скачать книгу бесплатно
Мы еще нежились в постели, когда раздался звонок мелиссиного комма. Это звонил Тим.
– Доброе утро. Когда вы будете готовы отправиться на экскурсию?
– Тим!.. Куда торопиться? Мы еще не завтракали!
– Лисса! День короткий, в сумерках с флаера толком ничего не рассмотреть. Давайте, собирайтесь.
– Ладно, дай нам хотя бы час.
– Все, через час – приду.
Пришлось подниматься с постели и по-быстрому завтракать.
После завтрака встал вопрос экипировки. У меня с форменной одеждой проблем не было, я предусмотрительно, зная, что мы летим на планету почти вечной зимы, захватил с собой полагавшуюся по уставу куртку из ослепительно-белого меха снежного волка Альбины. У Мелиссы тоже была с собой шуба, длина которой – почти до земли – сразу выдавала ее адмиральское звание. Но Мелисса, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, шубу надевать не хотела, а появляться на улице зимой без мехов, в одной форме, было не по уставу.
Эту проблему решил Тим.
– У нас тут есть небольшой флотский склад…
Мы спустились на один из подземных этажей – как и любой земной город на чужой планете, Новозан уходил в глубину на сотни метров – и на каре по широкому совершенно безлюдному коридору минут примерно десять добирались до массивных дверей склада.
«Небольшой» склад размеры имел необозримые, и мог обеспечить полной экипировкой и жизнеобеспечением несколько подразделений Космофлота, по сути, целую армию. По «улицам» этого склада путешествовать было разумно на том же каре.
С одеждой Мелиссы вопрос решился быстро: она легко подобрала себе меховую куртку длиной чуть выше колена, что соответствовало званию майора и никак не выделяло бы ее из толпы, в которой было достаточно офицеров с Рузонской базы.
Но мы задержались на складе еще на четверть часа, поскольку я решил воспользоваться возможностью подзарядить батареи моей формы. Я любил всегда быть «во всеоружии», и не задумываться, на какое время полета на антиграве мне хватит энергии, или высчитывать, достаточно ли осталось запаса в энергоразрядниках. А кто знает, чем мне придется заниматься на Фризе?..
Покинув склад, мы добрались до лифта, который нас поднял прямо на стоянку флаеров. Огромная стоянка была практически пуста. Кроме флаера Тима там оставалось только две машины.
– Видите, все уже давно в долине. Сегодня в программе – прыжки с большого трамплина и слалом. А вечером – финальные забеги конькобежцев на 400 метров и на пять тысяч. Можно будет посмотреть. Да, и еще полуфинал у женщин по шорт-треку! Это интересно, киззы в этом виде нам не уступают!
Я заподозрил, что местная болезнь не обошла и Тима. Как говорится, с кем поведешься… Хотя, конечно, я в принципе не возражал. Почему бы нам и не посетить спортивные состязания, раз есть свободное время? В конце концов, осмотр других достопримечательностей планеты, тех же Новокозза и Новомейзара, пещерных городов, горных озер и всего остального, – того, что рекламируется в туристических роликах, – можно было провести и после окончания «Эзар-Малаза».
Я спросил Тима:
– А что, много киззов уже переселилось в наземные города? Вчера вечером я видел их на улицах.
– Ну, переселяются понемногу, тысяч шесть уже живут постоянно здесь, в Новозане. Но жилье они себе выбирают на подземных уровнях. Очень мало, кто решается жить над землей, и их понять можно. Остальные приходят в кафе, магазины, развлекательные центры, но переселяться еще не решаются. В Новокоззе и Новомейзаре – примерно так же. Наземные уровни городов по большей части пустуют. Заняты только наши офисы да гостиницы, которые заполняются исключительно в дни «Эзар-Малаза». Но мы киззов специально никак в наши города не завлекаем. Ведь столько их поколений провело свою жизнь в пещерах! Кстати, те киззы, что приезжают в наши города издалека, иногда на день-два селятся в гостиницах наземных уровней. Так что всему – свое время, пусть привыкают потихоньку.
