Камень на камне

скачать книгу бесплатно

– Там были разные. Одни вылезали из-под земли, другие были неподвижны. Но все они были заводными игрушками в сравнении со стражами.

– Теми, что охраняли города?

– Именно. Представьте себе огромный, величиной с трехэтажный дом, бульдозер, вооруженный огнеметом, крушащий все на своем пути. При этом маневренный как небольшой велосипед. Все остальные машины были переделаны для ведения боевых действий из гражданских, видимо, когда-то выполнявших обычные мирные функции. Эта же тварь создавалась с одной целью – уничтожать. Долгие месяцы после встречи со стражем не выживал никто. Он просто выжигал целые дивизии, не оставляя от сотен и тысяч людей ровным счетом ничего. Если же позже и удавалось победить такую машину, то, как правило, она успевала включить самоуничтожение, чтобы не попасть в наши руки.

– Как же их тогда побеждали? – спросила я.

– Обычно все происходило очень быстро. Он появлялся из неоткуда и принимался жечь и топтать все на своем пути. При этом он не занимался никакой разведкой, он словно пренебрегал всеми нашими технологиями, многие из которых были для него не страшнее комариного укуса. Это сыграло нам на руку. Как оказалось, он даже не был снабжен щитом, который был у многих стационарных машин, и из-за которого мы были бессильны там. Один такой страж напал на лагерь новобранцев в пустоши между двумя городами. Там было две или три тысячи солдат. Пока он выжигал молодых парней, один из бойцов запрыгнул в танк и расстрелял его. Обычно такие фокусы не проходили, так как тяжелая техника охраняла лишь большие лагеря из-за своей низкой маневренности. Но, что бы вы поняли, перевернуть самый тяжелый танк для стража не составляло проблем. Здесь же все сложилось так, что он просто не обратил на технику внимания, увлекшись топтанием ненавистных людей.

– Вы так рассказываете о нем, будто он разумный живой человек, – прервала я.

– Живой человек – конечно нет, но то, что они были разумными, это абсолютно точно. Когда он был сосредоточен, когда он понимал, что ему грозит опасность, его действия нельзя было предугадать. Он обманывал самых умных командиров, меняя тактику и стратегию. Это сложно описать тому, кто его не видел. Но, в конце концов, он настолько разочаровался в нашей боеспособности, что сам предоставил нам шанс, и тот парень в танке сполна им воспользовался. Это был первый страж, останки которого удалось изучить. Машины были умны, но не настолько умны, как человек. Во всей их конструкции было лишь одно уязвимое место. Лишь одно! Это была панель, прикрывавшая нечто вроде электронного мозга, расположенная на самой макушке его башни-головы. Она была пористая из какого-то органического материала. Ученные предположили, что это было сделано для лучшего охлаждения его систем. Это открытие многое изменило. К тому времени мы уже научились побеждать других тварей, и только один страж заставлял многих новичков мочить штаны.

– Это был перелом в войне?

– Это был его предвестник, – ответил он, с задумчивым видом раскачиваясь на стуле, – теперь мы могли действовать. Это означало, что теперь не нужно посылать группу смертников, чтобы отвлечь стража от основных сил. Конец первобытной войне, в которой все наши разработки и научные достижения не значили ровным счетом ничего. Это означало свободу в выборе стратегии. Конечно только условно, потому что силы были по-прежнему не равны, и для того, чтобы совладать с одной такой машиной, нужна была целая дивизия бойцов. Но время шло, а мы лишь сумели снизить число жертв в наших рядах, речи о победе не было. Плюс, чем дальше, тем они становились умнее. Один приходил на помощь другому, прикрывая спину. То есть, если столкнулся с одним стражем, можно было быть уверенным, что где-то неподалеку бродит второй, а это уже безвыигрышный вариант. Благодаря этим локальным успехам мы развернули какую-никакую разведдеятельность. Беспилотники и роботы были все так же бесполезны, но зато люди теперь могли пробраться немного дальше. И вот однажды это принесло свои плоды. Разведка нашла центр управления. Поразительно, но мы даже не имели представления, что весь их щит сконцентрирован в паре генераторов, расположенных каждый в своем полушарии этой треклятой планеты.

– Я читала об этом в хрониках, – поддержала я, услышав знакомую информацию, – операция «Блицкриг».

Он улыбнулся, отпив из стакана какой-то мутной жижи и утерев рот рукавом куртки.

– Да, это была именно она. Малая часть событий той войны, нашедших отражение в хрониках. Еще бы, ведь это был тот самый перелом, которым можно было гордиться, которым можно было прикрываться. Я вместе с братом вошел в одну из тех двух групп, которые должны были синхронно атаковать центры управления за десятки тысяч километров друг от друга. Двадцать три человека. Все – заслуженные бойцы, герои войны, прошедшие всю ее на своих ногах. Двадцать три самых везучих парня во вселенной. Мы подобрались максимально близко к городу. Нас отделяло одно плато, примерно пять-шесть километров. Решено было выступать ночью. Уж не знаю, есть ли это в хрониках, но стратегия казалась идеальной. Идеально возможной. Первая из целей находилась в полушарии, где наша активность была очень низкой, поэтому было решено атаковать ее в первую очередь. В таком случае, враг, застигнутый врасплох, начал бы переброску сил, и тут мы смогли бы выполнить свою функцию. Так и произошло. Приблизительно в полночь мы получили сообщение, что первый центр взорван. Это был сигнал к наступлению. Мы побежали. Сначала строем, потом, когда под ногами почувствовался метал, рассредоточились. Где-то на полпути мы услышали его. Именно услышали, так как кромешная тьма не позволяла ничего разглядеть, а грохот ударов механических лап по металлическому полу города разносился на десятки километров в этой неестественной тишине. Вы слышали о том, как там тихо?

