¡Инфекция!

скачать книгу бесплатно

?Инфекция!
К. Арбеков

«Аэропорт Шереметьево был непривычно свободен: поля блестящих мраморных плиток сверкали чистотой, отражая хромированные детали интерьера. Полчища людей-муравьев не кишели в зонах ожидания, не выстраивались в очереди и не заполняли кафетерии. Более половины стоек регистрации не принимали пассажиров, за ними не сидели девушки и молодые люди в формах соответствующих авиакомпаний.

Парочка наших героев шествовала между рядами кресел, где им изредка встречались немногочисленные пассажиры, ждущие открытия регистрации на свои рейсы. Он, расслабленно шагая, катил чемодан. Она допивала молочный коктейль и рассеянно глядела по сторонам…»

К. Арбеков

?Инфекция!

© Арбеков К., 2020

?

Глава 1. День первый

Аэропорт Шереметьево был непривычно свободен: поля блестящих мраморных плиток сверкали чистотой, отражая хромированные детали интерьера. Полчища людей-муравьев не кишели в зонах ожидания, не выстраивались в очереди и не заполняли кафетерии. Более половины стоек регистрации не принимали пассажиров, за ними не сидели девушки и молодые люди в формах соответствующих авиакомпаний.

Парочка наших героев шествовала между рядами кресел, где им изредка встречались немногочисленные пассажиры, ждущие открытия регистрации на свои рейсы. Он, расслабленно шагая, катил чемодан. Она допивала молочный коктейль и рассеянно глядела по сторонам.

После регистрации, получив посадочные талоны и сдав багаж, неуклюже отправленный резиновой лентой в черную утробу здания с лабиринтами конвейеров, они пару минут прождали на стойке паспортного контроля, где вечно недовольная и подозрительная тетка шмякнула штамп об отправлении в паспорта обоих. Потом они быстро проскочили личный досмотр и наконец ощутили свободу: оставалось лишь найти свой выход и ждать посадки в лайнер.

Был вечер, и темнота с аэродрома пыталась проникнуть в просторные помещения, но холодный свет потолочных светильников уничтожал ее, разбивая мрак на оконных панелях смазанными бликами и двоящимися отражениями. Пахло эспрессо и чистотой. Иногда тишину нарушало объявление о готовящемся вылете.

А вот и нужный выход на посадку: Москва – Доха, а оттуда в Мале, все верно. Двое уселись в кресла по соседству друг с другом, и тогда девушка взяла спутника за руку, нежно сжала ее и улыбнулась, предчувствуя счастливую поездку. Он спросил, взяла ли она зарядку от телефона, на что получил радостный кивок, перебросивший легкую прядь с виска на курносый носик. Резкий выдох вверх с коротким смешком – и прядь вернулась на место.

Пока ребята будут ждать начала посадки, начнем с ними знакомство. Мужчину звали Алексеем, но мы будем именовать его так, как он представлялся и подписывался: Алекс. Мать его была латышкой, и в детстве и отрочестве бросала ему «Алекс» всякий раз, когда хотела позвать на обед, или когда одергивала от озорства, или когда ей просто что-то требовалось от сына. Был Алекс чуть выше среднего роста, одевался просто, но со вкусом: темно-серые узкие джинсы, белая футболка от модного бренда без видимых логотипов, на плечах светло-болотного цвета ветровка, пальцы правой руки поглаживают грани черного зеркальца с закругленными краями от американского техно-гиганта. Обут он был в полуночно-синие кеды, кажется, купленные на днях в сверкающем гламурной роскошью торговом центре. Типичный москвич, пожалуй.

Алекс с окончания школы привлекал противоположный пол: симпатичный и плечистый, с мощными лопатками и, главное, прямой осанкой, он выглядел как какой-нибудь немец или швед, вероятно, благодаря генам, доставшимся с материнской стороны. Формируясь со временем, он делался все более статным и начал излучать нечто вроде магнетизма природной силы не только красивого тела, но и духа. Это выражалось в его остром и пронизывающем взгляде, который каким-то диковинным образом заставлял окружающих испытывать расположение к обладателю голубовато-сероватых глаз, в бледновато-молочной мути которых явно роились стаи затейливых мыслей, и так и хотелось узнать, о чем он размышляет.

Нос длинный, с горбинкой, большие ноздри. Половину лба разрезала косая трещина глубокой складки, говорившая о его задумчивости и привычке вечно хмуриться. Тонкие губы почти всегда сосредоточенно сжаты, а иногда и кривившиеся не то в полуусмешке, не то в полуулыбке. Был он скорее замкнутым, нежели общительным, и отрешенность его именно от того и казалась любопытной, что говорил он мало, но по делу, не раскрашивая речь виньетками, словами-паразитами или излишними подробностями.

