скачать книгу бесплатно
– Но ведь "Маджипур" ушел на Корнезо в обычный рейс месяц назад!
– Да. Ушел. Но сейчас он стоит в карантинном доке на Луне, и все, находившиеся на его борту, тоже – в карантине на Луне. Нет, нет, никакой эпидемии нет, – поспешила успокоить меня Мелисса.
Видимо, после пережитого на "Альбине-3" любой намек на возможность эпидемии вызывает у меня рефлекторную реакцию, каким-то образом изменяющую выражение моего лица.
– Никакой эпидемии нет, – повторила Мелисса, – просто нам необходимо было вернуть "Маджипур", и было сделано так, что во все каюты попало мыло, содержащее не очень сильный аллерген. Часть людей, находящихся на борту, покрылась красной сыпью. Видишь, некоторые простые методы оказываются весьма эффективными. Кстати, в карантине они неплохо проводят время, там отличный набор развлечений, даже Бригада Артистов, естественно, присутствует. Народ фактически получает дополнительный отдых. "Маджипур" же, после "дезинфекции", возьмет на борт особую команду и отправится на Корнезо. Но, для того чтобы прибыть туда по расписанию, на корабле устанавливаются ПСВ-двигатели. Кстати, на Марсианском Южном Заводе Двигателей сейчас прогоняют последний, восьмой, двигатель, остальные уже доставлены в Лунный Док и монтируются на "Маджипур". Мы с тобой в среду съездим на МЮЗД, ты же там еще не был?
– Понимаешь, – продолжала Мелисса, – ни на Земле, ни на Корнезо никто не должен подозревать, что происходит что-то необычное. На Земле все будет выглядеть как испытательный полет, ведь это первый лайнер, на который ставят ПСВ-двигатели. И в испытательный полет пойдет, естественно, "специальная" команда Космофлота с большой бригадой "ученых" и "техников". Это ни у кого не вызовет никаких подозрений, поскольку ПСВ-двигатели на такие большие корабли якобы еще не ставили. На самом деле, конечно, ПСВ-двигатели стоят уже на всех кораблях обоих наших дополнительных, секретных флотов, и все испытания все типы кораблей давно уже успешно прошли. Но для человечества "Маджипур" уйдет в рядовой испытательный полет, и на Земле ни у кого никаких вопросов эта операция не вызовет. По завершении "испытаний" лайнер доставит на Корнезо якобы обычных очередных туристов, только роли туристов и артистов будут исполнять участники операции. Кстати, среди них – двести семнадцать селферов.
Я был тихо потрясен. Я не знал ни об одной операции в истории Земли, в которой принимало бы участие такое количество селферов.
– А прошлую смену туристов "Маджипур" заберет на Землю. Следующий рейс тоже немного сдвинется в связи с "карантином" и установкой ПСВ-двигателей на все лайнеры этой линии, так что в нашем распоряжении будет дополнительный месяц. По нашим расчетам, за четыре месяца мы должны справиться.
– А как же "Маджипур" отправится в рейс с совершенно новой командой? – Я не мог этого не спросить, поскольку лучше других знал, что все корабли даже одной серии имеют набор особенностей, возрастающий с каждым полетом. Ведь корабли – суперсложные системы, почти как живые объекты, мелкие отличия даже у только что вышедших с верфи кораблей неизбежны, а в процессе эксплуатации их становится все больше, что тоже напоминает развитие живых организмов и приобретение ими "жизненного опыта". Постепенно мелкие отличия складываются в ярко выраженную "индивидуальность" корабля, которую команда, особенно ключевые фигуры экипажа, должна хорошо знать.
– Так уж получилось, – Мелисса усмехнулась, – что перед последними тремя рейсами больше четверти экипажа "Маджипура", причем не последние лица на корабле, получали новые назначения, и сейчас – о, удача! – большинство из них оказались в Солнечной системе. Надо сказать, организовать это было очень не просто. Кстати, наш рейс в качестве капитана проведет бывший старший помощник капитана Вельяминова, отдыхающего сейчас в карантине. Ты ведь знаком со Стивом Веллингтоном?
Я кивнул. Действительно, мы со Стивом, хотя встречались не часто, можно сказать, приятельствовали, несмотря на то, что он был лет на семьдесят меня старше.
– Тебе интересно будет узнать, что Стив является маской, причем не одного селфера, а маской коллективной, и его роль исполняет тот из селферов, кто в это время свободен и может себе позволить слетать на Райское Местечко, или тот, кто имеет на Корнезо конкретное задание. Внешность, привычки, память маски Стива, все передается по эстафете.
Мелисса произносила это, ехидно улыбаясь и внимательно следя за моей реакцией.
"Боже мой, как я наивен! Я ничего не знаю о мире, в котором живу! Сколько сюрпризов меня еще ожидает?" Но, видимо, моя реакция была не совсем такой, какую ожидала Мелисса, потому что она добавила с каким-то особым удовольствием:
– Последние годы роль Стива играли Боб, Лена, Беатрис, Марк, Софья, Мария Первая, Грета…
И тут до меня дошло. Я вспомнил об отдельных ситуациях, в которых мы со Стивом бывали вместе… О некоторых разговорах, которые мы с ним вели… Видимо, я покраснел. "Это нечестно! Так нельзя поступать с людьми! Я же не знал, что Стив – женщины! О, боже правый! А может, среди них была и Мелисса? О-о-о…"
Мелисса уже открыто смеялась. Я не знал, куда деться. Я боялся поднять на нее глаза.
