скачать книгу бесплатно
01.45
Точка бифуркации это называется (как я люблю это слово – ооооо, ооооо), когда после каких-то очень незначительных событий система перестает быть прежней, а становится вообще неизвестно чем, другой системой, и не совсем понятно, что и как с ней делать, да и делать ли вообще.
Когда-то, мы тогда еще жили на Алексея Толстого, толпился у нас традиционный народ, точно была Снежана Константиновна, тогда еще замужем за своим Холи Драйвером – это он сам так скромно представлялся, одно время работал водителем такси, это раз, и, судя по всему, holy driver – единственное, что он усвоил из английского языка – это два. Точно были Цэ… Определенно, могли быть.
Дааа, дааа, пройдут каких-то четыре года в наших бесконечных посиделках (Открытый Дом – это же Главная Идея жизни Олафа, он с ней носился с самого начала, мечтал, чтоб у него все толклись на кухне, в гостиной, курили на лестнице и имели возможность заходить к нему хоть днем, хоть ночью. Надо сказать, что все примерно так и поступают).
Пронесутся частые понедельники, среды, редкие пятницы и субботы, полугодовые зимы, двухнедельные весны. Как будет «лето» во множественном числе, загадка – многие лета? И еще унылые поры – осени, тоже не фонтан получилось.
У нас с Олафом – ооооо, чего только не произойдет, вот атомной войны разве что пока не было, даже странно.
Да и других тоже. Чего уж там.
У Цэ – там тоже все непросто. У самого Цэ появится Двойная Жизнь помимо брака. У жены Цэ появится Двойная Жизнь помимо брака. И все так и произойдет.
А тогда мы еще сидели и пили у нас на Алексея еще Толстого, на квадратной кухне с клетчатыми стенами, клетка синяя, клетка зеленая, клетка желтая, в каждой клетке по тюльпану, восторг, и пришел Холи Драйвер. Они друг друга называли со Снежаной Константиновной «кисуля», было забавно.
Холи Драйвер стал тоже пить, был конец августа, очень жарко, до Набережной пять минут ходу, собрались и пошли на Дикий Пляж с тем, чтобы встречать закат или рассвет, в общем, за чем-то таким. Кто-то сгонял за пивом еще, сидели на теплых камнях. Душевно беседовали.
Кому-то пришла в голову удачная мысль искупаться, вода обещала временное отдохновение от жары, какую-то даже иллюзию обновления, идею стали горячо обсуждать – никаких купальников, конечно же, ни у кого не было.
В ходе оживленного конструктивного разговора (Снежана Константиновна грубовато заявила, что она голой купаться не полезет при таком количестве взволнованных зрителей) Холи Драйвер что-то пробубнил типа: а я буду, буду, разденусь и нырну, если Верка тоже пойдет, – а я сразу не возражала – честно, не вижу ничего плохого.
И все разделись, кроме Снежаны Константиновны, и все купались, ничего сексуального, разумеется, зато весело.
Выбравшись из воды, заметила, что Снежана Константиновна ушла. «А куда ты делась-то, – стала ей звонить. – Иди нафиг, я уже сплю», – ответила она приветливо.
Я и внимания особого не обратила. Если честно. Спит и спит. Нафиг так нафиг.
Через несколько лет Снежана Константиновна спокойно скажет, что такого пренебрежительного обращения с собой она простить не смогла, в тот же вечер дала себе страшную клятву отомстить и буквально вынашивала в пышной груди стратегические планы. Носила, грела, хранила, как золотое яичко: цыпленок давно сдох, но выкинуть было жалко.
Надо же понимать, что вот я смотрю в окно и страдаю. Крашу ресницы и печалюсь. Мою посуду и начинаю рыдать. Да. И это очень хорошо, и правильно, и нужно. Это и называется у человечества: отношения (сложные).
Зато я обхожу какую-нибудь гребаную лужу по кирпичам и внезапно делаюсь счастлива. Верчусь на стуле, складывая слова в нормальную фразу, и смеюсь на ровном месте просто от удовольствия вспоминать тебя.
Думаю: «В жизни всегда есть место подвигу!» Или что-то такое. Или совсем другое.