Алекс скрестил ноги в районе щиколоток и лениво покачивал ими из стороны в сторону. Полистав в смартфоне ленту новостей, он предложил спутнице продолжить ожидание в ближайшей кофейне, откуда доносился аромат крепкого ристретто. Девушка кивнула и последовала за Алексом туда, где над барной стойкой звучал еле слышимый полуджазовый чилл.

Родители назвали ее Луизой. Была она среднего роста, на полголовы ниже Алекса. Темные шелковистые волосы до плеч, излучавшие здоровый блеск, прямо как из рекламы шампуня, светло-карие глубокие глаза. Узкий ротик окаймляли тонкие губки розового цвета, без новомодной коррекции, делающей всех молодых женщин похожими на уток. Черты лица славянского типа, внешность довольно обыкновенная, но чем-то девушка определенно привлекала взгляд. Чуть вздернутый носик был единственной деталью, лишавшей лицо полного совершенства.

Она тщательно следила за внешним видом и часто перекрашивала ногти в разные цвета с перламутровым оттенком, а еще любила завивать и наращивать ресницы, чтобы сильнее подчеркнуть глаза, но теперь, перед отпуском, избавилась и от лака на ногтях, и от искусственных ресниц.

Девушка не носила практически никаких украшений, и вообще ничего лишнего, только в мочках ушей поблескивали бриллианты, ввинченные в центр маленьких сережек из белого золота, подаренных Алексом.

Луиза была стройной, даже казалась худощавой из-за узких мальчишеских бедер. За исключением этой особенности, сложена она была очень правильно: ягодицы соблазнительно выпирали под плотно прилегающими брюками и останавливали на себе взгляд, когда она шла, ступая мягко и не спеша. Небольшая грудь полумесяцами круглилась под майкой, высоко сжатая лифом и слегка видимая в месте схождения над глубоким округлым вырезом. Она запахивала короткую джинсовку, когда кто-то смотрел на нее. На аккуратных ножках – тряпичные летние туфельки без каблуков.

Взгляд Луизы чаще всего выражал любопытство, но любопытство не глупое, а стремившееся вникнуть в суть вещей или понять собеседника. От этого казалось, что ее милые глаза обладают некой таинственной силой. Еще она пленительно улыбалась. При искренней улыбке, обнажавшей белоснежные зубы, два из которых были повернуты чуть боком к зрителю вследствие не исправленного в детстве дефекта, на правой щеке появлялась ямочка. Все это дополняло образ пусть и не идеальной красотки, но привлекательной молодой женщины, едва освоившей свою гендерную роль и наливавшейся соками жизни.

Пока герои пьют кофе, перебрасываясь малозначительными фразами, попробуем разузнать о них чуть больше. Познакомились они на даче одного общего знакомого, где тот праздновал свой день рождения. Алексу было тогда тридцать четыре, год назад он развелся и наслаждался одиночеством, разбавляемым визитами к элитным куртизанкам и ночами с эскортницами, благо мог себе позволить платить за свободную любовь. В браке у него родились двое детей, мальчик (Артем) и девочка (Даша), и он старался навещать их по крайней мере раз в две недели, а иногда забирал к себе или увозил за город на выходные. Любил их сильно, но после утомительного бракоразводного процесса бывшая отсудила значительные алименты, Алексу же была свойственна некая скупая настороженность в денежных вопросах, что легло сероватой тенью на отношения с детьми, и со временем любовь его постепенно потускнела, он думал об отпрысках все меньше и меньше.

