скачать книгу бесплатно
– Он пока нужен. Я отдам.
– Если ты о Джаиле и его дружках, то все улажено. Они тебя не тронут. Это бонус в память об Иване.
***
После взрыва в их семье все покатилось под откос. Мать начала пить. Бабка ее ругала, прятала спиртное, укоряла детьми, но она лишь отмахивалась. Пропивала и пенсию по потери кормильца и зарплату. На работе долго терпели: понимали ситуацию. Вначале относились с сочувствием, но постепенно отношение менялось. У матери начались запои, она не выходила на работу по несколько суток. В конце концов, терпение кончилось и ее уволили. В маленьком городе это было как клеймо – отверженная. На другую работу она устроиться не смогла – не брали, учитывая ее репутацию. Да она и сама уже не хотела. Пьянство затягивало ее в черную дыру, откуда невозможно вырваться.
…Этот день Плотник запомнил навсегда. Они с братом возвращались из школы. Заканчивался учебный год и Плотник раздумывал, где бы ему подработать. Пьянка матери высасывала из семьи все деньги, фактически они жили на мизерную пенсию бабки. Слесарь предлагал работу, но Плотник представлял себе, чем ему придется заниматься и пока не дал ответа. Лишь крайний случай мог заставить его стать участником криминального бизнеса. Но пока он не наступил.
Еще издали они увидели, что у ворот их дома припаркованы милицейская «Газель» и машина скорой помощи. Плотник остро почувствовал неладное. Они с братом ускорили шаг, а потом побежали. Во дворе милицейский капитан беседовал с врачом. Увидев их, он знаком показал, чтобы братья остановились.
– Вы кто?
– Плотники. Братья.
Капитан тяжело вздохнул и ничего не сказал. Врач вопросительно произнес:
– Может, не надо им туда ходить?
В это время из дома вышла пожилая женщина с чемоданчиком в руке.
– Стопроцентное самоубийство, – деловито произнесла она, обращаясь к капитану.
Страшный смысл этих слов облекся в плоть, когда они, несмотря на протесты доктора, впрочем, не очень активные, вбежали в дом. Взгляд сразу остановился на белой простыне, под которой виднелось очертание тела. Мать! Из-под простыни виднелся обрывок бельевой веревки. На столе стояли две пустых бутылки, засохший кусок сыра и корка хлеба, два стакана, один пустой, другой наполовину наполненный остывшим чаем.
Сашка побледнел, вцепился за его рукав, и Плотник почувствовал, как дрожит его тело. Напротив, на кухне, молодой человек в штатском беседовал с бабкой. Вернее, пытался, потому что она все время бессвязно причитала. Следователь пытался успокоить бабку, но увидев братьев, она истошно заголосила.
– Сиротинушки-и!
Выяснилось. Мать пила с утра, а потом, когда дома никого не было, взяла бельевую веревку и повесилась на ручке кровати, на которой сейчас лежала. Она стала еще одной жертвой взрыва.
В дом вошел санитар с носилками.
– Парни, помогите ее вынести, я один не справлюсь.
Тело матери оказалось до странности тяжелым, хотя она отличалась субтильным телосложением, да и ее образ жизни в последнее время никак нельзя было назвать здоровым.
…Деньги на похороны, как ни странно, принес Слесарь.
– От братвы, – коротко сказал он.
Немного собрали товарищи отца и Ивана, с которыми они работали в одной смене. От руководства шахты, на которой всю жизнь трудился отец, никакой помощи не последовало. Начальству было не до этого.
На кладбище народу собралось немного: несколько соседей, старинная подруга матери, которая единственная не оставила ее, и пара шахтеров, уже бывших.
Шел дождь, мелкий и холодный. Но Плотник не чувствовал холода. Его душили гнев и отчаяние. И он поклялся, что у него никогда не будет семьи.
***
Орган опеки не разрешил бабке оформить опекунство над братьями-сиротами. Плохое здоровье, мизерная пенсия и возраст – все это сыграло свою роль в отказе. И отныне судьбы Плотника и Сашки должны были разделиться.
Плотнику исполнилось 16 лет, он закончил девятый класс и мог воспользоваться преимущественным порядком, чтобы быть зачисленным на бюджет в среднее специальное учебное заведение. Государство будет обеспечивать его в течение всего обучения бесплатным питанием и проживанием, медпомощью, а также комплектом одежды, обуви. Он подал документы в автотракторный техникум.