– Где? На Орионе? Нет, не слышала, – ответила я, увлеченно делая зарисовки в блокноте.

– О, это самое невыносимое. Здесь, на Земле люди уже позабыли, что такое тишина. Там так тихо, что слышно собственное сердцебиение. Поэтому любой шум разносится на огромные расстояния, не искажаемый ни ветром, ни любым другим способным на это явлением. Нам оставалось около километра, когда он показался впереди. Глупо было предполагать, что мы не встретим его у входа в город, однако я помню, как страх и отчаяние буквально сковали ноги. Я пытался тогда гнать от себя эти мысли, как наверно делали и все остальные. Но если один из стражей увидел нас на пути к городу, то эта девчонка должна была довольно быстро разгадать наш замысел. Наш командир, Клинт Доусон, скомандовал разделиться на две группы. Одна должна была отвлечь стража, пока другая пробиралась в город. Я с братом попал в первую группу, и мне было поручено командование. Маневр удался, и страж направился в нашу сторону. Но далеко мы отбежать не успели. Я только увидел краем глаза, как Доусон с остальными слились с поблескивавшими стенами где-то в стороне. Тактика борьбы со стражем была отработана до автоматизма. Он догнал нас через пару минут и уже на подходе начал жечь металл под ногами. Мы рассредоточились, стараясь запутать его. Иногда это получалось, и он мог впасть во временный ступор, видно из пробелов в программе, но чаще всего он моментально перестраивался и продолжал преследование кого-то одного. Так и произошло в тот раз. Он направился в сторону одного из бойцов. Это был Йоши, отличный солдат, пилот, такой же как и я, бесстрашный и чертовски гордый. Жаль, но все понимали, что ему конец. Он и сам это понимал и постарался выкроить для нас пару лишних секунд. Я помню это чувство, когда даешь команду разделиться, и несколько мгновений ждешь его вердикта, за кем он побежит. Мне было стыдно и стыдно сейчас, но когда он побежал за Йоши, я испытал своего рода облегчение. Парень пал спустя несколько долгих секунд, тварь не стала жечь его, она просто догнала и раздавила его своей многотонной ногой, как мы давим тараканов тапком. При этом треск его костей отозвался глубоко внутри моего черепа. Тех нескольких секунд, которые страж потратил на Йоши, нам хватило, чтобы перегруппироваться и подступить к нему сзади на расстояние удара. Он чуть было не опередил нас, попытался прорвать окружение, побежав прямиком в центр полукруга, но не успел. Мы выстрелили импульсом, десять залпов одновременно. Это обездвиживало его на несколько десятков секунд, так что можно было подобраться вплотную. Один из бойцов взобрался на спину и прилепил взрывчатку на уязвимый люк. Тот страж так и не пришел в себя после импульса, его разорвало на две части, и грохот от падения наверно был слышен за десятки километров.

– Ух ты, впечатляет, – вымолвила я, вдохновляясь услышанным.

– Нет, не впечатляет. Я бы описал это чувство, как сладость мести. Каждый раз, когда я участвовал в уничтожении одной из машин Ориона, я испытывал это чувство. Я чувствовал…, даже не знаю, благодарность тех, кто не дожил до этого момента, чувствовал облегчение, чувство исполненного долга, – он некоторое время молчал, глядя в практически опустевший стакан, будто завороженный.

– Расскажите, как вы сумели отключить щит.

– Мы сумели, – практически спросил у меня Манува, очнувшись от кратковременного забытья, – что тут рассказывать? Прорвались в город, нашли установку и взорвали ее ко всем чертям. В городе мы встретили еще одного стража, который раздавил всех. Остались только мы вдвоем с братом. На уничтожение потребовалась сотня-другая миллионов жизней, но это ведь пустяки, верно? Что это в сравнении с гармонией и процветанием, которое у нас есть сегодня? А безопасность? Да за нее можно все отдать! Я отдал за эту безопасность жизнь своего брата. Это был один из последних дней там, на этой проклятой планете. Все уже закончилось. Без щита мы поменялись местами, теперь уже машины прятались везде, где только можно, а мы лишь пытались удовлетворить свою жажду, желание мести, желание крови. Я видел, как моего брата сожрала тварь, вылезшая из-под земли. Это произошло у меня на глазах, после стольких месяцев везения. Скажите, как по-вашему, мне не плевать на гармонию? Верно, это риторический вопрос. Я вернулся на Землю героем, обо мне говорили, складывали легенды… до сих пор складывают. Здорово. Помню, как мы с Роджером мечтали о том, как станем знаменитыми, как будем в каком-нибудь миротворческом корпусе, как будем читать лекции молодежи. Я даже помню тот день, когда мы пришли записываться добровольцами в призывной пункт. Мы были счастливы. Мы были глупы.

Он осушил стакан и со звоном поставил его на крышку стола.