Присущая ему бережливость и склонность тщательно планировать траты позволили ему, однако, сколотить неплохое состояние. Чуть более десяти лет назад до описываемых событий Алекс искал работу, позволяющую покрывать траты его тогдашней семьи: жена забеременела, и следовало обеспечивать ее и будущего ребенка всем необходимым, платить за съемную квартиру, закрывать кредит на первый автомобиль… И тогда он случайно попал на один из многочисленных цветочных оптовых складов. Цветы везли из разных экваториальных стран и распределяли по региональным клиентам. Алекс скоро освоился, и его быстро повысили до заведующего отделом продаж, постепенно он дорос и до закупщика, а после – и до заместителя директора. Кредит на машину был быстро погашен. Первый заграничный отдых с двухлетним Артемом, съезд со съемной квартиры, ипотека. Все как у всех… Родилась Даша, и следующим летом во время очередного отпуска – теперь уже вчетвером – Алекс понял, что любимая работа уже не такая любимая, что карьерный рост совершенно остановился, и большего дохода, чем сейчас, ему не видать. Тогда его жена Машенька вдохновила мужа на открытие собственного цветочного магазина. Собрали все накопления, сняли будку на углу двух улиц спального района, возле остановки, наняли продавца, завезли цветы, купленные в своей же компании. Ларек назвали «Цветы Марии». Неожиданно дело дало неплохие плоды и стало развиваться. За первым магазином открылся второй, потом третий, наняли бухгалтера и нескольких продавцов. Ипотека была погашена, а любимая некогда работа на складе сменилась управлением собственным бизнесом, и в этом Алекс оказался хорош. Он часто сам привозил товар, распределял между магазинами, ремонтировал помещения, договаривался с поставщиками и работал с утра до позднего вечера, приезжая домой разве что ночевать. Через пару лет пришло осознание, что чего-то ему в жизни не хватает, и одержимость продажной любовью охватила его полностью. Так начались встречи с куртизанками для снятия напряжения и стресса. Часто оставаясь в снятом для себя и ближайших помощников офисе под предлогом работы на ночь, Алекс звонил своднику, у которого снимал роскошных женщин, и предавался утехам плоти, и это заводило куда больше рутинной любви с женой. В один момент Алекс ослабил бдительность, правда вскрылась, далеко не глупая Маша поведала мужу, что знает о его изменах, и последовал неизбежный бракоразводный процесс, высосавший из него остаток сил после изнурительной депрессии и попыток вернуть семью. Он сохранил фирму за собой, но суд постановил отдавать тридцать пять процентов заработка на алименты детям… На этом, пожалуй, можно и завершить биографию нашего героя. Так он дожил до тридцати трех лет, успешный, но поклеванный жизнью, откусившей наиболее лакомые кусочки: потеря семьи, потеря себя. Осознание горькой неудачи… Все это продолжало бы терзать его и дальше, не встреть он своего ангела-хранителя, как называл он про себя Луизу.

Год назад девушка заканчивала Академию живописи, ваяния и зодчества Глазунова по специальности «искусствовед». Учебу оплачивали родители, не то чтобы богатые, но достаточно обеспеченные: лет двадцать назад, перед рождением дочери, они переехали в Москву, где отец наладил торговлю запчастями; мать ему помогала с документами и бухгалтерией, и спустя несколько лет они купили сначала квартиру, а позже накопили и на хорошую дачу с капитальным домом в ближнем Подмосковье, чтобы проводить там лето и купаться в озере. Были они людьми добродушными и простыми и давали дочери право самой решать, что ей нужно в жизни и с кем проводить время. Алекс и Луиза познакомились перед самой сдачей ее дипломной работы, и сперва встречались изредка, но, получив свободу от лекций и экзаменов, пташка выпорхнула из гнезда и по приглашению будущего жениха переселилась к нему. Луиза стала работать на один из глянцевых журналов, делая раз в неделю обзоры новых выставок в главных и второстепенных музеях города. Писала живо и увлеченно, прорабатывая множество заметок о многочисленных художниках и участниках всех этих событий культурной жизни, зачастую общалась с ними самостоятельно и брала интервью. Параллельно девушка готовилась к работе частного гида по музеям столицы: штудировала целыми днями подходящую литературу, продолжала изучать историю искусства для эрудиции, и прочее, и прочее. Впрочем, решив, что она была излишне правильной дочерью правильных родителей, вы совершите ошибку, дорогой наивный читатель.

Девушка обладала своенравным характером, свободу считала наивысшей ценностью жизни, а еще любопытство ее граничило с азартом и жаждой приключений: Луиза не могла устоять перед новыми экспериментами, зачастую безбашенными, но достаточно редкими, чтобы не погибнуть в водовороте безумия, в том числе и в интимной жизни. Обоз ее моральных ориентиров, во время заносов на поворотах то и дело терявший их один за другим, рулил прочь от проторенного пути общепринятых нормативов. Жизнь свою она хотела расцветить драгоценными кристаллами незабвенных воспоминаний, которые в конце пути можно будет инкрустировать в сияющую корону переливающейся яркими красками судьбы, чтобы потом передать эту фамильную реликвию благодарным потомкам, и, может быть, может быть… благодарная вселенная обеспечит ее бессмертием.

