушка действительно была красивой. Сделал комплимент. Она хихикнула, проворковала какую-то ерунду на ломаном английском.
А потом вдруг подошла, медленно расстёгивая пуговички форменного платья. Скинула его и фартук, осталась в одном белье. Я естественно завёлся. Горничная села ко мне на колено и начала стягивать футболку с искушающей улыбкой. Провела пальчиком по голому животу, заглядывая в спортивные штаны.
Я обнял её, как поступил бы на моём месте любой здоровый мужик. И тут чешка закричала, принялась отбиваться, не сползая с моего колена. В номер вбежали неизвестные парни, один с фотокамерой. Чешка рыдала, тыкая в меня пальцем. Упала на пол, когда отсняли достаточно.
Я растерялся и стал доказывать на всех доступных языках, что насилия не было. А она вопила с расширенными глазами так, что я чуть не оглох и сам был готов поверить, что я маньяк-оборотень. В номер набралось полно народа: другие горничные, администраторы, служащие. Они вызвали полицию, меня отвезли в участок.
Пока Юрий Самвелович приехал, я провёл несколько незабываемых часов в чешской кутузке. К показаниям горничной быстро присоединили ещё пачку обвинений от персонала гостиницы, что я вёл себя, как последняя скотина. Я поверить не мог, что это со мной происходит!
Потом меня, конечно, отпустили под залог. И Юрий Самвелович Хлоян, умница, нашёл доказательства, что эта чешка – честная труженица эскорт-услуг, была принята на работу горничной в отель «Булов Гранд» лишь за неделю до моего приезда в Карловы Вары.
Меня прилично потаскали по допросам, испортили отдых, нервы, но всё-таки обвинения сняли. Окончательно только после того, как с внешней камеры видеонаблюдения, в объектив которой чудом попал угол моего номера, было запечатлено, как горничная сама раздевается с улыбкой. Тоже вопрос, какого чёрта номер попадал в объектив, но это меня уже не касалось. Отель принёс официальные извинения. Я отсудил у них компенсацию.
Только от этого мне уже было ни холодно, ни жарко: фотографии компромата распространились по сети со скоростью чумы в средневековом городе. Быстрее, чем мемы с упортым лисом. Заголовки один красочней другого пестрили в новостях.
В тендере на государственный заказ по серьёзным спортивным объектам мою компанию прокатили. Его с лёгкостью выиграл мой главный конкурент – Картанян, потому что нас выпнули из списка претендентов, словно гостиницы для иностранных спортсменов имели право стоить только официально признанные святые с нимбом установленных габаритов.
Все эти неприятности в итоге стоили мне кучи денег, а главное, надо было что-то говорить дрожащей от переживаний маме, спрашивающей меня в слезах: «Сына, это правда? Тебе что, доступных девушек мало? У тебя же никогда в них не было недостатка… Как же так, сына? Как же так?! Мне Нина Константиновна сказала… И по телевизору. И Парфёнова с работы. Позор какой! Ваня!!!»
Хотелось пошутить, но на этот раз пришлось сдержаться. Призвал на помощь все своё терпение, ласку и зализывающих насмерть из любви собачек. Совал ей в их руки, они старались. Но на этот раз без скорой и давления за двести не обошлось. Причём неоднократно в течение недели. Господи, лучше б она трупы разделывала дальше, чем телевизор смотреть! Меньше драмы.
С тех пор я и мечтаю отцензурить весь Интернет так, чтобы никакая грязь туда не лилась. А то устроили из мировой сети помойку!
* * *
Дома я содрал с себя одежду и влез под душ. Не помогло – виски и Рита начисто отшибли мозг. Набросил полотенце на плечи и пошёл голый в спальню. Рухнул на кровать и уставился в потолок. Едва закрыл глаза, снова она представилась.
«Красивая, – с горьким отвращением подумал я. – Все красивые – стервы!»
В панорамные окна светилась огнями Москва, бился в стекло снег, подлец. Выл ветер, собака. Я скривился: завтра начнётся дежа-вю с заголовками. Не хочу! Зачем я уехал? Надо было оттянуться по полной, раз всё равно сыр-бор неизбежен… А тело у неё, и губы… что надо!
– Аудио включить, – хрипло рявкнул я «Умной системе».
В ответ раздался мелодичный перезвон.
– «Металлика» – микс из всех альбомов нон-стоп! Громкость на максимум! – скомандовал я.