– Как трогательно, что у тебя осталось такое обостренное чувство стыда. Я догадываюсь, о чем, в принципе, ты сейчас можешь вспоминать. Но, естественно, ничего конкретного не знаю. Я ведь маску Стива никогда не надевала и в этой роли никогда с тобой не общалась. И вообще, успокойся, – Мелисса стала серьезной, – что бы тебе ни вспомнилось, что бы ни заставило тебя сейчас покраснеть, знай: по сравнению с любым селфером ты невиннее новорожденного младенца.
В голосе Мелиссы прозвучала горечь:
– На каждом из нас – все грехи мира и еще чуть-чуть. Вольные или невольные. И ты когда-нибудь станешь таким же.
Я впервые за последнее время вдруг осознал, что Мелиссе действительно полторы тысячи лет. Я поднял на Мелиссу глаза. Она сидела, сжавшись, глядя куда-то вдаль, горькие складки легли возле губ. Меня пронзило острое чувство жалости.
– Ты вчера понял, что я сделала все, чтобы моя дочь не полетела с нами на Корнезо. Борису я просто запретила лететь. Видишь ли, нас, Первых, четверо. Я не знаю, чем там все закончится, и хочу, чтобы они двое не участвовали в этой операции. На всякий случай. Чтобы они не были замешаны.
Мелисса потянулась к столу, придвинула поближе к себе черный кейс и открыла какой-то хитрый замок. Внутри кейса лежали бумажные листы с текстами.
– Все, что ты и подавляющая часть человечества знаете о Корнезо – ложь. И корнезианцы упорно лгут не только нам, они лгут самим себе. Они не хотят знать о себе правду. И это нежелание посмотреть правде в глаза приведет их цивилизацию к исчезновению. Причем это случится не когда-нибудь в отдаленном будущем, а в ближайшие годы, максимум, в ближайшие десятилетия. И их гибель будет чудовищной.
Нам потребовалось почти пять столетий, чтобы окончательно понять, разобраться во всех деталях того, что же происходит на этой планете. Корнезианцы всеми силами, тупо и последовательно, старались скрыть от нас истину. Я думаю, что на самом деле никто из них и не понимает всего масштаба катастрофы. Мы многократно пытались открыто поговорить с ними, но они не желают слушать, вообще не желают разговаривать, как только дело доходит до определенных тем. Ни о какой помощи с нашей стороны они и слышать не хотят. Мы не можем даже просто собрать нескольких гоэ вместе, чтобы попытаться заставить их выслушать нас.
Знаешь, мы прошли через серьезное искушение. Представь себе: подождать лет пятьдесят – просто спокойно, ничего не предпринимая, подождать – и Райское Местечко будет свободно. Никаких корнезианцев, все наше, навсегда. Разве это не отвечает интересам человечества? А?
Мелисса закурила.
– И я не знаю, какое решение приняло бы человечество, если открыто изложить суть вопроса и поставить такой вариант нашего поведения на всеобщее голосование. И что стало бы с человечеством при любом результате голосования. Поэтому мы, селферы, решили оставить все в тайне, если не навсегда, то, по крайней мере, очень надолго. И начали готовиться "к спасению умирающего против воли самого умирающего". По-хорошему, нам не хватает еще примерно полгода, чтобы провести окончательные проверки, а хорошо бы, и прямой эксперимент на небольшой группе аборигенов, сколь антигуманно это не звучит. Но времени у нас, похоже, больше совсем нет.
Чтобы тебе легче было понять суть проблемы, вот для начала прочти отчеты о результатах расследования двух событий, о которых я уже упоминала. Начни со второго.
Я взял протянутые мне листы. За последние дни я уже привык, что все самые важные документы написаны рукой на обычной бумаге, но как же непривычно читать такие тексты! Когда я преодолел трудности восприятия рукописного текста, вот какую историю я узнал.
Двенадцать лет назад на Корнезо пропала экспедиция.
Я сразу вспомнил исчезновение катера Сереги, но ситуация все-таки была совсем другой. Экспедиция пропала на Корнезо, планете-курорте, на планете, поверхность которой непрерывно контролируется спутниками дозора и сопровождения. Экспедиция пропала по дороге к месту назначения через два с чем-то часа после отбытия с Лалуэ. Экспедиция пропала вместе с планетарным танком, на котором восемнадцать человек, этнографы, лингвисты и биологи, отправились на один из островов в двухстах километрах от побережья Табы, материка. Как спутники могли потерять из виду планетарный танк?
