скачать книгу бесплатно
…что у меня даже закрутило в животе. Или это от клизмы, что мне ночью сделали в вытрезвителе?
Секретарь райкома долго перечислял льготы, которыми облагодетельствовало государство комсомольцев-добровольцев.
– Проезд оплачен, подъёмные выплатят, тринадцатая зарплата будет, – в общем, за всё оплачено, – он завершил свою речь оригинально, – в общем, всем желаю на новом месте жениться и выйти замуж, за всё оплачено.
Это не менее оригинально поняли некоторые добровольцы. Катя и Ника о чём-то хихикнули, а Сёма тотчас толкнул меня в бок:
– Слышь, Аполло, что наши бабы базарят, – алименты в случае чего комсомол тоже уплатит?
Я только удивлённо пожал плечами. А Сёма с серьёзным видом повторил несколько раз: «Надо спросить… надо спросить…»
На трибуну поднялась благообразная старушка, – видимо одна из ветеранов комсомола.
– Друзья мои!.. – начала было, она, но, прослезившись, сошла с трибуны под гром аплодисментов.
– Слышь, Пол, – Сёмка опять пхнул меня в бок, заговорщицки с тревогой прошептав, – нас часом не в Афган отправляют?
– Да ну что ты? – попытался я опровергнуть его предложение, но на душе кошки скребли, ибо провожали нас так, будто отправляли чёрт знает куда. По меньшей мере, – на войну…
Душа успокоилась, когда нам вручили комсомольские путёвки, в которых каллиграфическим почерком значилось место нашего назначения: Кемеровская область, трест «Кузбассшахтострой», а далее – язык сломаешь выговорить.
Потом мы расписались за командировочные, выслушивая наставления инструкторов:
– Понимаю вас, что хочется отметить отъезд Но убедительно прошу: пока в область не доедете, начинать не надо! А то в другой город можете заехать, были случаи, … А в области начинайте, там уже за вас обком отвечает. Там можно…
Когда после трогательных проводов мы покидали райком, Семён, приметив первого секретаря, устремился к нему с самым серьёзным видом.
– Скажите, пожалуйста, – весьма серьёзно обратился Семён к первому, – я хочу спросить по поводу алиментов: правда ли, что комсомол…
Какая беседа состоялась у них, я не слышал, ибо привлекло меня прелюбопытнейшее зрелище.
В коридоре райкома вытанцовывал какой-то дикий танец давешний инструктор райкома. Его огромное брюхо с шумом носилось из стороны в сторону и таскало за собой своего владельца. Казалось, что пляшет не инструктор, отрастивший живот, а живот, отрастивший инструктора.
Наконец, отдышавшись, комсомольский работник перевёл дух и, истово перекрестившись на портреты членов политбюро ЦК КПСС, висевшие на стене, облегчённо вымолвил:
– Славь, те господи! Спровадили…
Буревестник сексуальной революции
Когда я пришёл домой и сказал, что еду на ударную комсомольскую стройку, мама упала в обморок. Поскольку времени оставалось мало, я написал папе записку, чтобы он привёл маму в чувство, и уехал на стройку. Но до стройки не доехал.
Нас посадили в поезд по разным вагонам и мы с Сёмой оказались по соседству с профессиональными пьяницами и, вдобавок, картёжниками.
Почти 4 часа мы играли в покер «на интерес», но потом «на интерес» нам стало неинтересно. Ставкой стали уши проигравшего, по которым выигравшие лупили колодой карт. Когда от такой игры мы стали похожими на Чебурашек, единственная дама из нашей картёжной компании предложила одарить победителя поцелуем взасос. Когда от такой игры наши губы опухли, а все бутылки с водкой были опустошены, в хулиганской голове Семёна родилась невероятная идея: набравшего в покере наибольшее количество очков единственная дама нашей компании одаривает прямо же здесь в купе своей любовью, а набравший наименьшее количество очков будет освещать место любовного сражения посредством свечки. Что останется делать остальным игрокам, мы так и не успели оговорить, так как, увлечённые идеей, кинулись в игру.
Играли мы навылет и первым вылетел Сёма. Проклиная себя за то, что сам подал такую идею, Семён отправился на поиск свечки. А мы продолжали играть ещё часа три. Но когда определился победитель, вдруг обнаружилось, что предмет любви, на который шла игра – исчез. Наверное, дама сошла с поезда и, возможно, ещё в начале игры. Просто с пьяных глаз мы не заметили.
Едва прошло наше изумление, как под конвоем лейтенанта милиции появился Семён. Сема оказался слишком честным игроком: он пошёл через весь поезд и, будя спящих пассажиров, вежливо просил свечку. Да ещё объяснял – зачем. Свечку он не нашёл, но среди прочих пассажиров разбудил работника линейного отдела милиции, которому тоже объяснил цель своего визита…
– Это же надо! Весь вагон из-за этих мерзавцев не спал!!!! – орал какой-то старикашка, – Все ждут и ждут когда же они кончат!
– Да как же кончить, – пытались оправдаться мы, – дама то ушла.
Пассажиры материли и костерили нас. Непонятно – за сорванный сон или за сорванное зрелище? Тем временем, лейтенант милиции стал заполнять протокол. Мы с Сёмой пытались апеллировать к нашей почётной миссии добровольцев, но милиционер заметил:
– Я уже половину Ваших добровольцев с поезда снял: полвагона спьяну разгромили. Сейчас и вас сниму.
Наконец, поезд остановился на какой-то станции и мы под конвоем лейтенанта двинулись на выход, одариваемые пинками, щипками и укусами пассажиров.
