скачать книгу бесплатно
– Да, было…
– И как?
– Мне нравится. Но втроем больше всего.
– С двумя мужчинами или когда две девушки?
– Две девушки. Если два парня, то это, считаю, идет затрахивание девушки.
– Согласен.
Зиновия продолжала рассуждать о половых отношениях. Ее слова возбуждали ее собеседника. Но тем не менее… «Все понятно», – подумал Апрелев. Хотя ясность наступила значительно раньше. Ему было интересно поговорить с девушкой о сексе. Еще интересней было бы им заняться. Но разве так забудешь Милану? Нужна другая. Нужна личность, а не третий размер бюста. Хотя хорошо бы личность с бюстом!
Они расстались, пообещав созвониться.
– Апрелев, зайдите ко мне, – промурлыкал Никанор Олегович.
Делать нечего – раз начальство приглашает. Директор сидел один в просторном кабинете. Стол находился аккуратно по центру и – чтобы визуально занимать больше места – стоял так, что его углы смотрели на стены комнаты. Как значок бубнового туза в середине карты. На столе не было даже компьютера. Только телефон и какие-то бумаги, придавленные лежащим на видном месте томиком Гумилева.
– Роман, поведайте мне, что там случилось.
Корреспондент быстро начал вспоминать все свои проступки. «Вроде, Богу безгрешен, директору не виноват».
– Где случилось?
– Вы новости вообще слушаете?
– Я их вообще-то снимаю.
– Не надо огрызаться! То есть вы не слышали, что произошло на Мамаевом кургане?
– Только то, что видел сам. При мне ничего важного не произошло.
– Там должны были передать в Госфильмофонд редкие кинозаписи.
– Да, их передали.
– А вот и нет! Сегодня утром сообщили, что эти пленки похищены. Стоимость их очень и очень приличная. Там даже Мейерхольд есть. Это чуть ли не единственная его работа в кино. В общем, это сенсация! И ее надо отработать, как следует. Раз уж вы взялись за эту тему, я буду знать, с кого спрашивать.
– Надеюсь, я в число подозреваемых в похищении не вхожу?
– Это было бы чудесно. Роман, если вы сперли эти киношки, это просто эксклюзив. Так идите и украдите, что еще не украдено. Работайте!
Апрелев вышел от начальника, по привычке пробормотав: «Козел!» Секретарша Мариночка в очередной раз представлялась по телефону: «Добрый день, «Царицынское телевидение», секретарь-референт директора телекомпании Спиридониса Никанора Олеговича Марина. Я вас слушаю». Такому приветствию девушку научил сам шеф. Он уверял ее, что, если она не будет так говорить, то люди страшно разгневаются. А его – Спиридониса Никанора Олеговича – в деловых кругах знают. Поэтому все сразу будут довольны. Мариночка была послушной и фразу выучила быстро. Все остальные сотрудники ЦТВ тоже запомнили эту «мантру», ибо звучала она каждый день по много раз.
– Мы уже договорились насчет Мейерхольда. После обеда поедешь брать синхроны, – протараторила Сабина.
Сабина была самым нужным человеком на студии. Это она находила информационные поводы для сюжетов. Она мониторила прессу и Интернет, отыскивая интересные новости. Она же звонила людям, от содействия которых зависела съемка, и договаривалась обо всем.
– А до обеда? – решил узнать свою судьбу у всеведущей Сабины Роман.
– А до обеда ты снимаешь рекламу.
– Я буду в костюме йогурта кричать, какой я вкусный и полезный?
– Не вздумай. В сюжете об открытии мебельного салона это будет смотреться, по меньшей мере, странно.
Съемочная группа загрузилась в машину.
– Что снимаем? – нехотя шевеля губами, спросил Рожков.
– Мебель.
– Отлично.