Иными словами, Луиза не желала выскочить замуж за богатенького мистера Икс, чтобы остаток жизни посвятить расточительству и безделью. Ее мировоззрение было сформировано на жизнеописаниях поэтов, художников и писателей любимой и безвозвратно ушедшей эпохи первой четверти двадцатого столетия, в силу некоторого искажения оно заставляло ее втайне желать подражания образу жизни кумиров прошлого и стремиться к тому же, что и они: самовыражению в свободе творчества. Писать картины она не умела, поэзия в наш век обесценилась; все, чему научилась девушка, – обозревать живопись и следовать высокому вкусу. Она любила менять партнеров, как только те успевали наскучить, флиртовать, заставлять парней истекать слюной, а потом обламывать их, играть с мужчинами в недотрогу или бросаться им в объятия в ночь первого же свидания и исчезать наутро, как таинственные незнакомки из бунинских рассказов. Долгие отношения с Алексом сложились лишь потому, что Луиза оказалась увлечена нашариванием в бугристо-сложной структуре бытия своего призвания гораздо сильнее, нежели поиском нового самца, способного раззадорить и удовлетворить зверский аппетит. С Алексом оказалось комфортно, приятно, и жезл любви функционировал без сбоев. Влюбленность ее была поверхностной, тогда как у Алекса, напротив, возникала потребность в большем, значительно превосходившая ее собственные намерения относительно их отношений.

Незадолго до вылета Алекс приобрел в ювелирном салоне сверкающее колечко с бриллиантом и тайно упаковал его среди вещей, чтобы преподнести подруге в отпуске красивым жестом во время предложения выйти за него замуж. Она и подумать не могла, что он на такое решится, их роман был просто один из многих, и далеко не последний – ведь впереди еще столько лет жизни. Зато когда он предложил поехать вместе на Мальдивы, Луиза согласилась без колебаний, хотя уже тогда вокруг стали возникать странные слухи о жестокой заразной болезни с Востока, она была словно испанка, от которой погиб в те же двадцатые обожаемый ею Эгон Шиле и многие тысячи других, менее известных людей. Новая хворь тяжело поддавалась лечению, симптомы сначала напоминали грипп, но потом вирус поражал внутренние органы и часто убивал носителя. Сколько-нибудь эффективного лекарства от нее еще не разработали. Распространялась болезнь со страшной скоростью, но так далеко отсюда, что бояться было нечего. Луизе и в голову не приходило, что это может хоть как-то коснуться ее. Как и Алексу, разумеется, иначе они не отправились бы так легкомысленно в это свое первое большое совместное путешествие.

– Китай закрыл границы и никого не выпускает и не впускает, – озвучила она главную мысль статьи, прочитанной с телефона, когда кофе был выпит. – Так же поступают Пакистан, Индия и Шри-Ланка. А Толя как раз поехал в Шри-Ланку, надо узнать у него, как там. Сможет он обратно вернуться или нет. Погоди, так про границы там всякие – это ж вчера было, а сегодня Европарламент вроде решал, какие меры предпринять от защиты против возможной эпидемии.

– Ага, – хмыкнул Алекс. – И чего решили?

– Еще не прочитала. Как прилетим, напишу Толику и прочитаю, ладушки? Сейчас все равно некогда. Уже скоро посадку объявят, – последнюю фразу она почти пропела, озорно приподняв левую бровку, как бы заигрывая с ним.

Чуть позже, когда посадку действительно объявили, они, взявшись за руки, направились к выходу, даже не замечая, как мало с ними летит других пассажиров. Пикнули сканеры посадочных талонов, длинный коридор телескопического трапа, селфи на его фоне для «Инстаграма», улыбающаяся стюардесса, ряды кресел, овальный иллюминатор, сладостное предвкушение ласкового моря… Взлет. Шереметьево остается внизу, превратившись в микроскопическую желтую точку, одну из многих; тают в обрывках облаков огни города, небо б?хает сверху серую мутную тучу прямо на крыло, рев двигателей затихает, тихо звенит где-то там, и вот уже можно расстегнуть ремни, а капитан объявляет, что высота набрана…

Глава 2. День второй

Жарко, жарко, жарко. Долой все с себя! Душ, смывающий усталость после долгой дороги, отрывистого сна в «Дримлайнере», переходов и гуляния в стыковочном аэропорту, еще один перелет в почти пустом самолете. Хорошо, что нигде не было долгих очередей! Сразу после схождения с трапа самолета им измерили температуру тепловизором, все было нормально, и они тут же получили отметки в паспортах о прибытии и забрали с конвейерной ленты чемоданы – по одному на человека. У выхода из аэропорта их встретил сотрудник отеля, и началось: сперва на автобусе в офис принимающей стороны. Короткое ожидание – и посадка на гидроплан. Здесь, невзирая на грохот мощных пропеллеров, можно немного порелаксировать, воспользовавшись наушниками с приятной музыкой, и рассматривать песчаные атоллы внизу, мелкую рябь волн, переливающуюся всеми оттенками синего и бирюзового; торговые грузовозы и кораблики поменьше; облачка, проносящиеся мимо; острова зеленых оазисов суши, крупными мазками обозначенные тут и там среди этой живописной морской пустыни. Затем приземление возле заякоренного дощатого плота-«аэропорта», выгрузка и пересадка на деревянную лодку – теперь уже до самого причала острова Оклу Дину, конечной цели этого волнующего путешествия наших героев.