22 марта
00.30
Завтра день рождения у Олафовского старшего сына, ребенка Алеши – назван в честь старейшего и любимейшего Олафовского же друга, понятное дело. Ребенку Алеше исполняется четырнадцать, он выше меня на целую голову (что нетрудно), а когда мы с ним познакомились, соответственно, ему было – два года. Вообще-то, доктор, он ко мне относится скорее хорошо, не потому что я – идеал мачехи или что-то такое, а потому, наверное, что я хитрая лиса и добилась «дешевой популярности», как это дружелюбно называет мама ребенка Алеши – Олюшка. Реально, сложного тут ничего не было: дети ко всему относятся проще, например, им не надо придумывать никаких дурацких поводов для вручения подарков, подойдет любой день, и я много всякого передарила ребенку Алеше; не заставляла его «есть с хлебом», спать днем, а сейчас вот разрешаю шариться в Интернете и смотреть кабельное ТВ – ничего такого в Олюшкином доме проделывать, разумеется, нельзя.
Здорово было, когда младенец Алеша с жаром рассказывал о своей битве с недругом в детском саду: «Я его толкнул, он отлетел на два сантиметра». Хороший мальчик.
Сейчас пишет стихи, Олаф случайно нашел клочок бумажки и буквально насторожился – я его успокаивала, пропела песню «по ночам в тиши я пишу стихи, пусть твердят, что пишет каждый в девятнадцать лееет…», Олаф раздраженно отвечал, что сам не написал ни одной строчки и не понимает, почему это должен делать его сын.
Иногда Олаф несколько перегибает со своим как бы солдафонским подходом, а вот я, случайно просматривая его архив смс-сообщений, обнаружила там сохраненными личные четверостишия, причем довольно плохие, я не слишком в этом.
Так. Отвлеклась.
Когда Олаф отмечал сынов второй день рождения, мы жили вместе еще очень недолго – менее полугода, и с праздника он пришел с ворохом каких-то глупых пакетов и коробок, полных Большой Еды, Салатов и прочей продовольственной Шняги. Очевидно, он скрывал от Олюшки, что «живет с женщиной», и она решила его немного подкормить, бедненького, офигеть. Многие мужчины почему-то предпочитают так поступать, мой собственный бывший муж намба уан несколько лет после развода строил из себя сироту и с горечью рассказывал, что буквально стирает целыми днями и ночами рубахи и носки, ест растворимую лапшу, живет в говне, причем все – все! – уже знали его новую подругу (на тот момент – Настю), с которой он вместе и проживал (в говне?), более того – эта самая Настя (мир тесен) была опосредованно со мной знакома, и все такое, передавали друг другу приветы. Бред, бред.
Так вот, принес Олаф целый килограмм, а может и больше, Олюшкиной жратвы, я была в ярости и закидала его жареной картошкой, выгребая ее из пакета дрожащими руками, офигительный был скандал.
Я в ту пору очень напрягалась на ниве домашнего хозяйства, хотела быть для Олафа компетентной во всем, не только в сексе и разговорах, читала-перечитывала кулинарные книги, фантазировала соусы, записывала собственноручно рецепты, и эта несчастная картошка из пакета дооолго мною вспоминалась.
Да и сейчас помню.
01.00
Вернувшись домой после знакомства – не знаю, можно ли употребить такое умеренное выражение? – с В., я прямо прошла к книжным стеллажам (подарок Олафов был мне на какой-то праздник – великолепнейшая Система Полок шириной в одну книгу и во весь наш немаленький коридор, чудо, чудо) и стала методично отбирать литературу для прочтения. Интересовали примеры внезапного помешательства примерных жен и бурного секса с незнакомыми хирургами в туалете для инвалидов, идеально подходящей к случаю литературы не нашла.
Вцепилась в «Портрет Алтовити» Муравьевой, потому что люблю этого автора, да и хирург там фигурирует, правда, пластический, неважно – и до следующего свидания перечитала дважды, захватив и другие («Мещанин во дворянстве») ее книги.
Естественно, отыскивать на антресолях «Анну Каренину» я и не подумала, да и «Мадам Бовари» – тоже, как бы сказала моя прекрасная дочь: «Я же знаю, про что там!»
Искала себе оправдания?
Если бы. Виноватой я себя не чувствовала, а чувствовала счастливой, очень счастливой, и единственным, что вызывало беспокойство, была мысль: а узнаю ли я В. на следующей встрече – у меня плохое зрение, и корректируется мною оно только элегантным растягиванием уголков глаз, чего не хотелось бы делать в непосредственной близости от еще неподготовленного Мужчины, возможно, Моей Мечты.
Придумала гениально – явиться своей волей первой в назначенное место, занять правильную позицию и в спокойствии и довольстве дожидаться В., отпивая охлажденное белое вино из сияющего бокала. Закусывая устрицами эскар-го. Десерт не подается. Разъезжаются в экипажах.
Встречу назначили, подходящим алиби я себя обеспечила (вечеринка у Эмилии, мы иногда собираемся у старушки Эмилии, говорим о девичьем).
