скачать книгу бесплатно
– Спасибо, – с неменьшим смущением отвечает Суа.
Шиун подходит к сестре и берёт её за руку, помогая ориентироваться в темноте на оставшемся отрезке пути. Как верно сказал Юн, теялийцы не привыкли к ночной жизни. На всей территории дворца вдоль дорожек горят многочисленные факелы, но пространство комплекса настолько большое, что ночная тьма плотно обступает освещённые части дороги, не желая отдавать свету больше, чем до?лжно.
– В этот раз мы выделили для вас особенный павильон, – продолжает объяснять Шиун, уводя сестру подальше от Дарена. – В самом начале в главном дворце жили мать и отец Первых, а у тех, в свою очередь, были отдельные дома. Все они построены рядом, чтобы братья и сестра были как можно ближе друг к другу. Для вас отец приказал приготовить павильон самого Илоса. Обычно мы туда никого не пускаем, но вы его потомки. Однако не забывайте, какая это честь, – ровным тоном чеканит принц.
Несмотря на его горделивый и в чём-то высокомерный вид, я не раздражаюсь, а чувствую, как внутри просыпается трепет предвкушения из-за возможности увидеть место, где жил сам Илос.
Вслед за Шиуном и Суа мы сворачиваем под одну арку, оказываясь у пруда, затем под другую, и наконец попадаем на площадку, где среди сосен и аккуратных кустов размещены четыре больших дома.
– Вон там пятый – принадлежал Теяле. Она жила немного в отдалении от своих братьев, – рассказывает Суа, указывая на павильон, отчасти скрытый за деревьями.
Я перевожу взгляд на второй павильон справа, свет горит только там, подсказывая, что это и есть дом Илоса. Жадно оглядываю его. На самом деле здание ничем не отличается от остальных трёх: одноэтажные постройки, одинаковые белые с коричневым стены, изогнутые крыши. Минимум украшений, если не считать каменные охранные статуэтки животных на краях крыш. В Теяле верят, что они отгоняют зло.
– Крайний слева принадлежал Исару. Хотя, насколько я знаю, прожил он в нём недолго, так как раньше всех нашёл невесту и переселился со своей возлюбленной в павильон просторнее в восточной стороне комплекса, – рассказывает теялийский принц. – Следующее здание принадлежало Шейну.
Мы подходим ближе к дому третьего по старшинству брата. Я задумчиво наклоняю голову, подмечая, что у него одного крыша немного отличается по форме, да и на окнах другие деревянные панели.
– Верно, он другой, – будто читая мои мысли, говорит Шиун, наблюдая, как мы рассматриваем детали. – Нам известно, что павильон Шейна почти полностью сгорел при его жизни, поэтому он отстроил его заново. Следующим идёт дом Илоса, а самый последний принадлежал Каиду.
Каждый дом находится на небольшом возвышении, и я вспоминаю рассказы Лайлы, что зимой теялийцы отапливают пол при помощи горячего воздуха, проходящего по полостям под полом. Присматриваюсь внимательнее и нахожу пристройку у каждого здания, но только из пристройки у дома Илоса валит дым.
– Ты знакома с нашей системой? – заметив мой взгляд, уточняет Шиун, в ответ я киваю. – Там две ванные комнаты, мужская и женская, для вас греют воду, а также отапливают пол. Они скоро закончат, но тепло будет держаться бо?льшую часть ночи, однако не советую пренебрегать приготовленными для вас тёплыми одеялами, под утро может быть прохладно.
Он вновь говорит монотонно, даже немного скучающе. Принц деловито уточняет, хватит ли нам ванн или мы хотим воспользоваться отдельными купальнями на территории комплекса, но Айла вежливо отказывается, заверяя, что лишние хлопоты не нужны. Шиун и Суа снимают обувь и заходят в дом, сдвигая вбок правую часть двери. Мы повторяем за ними, проходя внутрь. Некоторые деревянные половицы тихо поскрипывают под ногами. Потолки здесь все такие невысокие, коридоры узкие, но достаточно просторные, чтобы спокойно идти по двое. Шиун показывает ванные, рассказывает, где взять полотенца, где находится уборная и что делать, если нам понадобится кто-то из слуг. Здесь же сложены несколько наших сундуков с одеждой, которые Даян отправил заранее.