Планетарный танк – машина серьезная. В Солнечной системе такой танк не смог бы работать лишь на Сатурне и Юпитере. Более того, он и в ближнем космосе, внутри звездных систем, был надежным средством перемещения, разве что несколько тихоходным в космических масштабах. Ни разу ни на одной планете с подобным танком не случалось даже пустяковой аварии. Я даже удивился, зачем танки-то использовать на Корнезо, на Райском Местечке? Оказывается, их использовали не для защиты от внешней среды, а просто из-за большой грузоподъемности и огромного ресурса жизнеобеспечения экипажа: загружай себе все что вздумается, не заботясь о килограммах, а на месте используй танк в качестве полевого лагеря. Да и в смысле передвижения танк – средство совершенно универсальное. Оказывается, в среде научных работников традиционно лучшим развлечением считалось после трудового дня поплавать всем лагерем, то бишь, танком, в водах местного океана, поползать по дну, наблюдая жизнь местной океанской фауны, а потом и полетать над изумрудными островами, выбирая тихое пустынное местечко для пикника и прочих радостей жизни.
Надо сказать, что планетарные танки прекрасно защищают не только от неблагоприятных воздействий неживой природы, но и от любых агрессивных поползновений всех известных человечеству живых форм материи. Я думаю, что один такой танк мог легко бы выиграть любую войну прошлых тысячелетий. Ведь эти машины предназначены не только для безопасных перемещений в самых суровых условиях, но и главным образом для проведения комплексных исследований планет. Планетарные танки имеют богатый набор оборудования. Чего только на них нет! Противометеоритные пушки, геологоразведочные установки глубокого проникновения, комплексы дистанционного анализа объектов и бог знает что еще, вплоть до малых ВР-зарядов для исследования структуры ядра планет сейсмографическими методами… Вот на таком транспорте ученый народ и любил отправляться на пикнички и в экспедиции.
Вопросов при расследовании было три: во-первых, что могло случиться с практически неуязвимой машиной, во-вторых, куда эта машина делась и вместе с ней восемнадцать человек и, наконец, когда и где это произошло?
Ни на один вопрос ответа получено не было, поскольку ни танк, ни людей обнаружить так и не удалось. За несколько месяцев поисков удалось только установить, по ничтожным примесям в воде, примерный район океана, где обрывалась траектория движения танка как плавсредства. Но ни в воде, ни на дне, ни под океанским дном танка не было. Конечно, дальше танк мог отправиться куда-то по воздуху, поэтому поиски шли по всей планете и даже в ближнем космосе. Увы.
А вот на вопрос, почему спутники не зафиксировали момент исчезновения танка и его местонахождение в это время, был получен исчерпывающий ответ. Дело в том, что в связи с полной, как казалось, безопасностью Корнезо спутники не осуществляли постоянного тотального мониторинга всей поверхности планеты. И танк пропал именно в течение тех тридцати восьми минут, когда ни один из спутников не мог контролировать тот район, где экспедиционный танк наблюдался последний раз. Конечно, этого не должно было случиться, поскольку в соответствии с действующими правилами любые перемещения транспортных средств, хоть по делу, хоть на пикник, должны были происходить исключительно под контролем спутников наблюдения. Должны были. По плану так и предполагалось, однако отправка экспедиции была задержана на один час четыре минуты. И причина этой задержки имела имя и фамилию: Жора Семец.
Работавшая по этому делу группа следователей Департамента "ЛС" Космофлота совместно со следователями Управления Правопорядка Всемирного Совета, негласный контроль над работой которых осуществляли представители Департамента "КР" (контрразведки!!!) Космофлота, буквально по часам изучила биографию Семца, проверила всех его родственников до седьмого колена и восстановила посекундно действия Семца в течение суток, предшествовавших исчезновению экспедиции. Самого же Жору чуть ли не на атомы разобрали, благо было, кого разбирать, поскольку Жора должен был быть девятнадцатым участником этой экспедиции, но остался на Лалуэ. Точнее, его оставили.
Дело было так. Семец, этнограф, ста четырех лет отроду, прибыл на Корнезо двумя днями раньше на лайнере "Барраяр" и сразу же напросился в готовящуюся к отправке экспедицию, поскандалив по этому поводу с заместителем Руководителя Научных Работ на Корнезо мадам Лурье. Мадам Лурье, будучи опытным администратором, после двух минут общения с Жорой твердо решила, что наименьшим злом для местного научного коллектива будет отправка господина Семца не только в эту, готовящуюся экспедицию, но и во все остальные, желательно за пределы вверенной ей планеты.
К концу второго дня пребывания на Корнезо, накануне выезда экспедиции, Семец сумел навязать свое общество четырем наиболее беззащитно-интеллигентным представителям научной общественности мужского пола и завлек их в ресторан отметить знакомство.
В процессе отмечания Жора с высокой частотой провозглашал тосты и добросовестно осушал бокалы. С целью, очевидно, немедленно занять достойное место в научном сообществе Райского Местечка, Семец подробно знакомил коллег со своими достижениями на ниве этнографии и грандиозными планами грядущих исследований. Но поскольку в данной компании специалистов в области этнографии не оказалось, и никто не мог должным образом оценить уровень его научных изысканий, Жора решил обратиться к своим успехам в области общечеловеческих интересов и начал красочно описывать свои достижения в части покорения лиц противоположного пола. Описываемые им успехи выглядели столь выдающимися, что слушатели, будучи людьми науки, не могли не усомниться в правдоподобии отдельных изложенных фактов, а также в действенности подробно описанной методики достижения успеха. Один из товарищей, Владимир Ленц, прямо высказал возникшие у него сомнения. Господин Семец, оскорбленный неверием, пожелал, дабы убедить сомневающихся, немедленно продемонстрировать свою квалификацию в данном вопросе на первом же пригодном для эксперимента объекте.