Флаер поднялся над городской стеной и взял курс на юг. Я знал, что город с долиной Занту соединяет тоннель под холмом, по которому можно добраться в долину на глайдере или по монорельсовой дороге, вагоны которой непрерывно курсируют между несколькими станциями в городе и в долине. Я подумал, что, возможно, в последующие дни мы с Мелиссой как-нибудь выберем и наземный маршрут.
Тем временем флаер перевалил через холмы, и под нами открылась картина Занту во всем своем великолепии. Природа будто специально создала это место для размещения огромного спортивного комплекса.
Раскинувшаяся между грядами холмов широкая равнина была защищена от ветров со всех сторон. Занту представляла собой естественную глубокую чашу с неровными краями и почти плоским дном, вытянутую в направлении с севера на юг. Края «чаши» со стороны города, с севера, и справа, с запада, были выше и круче. Западные склоны представляли собой часть горы Заннар, последней горы хребта Хазарт, спускавшегося прямо к океану. Самым низким был дальний, южный край «чаши» Занту, и этот край был будто расколот и выщерблен. На самом деле так оно и было. На юге долину ограничивали не холмы, а скалы, обрывавшиеся к побережью. Долина лежала выше уровня океана почти на тысячу метров. А выщерблены в скалах были за многие столетия промыты весенними водами при бурном таянии снегов на горных склонах долины.
Весной, когда Фриза приближалась по своей немного вытянутой эллиптической орбите к своему солнцу, Венцене, в долину со склонов устремлялись бесчисленные ручьи. Они собирались в озеро, дно которого имело отчетливый уклон к югу, и вода сквозь расщелины в скалах обрушивалась грандиозными водопадами вниз, в океан, с каждым годом все больше и больше расширяя эти расщелины. Со временем скальная стена стала похожа на ряд неровных зубов, но все-таки вся вода из долины уйти через эти расщелины не могла, и южная часть долины летом и осенью превращалась в мелкое озеро, которое замерзало с наступлением холодов. Сейчас промерзшее озеро было покрыто таким же толстым слоем снега, как и остальная часть долины, и определить его размеры и точное месторасположение было совершенно невозможно.
День был чудесный. На чистом темно-голубом небе сияло солнце, и только над океаном, над горизонтом, кое-где висели легкие перистые облака. Склоны холмов покрывал ослепительно-белый снег, на фоне которого резко выделялись черные силуэты редко стоящих лозалей.
Снег долины пестрел тысячными толпами, концентрирующимися вокруг спортивных сооружений. И первое сооружение, которое обратило на себя наше внимание, был большой трамплин, расположенный на северном холме. Мы зависли как раз справа от его верхушки.
Трамплин был действительно большим, и мне показалось, что лыжники улететь с него могли метров аж на двести. Мы висели чуть выше верхней площадки и наблюдали, как очередной спортсмен, судя по фигуре – кизз, готовится к прыжку. Вот он оттолкнулся, заскользил вниз, оторвался от кромки, расправил свой крылатый костюм – и полетел!..
Я ошибся. В крылатом костюме лыжники улетали гораздо дальше двухсот метров. На табло высветился результат: «Мирз Балазас, 468,35 метра, 294,7 балла». Внизу на трибунах народ бурно выражал восторг. Понятно, что Мирз Балазас показал отличный результат. Прыгуна окружили товарищи-спортсмены и болельщики, подняли на руки и начали качать.
Голос комментатора прогремел: «Это была серьезная заявка Мирза Балазаса на победу. Сумеет ли кто-нибудь превысить его достижение? Через несколько минут будет прыгать Михаэль Курбатов. Посмотрим, удастся ли ему улететь дальше. Ну, а сейчас готовится к прыжку Зализан Годоза. Что ж, далеко летать он умеет, а вот как на этот раз у него получится с техникой? Пожелаем ему ровного полета!»