Пока они добирались до места, время обеда уже прошло, но есть совершенно не хотелось. Итак, душ, подключение к местной сети – и можно пойти гулять по клочку земли, затерянному в середине Индийского океана. Шлепанцы забыты под кроватью до конца отпуска: везде можно гулять босиком. Длинные дорожки среди густых зарослей с тропками-ответвлениями к гостевым домикам петляли в джунглях. Пальмы, драцены, кротоны, мясистые магнолии, традесканции, фикусы и десятки других непонятных растений. Все такое зеленое, яркое, даже более насыщенное, чем рисовало воображение: песок мелкий и рассыпчатый, вода голубая, словно на детском рисунке. Фотки-фотки, селфи Луизы во всевозможных ракурсах, в шляпке и солнцезащитных очках и без, и беспорядочное щелканье мобильной камерой во все стороны, чтобы поймать как можно больше вечного экваториального лета и передать туда, в серый город еще не расцветшей весны.

Первое знакомство с местной фауной: тут водились юркие длиннохвостые ящерицы и, конечно же, гекконы. В сухой листве шныряли многочисленные мелкие птицы, похожие на помесь киви с курицей. Они издавали неприятные крики, похожие на куриное квохтанье, ругались между собой, выбегали на дорогу перед идущим человеком, разевая клювы, – не то чтобы выпросить еды, не то отпугивая от прятавшихся там же в листве черных птенцов. Между кокосовыми пальмами, тяжело хлопая крыльями с размахом больше полуметра, перемещались летучие лисицы. Еще они видели цаплю: во время захода солнца та сидела на покрытой сухими пальмовыми листьями крыше ближайшей водной виллы, а пока было светло, бродила по берегу, промышляя мальков, пасущихся на мелководье. А песок на всех пляжах населяли неисчислимые полчища крабиков. Были они по крайней мере двух видов: белые без ракушек, быстрые, как молнии, и те же беленькие, но с разнокалиберными (в зависимости от собственных размеров) ракушками-домиками на спине, медлительные и неповоротливые из-за нелегкой ноши.

Оказалось, что остров можно обойти за сорок минут. Восточная часть его вся была завалена большими мешками с песком, и пробираться по берегу стало неудобно, потому что приходилось смотреть под ноги и аккуратно ступать, чтобы не свалиться или не подвернуть лодыжку. Зато вид на море словно сошел с десктопных обоев: пальмы с гроздьями плодов свисают прямо над водой, мангровые заросли, переплетения веток, белый, будто просеянный, песок, голубое небо и хрустальная морская вода.

Луиза прыгала от счастья:

– Алекс, мы в раю!!!

Алекс тоже радовался, сдержанно улыбаясь.

На юго-восточной оконечности острова они наткнулись на чудесный бар из рекламного проспекта с множеством столиков и удобных кресел для приятных вечеров. Затем прошлись по западному краю острова, где находились причал для прибывающих лодок, еще один пляжный бар для встречи закатов «Сансет Бич», а также идеально вылизанная полоса песка шириной метров тридцать. По ней можно было беспрепятственно добраться до северной оконечности, где располагались кругом два десятка водных вилл – это были стоящие на железных сваях отдельные дома со своим выходом в море для лентяев, которым даже пройти несколько шагов до пляжа неимоверно сложно, и с маленьким бассейном, если лень просто спуститься к воде по лестнице. А там уже и до их собственного бунгало рукой подать: оно стояло как раз напротив водной деревни, и к пляжу с крошечной бухтой вела тропинка через заросли магнолий. Так влюбленные замкнули круг, проводили солнце за горизонт на своих лежаках и стали делиться впечатлениями об увиденном.