Первым объектом противоположного пола, попавшим в поле зрения Жоры, была официантка, принимавшая заказ за соседним столиком. Жора тут же вклинился в процесс обслуживания посетителей, привлекая внимание девушки выразительным комплиментом в ее адрес.
Обслуживающий персонал всех учреждений на Корнезо прекрасно обучен и отличается завидной выдержкой. Так что официантка никак не прореагировала на высказывание Жоры, а, закончив принимать заказ, спокойно направилась к служебному входу на кухню. Семец не мог себе позволить отступить. Он вскочил из-за стола и последовал за ней, на ходу громогласно предлагая девушке познакомиться и хорошо провести время в его апартаментах. Официантка невозмутимо, будто ничего не слыша, прошла в коридор, ведущий в служебные помещения. Жора, догнав ее в коридоре, детализировал свои предложения, подкрепив излагаемые идеи приложением руки к одной из выступающих форм непонятливого объекта эксперимента.
Тут надо сказать пару слов о Тане Лей, официантке. Эта молодая девушка имела не только стандартный контракт на работу в качестве официантки. Она также получила дополнительный контракт на работу по совместительству в качестве охранника посла при его выездах за пределы Лалуэ, поскольку была призером Региональных Евразийских Соревнований по ЗАБО, защите без оружия. После завершения контракта на Корнезо она планировала завербоваться в десантные войска.
Таня была профессионалом. Она прекрасно понимала, что не должна применять в данном случае свои боевые навыки, как бы ни был омерзителен ей данный господин. Она просто отстранилась от навязчивого типа. Но навязчивый тип качнулся вперед, то ли стремясь дотянуться до ускользающей цели, то ли не удержав равновесия после восьми рюмок, как было установлено следствием, напитков с высоким содержанием этилового спирта… В своем движении господин Семец пришел в неизбежное соприкосновение с локтем Тани Лей. Так сложилось, что с Таниным локтем соприкоснулся Жорин нос. Ворсистый пол коридора придал дополнительную живописность лицу незадачливого этнографа.
Трагикомическую сцену наблюдали два официанта, направлявшиеся с заказами в зал ресторана. Они же и вернули господина Семца в вертикальное положение, а на следствии дали подробные показания, полностью подтвержденные выводами экспертизы и следственным экспериментом.
Изменение облика этнографа, неопровержимо свидетельствующее о его фиаско, сделало немыслимым возвращение Жоры к приятному времяпрепровождению в тесном научном кругу. Остаток вечера Семец провел в своих апартаментах, усиленно употребляя известное лекарство от уязвленного самолюбия.
Утром Семец проспал, но, к сожалению, не безнадежно.
Экспедиция должна была отправляться в десять часов утра. Жора проснулся в девять сорок семь и сразу связался с руководителем экспедиции Верой Шульман, извинившись и предупредив, что чуть-чуть опоздает. Вера, связавшись с мадам Лурье, сообщила о звонке Семца, прося указаний, как поступить. Мадам Лурье, уже имевшая счастье общаться с этнографом, прикинула последствия того или иного решения и выбрала вариант "чуть-чуть подождать". "Чуть-чуть" вылилось в двадцать девять минут. Когда запыхавшийся растерзанный Семец с отчетливыми следами вчерашнего на лице ввалился в танк и, распространяя чудовищное амбре, начал многословно извиняться за опоздание, распихивая по углам помещения свои баулы и сумки, народ сначала застыл в креслах, а затем начал возмущаться. Из восемнадцати человек семеро были женщины. Они наотрез отказались дышать, в буквальном смысле этого слова, одним воздухом с новым этнографом. Семец возражал и настаивал. Мужчины, оценив не только сиюминутную проблему, но и спрогнозировав вероятную атмосферу в коллективе на протяжении всей экспедиции, твердо поддержали дам. Вера Шульман сообщила о ситуации мадам Лурье. Мадам Лурье, не только администратор, но и лингвист, ругаясь на шестнадцати языках, потребовала выкинуть "дети швайн" из танка и немедленно отправляться в путь. Она решила, что гнев восемнадцати человек все-таки хуже претензий одного Семца. Семец возмущался и сопротивлялся. Спор из вербальной фазы перешел в физическую. Упорство упорством, но восемнадцать больше одного. Когда удалось удалить из транспортного средства нежелательный элемент, цеплявшийся в процессе его выдворения за все выступающие предметы обстановки, и задраить люк, было одиннадцать часов четыре минуты.
Когда танк оказался вне зоны спутникового слежения, ему до места назначения, острова Кор-эд, оставалось минут пятнадцать ходу. На Кор-эд он не прибыл, маяк танка молчал, на связь никто не выходил.