С Сашкой ситуация обстояла сложнее. Его, тринадцатилетнего, ждал детский дом. Тут ничего нельзя было поделать. Но брат уперся, как мог упереться только чертов горбун. Плотник знал, что Сашка мог сделать все, что угодно, лишь бы не попасть туда. Оба знали, что ждет его там: издевательства, унижения, побои. Дети часто бывают жестокими, а тем более к сверстникам с физическими недостатками.
Плотник решил встретиться со школьным учителем математики Иваном Павловичем, который отмечал за Сашкой недюжинные способности. Хотел попросить о помощи, хотя и сам не знал, как и чем мог помочь скромный педагог. Но выхода не видел. Плотник знал, что брату никак нельзя было в детдом.
К Ивану Павловичу он зашел после уроков. Открыл дверь в кабинет математики и просунул голову. Учитель проверял тетради.
– Заходи, Коля, – увидев Плотника, пригласил учитель. – Бери стул, присаживайся. Догадываюсь, о чем ты хочешь со мной поговорить. О брате, верно?
– Нельзя ему в детдом, погибнет, – Плотник остался стоять.
– Нельзя, – согласился Иван Павлович. – Он талантливый парень, его в хорошие руки надо, а там, к сожалению, это проблема.
– Что же делать? Может, из города уехать?
– Это не поможет, – коротко ответил учитель. – Дай подумать.
В разговоре повисла пауза. Иван Павлович достал из-под стола свой потертый кожаный портфель и начал там рыться. Хана, если Палыч чего-нибудь не придумает, думал Плотник, придется делать ноги из Углегорска. А куда? С Сашкой далеко не убежишь. Нет, это не вариант. Безнадега – вот самый верный вариант.
Словно подслушав мысли Плотника, Иван Павлович произнес:
– Безвыходных ситуаций не бывает. Вот то, что нам поможет.
Он вытащил из портфеля записную книжку. Плотник с недоумением смотрел на учителя, на то, как он любовно гладит потрепанный, пухлый томик, из которого торчали листы бумаги. Учитель перехватил скептический взгляд Плотника.
– Не смотри так, Коля, здесь есть человек, который может помочь. Вернее его телефон. Это мой старый друг, однокурсник. Он живет в Липецке и возглавляет одно любопытное учреждение.
Сделаем так: я постараюсь сегодня до него дозвониться, а ты придешь ко мне завтра в это же время. Сколько сейчас?
Иван Павлович посмотрел на часы. Два. Вот в это время и жду тебя.
– Спасибо, – Плотник постарался придать своему голосу твердость, – я приду.
Но он сомневался, что какой-то мужик из Липецка сможет решить его проблему. Да и будет ли Палыч звонить? Может так, для вида пообещал, чтобы создать видимость заботы. Однако Иван Павлович слово сдержал. Когда на следующий день Плотник пришел к нему в назначенное время, он узнал, что Сашка должен ехать в Липецк, в Центр поддержки одаренных детей «Стратегия».
***
Плотник унес папку, которую оставила ему Наташа, домой. Он принял душ, приготовил ужин, поел. Делал все медленно, не спеша, поглядывая на папку, но не открывая. Плотник признался себе, что боится, боится выпустить черного джина, которого спрятал в клетках своей памяти много лет назад. Он сел в кресло перед телевизором, но невидяще смотрел на экран, он видел совсем другое.
После взрывов на шахте город начал медленно умирать. Когда первый шок прошел, горняков и их семьи ждал новый удар. Разрушенную «Центральную» восстанавливать не собирались, а значит, сотни шахтеров лишались работы. Так распорядился владелец шахты, местный олигарх Валерий Юверич. Карманный профсоюз, которому, по слухам, он заплатил, развел руками: ничего сделать не можем, все по закону. А потом в полном составе уволился.
Вернуться на работу в затопленную шахту горнякам было невозможно. Пикеты возле офиса олигарха быстро сошли на нет из-за их явной бесперспективности. Власти Углегорска от проблемы фактически отстранились, как подозревали из-за тесной связи руководства города с Юверичем. Так что методов борьбы у шахтеров не осталось. Они в бессилии лишь могли наблюдать, как оборудование и металлоконструкции надшахтных построек режут на металлолом. Единственным действующим местом на шахте остался лишь одноэтажный барак, служивший ранее складом для оборудования. Теперь здесь разместилась скупка металлолома, куда местные бомжи, наркоманы и пьяницы сдавали металл, остатки которого еще оставались на месте погибшей шахты. Тащили ту мелочь, которую не посчитали нужным забрать ликвидаторы.