– За эти годы планировку пришлось переделать, не удалось оставить всё так, как было при Илосе. Теперь здесь четыре комнаты, ради вас мы превратили их в отдельные спальни. Но Суа… – Шиун мимолётно переглядывается с сестрой, – сказала, что вам нужны только три. Что ж. Комнаты почти одинаковые. Выбирайте, какие хотите. Если вам понадобится четвертая, всегда можете воспользоваться. Весь павильон прибран для вас заранее.
– Спасибо, – учтиво благодарит Айла.
Суа прощается и разворачивается, намереваясь уйти, но замечает, что её брат продолжает стоять на месте. Все замолкают, глядя на принца с немым вопросом, но тот игнорирует осязаемую неловкость и не делает ни единого шага в сторону выхода, похоже не планируя уходить. По крайней мере, не так сразу.
– Что ж, – Дарен пожимает плечами, прерывая натянутую тишину. – Тогда я выберу первый.
Парень сдвигает дверь ближайшей спальни. Айла следует его примеру и выбирает соседнее помещение, а Рушан проходит мимо потомков Шейна в другую сторону, открывая одну из оставшихся дверей. Шиун сверлит меня пристальным взглядом и ждёт моего решения, но я намеренно тяну время и снимаю с себя дорожную накидку, ощутив приятное тепло, поднимающееся от пола.
Суа виновато мне улыбается и толкает брата в спину к выходу, отчего тот начинает сопротивляться. Эта нелепая и в чём-то милая сцена веселит. Я подхожу к ждущему меня в дверях Рушану.
– Ты собираешь спать в одной комнате с ним?! – едва ли не оскорблённо бросает мне Шиун, но я не успеваю ничего ответить, как Суа выпихивает брата наружу, поспешно нам кланяется и захлопывает входную дверь.
Мы с недоумением смотрим на выход, слушая несколько невнятных и недовольных возгласов от теялийского принца, но постепенно голоса потомков Шейна удаляются. Я обнимаю своего кахари, но Айла хватает меня за ворот рубашки и упрямо оттягивает от него, не позволяя расслабиться. Рушан смеется, глядя на моё недовольное выражение лица.
– Ты вся в пыли и песке, даже не думай ходить по павильону Илоса в таком виде. Вначале помыться, а потом уже ваши нежности. Я взяла твоё платье, пойдём, – это на словах звучит как приглашение, в реальности же сестра тащит меня за одежду за собой, особо не церемонясь. Рушан и Дарен следуют нашему примеру и уходят, чтобы отмыться после долгой дороги.
Снаружи дом кажется небольшим, но женская ванная комната оказывается достаточно просторная, чтобы спокойно вместить две медные ванны. Из-за обилия горячей воды в воздухе висит пар, наполовину скрывая помещение и нас друг от друга, пока мы залезаем в воду.
– Как тебе Хёрин? – интересуется сестра.
– Она замечательная, я удивлена, что Рушан настолько с ней близок.
– Не только с ней. Рушан также близок с королём. Ты, скорее всего, не помнишь, да и я знаю лишь по рассказам Даяна, потому что мы с тобой были слишком маленькие. Когда у Рушана открылся Дар Шейна, никто в Илосе не мог помочь и научить его пользоваться силой. Тогда мама с папой попросили семью Юн взять его к себе на обучение. Он полгода прожил здесь вместе с Шиуном и Суа. Вроде нам тогда было по пять. После Рушан ещё раз в несколько лет уезжал из Илоса в Астару на месяц, чтобы обновить знания и научиться новому. Ему было семнадцать при последнем посещении, но тогда он пробыл здесь всего две недели.