Стены содрогнулись от забойных ритмов.
Хорошо. Успокаивают.
Я выдохнул и взбил подушку рукой. Ничего, и покрупнее меня рыба попадается на крючки этих баб! Сенаторы, президенты… Вспомнился американский лидер с той смехотворной дурой, сохранившей на память платье со следами президентской любви. Интересно, она его в банке законсервировала, как огурцы? Чтоб не прокисло. Очень может быть! Я как-то по детству у мамы на работе в банке и не такое видел.
И кто-то ещё говорит, что мужчины циничны? Козлы, сволочи, уроды? Ха! А хоть бы и так! Зато меня можно ставить в один ряд с президентами. Я зло хмыкнул и завернулся в одеяло.
* * *
Утром вскочил и первым делом подумал о Рите. Я оскалился сам себе в отражение плазмы. На трезвую голову паранойи как не бывало. Наоборот, Рита Мостер вызывала у меня восторг!
Шикарная стерва! Восхитительная! Провела меня, как пацана! Очень красиво, но глупо! Со мной такие шутки не пройдут! Я ей тоже преподам урок – такой, что на всю жизнь запомнит, потом будет гореть… кое-где.
Я натянул штаны и взял в руки смартфон.
Ну-с, поиграем, Рита Монстр? И что там, в твоём блоге?
Глава 18
Рита
Я перевела дух. Не очень понимая, что вообще происходит, провела пальцем по губам. Они пылали. В голове пульсировала одна мысль. Я по привычке набросала её в «Блокнот» смартфона:
«Самая парадоксальная часть тела – губы. Они нежные, такие нежные! Даже у тех, кто до этого казался высеченным из камня. Но только губы способны спокойно касаться кипятка и не вздуться пузырями ожога…»
Ожог… Кажется, я только что обожглась… Вся…
До меня долетел грохот техно, и Halsey, поющая в обработке: «Tell me, how it feels sitting up there? Feeling so high…” – “Скажи, каково это, сидеть там, наверху, и чувствовать такой кайф…» Я точно была под кайфом – никак не собрать себя в кучу.
– Рита, конкурс начнётся через пять минут, – сказал кто-то справа.
Я на автомате кивнула. Меня дёрнули за рукав.
– Ритуль!
Ясик? Да, он – в тумане сознания вырисовались немного раскосые карие глаза, круглый небольшой нос, корейская стрижка с закрытыми ушами и чёлкой, падающей слева на узкое лицо. Очень женственный невысокий юноша – таких мало. Ясик поправил воротник голубого джинсового костюма, глядя на меня с исключительным состраданием.
– Крошка, Солнышко, ты в порядке? Я как увидел, что этот подонок на тебя напал, чуть с ума не сошёл! Хотелось врезать, но он же такой бык! Огроменный просто! Я сделал всё что мог! Прости, детка…
Я моргнула, облизнула ноющие, горящие губы.
– А ты… сфотографировал нас?!
– Да нет! – развёл руками Ясик, делая большие глаза. – Зачем?! Я просто фонарём из мобильника ему в глаза. Сработало же! Я так уже делал, у меня это на автомате. От резкого света все теряются.
– А-а…
– Ритуль, у меня слов нет! Какой подонок! Какой подонок…
– …горячий, – хрипло добавила я, постепенно возвращая зрению фокус, а мозгу способность мыслить, а не только плавать в мыльных пузырях. Я сглотнула: – Но ты правильно сделал, потому что… Я бы наверное там и… ведь, как он… Ни с кем… Он просто… вообще…
– Да ты что?! – ещё сильнее расширил глаза Ясик. – Очуметь! Блин, хорошо, что ты меня с собой взяла!
– Я всегда тебя с собой беру, – пробормотала я прописную истину. – Кто ещё меня будет фотографировать?
Ясик расплылся в улыбке:
– Да, на одном селфи далеко не уедешь. Прости, детка, что я задержался у бабушки. Она так капризничала сегодня, ужас просто! Вообще загоняет и хочет, чтоб я у неё жил, насилу вырвался.
– Ну, ты и не обещал сегодня приехать, – ответила я. – Тем более что тут профессиональный фотограф прекрасно справляется.
– Я тоже профессиональный, – обиженно поджал губы Ясик.
– Несомненно! Ты моё всё! – громко заверила я друга, понимая, что если бы не он, встреча с Красницким в том закутке могла окончиться чем угодно.