Очень, очень мучилась с выбором наряда: у меня вообще мало одежд, на работу я шныряю в джинсах и всем таком, для официальных мероприятий имеется отчетно-перевыборный костюмец и два Черных Платья, № 1 и № 2, что конечно же – полное НЕ ТО.
01.25
Вышел из спальни Олаф. Объявил, что, раз уж я не сплю, могла бы ему приготовить каких-нибудь вкусных и полезных пищ, я отправилась на кухню и стала оглашать содержимое Холодильника.
Куриный суп он отверг сразу, а зря, очень вкусный, с клецками, на гречневую кашу сделал брезгливое лицо, на сыр (отличный сыр, литовский пармезан, оччччень твердый) – изобразил приступ удушья, котлета заинтересовала мужа больше. Поставила котлету греть в микроволновке, заварила чай, даже и хлеба отыскала – обычно с хлебами у меня беда, забываю купить – а все потому, что сама не ем. Эгоистка. Или точнее не так – нет, что эгоистка, это бесспорно, а хлеб я покупаю, только не простецкий «кирпич», как требуется Олафу, а что-то круто навороченное много и/или цельнозерновое, а еще с орехами, черносливами и изюмами, ммммм, обожжжаю такой хлеб, он называется «Шампанское», а что, довольно уместно.
Шампанского хочется. Сухого.
Вернулась к компьютеру под приветливое мужжево ворчание: «Сумасшедшая, спать надо ночью, спать… или вот есть хотя бы…» – вспомнил, очевидно, что и сам как-то вроде и не спит.
01.35
Вышла дочь, ребенок Лиза, на запах разогретой и взбодренной соусом котлеты. Страдальчески простонала, как она обычно и делает в разговоре с родителями, «хочу покууушать», не устаю поправлять, что про себя надо говорить «хочу есть».
Вообще, одно время я дико загонялась на предмет различных видов еды как признака определенного места обитания мужчины. Наверное, по времени это совпало с началом совместнейшего проживания с Олафом, я помню, потому что, как думала: «Вот и у меня, и у Олафа поменялось многое: квартиры, спутники жизни, маршруты передвижений, кровати – это да. Но я сейчас готовлю и ем ту же пищу, что и месяц назад, что и год назад, что и всегда, потому что в основном (если не считать периодов освоения мною Кухонь Народов Мира) я делаю на кухне то же, что и моя мама, только вот я единственное что – ни разу не готовила жареную картошку со свининой, а почему, кстати?.. А мужчина-то вынужден, мало того что разводиться со старыми женами, домами и привычками, а еще и поедать новые еды, кушанья и яства и, что характерно, не сметь выражать неудовольствия».
Не люблю экспериментов (личных) с едой.
Я и в гости-то поэтому не хожу – приходится непременно угощаться неизвестными блюдами (народов мира?), а я уже давно даже не могу есть и то, что готовит моя собственная мать, – только то, что сама. Настряпаю себе крупы, и ннну ее жрать, аж за ушами пищит. Или трещит?
Ну и не хочется, ясное дело, объяснять, что вот мяса я, красавица Маруся, не ем, рыбы не ем, салат только вот этакий, а такой – ннну нет, такую неприятную гостью хочется нахлопать по роже настольной лампой, а не то что.
Так и повелось, что все толпятся у нас. Удачно так повелось.
02.45
Не могу поверить – телефонный звонок. Звонила Машка и буквально рыдала в трубку, прорыдала мне ужасную, ужасную историю. Вообще, Машка никогда не звонит никому в два ночи, Машка ложится спать часов в десять, а просыпается примерно в шесть, и так каждый день. Уважительно относится к снам, записывает их и помнит все. Удивительно.
Так вот, кретинская из кретинских Машкиных история, рассказанная ей самой.
У Машки есть бывший муж, Военный Человек. Он оставил Машку более двух лет назад на две недели, а потом вернулся, но сугубо фрагментарно. Все сложилось просто великолепнейшим образом, по-моему, это и называется у Человечества: компромисс. У мужской половины уж точно. В данном конкретном случае Компромисс выглядит так: Военный Человек проживает с разлучницей-разлукой – молодой толстой Гретхен, а Машка – с малолетней дочерью Дарьей, и ей (Машке, не малолетней же дочери Дарье) запрещены любого рода контакты с мужчинами, кроме Военного Человека, появляющегося раз в неделю, по воскресеньям, чтобы поиметь постсупружеский секс, ведь он «любит и Машу тоже».