Возле останков шахты, там, где почти под полукилометровым слоем лежал отец и старший сын Плотника, поставили стелу с выбитыми на ней фамилиями погибших горняков. Найти это место, поверхностную отметку подземного взрыва, было легко. Надо пройти железнодорожный переезд за поселком Третий участок и идти в сторону поселка Горный. Пройти метров полтораста, спуститься вниз, вправо, в полосе высоких акаций. Здесь и можно увидеть стелу.
В центре города тоже возник памятник погибшим шахтерам. По злой иронии его соорудили на деньги олигарха Юверича, бывшего владельца «Центральной». Поэтому родные, близкие, друзья, простые жители в день гибели шахтеров приходили именно к стеле. Клали цветы, записочки, поминали ушедших рюмкой водки, стояли молча, воскрешая в памяти облик своих отцов, мужей и сыновей. Вначале народа собиралось много, потом все меньше и меньше. Люди уходили из жизни, уезжали из ставшего ненавистным города, болели и уже не могли навещать своих. Когда Плотник вернулся из армии, у стелы он обнаружил лишь горстку людей. Еще он узнал, что в городе закрыли уже половину шахт. Прошло еще несколько лет и все 17 шахт, которые полукругом окружали город, оказались закрытыми, исчезли, как будто их не было.
Специалисты объясняли это породой добываемого угля. Он имел большую зольность и не годился для металлургического комбината, расположенного рядом с Углегорском областного центра. Качественный коксующий уголь доставляли из Кузбасса. Углегорский уголь шел на ТЭЦ и в частные хозяйства. Но когда и энергетики отказались от него, тогда нерентабельное производство исчезло. Вместе с шахтами закрылся и завод по производству горного оборудования. Промышленный хребет города перебили окончательно.
***
Плотник, Сашка и Иван Павлович мерзли на перроне железнодорожного вокзала в ожидании поезда на Москву с пересадкой на Липецк. Октябрьский вечер был стыл, с неба падали редкие снежинки, пахло креозотом и тем непередаваемым железнодорожным, неистребимым запахом дезинфицирующих средств. Все трое молчали, особо говорить было нечего, детали обсудили заранее. Плотник не замечал холода, хотя казенное пальтишко совсем не грело, а вот Сашка дрожал, только непонятно было – от холода или от чего-то другого.
Учителю все же удалось договориться, чтобы Сашку отправили в липецкую «Стратегию», в школу-интернат для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. В нее направляли одаренных ребят. Для этого понадобилось два с половиной месяца, тяжелых и безрадостных. На Сашку оформили документы для отправки его в детский дом, но Плотник не позволил органам опеки упечь туда брата. Когда за Сашкой пришли к ним в дом, его там уже не было. Плотник спрятал брата в своем общежитии. Приходили и туда, с милиционером, но где было найти беглеца в битком набитом пятиэтажном здании среди десятков отчаянных сорванцов. Сашка сидел там сиднем два нервных месяца, не ходил на улицу и в школу. Еду ему приносил Плотник из столовой, его друзья помогали, чем могли. В общем, продержались, пока не пришли бумаги из Липецка.
…Перрон прорезали два острых луча света – это подходил поезд. Сашка вцепился в пальто брата, прижался к нему, и на замерзшую руку Плотника упала капля. Неужели Сашка заплакал!? Или это растаяла снежинка?
Плотник смотрел на приближающийся поезд. Сашка в старой, потертой куртке, которую донашивал от старшего брата и которая ему была велика, напоминал гнома. Оба они словно оцепенели.
Состав остановился и начал глотать пассажиров. Иван Павлович мягко положил руку на плечо Сашки – пора. Он уезжал вместе с Сашкой. Но брат не отреагировал, он по-прежнему не отпускал Плотника. Руки у чертова горбуна были мощные, попробуй, отцепи.
Иван Павлович сильнее потянул Сашку на себя.
– Брат, – сказал Сашка, – брат!
Он зажмурился, побледнел до синевы, лицо его задрожало.
У Плотника предательски защипало в носу.
– Иди, Сашка, – выдавил он из себя. – Я напишу.