– Итак, продолжим, – сказал он, видимо, поборов нахлынувшие вместе с неприятными воспоминаниями эмоции, – первое время после возвращения все было отлично. Но, хоть вам этого и не понять, никто из нас не вернулся оттуда прежним. Даже те, кто не принял участия ни в одной стычке, даже на них война наложила отпечаток. Скажу вам по секрету, я до сих пор не могу нормально спать. Наверно это останется со мной навсегда, – тут он как-то странно осекся и с трудом сдержал истерический смешок, – и дело вовсе не в кошмарах. Я просто слишком привык ждать, когда наступает ночь. Ждать их, понимаете? Там, на Орионе это был единственный способ выжить – всегда ждать. С нами в отряде служил паренек, француз, Жиль Готье. Мы называли его «Туз». Вероятно, вы читали о нем в хрониках. Он вместе со мной прошел большую часть той войны. Молодой парень, ему не было еще и тридцати лет. Он сошел с ума уже дома, на Земле. Его заперли в психушку, и там закончил свой яркий путь. И таких примеров я могу привести сотни. Мне повезло чуть больше, хотя, признаюсь, я и сам частенько подумывал свести счеты с этой жизнью. Но для того, чтобы решиться, нужно иметь нечто большее, чем смелость. Я тоже не стал исключением из «сынов войны». Утешение нашлось очень скоро, на дне бутылки. И чем дальше, тем глубже находилось это дно. Все складывалось вполне гармонично и, главное, безопасно, верно? Но тут появился он, наш герой. Монро, черт его побери. Сколько раз этот парень менял мою жизнь?! Сначала я поступил в академию только потому, что туда поступил он. Потом я преисполнился решимости записаться добровольцем, потому что он струсил. Ну и, как итог, именно из-за него я не закончил жизнь, как рядовой бродяга с Сириуса. Нэйт Монро – мой ангел-хранитель. Апатичный ангел. Знаете, хоть он никогда бы мне об этом не сказал, но у него были серьезные проблемы с головой. В общем, у нас было много общего. Он наполнил мою жизнь смыслом, снова, как прежде. Я тогда и не догадывался, что именно произошло после возвращения на Землю. Позже я понял это. Просто война закончилась. Я часто думаю – зачем ему это было нужно? Зачем вся эта нескончаемая бойня с угрозой для жизни? Я пару раз спрашивал его, но, похоже, он не очень любил касаться этой темы. Я знаю, что он был гражданским пилотом, вполне неплохая должность. Он вроде даже был женат… ну и зачем было таскаться со мной, нянчиться, терпеть меня? Я не такой уж особенный, просто мне часто везло в жизни. Он же был совсем другой: умный, хитрый, талантливый, особенный. С самого детства я всегда завидовал ему, пытался подражать, пытался угнаться…

Тут он снова замолчал, доливая в стакан очередную порцию устрашающего на вид напитка.

– Чуть позже я встретил еще одну старую знакомую, Джину Гарсия. Она училась вместе с нами. Там, в академии, они с Нэйтом были довольно близки, а когда мы встретились вновь, они почему-то совсем не общались. Уж не знаю, что там у них произошло, но моя жизнь определенно стала лучше с этого дня, надеюсь, вы понимаете, о чем я. Она будто бы ждала меня все это время, хоть такими словами она это и не выражала, но все было понятно даже без всяких слов. Не отходила от меня ни на минуту, всегда ждала и… не могу сказать, что отвечал ей взаимностью, но, в конце концов, главное ведь, чтобы женщине было хорошо, верно? А свою способность любить или чувствовать что-то в этом роде я, очевидно, оставил на другом конце галактики. Понимаю, немного странно слышать это от такого типа как я, но тем не менее. Я снова жил, каждым новым днем, не заглядывая далеко вперед и не планируя. К тому моменту я твердо уверился в абсурдности любого планирования. Вот даже сейчас, казалось бы, я действую по оговоренному заранее плану, но все прекрасно понимали, что это лишь небольшая таблетка успокоительного, призванная утихомирить разум разгневанной толпы. Даже этот план – обычный миф. Так вот, моя жизнь стала налаживаться после встречи старых друзей. Монро же, как будто покатился по наклонной. Все новые и новые заказы, и он брался за них, не давая себе передышки. И этот взгляд… У него стал совершенно невменяемый взгляд. Как будто он был постоянно зол, хоть и не подавал виду в разговоре. У парня были очень серьезные проблемы с головой. Откровенно говоря, до нашего отлета на Сириус я каждое утро приходил к нему в комнату, ожидая увидеть его, подвешенного к балке за шею. Но стоило ему взяться за это дело, как он будто снова изменился. Как если бы он знал, куда это всех нас приведет, знал, что конец близок, что его уже видно.

В очередной раз Манува сделал паузу, приложился к стакану, а затем уставился внутрь него замерзшим взглядом.

– Это было как будто вчера. Мы прилетели на Сириус, прошел час, и мы уже ехали с мешками на голове в каком-то грузовике. Это все частности, важно лишь то, что я увидел потом, что услышал, и чему поверил. Эстебан Фероуз, тот самый опасный преступник, религиозный фанатик и пропагандист. Ради этой нашей встречи стоило выжить там, на Орионе. Знаете, а ведь он предсказывал все это, все, с самой первой минуты. И про вас он говорил, и про меня. Мы много говорили за эти несколько дней, я многое увидел. Вам не будут интересны подробности, но я видел, как этот человек оживляет мертвецов, как дает им второй шанс, шанс, которого не было у тех миллионов солдат, сожженных во имя нашей с вами гармонии. Он открыл мне глаза, сказал то, что я и так знал, но во что боялся поверить. Про правительство, про заговор, про миллионы смертей, про моего погибшего брата… Он сказал, что войну развязали мы, что все это было частью одного зловещего страшного плана, что наверху знали о том, чего это будет стоить, и знали, какую выгоду это принесет. С его словами весь пазл в моей голове сам собой сложился, как будто я ждал все это время именно этих вот слов. Если это фанатизм, то я, так же как и он, самый что ни на есть долбанный фанатик. А главное – он дал мне способность исправить человеческие ошибки. Информация, с помощью которой люди могли бы взглянуть на произошедшее слегка под другим углом. Доказательства, за которые Нэйт Монро, вероятно, отдал свою жизнь. Можно сколько угодно рассуждать на тему того, что он просто, наконец, нашел возможность сделать это, но факт остается фактом, человек пошел на неминуемую смерть ради того, что бы у нас с вами был шанс изменить мир. Чем ни заголовок для вашей статьи, верно?