Я задумчиво намыливаю волосы, пытаясь вспомнить тот период, а на последней фразе и вовсе замираю, слыша, как голос Айлы становится глухим.
– Нападение на меня и маму? В этот период Рушана не было в Илосе? – гадаю я и лишь смутно разбираю, что сестра кивает в ответ на мои вопросы.
Силюсь вспомнить свой отъезд с мамой из Паргады. С кем я прощалась, действительно ли тогда не было одного из Назари. Тру лоб, но от напряжения в голове начинает гудеть. Ничего не всплывает в памяти, поэтому я меняю тему:
– Как это случилось у тебя с Шиуном?
Я обещала Айле подождать, однако вопрос вновь вырывается сам собой. Сестра какое-то время молчит, принюхиваясь к имеющему у неё мылу, но потом всё-таки отвечает:
– Это было не так давно, мне тогда исполнилось семнадцать. Зимой того года Юн попросил у Совета и Даяна возможность принять его детей на обучение целительству. У Шиуна сильная эмпатия, по эмоциям он хорошо ставит диагнозы болезней и лечит, а Суа захотела поехать с братом. Ранее семья Юн помогла Рушану, поэтому Даян моментально согласился принять наследников у нас. К тому же это была отличная возможность укрепить наши отношения с Теялой. Шиун и Суа полгода обучались в нашем университете, живя во дворце вместе с нами.
Айла замолкает, чтобы с головой погрузиться в воду и промыть волосы, я повторяю за ней. Сестра дожидается, пока я вынырну, и продолжает:
– Шиун никогда не был плохим, он не применяет Дар, стремясь причинить боль другому. Просто привык его использовать с детства, дабы предугадать ожидания учителей. Так он стал примерным сыном и учеником, всегда заранее ощущая, если наставники им недовольны или же если он близок к провалу или ошибке. Однако он так часто применял свою способность, что теперь делает это не задумываясь. Это стало его дурной привычкой. При нашей встрече Шиуна заинтересовала моя пустота и жажда, которую я не могла утолить.
– Ты уверена, что он тебя не принуждал?
– Уверена, – хмыкает сестра. – Я прекрасно знала, что делаю. Согласись, что он хорош собой.
Я упрямо молчу, хотя согласна.
– Он стал моей первой влюблённостью, но эти его нити меня порядком утомили. Ты же тоже чувствовала этот дурман, – продолжает откровенничать Айла.
– Да.
– Вот я им и пресытилась, а мою жажду Шиун смог заполнить разве что на время, поэтому до его отъезда мы закончили наши странные отношения.
– Шиун тебя донимает? Мне стоит его предупредить?
– Нет, сегодня он просто застал меня врасплох.
Мы вылезаем из ванн, вытираемся мягкими полотенцами и переодеваемся в чистые платья, а по дороге в комнаты болтаем о завтрашнем празднике. Ещё пару раз я пытаюсь выяснить у близнеца секрет создания завтрашнего снега, но Айла продолжает упорно твердить, что скоро я всё сама увижу. В коридоре нас встречает Дарен, собирающийся в свою спальню.
– Спокойной ночи, сёстры, – улыбаясь, бросает он и скрывается за дверью.
Я прощаюсь с Айлой и захожу в нашу с Рушаном комнату. Она небольшая, но уютная. Из мебели есть шкаф, невысокий комод со множеством выдвигающихся ящичков и столик. Мебель из чёрного дерева украшена резьбой и детальными рисунками из перламутра под слоем лака. В основном изображены животные, птицы и растения. В углу низкий столик с кувшином воды и тарелки с угощениями из фруктов и рисового печенья. В дальней же части комнаты находится возвышение, на котором раскладываются одеяла и подушки. Я знала, что теялийцы спят на полу, но приятно удивлена их находчивости. Специально приподнятый в нужном месте пол создаёт импровизированную кровать.