Смотреть прыжок Зализана Годозы мы не стали, Тим повел флаер дальше, облетая на безопасном расстоянии пространство полетов, граница которого была обозначена висевшим в воздухе прозрачным оранжевым полотнищем голограммы.
Но тут раздался многоголосый испуганный вскрик, затем мы услышали голос комментатора: «УВЫ, У ГОДОЗЫ ОПЯТЬ ПРОБЛЕМЫ С ПРИЗЕМЛЕНИЕМ… КАЖЕТСЯ, У НЕГО ЧТО-ТО С НОГОЙ… К НЕМУ НАПРАВЛЯЕТСЯ ВРАЧ…»
Я обеспокоено обернулся, пытаясь рассмотреть через боковое стекло кабины, что происходит внизу. Но Тим усмехнулся:
– Не стоит волноваться, Алекс. Вряд ли там что-то серьезное. У киззов кости очень прочные. А этих ребят я знаю, и Мирза, и Зализана. Им еще тренироваться и тренироваться, оттачивать технику, но они очень хотят победить наших и рискуют. Мирз рискнул удачно, а вот Зализан не удержал равновесие, и, скорее всего, просто притворяется, чтобы оправдаться в глазах болельщиков. А Мирз – молодец. Результат отличный. Не уверен, что наши его перепрыгнут…
Тем временем мы медленно летели над восточными склонами холмов, окружающих долину. Под нами проплыли несколько трасс спуска, на одной из них шли очередные соревнования, и фигурка слаломиста в ярко-желтом костюме неслась вниз по склону, ловко огибая флажки.
Мелисса спросила:
– Тим, как ты думаешь, нам стоит посмотреть слалом?
– Ну, если очень хочется… На самом деле, это – не самая зрелищная дисциплина. Через три дня начнутся соревнования по слалом-экстриму, и вот это стоит посмотреть. Лыжники и сноубордисты будут прыгать на трассу с флаеров, а на трассе их будут ждать трамплины, обрывы и траншеи. Это будет зрелище! А завтра после награждения победителей Большой Гонки, уже в темноте, при прожекторах, пройдет финал соревнований по фристайлу, – тоже очень рекомендую. А слалом… Трасса длинная, висеть в одной точке – мало, что увидишь, мотаться вдоль трассы – удовольствие небольшое. Слалом смотреть лучше по визору, камеры стоят вдоль всей трассы, и спортсмен постоянно находится в поле зрения. Если тебя так интересует именно слалом, лучше посмотри вечером запись…
– Да нет, я просто поинтересовалась, что стоящее сейчас можно посмотреть.
– Давай, лучше продолжим экскурсию, увидишь интересного больше. Кстати, под нами – трасса завтрашней гонки, видите? Круги по пятнадцать километров, старт и финиш – на стадионе, внизу впереди…
Я увидел, куда показывал Тим, трассу. Начинаясь на стадионе, она проходила по восточным холмам, поднимаясь и опускаясь, петляя между лозалями, потом пересекала равнинную часть долины и поднималась длинным тягунком на западные склоны, а затем, после крутого спуска резко поворачивала и после небольшого равнинного участка в северной части долины опять поднималась на восточные холмы.
«Да… – подумал я, – трасса тяжелая, с большими перепадами высот, и самое гиблое место – тот тягунок, нелегко там придется ребятам…» Мне вспомнились занятия в юности лыжным спортом, когда я пытался подражать своему знаменитому дяде Леону, дважды Олимпийскому чемпиону. Отец говорил, что я бросил лыжный спорт из-за лени. Но я точно знал, что меня отвратили от лыж такие вот тягунки. Очень уж я не любил ощущение, когда кажется, что легкие выгорели, и дышать больше просто нечем… Тренеры говорили: «Терпи!», но я не понимал, зачем так себя мучить.