Я только кивнула, а он расплылся в какой-то странной широкой улыбке.

– У нас с Фероузом было много общего, – продолжил Манува, чуть более оживленно, – разумеется, в плане ума нет никакого сходства. Но от него я услышал то, чего всегда хотел услышать от кого-то помимо моего внутреннего «я». Остальные боялись этого, или, зачастую просто не думали об этом, ведь так легче жить, верно? Он, так же как и я, стал жертвой этой проклятой планеты. Он оказался одним из тех сорока, полетевших туда с мирной миссией. Фероуз потерял там много близких людей. В общем, нам было легко найти взаимопонимание, не смотря на многие очевидные различия между нами.

– Постойте, – прервала его я, – вы хотите сказать, что Эстебан Фероуз, один из списка «врагов Конфедерации», один из самых опасных преступников в мире, на самом деле был в числе мирной экспедиции на Орион?

– Я не хочу, а именно так и говорю. Он был там, и он выжил. Один. Как и я при разрушении щита. Вот вам еще одно сходство. Всех тех людей послали туда, на Орион, заранее зная их участь, зная, что им нельзя туда лететь, что это будет их конец. Чем не повод?

– Этому у вас тоже есть доказательства? Потому что слишком уж сказочно это звучит. Каким образом его имя ускользнуло из хроник? Как так получилось, что мы не знаем о выжившем?

И снова эта странная улыбка, как будто он снисходительно улыбается беспомощному ребенку, или просто-напросто чувствует свое превосходство. Но в чем оно заключалось? Скорее всего, это просто выпитый алкоголь дает о себе знать.

– Хроники эти ваши… Неужели не ясно, как все устроено? Вы не должны задавать вопросов. Для вас, как и для подрастающих сейчас детей, война на Орионе – героическая победа Земли над инопланетными захватчиками. Именно та победа, к которой людей готовили несколько веков подряд. Подвиг, геройство, самопожертвование. Фу, меня сейчас стошнит. Стали бы вы со мной говорить, не будь у меня доказательств каждому моему слову? Думаю, что нет, ведь это весьма опасная затея. Он передал мне шкатулку, в которой есть все, чтобы разрушить мир, который вы знаете. До основания, до туда, где можно будет начать возводить новый. И на камне сем я создам церковь мою… Без обмана, без розовых очков, без песен о гармонии… Мы не знаем еще об очень многих вещах и событиях.

Он явно что-то не договаривал. Но слишком уж быстро менялось его настроение, чтобы попытаться поймать его на этом.

– Дальше случилась атака. Бункер, в котором мы прятались, был разрушен, а Фероуз, по всей видимости, остался под его завалами.

– Так значит, он погиб?

– Я не видел его смерти, – ответил Манува, – но я видел, что бункер взорвался, и я точно знаю, что он был внутри. Учитывая, что все последние месяцы он так и не вышел на связь ни с одним из своих приближенных, полагаю, что он мертв. Хотя, знаете, я совсем не удивлюсь, если это окажется не так. Теперь я не склонен к излишнему реализму, но, если говорить объективно, шансов у него было очень мало. Но мы спаслись. Я, Монро, Джина, несколько людей из личной охраны Фероуза, а так же его дочь. Да. Вы удивлены? У него есть дочь, которую зовут Эстель. Совсем еще юная, но с таким вот отцом она взрослая не по годам. По всей видимости, он посвятил ее в свои планы уже очень давно, и все это время готовил к подобному повороту. Да, он знал, что так будет. Он знал, что придет день, и его достанут. Силы были неравны. И знал, что она выживет, чтобы продолжить его дело. Именно поэтому она владеет всеми этими его штучками. Она лечит смертельно больных людей без каких-либо лекарств. Будьте уверены, когда придет время, люди пойдут за ней. Все те, кто шли за стариком Эстебаном, и даже больше.

– Про то, что вы будете в этот момент на Сириусе, он тоже знал?

– Я думаю, что знал. Более того, я не удивлюсь, если узнаю, что все сложилось именно так, как сложилось, потому что он так захотел. Не буду ничего утверждать, но, согласитесь, что в даже самой красивой сказке всегда есть рациональное зерно. Так и с ним. Все, что его окружает, несведущему человеку представляется каким-то волшебством, все эти истории и все эти странные совпадения… не знаю,… возможно, что теперь и не узнаю никогда.

– Итак, – спросила я, – где сейчас эта шкатулка с доказательствами?

Он снова ухмыльнулся и не к месту покачал головой.

– В надежном месте.

– В каком? Вы же понимаете, что без них я ничего не смогу сделать? Кто позволит мне запустить подобную информацию без подтверждения?