Рушан как раз мастерски раскладывает нам спальное место, зная в каком порядке что уложить и которое из двух одеял идёт на пол. Теперь мне ясно, что все знания он приобрёл во время обучения в Астаре среди теялийцев.
– Вернулась, – не спрашивает, а скорее утверждает кахари, когда я тихо прикрываю за собой дверь. Он бросает взгляд через плечо, продолжая взбивать подушку.
Неподалёку от комода, в неглубокой нише стоит бронзовая курильница. Белый дым тонкими нитями поднимается вверх через маленькие отверстия в крышке. По губам Рушана проскальзывает улыбка, пока я, раздувая ноздри, принюхиваюсь в попытке разобрать ароматы.
– Мандарин и кедр, – подсказывает Назари. – Для хорошего сна и… свободы.
– Какой свободы? – я наклоняю голову, заинтересованная его смущённой заминкой.
– Считается, что аромат кедра раскрепощает.
Я лишь вопросительно приподнимаю бровь, замечая скупость его ответов. По лицу Рушана отчётливо видно сожаление, что он вообще завёл эту тему.
– Афродизиак, принцесса, – наконец напрямую бросает мне кахари. – Уверен, что это работа Суа. У теялийцев, как и у нас, есть свои пристрастия к ароматам. Мы в Илосе предпочитаем масла, а они – благовония.
С недоумением окидываю Рушана взглядом, когда тот бросает подушку на кровать и выпрямляется во весь рост. На нём чёрные штаны и бежевая рубашка – даже наполовину расстёгнутая, она не отвлекает меня от того факта, что ткань не чёрная.
Усмешка у Рушана получается вымученная, он почти бесшумно подходит ближе.
– Даян решил пошутить. Он заменил все мои чёрные домашние рубашки на этот оттенок.
– Если не нравится, ходи без неё.
– Уверена? – он задумчиво наклоняет голову, а его чёрные волосы рассыпаются по плечам.
Рушан всего лишь касается пальцами моих голых плеч, как дыхание уже сбивается, а пульс начинает ускоряться. Назари специально медлит, дразнит, поглаживая кожу на моей ключице, тогда я сама делаю шаг вперёд и прижимаюсь к нему всем телом. Руками обхватываю его за шею, пальцами зарываюсь в тёмные волосы.
Он целует меня нежно, растягивая удовольствие, но промедление превращается в пытку, поэтому я нетерпеливо прикусываю его нижнюю губу. Рушан хищно улыбается, от чего по моему телу проходит дрожь предвкушения. Он подхватывает меня за талию и проносит несколько метров до одеял.
Я пытаюсь помочь ему снять рубашку, но большую часть времени просто трогаю, мягко царапая ногтями подтянутые мышцы на его животе и крепкую грудь, от чего он почти срывает с себя мешающий предмет одежды и кидает на пол нам под ноги. Я тихо смеюсь, но смех застревает в горле, когда он наклоняется вперёд, приближаясь к моему лицу.
– Думаешь это забавно, принцесса? – он тяжело дышит мне в шею, и я согласна, что нет ничего смешного в огне, который расползается по коже моего плеча и груди вслед за его языком и губами.
Ноги подгибаются, голова начинает кружиться, и кахари помогает мне опуститься на кровать. Рушан встаёт на колени у моих ног и ласкает пальцами кожу бедра. Не отрывая пристального взгляда, наклоняется и целует моё колено. У меня вырывается тихий стон. Всё тело покрывается мурашками при виде голода в его глазах и едва сдерживаемого желания, а под всем этим, как удары сердца, бьётся глубокая, насыщенная любовь.
– Рушан, я люблю тебя, – с той ночи я не могу перестать повторять это ему, стараясь компенсировать все те годы, на протяжении которых я в открытую показывала свою любовь остальным, а с ним только ссорилась.
Он растерянно замирает, словно слышит эти слова впервые и не сразу верит, но потом смотрит с такой нежностью, что мне хочется повторять это признание снова и снова.