Во время рабочего дня Роману иногда хотелось, чтобы дороги в Волгограде были еще длиннее. Чтоб момент съемки никогда не наступил. Порой в голову приходили совсем странные мысли. Бывало, что предстояло снимать что-то, против чего душа непрофессионально бунтовала. Например, когда его послали брать интервью у мамы мальчика, умершего на экзамене. Апрелев представлял, как она посмотрит на строящего сочувствующую мину человека с микрофоном. Он ехал и мечтал, чтоб в их машину влетел грузовик и не оставил от них мокрого места. Красиво, кинематографично, высоким стилем. «В моей смерти прошу винить Клаву К.». Почему именно «К»? Что за кафкианство? Но в тот раз автомобиль благополучно доехал до места. И пришлось строить радостную мину и самому на этой мине внутренне подрываться. Сейчас, конечно, все было не так трагично, но все же момент встречи с мебелью хотелось оттянуть.
– Здесь? – поинтересовался шофер.
– Не знаю, я же не был там. Пойдем посмотрим.
Они приехали правильно.
– Ты пока иди ищи хозяйку, а я диваны поснимаю, – сказал Паша, настраивая баланс белого цвета.
В этот раз вокруг было много белых вещей, на которых можно было сфокусировать камеру. Возить с собой листок бумаги Рожков так и не взял в привычку. Если какая-нибудь страница и оказывалась под рукой, то по чистой случайности. За долгие годы настраиваться приходилось и по свежим рубашкам, и по снегу, и по оштукатуренным стенам. Однажды не нашлось вообще ничего подходящего. Тогда Паша вспомнил про особенность туалета бывшей с ним молоденькой журналистки. Он повернул ее спиной к объективу и потребовал, чтоб она нагнулась. Из штанов тут же высунулся краешек белых панталон – качество картинки было обеспечено.
Апрелев отправился разыскивать владелицу салона «День влюбленных». Вскоре он нашел ее. Оказалось, что нужная мебель стоит в другом зале торгового центра. А на входе диваны другой фирмы.
– Паш, иди на второй этаж, – позвонил Апрелев оператору.
– Угу.
Полная тетка с бордовыми волосами, с густо напомаженными губами и синими веками сверкала золотом и фальшивыми изумрудами. Рядом стояли улыбчивые и нарядные гости. Молодая девица в вечернем платье, двигая вверх и вниз серебряный браслет, проворковала:
– Я так рада за тебя, за твой бизнес!
– Спасибо, Сибиллочка.
«Дурацкое имя – Дебилочка», – отметил про себя журналист.
Остальные отмечали вслух: говорили тосты и комплименты хозяйке. Апрелев отозвал ее в сторонку, посадил на нежно-голубой диван и протянул микрофон. Записывать пришлось раз пять – дама все время сбивалась и смущалась. Пришлось налить ей коньяку.
– Отлично, – поздравил ее Роман, когда ей все ж удалось связно произнести торжественную речь о своем прекрасном салоне.
Женщина стала предлагать телевизионщикам присоединиться к фуршету. Паша оживился и вылил в себя фужер шампанского. Роман отдал ему и свой. Рожков без колебания выпил и вторую порцию.
– Закусывайте, закусывайте, – щебетала хозяйка.
Мужчины закусывали, закусывали.
– Так, Паша, мебель саму надо снять еще.
– Сейчас сниму. Так, я дальше буду записывать, ты потом просто начало не бери – там у нас чужая мебель. Я не буду перематывать и стирать.
– Хорошо.
Паша запихал в рот бутерброд и начал запечатлевать канапе, софы и оттоманки. А Апрелев, кинув ироничный взгляд на бизнес-леди, стал мысленно реконструировать ее биографию.