Если Алекс уже бывал на подобных островах-отелях, то для Луизы это было впервые, восторг охватил ее полностью, радость била из нее ключом, а глядя на девушку, радовался и Алекс, оплативший их отпуск. Он наслаждался тем впечатлением, которое остров произвел на девушку, как и полагалось жениху, преподнесшему дорогой подарок любимой невесте. Им предстояло провести тут целых двенадцать дней! Двенадцать дней отпуска в раю, и сегодняшний – только начало. Луиза придумывала, чем им заняться в ближайшее время. Она интересовалась его мнением по поводу предлагаемых экскурсий и строила планы. Где-то посередине острова стоял спа-комплекс, и девушка намеревалась посетить его. Рядом находился центр для ныряльщиков, и она захотела понырять с аквалангом, и там же взять снаряжение для снорклинга – плавания на поверхности моря с маской и дыхательной трубкой. И еще много чего она хотела попробовать, если на это хватит времени.

– Ты же не против, милый? – спросила она Алекса.

– Конечно. Все, что пожелаешь.

– Ты такой доообрый, щедрый! Спасибо, – промурлыкала Луиза, целуя его ладонь.

Она еще не догадывалась, какую цену ее спутник попросит за свою щедрость.

Настало время идти на ужин, и они отправились по тропе внутри острова. Путь занимал около десяти минут тихим шагом. Темень сгустилась довольно скоро, и все дорожки подсвечивались тут и там установленными вдоль них теплыми фонариками. Такого освещения было вполне достаточно, чтобы найти дорогу. Таинственный полумрак дорожки вел их вперед, шуршали ящерки, в листве кишела тропическая жизнь; Луиза держала Алекса за руку с блаженным выражением лица, в то же время стараясь сдержать свою улыбку, чтобы казаться невозмутимой.

Остров-отель был заселен примерно на треть, и малое количество отдыхающих настраивало пару на особый лад. Отсутствие туристов было жирным плюсом, и они радовались подобной удаче: когда еще такое может повториться?

В большом здании главного отельного ресторана (был еще другой, поменьше, тайский а-ля карт, где заказы принимались из меню) их встретила приятная девушка-администратор (на деревянной табличке, приколотой к ее груди, было выбито имя Милан) и провела к столику. Персонал широко улыбался, все здоровались и желали доброго вечера, причем создавалось полное впечатление искренности. Такое вежливое и обходительное обслуживание дарило гостям ощущение собственной важности. И Алекс, и Луиза говорили по-английски довольно свободно и охотно общались с персоналом, выясняя, например, состав блюда у готовившего суши повара, спросили официанта, где лучше всего купаться, где водятся красивые рыбки и другие мелочи.

Сопроводив плотный и вкусный ужин несколькими бокалами белого вина, наша парочка отправилась в обратный путь на свой конец острова, но, выходя из здания ресторана, они увидели двух женщин-азиаток в униформе оливкового цвета. Одна была постарше, а другая молодая, лет тридцати. Ту, что постарше, звали Шейлин, а молодую – Халила. Они держали в руках папочки и приветствовали новых гостей, предлагая посетить спа-салон.

– Здесь список массажных услуг, которые мы предлагаем дорогим постояльцам для полного расслабления, – показывала в папке Шейлин.

– Что порекомендуете? – спросил Алекс.

– В зависимости от ваших предпочтений, силовой или расслабляющий массаж, – сказала Шейлин.

– Что-нибудь среднее, не сильно жесткое, но и не слишком мягкое.

– Господину можем предложить балийский массаж длительностью один час. У нас сейчас промо, и мы даем скидку пятьдесят процентов на все виды услуг, – Шейлин церемонно поклонилась.

– Пожалуй, подходит, – заключил Алекс, рассмотрев цену и поделив в уме пополам.

– А для мадам…

– О, мы еще не женаты! – прервал он чуть резковато женщину.

– Понимаю, – очередной раз поклонилась Шейлин. – Возможно, мисс подойдет расслабляющий аромамассаж?

Луиза смущенно улыбнулась и согласилась.

Они записались на завтра на шесть вечера перед ужином и отправились к своему домику. Алекс вел ее за собой, они весело болтали о приятных мелочах, и он думал, как будет приятно ласкать ее и целовать под балдахином их королевской кровати, занимающей полкомнаты.

Несколько минут обратной дороги – и домик заперт изнутри, шторы на окнах сомкнуты, ежевечерние процедуры окончены, свет погашен.

– Я так устала сегодня, – зевнула Луиза, забираясь на кровать в одних трусиках.

– Сегодня тебе отвертеться не удастся! – шутливо прорычал Алекс, обхватывая ее за тонкую талию и притягивая к себе.