– А я люблю тебя, Ойро. Нет такой силы на Континенте, которой я позволю встать между нами.
Я улыбаюсь, а он нависает надо мной и теперь целует жадно, со страстью, разгорающейся каждый раз, стоит нам приблизиться друг к другу.
* * *
– Расскажи о своих родителях.
Я не уверена, могу ли просить его об этом. Однако он последний из трёх Назари, чью историю я не слышала. О его корнях я не могу вспомнить практически ничего – это последствия моей потерянной памяти и наших натянутых отношений, которые прежде не позволяли нам говорить по душам.
Я знаю отца Аниса – Сероша – это знаменитый и уважаемый человек в Илосе. Я так же помню, что у Аниса была мама. Она умерла неожиданно от неудачного падения с лошади, когда ему было десять. Он скорбел, но меньше, чем, наверное, должен сын, потому что Анис не был с ней близок.
Такова участь Назари. Им предоставляется великая честь и слава, они становятся ближайшими соратниками и друзьями для наследников правящей семьи. Они могут стать королями и королевами, как стало с нашим отцом. Но обратная сторона их жизни – то, что они вырваны из своих настоящих семей. Их общение практически прекращается, и они становятся друг для друга чужими. Поэтому я хочу подарить им как можно больше своей любви, искупая вину за то, что мы у них отобрали. Близкое общение Аниса с отцом – лишь последствия присутствия Сероша в Совете.
Самия родом из маленького городка на западе Илоса. Её семья была бедна, они работали в полях, собирая фрукты. Нелёгкий труд. Такая же жизнь ожидала девочку в будущем. Наш отец заплатил её родителям несколько сундуков, наполненных золотом. Не чтобы выкупить ребёнка, а в качестве благодарности за жертву. Также это помогло снять груз вины и тревог за семью с плеч самой Самии. Она узнала правду от короля ещё в детстве и сама мне это всё рассказала. Сейчас её родители живут безбедно.
Рушан размышляет над просьбой, продолжая лежать на боку и разглядывать моё лицо в слабом свете догорающей свечи. Нам стоило бы лечь спать, прошла уже половина ночи, но для меня это непростая задача, пока кахари находится так близко. К тому же под этим одеялом на нём нет никакой одежды, как, впрочем, и на мне.
Назари продолжает думать, откидываясь на спину и устремляя взгляд в потолок. Тепло, идущее от пола, ослабло, поэтому я натягиваю одеяло Рушану до груди, а сама кладу свою руку прямо напротив его сердца, ладонью чувствуя, как оно начинает стучать чуть быстрее.
– Я никогда не видел родителей, – признаётся он. – И знаю только то, что мне рассказал король Хисара. Моим отцом был теялиец, обладающий Даром. Он погиб при несчастном случае ещё до моего рождения, так и не узнав, что у него есть ребёнок. Родители разошлись, когда моя мать была беременна, но по какой-то причине не хотела делиться этой новостью с отцом. Насколько мне известно, позже она передумала, но к тому моменту было поздно.
Я придвигаюсь чуть ближе, утыкаясь лбом ему в плечо, признательная за откровенность.
– Мою мать звали Шайда, что означает «любимая». Она была дочерью одного из учёных-целителей в университете, поэтому часто бывала во дворце по поручениям. Твой отец был знаком с ней с детства и, даже став Назари, он продолжил с ней дружить. Годы спустя, после того как Хисара принял корону, моя мама пришла к старому другу со своей проблемой. Она нарушила закон, вступив в связь и зачав ребёнка от теялийца, будучи илосийкой.
Рушан рассказывает спокойно, словно знает, что история печальная, но будто это и не его история вовсе.