Исчезновение и молчание танка заметили не сразу, поскольку была пересменка, на орбите висел "Барраяр", и все хоть сколько-нибудь ответственные лица на Лалуэ вертелись как белки в колесе, занимаясь одновременно тысячей мелких неотложных дел. Первой обнаружила пропажу танка мадам Лурье, когда, уже в четырнадцать часов двадцать шесть минут, к ней, наконец, прорвался с воплями и обвинениями господин этнограф, выдавая вчерашние травмы лица за полученные утром от личного состава экспедиции, и мадам Лурье попыталась связаться с Шульман, чтобы сверить показания. Тут и обнаружилось, что экспедиция исчезла.
Следствие установило отсутствие злого умысла в действиях всех участников событий. Имели место нарушения инструкций, халатность, нарушения этики поведения, низкий профессионализм и другие мелкие и крупные недостатки в работе ряда служб и отдельных работников как на Корнезо, так и на Земле. Виновные понесли соответствующие наказания, однако все это не помогло ответить на главные вопросы: что случилось и где экспедиция?
Пока я изучал бумаги, Мелисса поговорила пару раз по коммуникатору, а потом начала работать на сетевом компе. Она меня не торопила. Разобравшись с первым случаем, я ничего не стал говорить Мелиссе, потому что у меня пока не созрело никаких вопросов, и принялся за вторую пачку, которая была значительно толще первой.
С первых же листов на меня обрушился кошмар: списки жертв, акты экспертиз, снимки человеческих останков…
На Земле последние века тяжкие преступления против личности практически не совершались. Из курсов истории я знал о тех ужасах, которые люди творили над себе подобными в прошлые тысячелетия. Но теперь, в результате изменения условий жизни, введения тотального генетического контроля, постоянного участия психологов и социологов в формировании личности и ее своевременной коррекции любое преднамеренное убийство или другое проявление жестокости было событием чрезвычайным и крайне редким.
Даже аварии и несчастные случаи благодаря достижениям науки не часто приводят к необратимой гибели людей. Одним из очень эффективных технических средств предотвращения трагических случайностей и своевременной помощи при происшествиях стали личные коммуникаторы. Но, к сожалению, не все люди серьезно относятся к собственной безопасности, и всегда находятся такие, кто не хочет или забывает носить коммы.
Я не мог заставить себя внимательно изучать все собранные во второй пачке документы и прочел только итоговый отчет, где иллюстративных материалов было минимальное количество, но и их мне хватило с избытком.
Картина складывалась следующая. Триста пятьдесят четыре года назад, ранней весной, в пяти городах Земли – Дели, Каире, Мехико, Фриско и Мельбурне – начали пропадать люди. Первые исчезновения не слишком обеспокоили родственников и знакомых, потому что пропадали люди, которые по той или иной причине не носили коммы, и их местопребывание было невозможно определить без проведения специальных поисков. Многие думали, что пропавшие родственники попросту отправились путешествовать. Беспокойство начиналось, когда люди не появлялись на заранее оговоренных мероприятиях или без предупреждения не показывались на работе несколько дней… Только тогда информация начала поступать в городские УПВС – Управления Правопорядка Всемирного Совета.
Так как тяжкие и опасные преступления на Земле практически отсутствовали, в УПВС не было специальных подразделений и даже просто хороших профессионалов, способных расследовать серьезные преступления. Полицейские из УПВС уже не одно столетие имели дело только с мелкими проступками и правонарушениями, самыми тяжелыми из которых были пьяные драки с членовредительством и убийства из ревности, где вся картина происшедшего с самого начала была совершенно очевидна. Поэтому в марте и начале апреля никто к пропажам людей не отнесся серьезно. Кого-то вяло искали на курортах и в гостиницах, а некоторых, например, известных любителей путешествовать, охотиться или рыбачить и вообще не искали. Да и где искать? Женщин, как правило, тоже не разыскивали, не без основания предполагая высокую вероятность любовного приключения. Но к середине апреля, когда накопилось по три-четыре десятка сообщений о пропажах, руководство УПВС пришло к выводу, что проблема серьезная и своими силами они не справятся. Тогда обратились, конечно, в Космофлот.
В середине апреля, когда бригады универсалов начали традиционную сезонную "большую чистку" городов и поселений, стали обнаруживаться и первые страшные находки: фрагменты человеческих тел, реже – почти целые, но жутко изуродованные тела. Многие из тех, кто сообщал о находках, были практически невменяемы от увиденного и нуждались в серьезном психологическом лечении.
Департаментом "КР" при участии группы селферов были организованы поисковые мероприятия, которые привели к кошмарным итогам: пропало 743 человека, найдены останки 698 людей, все обнаруженные части человеческих тел имели следы "прижизненных повреждений" чудовищного характера. Самым немыслимым казалось то, что на нескольких фрагментах были отчетливо видны следы человеческих зубов.
Зато именно эти следы позволили полностью отбросить версию о каких-то непонятных хищных животных или даже о сошедших с ума тэрах, выдвинутую одним из работников Департамента "КР". К тому же, как только первый тэр был вызван для самого первого разговора, остальные осознали, в чем их могут обвинить, и яростное возмущение "тигров разумных" не имело границ. В Дели они даже вышли на улицы с плакатами "Мы – не животные", "Мы – разумны", "Люди – наши создатели" и "Мы любим людей". Правда, последний плакат им было бы лучше не поднимать, но тэры столь бесхитростны, что двусмысленности этого плаката осознать были не в состоянии.