Спорт ради спорта всегда казался мне занятием довольно бессмысленным. Профессиональная подготовка – это, безусловно, необходимо. Хорошая физическая форма – отлично, залог здоровья и внешней привлекательности. Но мучить себя ради абстрактного результата? Я просто не видел в этом смысла. Хотя, конечно, те, кто оказываются первыми, могут позволить себе многое. Ореол славы! Деньги, успех у противоположного пола… М-да…
– Тим, я так понимаю, что это трасса мужской гонки. А где побегут женщины? – прервала мои размышления Мелисса.
– Женщины пойдут по этой же трассе. Только дистанция у мужчин – десять кругов, а у женщин – шесть. И правила одинаковые – общий старт, кто первым пришел к финишу – победитель. Но женщины и мужчины бегут отдельно.
– Да… Лыжи – суровый спорт… Завтра будет, действительно, Большая Гонка… почти Олимпийский вариант. Теперь понятно, почему вокруг этой гонки такой ажиотаж… А как все это планируется по времени? Трассы-то длинные!
– Женский старт – утром, в 9.00., мужской – в 13.00. А награждение победителей всегда происходит, когда уже стемнеет. Это должна быть очень красивая церемония, с факельным шествием. Потом, после награждения, как я уже говорил, начнутся финалы фристайла. Так что программа на завтра большая, до позднего вечера.
Тем временем мы подлетели к южной части долины и зависли над обширным комплексом зданий, соединенных между собой и стоящих на высоких сваях, поднимающихся над снегом на несколько метров. Часть общей крыши была плоской, но в центре находился большой полусферический купол, составленный из сегментов.
Тим пояснил:
– Здесь – катки и рестораны. Самый большой и самый популярный ресторан – на крыше, под куполом. Летом, если хорошая погода, сегменты сдвигаются. Здесь прекрасно готовят, а главное – с этой крыши открывается вид на океан. Так что это – любимое место и для людей, и для киззов. Сюда приходят, когда есть время и хочется спокойно отдохнуть. Приглашаю вас здесь сегодня после экскурсии пообедать. А потом можем сразу пойти смотреть конькобежцев.
– А почему строения стоят на сваях? – спросил я.
– А, я не сказал… Летом здесь – озеро, причем очень красивое. Оно обычно мелкое, зарастает местной флорой и завезенными нами лотосами. Можно кататься на лодках. Отличный отдых! Жаль только, что лето слишком короткое. И не жаркое. Купаться в озере – холодно. Зато летом в комплексе вместо катков – открытые и закрытые бассейны. Киззы вообще традиции купаться-плавать не имеют, а вот люди, естественно, ходят в бассейны постоянно, раз-другой в неделю, благо бассейнов в Новозане достаточно. Летом же народ предпочитает ходить именно сюда, в открытые бассейны. И с Рузонской базы прилетают часто. Бассейны у них там и свои есть, но вот лета, воздуха, зелени хочется, конечно, всем. Знаете, зима эта даже мне уже порядком осточертела! Слава богу, скоро лето!
Мы полетели дальше на юг и как-то вдруг, неожиданно, оказались над океаном, вернее, над ледяным полем с торосами далеко внизу под нами. Скальная зубчатая стена, ограничивающая долину, была совсем тонкая, кое-где толщиной не больше полуметра. Да и некоторые «зубы» стояли наклонно. Похоже, пройдет всего несколько столетий, а может, и того меньше, и вешние воды пробьют себе где-нибудь широкий путь на свободу, вниз, к океану.
Флаер пролетел немного над узкой береговой полосой, обозначенной чуть более высокими сугробами, и вернулся в долину. Тим направил машину к западной, почти отвесной стене горы, на разных уровнях которой было видно много отверстий правильной формы. К некоторым отверстиям нижних уровней вели высеченные в стене длинные пологие лестницы, и я понял, что это и есть знаменитый пещерный город Зан.
На скальной стене снег практически нигде не задерживался, и по всей ее длине хорошо были видны какие-то горизонтальные темные линии, на некоторой высоте сгущавшиеся в одну широкую полосу.
– Тим, а что это за полосатость на скале? Стена вроде бы монолитная.