Я себя не контролировала! Красницкий налетел, как ураган, и мой здравый смысл засосало вместе с поцелуем в вакуум. Мы и сами очутились словно в вакууме: на несколько мгновений показалось, что существует только он, я и стена за моей спиной. Но какие это были секунды! Безбашенные, безобразно офигенные! У меня опять в теле погорячело.
Господи, я мартовская кошка! Ужас какой! Я прикрыла веки, чувствуя как никогда раскалённые контуры собственного тела, и особенно те участки, к которым Красницкий только что прикасался. Я вспомнила его тёмно-серые глаза. Там не океаны, не космос, в них бездна и чёрная дыра.
Иван… Аркадьевич… О нет! Убереги, Боже, влюбиться в такого!
Он же использует и растопчет, даже не заметив, что уничтожил. Как тот древний лес на побережье. Нет, я на самом деле его ненавижу! И собственные гормоны тоже. И шампанское! Я совсем с ума сошла!
– Просто чудо, что я тебя увидел, Ритуль, и пошёл за тобой! – тараторил возбуждённо Ясик. – А если б вас сфотал кто-нибудь из местных акул?! Тут же у всех камера наготове! Я, кстати, столкнулся лицом к лицу с Алькой Барракудой, которая на скандалах специализируется. Она мне навстречу шла. Представь, если б она на вас наткнулась, а? У Барракуды же с Лайфом контракт, и на том дурацком канале, где тебя опустили, она тоже частый гость – обгадить кого-то, самый её хлеб!
Я вообразила заголовки типа «Защитница леса целуется с тем, кто его уничтожил!» и содрогнулась. Слова друга подействовали лучше, чем ледяной душ на пьяного.
– Спасибо, Ясик! – сказала я, уже совершенно вменяемая. – Ты настоящий друг!
– Я, как ты, – вздохнул Ясик.
– Погоди, – напряглась я. – А Барракуда шла навстречу тебе из того же коридора?
– Ну да, оттуда вышла. А что? Там же указатель на туалеты.
Холодок прокатился по моей спине, и я резюмировала:
– Трындец!
– Ты думаешь, что она тоже видела?! – ахнул Ясик.
– Думать уже поздно, – сказала я. – Остаётся только молиться, что она нашла правильный поворот к дамской комнате. Или мне придётся ставить крест на репутации и прятаться в лесах.
– Да нет, – нахмурился Ясик и покачал головой. – Не сгущай краски! Все же знают, что ты настоящая, за то и любят. И потом, что бы там ни было, подумаешь! Чёрный пиар тоже бывает на пользу.
– Не такой! – бросила я и ответила кивком подзывающему меня пальцем организатору в веснушках. – Уже иду.
Музыку выключили, я услышала в динамиках своё имя. Работа есть работа, даже в самых экстремальных условиях!
Стало не по себе от мысли, что Красницкий стоит в толпе и смотрит на меня. Но я встряхнула волосами, надела улыбку и взбежала по ступенькам к ведущему на сцену. Правда, показалось, что на край пропасти…
Глава 19
Рита
Утро добрым не бывает. Моё утро, хоть и прикрывалось надписью «суббота» на календаре, было сварливым и вредным, как нелюбимая свекровь. Небо нахлобучило шапку туч над Москвой по самые крыши, словно по брови покрытого инеем Некрасовского мужичка – того самого, что из лесу вышел. Я вспомнила, что было вчера, и захотелось в лес сразу зайти, заснеженный, непроходимый и не высовываться подольше.
Алкогольные пары развеялись, адреналиновая эйфория растворилась во вчерашней ночи, остались только признаки отравления. Не вставая с постели, я открыла ленту новостей в медиа-метрике.
Да, о Красницком было много. Но только того, что я вчера наговорила в интервью: я – за лес, он – сволочь; экология страдает.
В соцсетях красовалась моя вчерашняя фотка на танке с декораций игры, она набрала всего двести лайков и тринадцать комментариев, из них только три пошлые. Спят ещё. Даже мой персональный хейтер. Хотя судя по его интуиции, он скоро проснётся и начнёт со вкусом атаковать, потому что мне было нестерпимо паршиво.
Я покривилась от головной боли и опустила ноги на пол. Подобрала тапочки в разных углах спальни и поплелась на кухню. Отравиться б и забыться, да не поможет – я сама была одна сплошная токсичность.