С все той же странной улыбкой на лице, он осушил залпом очередной стакан и, с грохотом, на который обернулись некоторые другие посетители, поставил его на стол. Мне даже показалось, что я услышала хруст пластика. Затем он извлек из внутреннего кармана куртки небольшой сверток и, взвесив его на ладони, протянул мне.

– Тут есть все, что вам нужно, – сказал он при этом, – на первое время, разумеется. Как только информация утечет, вы получите остальное.

Я спрятала сверток в сумку и достала из нее пистолет. Мои догадки подтвердились. Он ждал этого, и вместо выражения неожиданности на его лице улыбка лишь стала еще шире. Должна сказать, это уже порядком раздражало. В такой ситуации невольно почувствуешь себя неуютно. Я поступила необдуманно, но выбора у меня не оставалось. Передо мной сидел герой войны, и медлить было нельзя…»

– Интересное чтиво, – сказал лысоватый мужчина в военной форме, встряхнув картонной папкой, – он еще что-нибудь говорил.

Девушка за толстой металлической дверью нажала кнопку коммуникатора.

– Он сказал что-то неразборчивое, а потом добавил: «Он снова оказался прав». Оказывается, как мы и предполагали, Арес водил нас за нос с самой первой секунды. Он в точности знал, как выглядит информатор. Я предупреждала начальство, что ничего не выйдет…

– Вы все-таки убили его, – перебил военный, рассматривая лежащую в руках папку, – у всех на виду.

– У меня были инструкции, по которым я действовала. Объект может быть устранен при первой опасности.

– И какая опасность исходила от безоружного пьяницы?

– Он – герой войны, медлить было нельзя…

– Да-да, я прочел эту часть вашего доклада. Очень занимательно. Вы останетесь здесь до выяснения природы инфекции, после чего вас заслушает комиссия. Уж не знаю, сколько времени это займет. Врачи сейчас выясняют, что это за вирус. Буем надеяться, что это что-то простое, и вы выступите как только они скажут, что угроза миновала.

Девушка закашлялась, прикрыв лицо руками. Вытерев рот, она положила руку на толстое стекло в двери, оставив на нем кровавые следы. Снова щелкнула кнопка коммуникатора.

– Это не выглядит как что-то простое, – сказала она дрожащим голосом, снова согнувшись в приступе кашля.

Часть 3

30 ноября 2278 года.

Да, я не ошибся. Именно 2278 года. Никаких новых эр, никаких новых отчетов. Именно 2278 лет назад родился сын Божий Иисус Христос, от первого дня которого велся отчет лет с древних времен. И, если будет угодно, я затеял все это, чтобы напомнить людям о том, о чем они не должны были забывать. Никогда.

Сегодня я даю клятву. Я клянусь перед спящей дочерью, клянусь, что сделаю этот мир лучше, клянусь, что отвоюю ей место в этом мире, чего бы оно мне не стоило.

Прошло уже почти полгода с того раза, как очередная группа наемников позарилась на крупную рыбешку. Но это все не то, уж я-то знаю. Что-что, а людей я вижу насквозь. Те четверо неудачников были глупее голодных детей Сириуса. Они бы ни то, что не смогли, они бы даже не поняли то, что я могу сказать. Нет, это было не то.

Но сегодня мне в руки попала новая информация. Рашид дал на выбор несколько досье. Это уже что-то. Некий Нэйт Монро. Один из асов в своем деле. Но этого было бы недостаточно, если бы он не был с головы до ног обросшим связями во властных структурах. А самое главное – отчаяние. Только отчаявшийся человек пойдет на это, и, похоже, он именно тот, кто мне нужен. Но даже не в нем самом дело. Один он не сможет пройти дальше таможенного поста по прилету на Землю. Нужна помощь. Верные и сильные люди. Я бы мог привлечь Рашида и его людей, но они нужны мне в другом месте. Они должны будут защищать Эстель, когда все закончится. Или, нет, неправильно. Они будут защищать ее, когда все начнется. Это я могу доверить только Рашиду, именно по этой причине мне нужно, чтобы он выжил, когда они придут.

Тут тоже все сходится. Вместе с Монро будет его команда, в которую входит некто Яков Манува, по прозвищу «Арес». Да, я слышал прежде его имя, определенно, это один из тех, кто воевал на Орионе, чьим именем пронизаны хроники войны. Не имею ни малейшего понятия, что такой человек делает в банде охотников за головами. Но зато я знаю, на что они способны. Я уже имел дело с ветеранами. Среди них практически нет морально полноценных людей. Все они привезли с собой расстройства ума, настолько глубокие, что вылечить их не под силу даже земным врачам. Ну еще бы, ведь земные врачи не знают того, что знаю я. Личное дело Ареса мне нужно изучить с особенной тщательностью. Что-то подсказывает мне, что он сыграет во всем этом важную роль, хоть я пока еще не определился с ролями.

2 декабря 2278 года.

Сегодня посвятил Эстель в свои планы. Я волновался. Как оказалось – зря. Она понимала меня без слов, эта девочка, всегда, с самого первого дня. Благодарю судьбу за нее.