На самом деле в первые же дни расследования была выдвинута и практически твердо доказана основная версия, но она была столь невероятна и столь резко противоречила интересам человечества, что несколько недель делались попытки найти другое объяснение событиям. Например, искали новую болезнь, приводящую к умопомешательству инфицированных людей, или все-таки искали сбежавших из заповедников животных, по каким-то причинам неучтенных. Тем временем подозреваемых по основной версии сразу же по-тихому под благовидным предлогом изолировали на хорошо охраняемых территориях. Исчезновения людей сразу же прекратились, хотя запоздавшие сообщения о шестерых пропавших чуть было не разрушили основную версию. Но поведение подозреваемых развеяло сомнения. Их пришлось содержать в одиночных камерах, а затем – и вовсе на растяжках, чтобы они не нанесли себе смертельные травмы.
В первые дни изоляции преступники не вступали в контакт со следователями и учеными, не желали ничего объяснять, вообще разговаривать, а потом и просто не могли, полностью утратив облик разумных существ. Надо сказать, что изменения в состоянии корнезианцев (а это были они) происходили очень быстро, но все-таки с разной скоростью. Большинство из них умерли в течение осени, последний – в декабре. Причиной их естественной смерти было нарушение метаболизма. Но один из корнезианцев умер еще в мае от рук своих соплеменников такой же страшной смертью, как и все их человеческие жертвы. Именно после этого их и рассадили по одиночкам. Еще четверо, у которых изменения протекали особенно бурно, не перенесли исследований, проводимых специалистами Космофлота. Да, исследования были антигуманны. Но люди, участвовавшие в расследовании, не могли относиться к тем, кто совершил все чудовищные преступления, как к существам разумным. Я следователей и ученых не осуждал. Кроме того, любой ценой необходимо было выяснить причины, которые привели к столь трагическим последствиям.
К сожалению, в документах, которые я читал, отчета о результатах этих исследований не было.
Я с облегчением оторвался от чтения документов, потому что к бассейну подлетел небольшой грузовой флаер. Пилот мастерски, аккуратно и точно, позиционировал машину над бассейном у ближайшего к нам бортика. Откинулся пандус, и два молодых человека вытащили из флаера два довольно больших металлических ящика. Мелисса показала, куда их поставить.
– Джонни, Фрэнк, спасибо, – сказала Мелисса, оторвавшись от монитора, – а Лина, я вижу, стала прекрасно водить флаер.
В открытом окне кабины показалась девчоночья голова с двумя рыжеватыми хвостиками над ушами и звонко поздоровалась:
– Добрый день, тетя Лисса! Я стараюсь! После колледжа я решила поступать в Академию!
– Ну что ж, Космофлоту хорошие пилоты всегда нужны. Передавай привет родителям. Джонни, за контейнерами вернетесь вечером, часов в семь.
– Да, мэм, – хором ответили юноши.
Когда флаер улетел, я вернулся к бумагам, просмотрел протоколы заседаний следственной Комиссии. Заседаний было всего три, соответственно было и три протокола.
В первом протоколе меня удивило то, каким образом кому-то пришла в голову мысль о причастности к преступлениям корнезианцев. Заседание Комиссии проходило в Московском отделении УПВС. Комиссия заседала шестой час, материалы о первых страшных находках произвели угнетающее впечатление на людей и из УПВС, и из Департамента "КР". Тяжелая обстановка усугублялась гнуснейшей погодой за окнами зала заседания. Было семнадцатое апреля, но шел мокрый снег с дождем. День казался сумерками, город выглядел серым, скучным и грязным.
Селферы чувствовали себя ненамного лучше обычных людей. Конечно, они в жизни видели много чудовищного, но и они уже привыкли к спокойному и безопасному существованию землян в последние века. Один из селферов, Макс, был знаменит тем, что часто повторял как в неофициальной, так и в официальной обстановке: "Человечество живет в Золотом Веке, а еще ....!", причем глагол, который следовал за словом "еще", имевший всегда один и тот же смысл, он очень изобретательно варьировал. Кое-кто считал, что селферу не пристало подавать дурной пример и надо бы быть сдержаннее в публичных высказываниях. Другие же полагали, что Макс, начавший свою жизнь в период войн за передел мира после Эпохи Глобальных Эпидемий, знал, с чем сравнивать, да и на самом деле, человечеству не мешало бы иногда напоминать, на каком свете оно могло бы сейчас находиться. При этом кое-кто вместо эвфемизма "на каком свете" давал развернутые непечатные определения того самого места, где находилось бы нынче человечество.
Так вот, когда в высказываниях членов Комиссии наступила пауза, Макс, глядя в окно, произнес:
– И какого … им в этих городах не хватает! Вот живут же люди, например, в Москве, одной погоды мерзопакостной достаточно, чтобы жить не захотелось, и ничего, никого не расчленяют с особой жестокостью! А там-то что? Живи – не хочу, один климат чего стоит, прямо как на Райском Местечке! – сказал он и посмотрел на карту на настенном экране, где возле Дели, Каира, Мехико, Фриско и Мельбурна были высвечены цифры, означающие количество пропавших людей и найденных останков.