Он начал подробно объяснять (я заметил, что он вообще склонен к слишком подробным и немного занудным объяснениям даже достаточно очевидных вещей; похоже, такая привычка свойственна большинству селферов, – им, видимо, сложно оценивать уровень информированности и сообразительности обычных людей, и они предпочитают перестраховываться):
– Это следы весенних паводков. Каждый год в какой-то момент вся долина становится одним большим озером. Вода несет с собой чешуйки коры лозалей, содержащие интенсивный черный краситель. Чешуйки очень мелкие, почти пыль, и как раз в момент наивысшего уровня воды на поверхности образовывается такая красящая черная пленка. Краситель быстро окисляется, пылинки набухают, и уже бесцветные опускаются на дно или уносятся в океан, но след наибольшего уровня подъема воды остается на стене. Случались годы, когда весна наступала очень быстро, а снега было много, – вот, видите, несколько тонких линий гораздо выше широкой полосы? Был случай – давно, больше двух тысяч лет назад, когда паводок даже затопил нижние уровни города. Вон там, на стене – несколько более темных пятен. Это заложенные входы, оказавшиеся когда-то ниже уровня воды. Но с тех пор вода так высоко не поднималась, расщелины в стене с каждым годом все больше, вода уходит все быстрее и не успевает подняться так высоко.
Мы медленно летели вдоль стены и рассматривали входы и застекленные или закрытые ставнями окна. Впрочем, разглядеть, что находится внутри, было практически невозможно: стены были толстыми, внутри было гораздо темнее, чем снаружи, а входы в глубине перекрывали деревянные двери.
Тим продолжал объяснения. И хотя я видел все это в рекламных роликах, прерывать его я не стал, поскольку он мог рассказать что-то такое, чего я не знал.
– Этому городу больше семидесяти тысяч лет. Практически вся гора Заннар – это город. Здесь больше ста пятидесяти уровней, есть не только удобные жилые пещеры, но и огромные залы, частично – естественного происхождения. До нашего появления между уровнями функционировали довольно примитивные подъемники. Мы подвели энергию, установили лифты и эскалаторы, линии связи, помогли установить световые панели, визоры, оборудовать современные санблоки, улучшили вентиляцию. В общем, сейчас здесь жить совсем неплохо, кое-кто из наших ученых, работающих в «Комитете по развитию Фризы», живет прямо в Зане и на быт не жалуется.
А сейчас здесь проходят турниры по настольным играм. Хотите посмотреть? Правда, пока идут только отборочные туры. Финалы начнутся через неделю, хотя зрителей хватает и сейчас.
– Ну, – сказала Мелисса, – вот финалы мы и посмотрим. Может быть, если время будет. Или, Алекс, может, ты хочешь прямо сейчас пойти в город, посмотреть?
– Да нет, думаю, еще успеем.
– Ладно, – сказал Тим, – тогда летим дальше.
И он поднял флаер вверх.
Гора Заннар оказалась под нами, и открылся величественный вид на горный хребет на севере и на океан до самого горизонта на юге, уже примерно в миле от берега свободный ото льда. На востоке, за нами, осталась долина Зан, а впереди, на западе, склоны Зан переходили в долину, расположенную почти на уровне океана, и ограниченную дальше на западе совсем невысокой грядой пологих холмов. Эти холмы вместе с оконечностью горы Заннар образовывали бухту, довольно далеко вдававшуюся в берег, сейчас, естественно, покрытую льдом. На берегу бухты угадывались практически полностью занесенные снегом строения.
– Это долина Занан, залив Занан и порт Занан, но из-под снега порт покажется только месяца через полтора. На зиму он полностью консервируется.
И действительно, от горы в сторону холмов вели многочисленные проложенные в снегу дороги и тропинки, следы лыж, но ни одна дорожка, ни одна лыжня не вели к побережью.