Брат расцепил руки и обреченно побрел к вагону. С горбом и склоненной головой он напоминал маленькую нахохлившуюся птичку. Иван Павлович, подхватил сумку, взошел следом за Сашкой в вагон и помахал Плотнику рукой.
– Все будет хорошо.
Поезд тронулся. Плотник запрокинул голову и посмотрел в небо. Но увидел только свет вокзальных фонарей. Он зажмурился. Снежинки падали ему на лицо, таяли, холодили кожу, но некоторые почему-то были солеными.
***
Плотник раскрыл папку. Полистал. Наташа аккуратным, каллиграфическим почерком записывала воспоминания участников тех событий, делала копии статей из газет, фотографии, распечатки посты из соцсетей, которых, впрочем, было мало. Со временем интерес к трагедии двадцатилетней давности постепенно угас. Плотник тяжело вздохнул и начал листать. Многое из того, что в ней содержалось, ему было известно.
Официальному расследованию причин аварии многие в Углегорске не верили. Ни правительственной комиссии, которую возглавлял заместитель министра топлива и энергетики России, ни следственной бригаде, которой руководил прокурор области.
А ведь октябрьским взрывам предшествовал взрыв поменьше, вспомнил Плотник. Он произошел на «Центральной» летом предыдущего года. Сдетонировала смесь воздуха с метаном, который скопился в выработанной породе. Погиб один рабочий, еще 24 человека были эвакуированы. Из данных уголовного дела следовало, что тогда никто из должностных лиц происшествие не проанализировал и никаких выводов не сделал. Во время следствия выжившие в аварии на «Центральной» горняки утверждали, что их начальство знало о проблемах с высокой концентрацией угольной пыли (именно она усугубила разрушительное действие октябрьских взрывов) и загазованностью шахты. Причиной этих проблем была неправильная схема вентиляции, запрещенная Ростехнадзором еще за три года до трагедии. Но никаких мер по исправлению ситуации на «Центральной» предпринято не было.
– Кто бы мог подумать, – криво усмехнулся Плотник, переворачивая страницы, – городом правил князь по фамилии Юверич. Без его ведома и разрешения в Углегорске ничего не происходило. Ничего не изменилось и на «Центральной».
В день трагедии под землей в разных частях выработки общей длиной более 300 километров, а это больше, чем протяженность московского метро, находилось 159 горняков. В одном из пластов забоя начал тлеть уголь, и вскоре тление достигло другого пласта, где копился метан. В 12 часов 40 минут (по судебным материалам) в шахте прогремел первый взрыв. Его сила была такова, что он повредил здания на поверхности. От этого взрыва погибли двадцать человек. Пять – от взрывной волны, остальные – от отравления угарным газом. У некоторых из их не было самоспасателя – специального прибора с запасом кислорода примерно на час, который выдают шахтерам на случай аварии. Другие либо не успели им воспользоваться, либо им не хватило запаса воздуха, чтобы добраться до поверхности.
Первый взрыв нарушил работу вентиляции, тут и там локально вспыхивал метан, а взрывная волна вымела из выработки скопившуюся там угольную пыль. В итоге эта пыль сдетонировала, и через четыре часа произошел второй, более мощный взрыв. Он разрушил строения на поверхности, обломками убило трех шахтеров, водителя и фельдшера «Скорой помощи». А в шахте накрыло спасателей, ищущих пострадавших. В итоге 14 из них погибли.
После второго взрыва поисково-восстановительные работы решили прекратить. Плотник взял копию вырезки из газеты «Углегорский рабочий», вышедшую через неделю после взрывов.
«На поверхности бурили скважины, туда нагнетали азот, чтобы потушить огонь. Работали спецмашины, устанавливали разные перемычки в шахте, чтобы изменить вентиляционную струю и убрать поступление кислорода. Потушить уже после взрыва огонь, подземный пожар не удалось, – писал журналист Виктор Тимашов. – Тогда было принято решение затопить забой. Его затопили. И ещё прошло полгода, прежде чем всё улеглось, всё утихло, и пробы рудничного воздуха показали, что туда можно спускаться людям и продолжать поиски погибших горноспасателей». Копий статей в папке собралось немало. Он пробежал глазами по заголовкам: «Трагедия в шахте», «Выброс метана», «Ленточный конвейер», «Пожар в штреке», «Погибшие горноспасатели». Печальная летопись.