Я не верю в случайности, никогда не верил. Не может быть случайностью то, что мне в руки попали дела этих людей. Это знак. Знак, которого мы все ждали. Любая случайность – знак. Если ты не обращаешь на них внимания, если не придаешь должного значения, то ты обречен заблудиться. Я часто говорю об этом Эстель. Ей нужно знать. Наша жизнь, она как лес. Огромный и густой темный лес. Очень темный. Когда она была совсем маленькая, то закрывала глаза своими крохотными белыми ручонками при этих словах. В этом лесу легко заблудиться. Гораздо легче, чем кажется на первый взгляд. Но через этот густой непроходимый лес идет одна тропинка, твоя. Перед входом ты становишься на нее и медленно, шаг за шагом входишь внутрь. Чтобы не сбиться и не увязнуть в каком-нибудь болоте, будь внимательна. Слушай этот мир, он сам покажет тебе путь. Твоя главная задача – быть внимательной. Именно поэтому нельзя оставлять без внимания случайности. Случайности не так уж случайны. Я составил план уже давно. Несколько месяцев я думал и ждал, ждал момента, когда мир подаст мне знак. И вот он сделал это. Нэйт Монро. Он появился здесь не случайно. Не случайно он возник, когда все было готово для его появления. Не случайно его жизненная ситуация, и ситуация его друзей заставила его быть тем, кто мне нужен. Мы встретимся не случайно. Случайностей не существует.

Я просмотрел его дело. Рашид хорошо поработал. Информации более чем достаточно. Когда он будет здесь, то мне даже не нужно будет тратить много слов. Он уже будет готов. Так же как и его друг Арес. Они давно уже решились помочь мне с моим планом, вот только пока что они еще об этом не догадываются. Они летят на далекий заброшенный Сириус, каждый со своим собственным планом. Ведь сегодня без плана нельзя.

Монро ищет смерть. Даже не служив добровольцем, он умудрился загнать свой рассудок в депрессивную впадину, глубиной с вулканический кратер. Я знаю таких людей, я видел их сотни. Оттуда есть только один выход, и он его активно ищет. Как иначе объяснить его жажду. Он не азартный человек, он не авантюрист, он не наркоман. Но он хватается за каждую возможность. Он ее получит, вот и все. Это все, что от меня требуется. Дать ему смысл, который ему так нужен. Ведь именно по этой причине он до сих пор не решился на суицид. Ему нужен смысл, он хочет наделить смыслом собственную слабость. Что ж, у него появится такая возможность.

Арес хочет жить. Ему нужна война. Ему нужно бессмертие. Я помню одного ветерана, такого же, как и он. Ему снились кошмары до самого последнего дня. А все потому, что мозг не может существовать без войны. Увековечить себя, свое имя – вот то, что провоцирует каждого солдата рисковать жизнью. Высокие цели – я не думаю. Только корысть. Человек из камня. Такие люди, как и грамотные руководители сегодня на вес золота. Он придет сюда не случайно.

А между ними женщина. Джина Гарсия. Не скажу, что она нужна мне, но она нужна им обоим. Одному – чтобы умереть за нее, второму, чтобы жить. Что ж, это тоже как нельзя кстати. Чем больше внимания они сосредоточат на ней, тем меньше места в воспаленном рассудке останется на вопросы. Я позабочусь о том, чтобы заполнить пустоты. Да, пустот быть не должно. Женщина-врач… Это символично. Она тоже должна увидеть таинство перерождения. Уверен, она оценит, а ее влияние на мужчин сделает свое дело в дальнейшем. Да, это нужно, это будет полезно.

Эстель не нужно знать о них слишком много. Особенно об Аресе. Очевидно, что она не сможет проникнуться доверием к человеку, испытывающему ненависть к ее существу. Это сложно. Я буду думать. Единственное, что мне остается.

11 декабря 2278 года

Они здесь, как я и предполагал. Все трое. Что ж, сделано много. У меня в руках человек, который будет моим оружием, моим знаменем. Точнее не моим, а знаменем Эстель. Моей маленькой девочке предстоит совсем не маленькое дело. Но она будет готова, когда придет время. Когда придет время… Интересная точка отсчета. Когда же оно придет? Когда я этого захочу? Я вправе решать? Но кто сделает это за меня? Кто решит, что время пришло? Кто, наконец, скажет: «Хватит!»?

Все обстоит именно так, как я планировал. Завтра, может быть, послезавтра я начну говорить с ними и посвящать в план. Я практически абсолютно уверен в успехе. Я видел их глаза. Они оба именно там, где и должны были быть, а это о многом говорит. По крайней мере, для меня.

12 декабря 2278 года

Сегодня я говорил с Нэйтом Монро. Признаю, что сделал множество поспешных выводов на его счет. Бумага не может полностью передать настроение человека. Уникальный психиатрический случай. У человека совершенно определенно синдром, который принято называть «кризис среднего возраста». Его глубочайшая форма. Все это, помноженное на, в каком-то роде, беспочвенные угрызения совести и уверенность в собственной несостоятельности воплотилось в суицидальных наклонностях. Человек хочет умереть, хочет закончить свою жизнь, которую считает бессмысленной. Для того, чтобы понять это, вовсе нет нужды быть врачом. Это играет мне на руку.

Стыдно ли мне за то, что я пользуюсь его состоянием, чтобы достичь своих целей? Ничуть. Я не пытаюсь решить какие-то свои локальные задачи. Возможно, это прозвучит как защита, но я стараюсь сделать мир лучше. Я слишком долго ждал их, слишком долго.