– Город имеет выходы и на эту сторону горы, причем с уровней гораздо более низких, чем в долине Зан. Занан – это, так сказать, хозяйственный двор города. И отсюда начинаются дороги к другим поселениям киззов. Вон под теми холмами – два города, севернее – еще несколько крупных поселений. Естественно, все подземные. Во многих сохранился еще традиционный быт, можно будет слетать, посмотреть. На самом деле, киззы совсем неплохо научились устраиваться под землей. У них все достаточно рационально и даже отмечено своеобразной красотой. Думаю, вам понравится.
Наверху, над горой, чувствовались порывы ветра, и зависший флаер ощутимо потряхивало.
– Ну, что? Будем возвращаться? Кажется, пора обедать.
Мы с Мелиссой дружно согласились.
Оставив флаер на стоянке, расположенной на плоской крыше спортивного комплекса, мы отправились в ресторан под куполом. Большой зал был почти полон, и мы с трудом нашли свободный столик с видом на океан. Венцена уже клонилась к закату, и розовато-золотистые лучи красиво подсвечивали появившиеся на востоке кучевые облака.
Тим предложил заказать рыбные блюда, которые здесь готовили особенно хорошо. Мы согласились, предоставив ему, как старожилу, сделать заказ. Мелисса только попросила заказать для нее ее любимые агрустыки, а я сказал, что хотел бы получить на десерт элиззумы.
На закуску нам принесли икру – красную, черную и зеленую. Тим объяснил, что красная и черная икра – уже местного производства, поскольку наши земные рыбы прекрасно адаптировались в пещерных бассейнах. А вот зеленая икра – это икра местной рыбы сокузы, но есть ее я могу без всяких опасений, поскольку она специальным образом обработана, и вещества, опасные для здоровья людей, из нее уже удалены.
Меня удивила черная икра, выглядевшая как-то странно: она была и не зернистой, и не паюсной, а была перемешана с какими-то непонятными тонкими полупрозрачными лоскутами.
Мелисса пояснила:
– Это «ястычная» икра, она засаливается прямо с пленками и имеет поэтому своеобразный оттенок вкуса. Видишь ли, я люблю такую икру с детства. Это было так давно… Теперь такую икру не делают. Тим, спасибо тебе! Я понимаю, ты заказал местным рыбоводам ястычную икру специально к моему приезду! Ну, признательна!
Я попробовал ястычную икру. Что ж, вкус, действительно, был не совсем обычный и довольно приятный. А вот зеленая икра мне понравилась гораздо меньше, она показалась мне слишком острой. Но Тим и Мелисса ели ее с удовольствием.
Уха из местной рыбы на меня особого впечатления не произвела – уха, как уха.
На второе был судак, зажаренный в тесте, совершенно замечательный, и местная кьюза под кисло-сладким соусом, тоже вполне достойное блюдо. На гарнир полагался земной картофель и местные овощи.
Пили мы земные мускаты.
Обед венчал разнообразный десерт, из всех блюд которого я отдал предпочтение элиззумам.
К моменту, когда мы закончили обедать, Венцена уже опустилась за гору, и долина оказалась в глубокой тени. Всюду зажглись огни, и светло стало почти так же, как днем. Народу в ресторане все прибывало, видимо, часть каких-то соревнований уже завершилась, и мы поспешили освободить столик и спустились на трибуну большого катка.
Киззы в скоростном беге на коньках людям составить серьезную конкуренцию не могли, и с Земли на эти соревнования приехали только начинающие спортсмены. Но в этот вечер я лишний раз убедился, что абсолютные цифры в спортивном зрелище значат очень мало. Главное – соревнование! А кто какие минуты и секунды покажет – дело второстепенное.
Зал был заполнен зрителями до отказа. Конечно, в большинстве это были киззы, пришедшие болеть за своих лучших бегунов. Многие киззы пришли сюда целыми семьями, с выводком детей.
Я впервые видел множество киззов «вживую» так близко. Конечно, на Земле я несколько раз сталкивался с отдельными представителями этой расы. Но оказаться в их толпе… Признаюсь, первое впечатление было странным: будто тебя окружила стая то ли обезьян, то ли медведей… Правда, одетых. Но это впечатление быстро прошло. Все-таки, двигались киззы совсем по-человечески, а главное – разговаривали и вели себя как люди.