Основными причинами второго взрыва стали остановка вентиляторов главного проветривания и разрушение надшахтных зданий, приведшее к нарушению вентиляции, разрушению изолирующих перемычек и накоплению метана по всей шахте. Также повторному взрыву способствовало наличие источников воспламенения после первого взрыва.
Судя по датам, Наташа начал собирать материалы о трагедии два года назад. В папке накопилось достаточно много материалов. Она «копала» глубоко, посылала запросы в различные официальные дистанции. Особо была выделена одна глава.
«Кто виноват? Официальная версия»
Эксперты сказали – все горноспасатели и шахтёры во время первого взрыва погибли мгновенно. Спасти их было нельзя. Но можно ли было предотвратить новые жертвы? Ведь за время поисково-восстановительных работ число погибших выросло до тридцати девяти. И кто ответил за гибель людей? Эти вопросы до сих пор мучают многих. Я попыталась задать их в Военизированной горноспасательной части. Вот ответ:
«Правительством РФ для расследования причин аварии и группового несчастного случая на шахте „Центральная“ была создана правительственная комиссия. Материалы расследования аварии находятся в архивах правительственной комиссии, проводившей расследование аварии».
Следующий запрос был направлен в правительство России. Официальная переписка заняла несколько недель, но ответ все же пришел.
«Правительственные комиссии создаются после произошедших крупных аварий для оказания помощи пострадавшим и семьям погибших в результате аварии, а не для расследования причин аварии, – поступил ответ из Департамента промышленности, энергетики и транспорта правительства РФ. – Для технического расследования причин аварии комиссии создаются и возглавляются территориальными управлениями Ростехнадзора. В связи с этим ваше обращение направлено в Уральское управление Ростехнадзора и в правительство N-ской области. В архиве Минэнерго России не хранятся документы 1999 года. Все документы периода от 1999 года и ранее переданы на хранение в Государственный архив РФ. Вопросами наказания и привлечения к ответственности занимаются судебные органы. В 1999 году таким органом была прокуратура. Считаем, что интересующая вас информация может быть получена в Государственном архиве РФ».
Все запросы в официальные инстанции были отправлены на бланках сайта uglegorsk.ru. И ответы приходили на этот адресат.
У нас по-прежнему государство не горит желанием общаться с личностью и старается минимизировать информацию в отношениях с частными лицами, особенно если она касается щекотливых или неудобных тем, вздохнул Плотник. Он понял, почему Наташа воспользовалась помощью журналистского сайта. Так легче добыть информацию. Скорее всего, она попыталась это сделать сама, но столкнулась с волокитой и бюрократией. К тому же ей не повезло. Запросы сделаны в 2019 году, авария произошла двадцать лет назад. И именно в 1999-й оказался последним, когда документы, датируемые этим годом, были сданы в Госархив России. И цепочка растянулась. Что касается причин аварии и масштаба последствий, тот тут пролить свет помог ответ из Уральского Ростехнадзора.
«Во время работы ленточного конвейера лавы 5а-10-18 возник пожар с последующим завалом выработки и взрывом метана. Комиссия пришла к выводу, что при работе конвейера от трения ленты о неисправный ролик или на заштыбованном участке нижней ветви возник высокотемпературный локальный очаг загорания угольной мелочи. При остановке конвейера от этого очага загорелось полотно конвейерной ленты. Развитию пожара способствовало отсутствие воды в противопожарном трубопроводе и наличие непригодных к использованию огнетушителей, что не позволило сработать автоматической системе пожаротушения и воспользоваться первичными средствами пожаротушения, а также то, что в конвейерном штреке с исходящей струёй воздуха, за исключением мест установки приводных станций конвейеров, применена горючая (деревянная) крепь. Накопление метана до взрывной концентрации произошло в результате сокращения количества воздуха в результате завала в районе пожара».
Но сами углегорские горняки в результаты официального расследования не поверили. Плотник вчитался в запись разговора Наташи с непосредственным участником тех событий Юрием Нифонтовым.
– Ленточное полотно – только несгораемое – допускается в шахту или трудносгораемое. На поверхности-то любое можно, а там – чтобы спичку поднесли, и лента загорелась – такое исключено теоретически.
Плотник и сам слышал такую точку зрения, ходившую среди шахтеров. Далее Наташа писала уже от руки.