Он стал целовать ее в шею, беспорядочно лобзал щеки, захватывал губами мочки ушей и посасывал их, пока его руки гладили ее плоский животик и мяли упругие грудки. Сладкая девочка делала вид, что хочет вырваться, но сама поддавалась ласкам, будто ускользающими движениями дразня его, но на деле лишь глубже увязая в сладострастном зыбучем песке возбуждения. Наконец повернулась к нему лицом, закрыв глаза, на обратной стороне ее трепещущих век проецировались радужными брызгами вспышки блаженства, она широко раскрыла влажные губы, прося глубокого поцелуя. Алекс глядел с нарастающим желанием в темноту ее ротика, пальцем провел по губам, а потом нырнул туда целиком, исчезнув в этом портале удовольствия: язык глубоко проник внутрь, сплетаясь с ее языком, палец другой руки нащупывал под трусиками бугорок клитора и вход в увлажнившуюся пещерку влагалища, нежно сжимавшего фалангу пальца, словно приглашая проникнуть глубже, дотянуться до точки G.

– Аах!.. – испустила она короткий стон, когда Алекс наконец оторвался от ее губ. – Хочу тебя очень-очень-очень… Поласкай меня, пожалуйста.

Вместо ответа он стянул с нее последний тоненький полупрозрачный кусочек ткани, сжал одной рукой набухший сосок, а два пальца другой просунул в сладостное скрещение между стройными бедрами Луизы, достиг главной цели и водил ими в уже хлюпающем от обилия смазки гротике, разжигая в ней плотский огонь. Возбужденно дыша, он терся окаменевшим стержнем между покрытыми легкой испариной булочками своей красотки, пока головка жезла не стала размером с созревший мухомор с выступившей в устье канальца капелькой росы.

Луиза громко стонала, не боясь, что кто-то может услышать. Алекс ласкал ее рукой, пока пальцы не заблестели от деликатесной жидкости девушки, затем он поставил ее на колени, крепко сжав ладонями ляжки, развел их пошире, наклонился и стал лизать вокруг прелестной скважины, продолжавшей источать женские соки с терпким вкусом молодой самки, жаждущей совокупления. Однако ему пока не хотелось приступать к основному процессу. Он продолжал работать языком, просовывая его внутрь, облизывая набухшие гребешки, посасывая бугорок клитора и снова устремляясь в горящее лоно. Потом неохотно оторвался и стал облизывать утопленную чуть выше ямку ануса, стараясь протолкнуть туда указательный палец, чтобы исследовать его внутри. Алекс никогда раньше не решался на это, но теперь разогрелся настолько, что вращательными движениями проник в эту тугую дырочку на половину фаланги, большим пальцем продолжая теребить клитор. Луиза сжала ягодицы.

– Эй, ты куда? Я хочу сзади, но не в том значении. Трахни меня раком, пожалуйста, пожалуйста, ну плиииз!..

Ему и самому уже не терпелось. Член распирало изнутри, кровь пульсировала в венах, разливая по телу волны желания, он просто превратился в увесистую дубинку, приросшую прямо к паху. Алекс еще несколько раз для раззадоривания поводил головкой члена от клитора через пышущее жаром жерло вулкана до ануса, словно выбирая подходящее отверстие для своего инструмента, и вдруг тот сам собой скользнул в большой влажный туннель, будто всосанный Луизой. Она подалась назад, подстраиваясь, и застонала уже потише:

– Боже, боже… Как хорошо… Еще, еще…

Алекс трахал ее вполне прытко, обрабатывая заветную точку; он снижал темп, когда ощущал приближение выброса спермы, отсоединялся и неистово ласкал истекающую влагой киску языком, а когда приближение оргазма отступало, вставлял член обратно и продолжал доводить ее до исступления, без устали вводя его внутрь полностью, до матки и обратно. Сердце билось молотом в груди обоих: время, звуки и пространство – все исчезло в темной пропасти вожделения, куда они падали в свободном полете. Он ощущал, как скипетр его сжимается сокращениями ее тайных мышц, когда она наконец горячо зашептала:

– Я сейчас кончу… Ох-ах… Я кончаю, сука, как приятно… Аааа-а-а-а… – последний выдох, и блаженство эротического фейерверка взорвалось финальным аккордом салюта страсти.

Он продолжал двигаться в ней по инерции, пока Луиза в конвульсиях обессиленно стонала, затем, уже не сдерживаясь, извлек наконец свой аппарат, и из головки на попку и спинку девушки хлынули потоки долго сдерживаемой белой лавы, что принесло миг кайфа, облегчение и истому. Член еще не торопился опадать, и Алекс смотрел, как по ягодицам подруги растекаются крупные капли, образуя узкие клейкие ручейки.