Причем, чтобы Маша окончательно не сочла жизнь медом и не раскатывалась как сыр в масле, молодая толстая Гретхен дополнительно сильно напрягается: с периодичностью три раза в неделю возникает на ее горизонте с разными полезными советами, пожеланиями и емкими характеристиками, например, одна из последних ее смс-ок гласила: «Ну что, горбатая нищенка? Не подохла еще, морщинистая старая сука? Ты не только жена, ты и мать фиговая!»
Молодая толстая Гретхен очень хочет, чтобы Военный Человек не имел не только бывшей жены, но и малолетней дочери Дарьи. Как это сделать, она не знает, но испробовала уже многое.
Сегодняшним вечером Машка обнаружила глумливую Гретхенскую физиономию «в гостях» на своей странице в одноклассниках и ровно семнадцать теплых, дружественных посланий от нее же. На Гретхеновской странице молодая толстая Гретхен имела Машкину фамилию и штук восемьдесят фотографий, в том числе и на фоне Военного Человека.
Машка была безутешна, все повторяла, что жизнь потеряла всякий смысл, что она горбатая нищенка и старая морщинистая сука, а также фиговая жена и мать.
Проговорили почти около часа, вроде бы ей немного полегчало: я к месту пересказала ей всяческие собственные неприятности и превратности судьбы, вчерашний малый скандал с Олафом, телефонную ссору с другом детства и малоприятный разговор со свекровью, посоветовавшей мне закапывать в нос мочу пополам с луковым соком.
Еще я в который раз предметно описала, как следовало бы поступить с Гретхен: расчленить ее на мелкие части, упаковать в черные пакеты для мусора с завязками, пакеты сплавить по Волге вниз, вниз, к Астрахани, а на пляже после всего этого станцевать аргентинское танго. Или ламбаду.
Машу это обычно очень подбадривает, как соус котлету.
Договорились с ней завтра открыть весенне-летний сезон – распитием нефильтрованного (я) и светлого (она) пива на Набережной, а и плевать, что обещали снегопады, отлично, я считаю – для конца марта. Вообще, когда слушала этот прогноз погоды, даже решила, что это про кого-то не про нас говорят, а про Петропавловск-Камчатский. Раз там Вечная Полночь, значит, и снега по пояс в марте им – самое то.
Что происходит, с регулярностью обеденного перерыва спрашивает меня мой муж? Что с тобой происходит, что мучает?
Хотела бы я, чтобы ответить на этот вопрос можно было односложно и просто. Например: разбила Голубую Чашку и петляю по дорогам, размахивая шелковым платочком. Или: выбросила из окна ненавистную Манную кашу (с комками, блюэээ), а она чудесным образом оказалась на шляпе гражданина в пальто (в моем детстве была кукла, называлась: «Андрюша в пальто», клянусь). Или: продала японской разведке, лимонножелтой из-за вечно Восходящего солнца, Военную тайну. Про атомную бомбу. Или ядерную.
Но нет, нет, не разложишь на квадратные многочлены, не разрубишь на аккуратные составляющие для рагу Кухонным Ножом (лезвие 20 см, уважаю большие) мои идиотские причины.
Разве что вывесить себе на гладкий лоб (1 доза ботокса, и скажи морщинам: до свиданья) объявление: «РЕМОНТ». Мне кажется, я должна закрыться на реконструкцию. И переучет. Так как-то приличнее, чем плотно завязать глаза чОрным шарфом, и так далее и жить, я так виртуознее всех виртуозов умею.
Страдаю я, понимаешь?
23 марта
00.15
Уфффф, собираюсь прямо сейчас записать про Первое Настоящее Свидание с В., сколько можно какие-то отрывки, и не буду отвлекаться ни на что. Сейчас только про Машку.
Сезон мы с ней открыли, прикололись под мокрым снегом, или как назвать всю эту сволочь, что сыпалась с неба, вдоволь наобсуждали молодую толстую Гретхен, причем вспомнили всего раза три-четыре, как: 1) Машка с ней подралась на улице, около метро – с вырыванием волос и царапанием щек, как все нормальные люди, и как 2) Вера не пустила Гретхен на порог, Гретхен собиралась дружить со мной семьями и разговаривать о вечном, невероятно это оказалось сложным: отказать кому-то от дома.
Как это ранее АнныПаллныШерер устраивались, не знаю.
Еще Машка буквально наизусть зачитывала отрывки из характеристик, заливаясь смехом, она теперь большой начальник, и у нее заведующие пишут на сотрудников, мне очень понравилось: «…особенно ей удается проведение русских традиционных праздников, таких как День Победы, День независимости России, 8 Марта, День пожжилого человека…» – и показывала фотографии из туалета Губернской Думы, шедевр.