Так первый раз были произнесены слова "Райское Местечко".
Тут же несколько человек одновременно выкрикнули: "Университеты!", "Студенты с Корнезо!".
Действительно, почти годом раньше, летом, впервые в истории наших планет на Землю ступила нога корнезианца. Группа из двадцати пяти молодых мужчин-корнезианцев прилетела для обучения на Земле. Их распределили по пять человек в пять университетов тех городов, где климат больше всего напоминал климат их родной планеты, а именно, в университеты Дели, Каира, Мехико, Фриско и Мельбурна.
Большинство членов Комиссии отнеслись к высказанной догадке как к случайному совпадению. Более того, это большинство считало, что спокойные тихие корнезианцы вообще не способны на агрессивное поведение. Да и на Корнезо даже понятия "преступление" в языке не существовало, говорили они. Однако ситуация не позволяла исключать ни одну версию, сколь бы невероятной она не представлялась. И селферы настояли на том, чтобы немедленно – на всякий случай – изолировать студентов с Корнезо под каким-нибудь благовидным предлогом.
Естественно, все версии держались в секрете, особенно тщательно от широкой общественности скрывалась версия о причастности к преступлениям корнезианцев.
Протокол второго заседания, посвященного вопросу "Как строить дальше отношения с Корнезо?", был очень длинным и отражал процесс мучительного поиска выхода из создавшейся ситуации, когда вина всех студентов, прибывших с Корнезо, была доказана уже абсолютно точно. Заседание было расширенным, в нем участвовало много селферов, больше, чем обычных людей. В конце концов, Комиссия решила: во-первых, скрыть истину от населения и Земли, и Корнезо, во-вторых, любой ценой выяснить, что же случилось с корнезианцами на Земле.
Третье заседание Комиссии состоялось зимой, когда уже умер последний корнезианец, но исследования организмов и изучение всех обстоятельств их прибытия и жизни корнезианцев на Земле еще продолжались. Расследование же их преступлений как таковых было к тому времени завершено. Собственно, на этом последнем заседании Комиссия заслушала и утвердила тот итоговый отчет, который я уже просмотрел. Больше ничего из протоколов я не узнал.
В материалах, которые мне передала Мелисса, были еще два документа, относящиеся к тому периоду, но о самих преступлениях там не было ни слова.
Один из документов был сводкой показаний экипажа корабля, среднего транспортника "Елизавета Четвертая", на котором группа корнезианцев прибыла на Землю. Все показания вертелись вокруг пищевых запасов корнезианцев, какой-то палкообразной рыбы под названием "аха", часть которой испортилась в полете.
Как я понял, корнезианцы везли с собой на Землю немалый запас своей пищи в твердом, жидком и живом виде. Контейнеры с живыми океаническими животными занимали значительный объем в грузовых отсеках "Елизаветы". Часть пропитания будущие студенты везли в виде "сухого пайка", а часть, эту самую аху, – в замороженном виде, ею был забит практически весь морозильник "Елизаветы". При погрузке на Корнезо из морозильника даже пришлось выгрузить часть продуктов, предназначенных для экипажа, чтобы вся эта аха туда влезла. Экипаж ворчал, но чего не сделаешь ради братьев по разуму. Все понимали, что еду братья берут с собой на год, а то и на два, поскольку в те времена, на тех кораблях, полет между нашими мирами длился не три месяца, а все семь, а регулярных рейсов вообще еще не было.
Эта аха, оказывается, была традиционной мужской едой. Нет, женщины тоже могли ее есть и ели. Но для мужчин она была совершенно обязательна: полагалось употреблять по одной рыбине утром и вечером, запивая ее напитком "соце", неким аналогом нашего пива, производимым из водорослей. Один из офицеров корабля, которого пассажиры в самом начале полета угостили соце, назвал его "отвратным мыльным раствором с запахом гнили". Надо сказать, что рыбка аха пахла тоже не лучшим образом, даже в замороженном виде. Ну, на вкус и цвет товарищей нет, как говорили наши предки.
Во всяком случае, морозильник с ахой экипаж под руководством бригады поваров в самом начале полета быстренько освободил от земных продуктов, которые там еще оставались, дабы они не пропитались запахом инопланетного деликатеса. Местные умельцы приспособили под хранение земной еды несколько небольших контейнеров, укрепив их на внешней подвеске к корпусу корабля. Раз в две недели один из контейнеров затаскивали внутрь "Елизаветы" для приготовления очередных порций еды и перегрузки его содержимого, не использованного сразу, в холодильники камбуза и кают экипажа. Так что морозильник, заполненный теперь исключительно тушками ахи, был в полном распоряжении пассажиров. Корнезианцам показали, как открывать и закрывать морозильник, после чего члены команды стали обходить стороной коридор, в котором находилась дверь в холодильную камеру.
Надо сказать, что корнезианцам довольно скоро надоело постоянно таскаться в морозильник за любимым продуктом. Несмотря на свою природную недалекость, они быстро сообразили отправлять в морозильник примерно раз в неделю одного из членов своей группы с тележкой-антигравом, и тот привозил целую вязанку этой самой рыбы, которую они разбирали по своим каютам в собственные холодильники.