«Из приличной семьи потомственных пролетариев. Отец – фрезеровщик, мать тоже выпить не дура. В школе сидела за одной партой с отличницей Леночкой, поэтому училась хорошо. Леночка позволяла ей списывать за приносимые из дома печеньки. Окончила восьмилетку и пошла в техникум советской торговли. Какие там специальности есть? На товароведа. Когда окончила с синим дипломом, но с красным лицом, в страну пришли рыночные отношения. Наша героиня пошла на базар продавать пуховики. Соседка летала в Турцию, закупала, а будущая владычица «Дня влюбленных» стояла на толкучке. Так и зарабатывала. Муж, наверное, таксист. Хотя как же она познакомилась с ним? Вызвала машину, чтобы уехать от друзей поздно вечером. Ну а дальше? Она ему так понравилась, что он попросил ее телефон. Нет, не похоже. Романтичные таксисты только в фильме «Три тополя на Плющихе» бывают. Скорей всего, ее муж тоже торговал на рынке. Пуховиками? Пожалуй, нет. Сначала джинсами. А потом стал возить на машине икру в Москву. Покупал у браконьеров, загружал в багажник и вперед».
Роману очень захотелось спросить женщину, не занимался ли ее супруг черной икрой. Уж так показалось правдоподобно придуманное жизнеописание. Однако Рожков закончил снимать и двинулся к выходу, по пути выпив еще бокал чего-то темно-красного и закусив колбасой.
Старичок, который должен был передать уникальные кадры в Госфильмофонд, встретил Апрелева в дверях.
– Я уже начал беспокоиться, что вы не приедете. Вас как зовут, молодой человек?
– Роман. А вы, если не ошибаюсь, Уваров Тарас…
– Михайлович. Пройдемте сюда. В общем, дело так…
– Подождите, сейчас оператор настроится. Тогда начнем.
Наконец Рожков дал добро:
– Можно.
– Тарас Михайлович, расскажите, что же произошло на Мамаевом кургане.
– Мы, как вы видели, стояли на самом верху этого святого для каждого сталинградца, для каждого россиянина и вообще каждого человека места, у самого монумента. В тот момент на этой площадке больше никого не было. Милиция никого туда не пускала. Мы стали делать коллективный снимок. Фотограф нас выстроил. Столик с кассетами был у нас за спиной. Когда нас щелкнули, мы спустились с барьерчика. Может, с минуту еще шутили о чем-то. А потом я глянул на столик – он был пуст. Ящичек с пленками пропал. Все, кто фотографировался, были тут. Милиционеры уверяли, что к нам никто не поднимался. Площадку оцепили, но ничего не нашли. Если кто-то и пробрался, то, наверно, у него было какое-то служебное положение, что он мог пройти и его не задержали.
– Тарас Михайлович, а какова стоимость пропажи?
– Роман, ну я вам так скажу. Есть коммерческая цена у всякой вещи, да? Я в этом не специалист. Могу лишь сказать, что эти фильмы стоят очень и очень дорого. Но есть ведь стоимость, которая не измеряется деньгами. Понимаете, о чем я? Там кино, снятое Мейерхольдом. Эти кадры бесценны. Это наше достояние.
Апрелев услышал те слова, которые были необходимы для сюжета. Он еще попросил скинуть на флэшку то фото, из-за которого кража вообще оказалась возможной. Уваров согласился, но по его лицу было видно, что уступает он исключительно в силу собственной воспитанности, а не из большого желания обнародовать эту фотографию.
После этого направились в ГУВД. Какой-то майор рассказал свое видение ситуации. Все возможное делается, ресурсы задействованы, рука на пульсе, следователи ведут оперативно-розыскные мероприятия.
В студии Роман быстро отписал рекламный текст и отдал его менеджерам на согласование. Закадровый текст материала о пропавших кинолентах тоже родился легко. Пока редактор вычитывал его, журналист сел за свободный просмотровый монитор и вставил кассету с записью от 9 мая. Все именно так, как описал Уваров. Вот микрофонная стойка, вот стол с реликвиями. На вершине кургана семеро человек. Стоп-кадр. Народ, и в самом деле, наверх не пускают. Апрелев несколько раз перемотал пленку, останавливаясь на общих планах нужного ракурса. Потом вставил в системный блок флэш-карту и стал разглядывать фото. Стол, должно быть, у них за спиной. На заднем плане, вроде, никого не видно. Роман увеличил изображение, всматриваясь в детали.