Замерзли с ней, как две собаки. Но пиво выпили.
Вечером достаточно мило говорили по телефону со Снежаной Константиновной, она даже мне читала свои стихи, точнее свой стих, он один, четверостишие, примерно такое: «ах ты ушел, ну и не надо, мне больно-то тебя любить, тебя я буду ненавидеть и поскорей тебя забыть», и в это время пришла Соседка из 2-й квартиры, которая насчет почитать книжек.
Я в одно ухо говорила со Снежаной Константиновной, в другое запускала Соседку из 2-й квартиры к книгам, что-то приветливо ей пробалтывая: ах, дддобрый вечер, Снежана Константиновна вдруг прервала литературно-поэтический утренник и заговорщицким тоном сказала: а я сейчас что-то тебе важное сообщу.
– Ах, Снежана, – испугалась я, – а стоит ли? Сможем ли мы с тобою после этого остаться Настоящими Друзьями? Не много ли испытаний нам и так пришлось вынести?
– Сможем, – твердо заявила Снежана Константиновна, – так вот слуууушай. Я тебе прочитаю сейчас ВСЕ СМС-КИ за день, что прислал мне этот Гад.
– Вера, – спросила Соседка из 2-й квартиры, а вот «Я тебя люблю, и я тебя тоже нет»,[5 - Роман Сони Адлер.] это про что? Вот, вот, маленькая такая.
– Про любовь женщин к женщинам, – быстро ответила я Соседке, – очень хорошая, читала несколько раз.
– Может, ну его? Гада? – осторожно ответила я подруге.
– Нет. Ты послушай. А хочешь, я тебе СЕЙЧАС ПЕРЕШЛЮ их все? – взволновалась Снежжана Константиновна.
– Это про лесбиянок, что ли? – недовольно поморщилась Соседка из 2-й квартиры.
– Не надо пересылать! – возразила я Снежжане Константиновне. – Я Гадов почерк плохо разбираю.
– Не люблю слово «лесбиянки», какое-то оно мерзкое, – объяснила Соседке, – но, в общем, да.
– И ты читаешь такую пакость? И еще перечитываешь? – Соседка сделала такое высоконравственное лицо, будто это не она позавчера мне доверительно шептала в подъезде: «Приходил любовник. Потрахались. Абсолютный ноль. Но смотрится».
– Не хочешь поучаствовать в жизни подруги? – Голос Снежаны Константиновны приобрел знакомую мне пионерскую звонкость.
– Нет, Вер, я бы хотела что-то такое, знаешь, про настоящую любовь…
– А любовь всегда настоящая, и у бабушки к внучке, и у девочки к кошке, – сказала я Соседке из 2-й квартиры, – а уж у людей-то.
– Читай, слушаю тебя… только буду отвлекаться, у меня – Соседка. Из второй квартиры.
– Гони ее на фиг, – потребовала подруга со знанием дела, – она тебя использует и не любит.
Сумасшедший дом. Подумала я. Ничего более, ничего более.
00.30
Вера, давай уже соберись. Про свидание. Первое. С В.
Ночь перед свиданием я не спала: дополнительно и нервно вылизывала квартиру, добираясь до труднодоступных и неожиданных мест, в ядовитых парах доместоса начищала все, до чего дотянулась рука в перчатке, даже и кафель в ванной, даже и плафон в туалете, отдувалась и думала примерно так: «Через 16 часов 42 минуты я его увижу, через 16 часов 41 минуту я его увижу, через 16 часов…» – в общем, понятно; уверена, кстати, что В. спокойно почивал, смотрел прекрасные сны и уж точно не считал никаких дурацких минут. И часов.
После длительных раздумий и смен около трех десятков вариантов нарядов я надела: а) рваные на коленке узкие черные джинсы, б) черный свитер.
За полчаса до события я уже прыгала в гардеробе выбранного кафе, пытаясь хоть как-то забросить свой берет на высоченную вешалку, не получилось, засунула, отвратительно скомкав, в пуховиковский рукав, туда же втиснула шарф. Неважно.
Устроилась за каким-то столиком, замечательным тем, что он непосредственно находился напротив входа. Правильное место. Если он сам только не Великий Слепой, думала я, не промахнется. Купила бутылку пива.
От волнения выпила чуть не залпом бутылку холодного пива, уже любовно ласкала взглядом другую, но – Облом Обломович Обломов – за пять минут до назначенного времени по телефону позвонил Мужской Голос и сообщил, что В. подойти, к сожалению, не сможет, так как занят, к сожалению, на работе – не закончил плановую операцию. К сожалению. Очень извиняется.