На третий месяц полета команда корабля начала тихо, а потом все громче роптать по поводу витающих в корабле чужеродных запахов. Ропот не успел перерасти в доклад по инстанции, когда корабль огласился воем и свистом во всем слышимом и неслышимом человеческим ухом акустическом диапазоне. Оказалось, что корнезианец, посланный в очередной раз набирать в морозильнике запас ахи, отключил питание морозильника.
Дело в том, что управление работой морозильника – установление температурного режима, включение-отключение электропитания, открывание дверей – производилось с простенького, даже примитивного, цифрового пульта управления на внешней стороне двери морозильной камеры. Никому из экипажа землян, выросших в автоматизированной среде техногенного мира, даже в голову прийти не могло, что действия с подобным пультом управления могут для кого-то представлять затруднения. Ведь на Земле даже маленький ребенок, едва научившийся ходить, легко справлялся с управлением всеми системами жизнеобеспечения своего дома.
Но корнезианцы выросли в цивилизации другого типа. Поэтому, когда пришедший за очередной порцией рыбы корнезианец, перепутав, видимо, последовательность цифр кода – "579", не сумел сразу открыть дверь, он сделал то, что не сделал бы ни один землянин. Он начал нажимать все кнопки пульта подряд и быстро добрался до варианта "789" – команды отключения энергопитания камеры морозильника. При этом дверь, конечно, открылась, чему товарищ так обрадовался, что его не смутило то обстоятельство, что в морозильной камере было темно. Света, падающего из коридора при распахнутой двери, ему хватало, чтобы из ближайшего ко входу штабеля погрузить на тележку достаточное количество рыбы, после чего корнезианец закрыл, как ему казалось, дверь и преспокойно отправился к жилым отсекам.
Любого землянина насторожило бы то, что в камере морозильника при открытии двери не зажегся свет, еще больше обеспокоило бы отсутствие щелчка запора после прикрытия двери, и уж, естественно, ни один человек не мог бы уйти, не убедившись, что на пульте загорелась зеленая лампочка. Но корнезианца все это совершенно не обеспокоило.
Поскольку в полете корабль движется иногда с ускорениями, прикрытая дверь вскоре широко распахнулась. Естественно, к моменту, когда потребовалась следующая порция ахи, больше половины ее разморозилось и успело испортиться. Именно этот аромат оттаявшей рыбы распространялся по кораблю и вызывал нарекания экипажа.
Испорченную рыбу уничтожили в мусоросжигателе, воздух в корабле в аварийном режиме прогнали через фильтры, корнезианцы повыли и успокоились. Дальше полет продолжался без происшествий.
Я не понимал, почему показания экипажа об этом мелком происшествии во время полета на "Елизавете" попали в папку документов о событиях на Земле весной следующего года. Ведь в каждом полете чего только не случается, у меня в запасе десятки подобных историй, произошедших на моих кораблях, и все еще похлеще будут.
Следующую пачку листов составляли выписки из учебных журналов и экзаменационные ведомости из пяти университетов, где учились студенты с Корнезо, а также протоколы бесед с их преподавателями и сокурсниками. Из этих материалов следовало, что корнезианцы, показавшие при поступлении и в первый месяц учебы крайне низкие результаты, приводившие в ужас преподавателей, со временем исправились, а к зимней сессии они почти сравнялись в своих успехах со студентами-землянами. Особенно заметны их успехи стали во втором семестре, закончить который им было не суждено. Товарищи по учебе также отмечали динамику этого процесса. Один молодой человек высказался особенно откровенно: "Я и не думал, что эти дебилы смогут так быстро поумнеть".
Большинство опрошенных были уверены, что успехи корнезианцев в учебе и общении были непосредственно связаны с овладением ими языком Земли. Психологи, регулярно проверявшие IQ инопланетных студентов, также связали невероятный рост этого коэффициента с уровнем владения корнезианцами земным языком, поскольку с помощью тестов на IQ определяется только "вербальный" интеллект. Другие составляющие их интеллекта определялись только однажды, при поступлении на первый курс, поскольку сложность и трудоемкость методик тестирования предполагает проведение таких исследований лишь один раз в год. Так что поразительные изменения уровня интеллекта корнезианцев никого особенно не удивили.
Как связаны успехи корнезианских студентов с их преступлениями и дальнейшей деградацией, я тоже не понял. Оставалась еще пластина с видеофильмом, который я отложил напоследок.
Собственно, это был не фильм, а собрание сюжетов из выпусков Всемирных Новостей. Сюжеты содержали информацию сначала о прибытии группы корнезианцев на Землю, потом – об их жизни и учебе в университетах, потом, после окончания пятилетнего курса обучения – отбытие их на Корнезо все на той же "Елизавете Четвертой"… Стоп, стоп. Я только что изучал документы о расследовании преступлений, совершенных корнезианцами менее чем через год после их прилета на Землю, и о последовавшей смерти всех членов группы!!!
Мне не понадобилось много времени, чтобы сообразить, что, поскольку Комиссия решила скрыть истину от населения и Земли, и Корнезо, большинство сюжетов Новостей было хорошо выполненной постановкой, где роль корнезианцев исполняли люди, или, скорее всего, селферы. Но кто же вернулся на Корнезо?