Нэйт Монро – мой козырь. Мне нужно всего лишь подтолкнуть его. Его главная проблема в том, что на его жизненном пути не встретился человек, объяснивший ему смысл его собственного существования. Немногие могут добраться до этого смысла своими силами. Ему нужен этот смысл, нужна эта цель, нужен этот пик, ради которого есть смысл бороться, продолжать восхождение. Без цели мы ничто. Мы влачим наше жалкое существование в ожидании того дня, которого боимся на подсознательном инстинктивном уровне, боимся животным страхом. Мы боимся его настолько, что всю жизнь делаем вид, будто этого никогда не произойдет. Вместо того, чтобы посмотреть правде в глаза и расставить над ней все точки, мы отворачиваемся от нее и игнорируем. Когда нет цели, в конце только она, смерть. У Монро сейчас в конце только лишь смерть, безжалостная, беспощадная, неминуемая. Возможно, что его смерть близка, ведь наши желания имеют особенность исполняться. Но чтобы его жизнь, оставшийся ее кусок, обрел смысл, ему нужно поставить перед глазами цель, из-за которой не будет видно смерти. Я более чем уверен, что когда я сделаю это, Нэйт Монро будет готов сыграть свою роль, одну из главных ролей.

13 декабря 2278 года

Сегодня я размышлял о жизни, вспоминая то, чему научился за те несколько часов, изменивших меня. Она говорила о жизни, но как я мог слышать ее, когда был глух. Я был глуп и слеп, а ведь многих ошибок можно было бы избежать, многих людей уберечь. Человеческая жизнь, вот что стоит в самом центре вселенной, вот тот столп, на который опирается небесный свод, та основа, которая не дает ему рухнуть вниз, закончив всю эту суету в доли секунды. Ценность жизни невозможно преувеличить. Она все, она и ничто. Начало и конец. Это ее слова, я помню. Я должен был услышать их тогда, я должен был запомнить, должен был быть слишком занят все эти годы, чтобы теперь до меня, наконец, дошел смысл. Без меня не будет жизни. Течение остановилось, круговорот замер, застопорился, ему нужен толчок, нужна помощь, иначе он начнет гнить. Любое колесо должно крутиться, оно для этого существует.

Рашид привез молодого парня, одного из своих бойцов. Совсем еще юнец, ему было слишком рано еще пока отдавать свою жизнь за истины, которых он не мог понять в силу своего возраста. Все заслуживают шанс. Каждый использует его по-своему. Второй шанс предоставляется лишь избранным. Избранным от избранных. Я не мог не дать парню еще один шанс, ведь он использовал свой первый, не осознавая того. Он должен вырасти, должен окрепнуть, должен образумиться, и только тогда делать выбор. Выбор, вот из чего состоит наша жизнь. Бесконечная цепочка выборов. Мы хороши настолько, насколько правилен наш выбор. Попробуй выбрать. А ведь в твоем распоряжении всего одна попытка, и назад пути нет. Забавно. Кто-то играет с нами. Именно по этой причине мне смешон весь этот фарс про атеизм. Если Бога действительно нет, то кто же тогда устанавливает правила? Кто зритель? Кто судья? Кто смотрит, как мы мучаемся в потугах перед вариантами. Кто смеется над нами, когда сделан неправильный выбор. Кто разводит руки в стороны, в ответ на мольбы о второй попытке? Я просто не могу поверить в то, что Бога нет.

Я показал таинство моим гостям, и, уверен, оно произвело на них впечатление, как и на каждого, кто становился свидетелем, как и на меня, когда я увидел это в самый первый раз. О да, я помню этот день. Я никогда его уже не забуду, до самого конца. Я не поверил ей, когда услышал, но она не настаивала, будто бы и не ждала доверия в ответ. Она лишь просила попробовать, когда я буду готов. И я попробовал. И обрел силу. И тогда укоренился во мнении. Сила не в том, чтобы отнимать жизнь, а в том, чтобы возвращать ее утерявшему. Забрать жизнь может каждый, вернуть ее может лишь избранный. Я и есть избранный. Единственный. То, чему они стали свидетелями, заставит воздвигнутые в их разумах барьеры потрескаться и осыпаться. Пройдет несколько дней, за которые они не смогут думать ни о чем другом, кроме увиденного, и барьеры рухнут с ужасающим грохотом, пропустив поток правды в иссушенный котлован лжи, образовавшийся в их сознании. Да, пожалуй, это можно описать как дамбу, сдерживающую поток очевидностей. Человеческий разум устроен таким образом. Он не может с легкостью пропустить то, что выведет его из зоны комфорта. Для собственной защиты он готов возводить стену, такую высокую, какую только сможет, только чтобы волна правды, угрожающая его комфорту, оставалась с другой стороны. Именно по этому я всегда говорю, что до тех пор, пока человек не захочет во что-то поверить, сам не захочет, ты никакими силами и средствами, доводами и доказательствами не сумеешь заставить его сделать это. Он должен прийти к этой точке сам. Точка невозврата. Упереться в нее головой и понять, что для того, чтобы двигаться дальше, нужно принять это. Это один из процессов круговорота жизни. Мы отрицаем, затем осознаем и принимаем, потом вновь отрицаем, но уже что-то новое, и так далее до бесконечности. Это не изменить, это можно только понять и научиться использовать. Не я внушаю что-то человеку, он сам себе это внушает. Это очень сложный и длительный процесс.

Этот процесс уже запущен в головах моих гостей. Я привел им доказательства, продемонстрировал правду. Пройдет некоторое время, и они переродятся. А пока что мне остается только дать им это самое время. И молиться, чтобы у меня оно было.