Мысль о Красницком вызывала тошноту. Как я могла так низко пасть?! Разве у меня есть кнопка «Жизненные ценности выкл.»?
Оказывается, есть! Об этом свидетельствовали мои красные, бесстыже припухшие губы в зеркале. И в животе снова что-то ёкнуло.
Я зажмурилась, встряхнула головой и принялась отпиваться водой. Один стакан, второй, третий. Хоть что-то полезное…
Человек вообще должен выпивать в день два с половиной литра воды, а, как выяснилось, почти никто столько не пьёт. Я опрос делала в блоге. Да и сама тоже проводила эксперимент – два с половиной литра помещаются в меня без желания булькать, как Водяной в мультфильме, только если я больше ничего не пью: ни чай, ни кофе, ни сок… Выходит, что мы априори предрасположены к иссыханию, выгоранию к старости, потому что ежедневно не доливаем в себя жизненно важную жидкость. А попробуйте, к примеру, не долить масло в мотор автомобиля, хорошо будет работать?
Я ополоснула лицо ледяной водой. Пофыркала, как морж, и вспомнила ещё одну деталь о ночных событиях. Вчера я подошла к Барракуде и попыталась её расколоть. Но та по привычке ехидно скалилась, показывая острые зубки, говорила гадости об организаторах, создателях игры и окружающих, спрашивала про мои успехи, но так и не призналась, видела она нас с Красницким или нет. Прямо спросить я её не могла, это было бы политической ошибкой.
То что Алька по кличке Барракуда компромат до утра не разместила ничего ровным счётом не значило. Надежды на спокойное будущее оставалось лишь процентов десять. Она могла не договориться о цене с новостниками или выжидать момент. Какой? Тоже неизвестно. Я знаю одно: она – гений хайпа, у Барракуды чутьё, когда выложить скандальные новости, чтобы ударить побольнее. Желательно под дых. Или под колени того, кто взлетел на гребень волны. И заработать на этом.
* * *
Я на автомате ткнула на ссылку в медиа-метрике с моим интервью про самшит и, забыв про текст, уставилась на фотографию Красницкого. Отчего-то он показался мне гораздо привлекательнее, чем вчера утром. Может, фотография удачная? Нет, ничего в нём хорошего: самоуверенный, богатый гад.
В голове заломило, будто холод рассудочности столкнулся с горячей волной, которая поднималась по ногам, и с шипящими брызгами разлетелся по черепу. Я потёрла пальцами виски. Нельзя думать хорошо о человеке беспринципном и мерзком! Все поступки говорят о том, что он такой. Одна встреча на телевидении чего стоит!
А то, что он даже слушать не стал ребят-экологов, не пустил их к себе, разве не характеризует его?! Охрана их выдворила очень грубо и в Сочи, и в Москве из его приёмной.
А с каким пренебрежением он со мной разговаривал! А все эти слухи, включая некрасивый случай в Карловых Варах. Я же читала, когда пыталась понять, с кем буду иметь дело. Уверена, Краницкий заплатил, чтобы замять дело. По его глазам видно, что он всё решает деньгами и ради денег.
А вчера… да, конечно, вчера…
Оторваться от фотографии Ивана Красницкого никак не получалось. Я так залипла, что не услышала, что стучит с балкона Ясик. Спрятав смартфон с Красницким на экране под кухонное полотенце и испытывая при этом отчаянный стыд, я бросилась открывать.
– Привет, Ритуля! – друг ввалился со снежным паром и стуком тапочек по линолеуму.
Кажется, Ясик порядком замёрз – нос выглядел, как багровая пуговица от пальто на белой голове снеговика.
У нас привычка – ходить друг к другу по балкону, избегая внимания пронырливой Зои Фёдоровны – соседки напротив, у которой любимое место в квартире – у дверного глазка.
– Привет! Прости, Ясь, я тут новости читала… – Я засуетилась, метнулась к чайнику. – Кофейку?
– Ага, давай. Я пришёл сказать, что прошерстил всю сеть: ничего про тебя с этим застройщиком нет.
– Слава Богу!
Ясик присел на табуретку, поджал под себя ноги и нахохлился, похожий на корейского воробушка в своей серой толстовке.
– Так ты теперь не будешь, Солнце, делать то, что задумала с дроном? – спросил он.
Я резко обернулась.
– Почему это?