Большинство горноспасателей, участвующих в ликвидации пожара, были опытными. За неделю до взрыва проходили учения горноспасателей. А родные погибших уверены – их смерти можно было избежать.
Можно ли было не отправлять горноспасателей на глубину? Это вопрос так и остался открытым. Впрочем, мнение шахтеров было однозначным. Шамиль Дамиров вспоминает.
– В этот день, 7 октября, у главного инженера шахты был день рождения. Отмечали в спортивно-оздоровительном комплексе. За счёт наших средств (мы выходили на субботник) построили. Хорошее здание, капитальное. Первый этаж – спортивный зал с душевыми, с раздевалками. Второй этаж – бассейн, сауна, душевые. Третий этаж – спортивный, тренажёрный, два бильярда и теннисный стол. Вот они там отдыхали. Начали еще днем. Когда все случилось, начальники уже приняли на грудь. В таком виде и отдавали приказы. И послали! Четыре отделения. Для чего?
Главной причиной горняки считают ошибку конструирования шахты.
– Изначально, когда эту лаву начали отрабатывать, в проекте была заложена опрокинутая струя воздуха, – рассказал мне шахтёр Виктор Харисов. – Должна идти свежая струя через конвейерный штрек, а нам её подавали через вентиляционный штрек. Это грубейшее нарушение. Грубейшее нарушение! Это любому шахтёру скажите. Кто подписывал эти документы? Как это разрешали? Это вообще вопиющий случай! Километр выработки надо было пройти, чтобы это сделать, как положено. На этом, наверное, сэкономили. Только ради этого могли пойти на такое преступление.
Виктор уверен – будь проветривание организовано правильно, и горняки обнаружили бы пожар гораздо раньше.
– Им воздух бы принёс запах, сразу бы пришли, посмотрели – где что. Неоднократно такое было. Где-то лента начинает тереть, задымится. А она прежде, чем загореться, будет дымиться. Дым учуем, пойдём, посмотрим. Если что, ликвидируем это. А тут струя уходила от лавы. Воздух свежий нам поступает, и мы и не знаем, что там горит.
С этой версией согласен и бывший директор шахты Владимир Войцех. Он возглавлял «Центральную» до 1983 года. За время его руководства не было ЧП с гибелью шахтёров, и «Центральная» считалась одной из самых безопасных в стране.
– Главная причина, по которой произошла эта беда, кроется в нарушении правил безопасности. Особенно в проветривании этого предприятия, а оно относилось к высшей категории опасности. Потому что метана выделялось на этой шахте на тонну добытого угля больше, чем на какой-либо, – рассказал Владимир Николаевич. – Тут применили схему, которая препятствовала такому свойству лёгкого газа – идти кверху, его, наоборот, стали прессовать и не пускать наверх. За какое-то время этот газ скопился, и исходящая струя, насыщенная метаном, была направлена на выработки, оснащённые механизмами и кабелями. И вообще, там, где трение было возможно, где могло возникнуть образование огня.
Могли ли пойти на неверную схему вентиляции ради экономии в 1999 году? Учитывая экономические условия в стране, задержки зарплат и попытки спасти угольную отрасль любой ценой? Ответы кажутся очевидными. Впрочем, и задать эти вопросы уже некому – директора шахты нет в живых, как и многих, кто принимал тогда решения. В 1990-х угольная промышленность однозначно переживала худшие в истории времена. Тогда говорили о нерентабельности углегорского угля и о том, что дешевле привозить его, например, из Казахстана или Кузбасса.
Следственными мероприятиями руководил прокурор области. В качестве возможных версий случившегося рассматривалась неисправность электрооборудования и нарушение технологии угледобычи. Также одной из причин взрыва мог стать внезапный выброс метана.
В конце года Ростехнадзор предоставил акты о несчастном случае на производстве. В документе были указаны причины первого и второго взрывов, а также названы виновники трагедии. Экспертная комиссия ведомства озвучила основные причины возникновения аварии и дальнейшего её развития – это нарушение пылевого режима шахты; отсутствие должного контроля за признаками самонагревания угля со стороны работников шахты; неисполнение предусмотренных проектами профилактических мероприятий по предотвращению эндогенного нагревания угля; неустойчивость электроснабжения шахты. Также Ростехнадзор назвал 24 виновника трагедии, среди которых служащие шахты различных рангов: обычные механики, начальники участков и директор шахты.