15 декабря 2278 года

Любовь. Да, это она. Я видел ее миллион раз, и в каждый из них она пряталась под новой маской, но в итоге она проявляет свою сущность. Она как болезнь, меняет людей, заставляет их плясать под свою дудку, унижает, давит, карает… Она правит этим миром. Она – единственное светлое, что осталось в человеке сегодня. И именно она привела ко мне Нэйта Монро и Якова Манува. Безжалостная. Беспощадная. Я понял это сегодня днем, после разговора с Аресом. До этого момента я был уверен лишь в душевном состоянии Монро, но теперь я отчетливо вижу всю картину, теперь от меня не ускользнет ни одна деталь. Да, тяжело быть человеком. Нэйт Монро любит их спутницу. Это было ясно сразу, как только они появились тут. Я видел в его глазах. Такие маленькие люди вынуждены жить с таким большим грузом самого сильного чувства. Сложно объяснить, но любовь видно даже тогда, когда она скрыта под маской безумия. Он хотел умереть? Да. Он хочет этого сейчас? Да. Он хочет сделать это от безысходности? Нет! Вот тут я ошибся. Я помню его взгляд тогда, когда их приволокли ко мне с мешками на головах. Первым делом он нашел взглядом ее. Я видел это, но не придал тогда значения, был слишком поглощен собственной персоной. В точности как тогда, на Орионе. И только теперь я понял, зачем ему нужна смерть. Тогда, стоя на коленях, он хотел умереть за нее. Он твердо уверен, что если его не будет, это принесет ей счастье. Отсюда и происходит вся его психологическая картина, весь этот его диагноз. Самопожертвование. Это признак любви, ее знаменосец, ее пророк. Желание жертвовать собой ради других, ради другого. Чувство, идущее наперекор самому главному из всех инстинктов, заложенных в нас природой – самосохранению.

Что же до Ареса, то я сегодня все понял. Я посвятил его в часть собственного плана, так как увидел, что посеянное пару дней назад зерно уже успело дать ростки. Этот простоватый, недалекий солдат, подверженный всем возможным фобиям, он сыграет в конечном итоге важную роль. Он готов жертвовать собой, но не ради женщины, ради Монро. Это другое лицо любви. Той, что брат испытывает к брату. Да, я абсолютно уверен в своих выводах.

Теперь я вижу всю картину целиком. Эти двое… они умрут. Сказать, что мне жаль? Я не могу сказать этого. В конце концов, это бы все равно произошло. Все их жизни безустанно стремились к преждевременному окончанию. Я отчетливо вижу цель и еще более отчетливо вижу цену, которую придется заплатить. До сегодняшнего дня у меня была только часть суммы. Теперь она у меня вся, целиком, и время расплаты близится.

Поразительно, но судьбу мира призван решить банальный любовный треугольник. Обычные чувства трех людей перевернут бытие с ног на голову, хорошенько встряхнут, чтобы высыпался мусор, и вернут первозданный вид.

16 декабря 2278 года

Сегодня я перебирал старые записи и наткнулся на свой старый дневник. В нем я попытался рассказать о всех событиях, связанных с полетом на Орион. В частности, я описал и само пребывание там. Мне теперь это кажется забавным, но именно этот день послужил катализатором краха этого мира. Неизбежного краха. Вся сила жизни сосредоточена в этой временной точке. Одна эпоха закончилась на ней, а другая зародилась. Я плачу, когда перечитываю его. Приведу эту часть и в этом дневнике.

«Все как будто провалилось в огненную дымящуюся бездну. В один миг лица стоявших рядом людей исчезли из поля зрения, а их место заняло синеватое пламя. Невозможно было выстроить в памяти последовательность случившихся событий, я помнил только образовавшийся из воздуха образ, размытую фигуру, обретшую очертания человеческого тела и эти странные, в тот момент показавшиеся даже смешными слова: «Опасность для грааля. Уничтожить опасность. Уничтожить грааль.» Да, теперь я вспоминаю это, это была девочка, невысокая и стройная. Она медленно подошла, нет, не подошла, а подплыла к посадочной площадке. Да, я вспоминаю выражение ее лица. Сначала заинтересованное, даже дружелюбное, она молча смотрела на мистера Адамса, руководителя миссии, пока он что-то ей втолковывал. Он уже перестал говорить, а она все смотрела ему прямо в глаза, не отрываясь, сверля его насквозь. Затем она открыла тонкие губы и произнесла этим голосом, который я теперь никогда не смогу забыть. Промолвив эту фразу, она так же плавно развернулась и двинулась прочь, пока все наши глупо переглядывались с идиотскими улыбками. Что с ними теперь? Уж наверняка они не улыбаются.

Она прошла в арку, и все вокруг вспыхнуло. Ну, еще бы, ей ничего не стоило раздавить нас как назойливого таракана, просто наступить тапком и размазать по полу. Я только надеюсь, что остальные не испытали того, что сейчас испытываю я, что просто не успели разочароваться так же, как сейчас разочаровываюсь я. Миллер, Грин, Акопян, Пенелопа Фернандес, молодая мать. У нее сын остался дома. Да, он еще мало что понимает, но с мамой он познакомиться так и не успел. Где они все, в какой части этого ужасного костра они плавятся?

Я открыл глаза, но первое время не решался пошевелиться. Точнее даже не видел в этом смысла, зачем шевелиться мертвецу? Но к глубокому изумлению, я вовсе не был мертвецом, по крайней мере, если только мертвецы ни научились дышать. Я определенно дышал и ощущал. Я чувствовал дикую боль в конечностях, но скорее радовался ей, так как это многое означало. Попытался встать, но ударился обо что-то головой, от чего снова рухнул на холодный, казалось, металлический пол. Темнота вокруг не могла обмануть мои ощущения, я был в каком-то помещении, тесном, с низким потолком.