– Круто ты меня сегодня отымел, котенок, – Луиза и сама выгибалась по-кошачьи, прижав к спине полотенце, потом ополоснулась в душе и легла рядом нагишом.

Вскоре она заснула, но Алекс еще не мог позволить себе отправиться на боковую, сначала он думал о Луизе и последнем сексе, а затем решил проверить почту и почитать последние новости.

Ленты соцсетей оказались до отказа забиты новостями о распространяющейся по миру заразе. Все началось, как всегда, с Китая, и государства одно за другим закрывали границы, и тысячи рейсов отменялись где-то там, далеко отсюда. Ему уже не хотелось вдаваться в подробности, поскорее бы выспаться и прыгнуть в завтра. Пока основы мира казались непоколебимы. Ничто не угрожало ни его работе, ни самочувствию, а болезнь – пожалуй, раздутая паника, обычный грипп, не более того. Переболеет несколько тысяч человек, может быть, кто и умрет от старости, но потом непременно найдут лекарство, и все закончится. Не может такого быть, чтобы обычную простуду не могли вылечить в наше время.

Алекс выключил смартфон, положил его на прикроватную тумбочку, закрыв глаза, шагнул с карниза сознания и провалился в черноту сна.

Глава 3. День третий

Выйдя утром на пляж загорать, наша пара обнаружила девственно-чистую полоску песка, вокруг больше никого не было, словно пляж принадлежал им двоим. Луиза облачилась в белый купальник, постелила на лежак полотенце, надела темные очки и подставила свое бледное тело под солнечные лучи. Алекс зашел в теплую прозрачную воду и принялся плавать вдоль берега с остервенением, стараясь грести как можно сильнее, чтобы разогреть как следует мышцы, соскучившись по морю.

Затем он решил обогнуть по воде расположенную на столбах деревню с запада на восток и размашистыми движениями проплыл под деревянным мостиком, ведущим к виллам, потом сбавил прыть и поплыл медленнее, держа голову над поверхностью и разглядывая домики. Один из них явно ремонтировали: на террасе лежали какие-то трубки и брезент. В других, кажется, никто не жил: ни сушившихся футболок или плавок, ни людей заметно не было. У самой западной оконечности деревни стояли две супервиллы: заметно больше остальных, с широкими террасами, они предназначались для привыкших к роскоши постояльцев. Огибая деревню, на одной из террас он все-таки заметил женщину: развалившись на лежаке, она курила и поглядывала на плывущего мимо Алекса. Стараясь не обращать на нее внимания, он снова перешел на кроль, молодецкими гребками двигаясь прочь.

Вернувшись с противоположного края водной деревни назад на свой пляж, Алекс обнаружил, что на берегу появились еще люди: лысый накачанный мужчина неопределенного возраста и мальчик лет двенадцати. На другом лежаке, метрах в двадцати от их собственного, загорала, вероятно, жена культуриста с дочкой примерно восьми-девяти лет, которая крутилась возле мамы, не зная, чем себя занять.

– Приветствую соседей! – сказал Алекс, подплыв ближе к качку.

– Привет! – ответил тот, помахав правой рукой.

– Давно вы тут живете?

– Пятый день уж как.

– А мы приехали вчера. Я Алекс, – он протянул руку и ощутил крепкое пожатие.

– Меня Игорем зовут, – ответил качок. Вблизи было видно, что его смуглое лицо покрыто сетью морщинок. Он махнул куда-то на запад, где только что плавал Алекс:

– Видел там ската?

– Неа, я же еще без маски плавал.

– Возьми в дайвинг-центре маску и ласты, их бесплатно в прокат выдают, а вернешь, когда уезжать будете. Поплавайте подальше, мы с мелким видели там и скатов, и черепаху, и больших рыб каких-то. Вы надолго тут?

– Мы до первого. А вы когда уезжаете?

– У, так долго, – Игорь ухмыльнулся. – Мы уедем двадцать восьмого.

– А откуда вы?

– Из Питера. А вы?

– Столичные мы люди.

Игорь снова ухмыльнулся непонятно отчего.

– Были мы в Москве буквально недели три назад. Приезжали с мелким на всероссийские соревнования.

– Похвально. А каким видом спорта увлекаетесь?

– Карате. Начал Антон неплохо, двоих уложил друг за другом. Дошел до четвертьфинала, но потом слился одному башкиру, – качок недовольно сощурился, явно с досадой вспоминая проигрыш сына. – Эх, как же мы тогда продули, а, сынок? – он взлохматил волосы мальчишке, стоящему рядом, но тот вместо ответа нырнул под воду и ловко отплыл от папы.