Во время полета на «Максиме Глинке» я, естественно, поставил себе во встроенный процессор словарь местного языка, но поскольку практики у меня не было, я мог различать сейчас только отдельные слова. А говорить по-киззки без специальной тренировки я просто не мог. В их языке было много звеняще-свистящих звуков, совершенно отсутствующих в человеческой речи. Все эти звуки мы, люди, условно обозначали звуком «з», хотя, если бы мы так говорили, нас никто бы из киззов не понял. Вообще из землян только специалисты-лингвисты, да и то – не все, могли овладеть в совершенстве разговорной речью киззов. Поэтому общались люди и киззы обычно на земном языке, который у киззов больших трудностей не вызывал, разве что свистяще-звенящий акцент был у них совершенно неистребим. Ну, а, в крайнем случае, если земляне сталкивались с киззами, не знающими земного языка, выручали вокализаторы.
Вскоре начались заезды. Киззы болели отчаянно, причем не только за своих. Как они кричали, подбадривая спортсменов, как скандировали имена победивших в заезде! А как переживали, когда Надя Кауфман упала на последнем повороте перед финишем!
В общем, киззы произвели на меня самое приятное впечатление. И больше всего мне понравились их дети, киззята, как я их про себя назвал. Они были очень спокойными, с любопытством поглядывали по сторонам, весело блестя черными глазками. Не капризничали даже самые маленькие киззеныши, сидевшие на руках у матерей. А когда к концу вечера детишки стали уставать, то просто тихонько засыпали, свернувшись клубочком на креслах, или уткнувшись личиком в материнскую грудь и вцепившись ручонкой в косу, заплетенную на щеке матери…
Конечно, все призовые места и у мужчин, и у женщин заняли наши спортсмены. Но лучшие бегуны среди киззов, похоже, стали местными героями.
После окончания забегов в этом зале мы перешли в зал другого катка, где заканчивались забеги по шорт-треку у женщин. Я, по правде говоря, уже несколько утомился от сравнительно однообразного зрелища, но Тим проявил какой-то нехарактерный для селферов энтузиазм, завлекая нас на шорт-трек. И я, в общем-то, не пожалел, что мы поддались его настояниям.
Зал был забит киззами сверх возможного, и атмосфера была накалена до предела: во всех забегах, и личных, и командных, выигрывали киззкие женщины! Именно в шорт-треке маленький рост и короткие сильные ноги давали киззским спортсменкам преимущество перед женщинами земными. Было интересно не столько смотреть забеги, сколько наблюдать за публикой… Бог ты мой! Как они радовались победам! Какие овации они устраивали своим бегуньям!..
Когда мы вернулись в «Асторию», Тим зашел в наш номер, и мы заказали легкий ужин. За ужином и приятным разговором мы просидели до позднего вечера. Тим рассказывал о жизни на Фризе, о киззах, потом они с Мелиссой вспоминали случаи из жизни, людей, многих их которых давно уже не было на свете, приятелей-селферов…
Было уже совсем поздно, и Тим уже собирался уходить, когда звякнул его комм. Начальник Рузонской базы полковник Рихтер сообщил, что гравидетекторы обнаружили какой-то объект с распределенной массой, движущийся в облаке на близком сверхсвете предположительно в направлении системы Венцены. Расстояние было еще очень велико, да и помехи в газопылевом облаке не позволяли сделать более точные оценки…
Мелисса сказала:
–Думаю, это наша эскадра. Наконец-то узнаем, что случилось…
Под утро я проснулся, и увидел, что Мелисса лежит с открытыми глазами.
– Лисса, мне сейчас снился Майкл, будто он хочет мне что-то сказать, но я не могу понять, что.
– Мне тоже сейчас снился Майкл. Он хочет с нами связаться, но не может попасть в резонанс. Облако…