– Он должен был отправить её на Острова, но не сделал этого, желая помочь старой подруге. Хисара сказал, что она любила меня… – впервые за всё время его голос меняется, становится менее ровным, более задумчивым, – любила, потому что я был продолжением того теялийца, ради которого она была готова на всё. А когда Даяну исполнилось четыре, Хисара пришёл за мной. По его словам, тот момент был одним из самых тяжёлых, ведь он знал, как много я значил для матери. Но нет силы, способной оспорить Зов Назари. Этой традиции тысячи лет, и она существовала задолго до появления Илоса, задолго до падения Звезды и всей катастрофы. Твой отец не мог вместо меня выбрать кого-то другого. Никого другого не было.
Он замолкает, а я, затаив дыхание, жду продолжения, ощущая привкус дурного предчувствия на кончике языка.
– Потеряв меня, она всё-таки решила вновь встретиться со своим возлюбленным, уехать с ним на Острова, если потребуется. Хотела рассказать обо мне. Тогда-то и узнала, что он умер. Она осталась один на один с собой и своими потерями, а ещё через несколько лет сама оборвала свою жизнь.
У меня холодеет внутри, а кожа покрывается мурашками. Мы молчим несколько минут, а затем я решаюсь на вопрос, который в детстве задавала Анису и Самии. Тогда я переживала, ожидая их реакции, но возможный ответ Рушана сейчас меня действительно пугает.
– Ты ненавидел нас?
– После моего двенадцатилетия король рассказал мне всю правду о моих корнях и как в действительности оборвалась жизнь моей матери. Вначале я хотел…
Он поворачивает голову в мою сторону.
– …но как я мог возненавидеть вас? Как я могу проникнуться состраданием и болью к кончине матери, которую не знал? Как мог возненавидеть Даяна, заступающегося за меня, даже если я был не прав? Или тебя и Айлу? Будучи малышами, вы липли ко мне, Анису и Самии. Вы никак не выделяли своего кровного брата Даяна и не ставили его выше. Хотя с тобой было сложно.
– Получается, ты ненавидел только меня?
Назари фыркает, слыша вопрос.
– Я никогда не испытывал к тебе подобного, однако иногда мне хотелось придушить тебя за упрямство и за глупую привычку сперва делать, а потом думать. Ты всегда ставишь других превыше себя. Это похвально для Назари, но глупо для принцессы. Ты вообще помнишь, как загородила собой Айлу от змеи? Какой же несообразительной надо быть, чтобы оттолкнуть сестру подальше, а самой остаться стоять на месте. Если бы я тогда не успел и не отрубил гадюке голову, ты бы давно была мертва.
Он морщится и говорит напряжённо, словно для него это свежая рана, а не событие с налётом многих лет.
– Ты тогда громко орал на меня. Это воспоминание настолько сильно, что стало одним из тех, что я вспомнила в Цере.
– Ты заслужила, но, к сожалению, тот случай тебя мало чему научил, – сердито выдаёт Рушан, но вновь поворачивается на бок и притягивает меня к себе, согревая теплом.
– Прости за всё.
– Ты сейчас просишь прощение за то, что вы стали мне семьей? Или за то, что ты отдала мне себя и своё мрачное сердце? – он тихо смеётся, а я щекой прислоняюсь к его груди и наслаждаюсь приятной вибрацией. – Всё, что у меня осталось от матери, – это моё имя. Рушан. Оно означает…
– «Несущий свет», – перебиваю я. – Лучезарный.
Чувствую удивление кахари в том, как внезапно замирает его ладонь на моей спине.
– Откуда ты знаешь, тёмная ночь?
Я улыбаюсь от того, что он играет с моим вторым именем – Лейла, и раскрываю свой хранимый с детства секрет.
– Помнишь, когда мне было шесть, отец рассказал про наши предсказания от ахны, данные нам при рождении? Это не более чем суеверие и пережиток старой традиции. Даже не предсказание, а скорее загадка, которую нам надо разгадать на протяжении жизни. По крайней мере, я так думала, пока это предсказание не начало сбываться. Мне неизвестно, что было у сестры и брата, эти слова – личное для каждого и обычно мы не рассказываем их никому.