– Все нормально, Ром, можешь идти начитывать, – редактор положил перед ним лист с распечатанным текстом.
– Фабиан, смотри. Видишь сзади, вот за этим лысым, как будто кусок чьей-то головы?
– Похоже.
– Может, это и есть вор?
– Слушай, отлично! Вор не вор. Вставь это в текст. Типа это наше журналистское расследование. Менты, конечно, тоже уже заметили это. Но твой майор там ничего путного не сказал – у людей в погонах, знаешь, свой, птичий язык. И в конце добавь, что ЦТВ будет следить за развитием… Нет, лучше скажи, что мы ведем собственное расследование. Это зрителей цепляет!
– А мы будем вести расследование?
– Ну, по мере возможности. Мы же не «Человек и закон». Хотя, если Спиридонис скажет…
Редактор обернулся, но там никого не было.
– Ладно, давай доделывай по-быстрому.
– Сейчас.
Роман управился с делами и посмотрел на часы. Сегодня было новое свидание. «Ива, 17» – так была записана эта девушка. Похоже на разновидность баллистической ракеты. Как «Тополь» (РС-12М). Апрелев позвонил ей и предложил увидеться у Дворца спорта. Она согласилась. Роман приехал вовремя, даже на полчаса раньше. Ходил туда-сюда. Вот уже пять минут сверх срока прошло. А Ивы все нет. Только долговязый вяз рядом.
– Алло, ты помнишь обо мне?
– Да, я уже еду. Подожди минут пять.
Через полчаса Роман перезвонил ей:
– Кажется, пять минут уже прошли. Ты скоро?
– Да, я сейчас выйду уже.
Через пару минут девушка действительно вышла из маршрутки.
– Привет, – дружелюбно улыбаясь, протянул к полноватой блондинке руки Роман.
Люди, которые неизвестно как учились в университетах, но все же получили дипломы психологов, советуют улыбаться как можно чаще и искреннее. Премудрость душеведов гласит, что на улыбку человек рефлекторно готов ответить тем же. Все как в песенке: «Поделись улыбкою своей, и она к тебе не раз еще вернется». Улыбка и по форме похожа на бумеранг. Значит, точно вернется.
– Да, привет. Только мне сейчас надо уехать обратно. Нормально?
«Еще бы не нормально? В порядке вещей!» Но вслух сказал:
– Да, конечно.
Она молча кивнула и перешла дорогу.
«Великолепно!» – подумал Апрелев. Впрочем, ситуация была настолько абсурдна, что хотелось над всем просто посмеяться. Но Роман не смеялся. Домой ехать не было желания. Тепло, комары еще не появились. Молодой человек пошел в сторону Мамаева кургана. Дойдя до лестницы, он решил подняться наверх. Было интересно снова взглянуть на место, где недавно произошло столь громкое событие.
Роман несколько раз обошел площадку у основания статуи Родины-матери. Вор мог притаиться либо где-то на ногах монумента, что маловероятно, либо… В одной из стен квадратного пьедестала была дверь. Вход внутрь скульптуры.
«Отсюда, только отсюда мог выйти похититель!»
Апрелев дернул на себя ручку двери. Не поддается. Тогда налег телом, пытаясь открыть «от себя». Никак. Надежно заперто. Шутки ради Роман постучал.
– Выходи, уже можно!
Изнутри донесся какой-то шум? Или только показалось? Апрелев замер, выжидая. Дальше – тишина. Дежурить у двери всю ночь, проводя «собственное расследование», совсем не хотелось. Да и милиция, наверняка, уже проверила, что там внутри. Однако зудел порыв побыть чуть-чуть детективом. Роман достал из кармана жвачку. Размягчив подушечку во рту, он растянул ее и прилепил резинку в нижней части двери, а другой конец на косяке. Если бы кто-то вошел или вышел, то в средней части эта мятная «печать» порвалась бы. Ну или один из прилепленных концов отклеился бы от поверхности.