На замызганном, разбитом перроне вышла заминка: на пути, отделявшем нас от станции, проходил товарный состав. И тут один из нашей компании в один прыжок заскочил на площадку проходящего вагона.
– Стоять!!! – заорал милиционер, но в этот же момент на проходящий поезд сиганули ещё двое моих партнёров по покеру. Под конвоем остались я и Сёма. Семён обалдел от такого развития событий и, не сориентировавшись правильно в ситуации, просто бросился бежать по перрону. Лейтенант бросился вдогонку, а я, оставшись без присмотра, не теряя времени, запрыгнул на проходящий товарняк.
Я примостился в вагоне среди каких-то мешков и после бурной бессонной ночи заснул и спал долго-долго. А поезд шёл и шёл, увозя меня черти куда.
Проснулся я от страшного злорадствующего крика:
– Вот он, ворюга!!!
Меня полусонного схватили за руки-ноги и приволокли в какое-то помещение.
– Вот он, ворюга!!! – кричал детина в спецовке, приволокший меня, – Вот кто цемент тащит из вагонов!!!
– Ты что, Саня, этот хлюпик что ли? – недоумённо спрашивал мужичок в форме военизированной охраны, к которому меня приволокли, – и что, снова пол-вагона нет?
– Ага, – радостно продолжал детина, – как всегда пол-вагона! Акт надо составить, Мироныч.
– Акт я то составлю, – неуверенно протянул Мироныч.
Тут я совсем проснулся и до меня стало доходить, что здесь происходит, и заорал:
– Брехня!!! Вагон был полный до потолка!!!
– А ну молчи, ворюга!!! – заорал Саня и так заехал в ухо, что я отключился.
Меня кто-то грубо бил по щекам, ласково приговаривая:
– Вставай, воришка, вставай!
Я открыл глаза и увидел над собой дядю милиционера. Мой пленитель Саня с гневом и бурной жестикуляцией пояснял ему:
– …а он таким агрессивным оказался, – как бросится на меня!
– Этот то? – недоверчиво вопрошал милиционер, – слабенький он, по-моему, для агрессий.
– Ничего себе, «слабенький»! – продолжал Саня, – как тигр набросился! Ну, пришлось его охладить… В пределах необходимой самообороны.
Я хотел вскочить, взвопить, что всё это брехня, но почувствовал, что рот забит кляпом, а сам я связан по рукам и ногам.
– Так-так, – с сомнением продолжал страж порядка, – что-то, Александр, аккурат в твоё дежурство цемент воруют.
– Так вот он, вор! Больше воровать не будет! – воскликнул мой пленитесь и пхнул меня ногой.
Меня связанного, с кляпом во рту зашвырнули в милицейский Уазик, из окошка которого я увидел, как Саня грузит мешки с цементом в свои «Жигули». А когда я рассмотрел на чем я сижу, то совсем обалдел и начал хныкать: подо мной лежал штабель из мешков цемента, на котором я спал в злополучном вагоне.
Уазик доставил меня в какой-то перекосившийся сарайчик, оказавшийся местным отделением милиции. Напротив стола дежурного сидел, как я подумал, жертва хулиганства: интеллигентного вида мужчина с изрезанным вдребезги лицом и изорванным элегантным пиджаком.
– Прошу убедительно Вас понять, что я защищал честь дамы… – говорила «жертва хулиганства» дежурному.
– …И разбили стекло, – оборвал его дежурный.
– Я не разбивал стекло! – воскликнул изрезанный мужчина, – просто в процессе защиты меня бросили в окно и мною было разбито стекло.
– Вот-вот! – вскричал дежурный, – сами же говорите: «мною было разбито стекло».
– Моим телом, в процессе полёта, – пытался объяснить потерпевший, но дежурный его резко оборвал:
– За ваше тело отвечаете Вы, а не я!
– Но я…
– Так Вы будете платить штраф и стоимость стекла?! – вскипел дежурный
… и увидел меня.
– А это что за чучело? – изумился он.
– Да вот, вагон с цементом обчистил, – пояснил мой конвоир.
– Сам, что ли? – недоверчиво спросил дежурный.
– Сейчас протокол составлю… – уклонился от ответа дядя милиционер.
Пока разбивший своим телом стекло мужчина платил штраф, мои пленители быстренько сляпали протокол и протянули мне для подписи. В связанном состоянии я ничего не мог подписать и дежурный принялся меня развязать, а я тем временем прочёл протокол: «…задержан на месте хищения…», «… похищено тридцать тонн цемента…» и первым делом, когда меня развязали и вынули изо рта кляп, заорал:
– Ничего я подписывать не буду! Всё это враньё!!!
– Напиши, что от подписи отказался, – спокойно сказал своему коллеге дежурный, а мне заметил, – а следователь потом учтёт и не твою пользу…
– Привет, зять! – на пороге появился дородный мужик в хорошем костюме, с красным носом и в знак приветствия хлопнул дежурного по заднице.
– Здравия желаю, Николай Николаевич, – откликнулся дежурный и приложился к ручке тестя.
Мой живописный после всех приключений вид сразу привлёк к себе внимание пришедшего:
– А это что за ушлёп?
– Да вот, обчистил пол-вагона цемента, – пояснил дежурный.
– Наверное, на дежурстве Сашки Ослова, – догадался Николай Николаевич.
– Как всегда, – подтвердил дежурный.
– Ослов все гараж никак не построит, – высказал версию хищения один из доставивших меня стражей порядка.
– Да нет, – откликнулся другой, – он себе давно построил, теперь куму строит.
– Ещё немало воров Ослов поймает, – заключил дежурный.
Николай Николаевич тем временем разглядывал мои документы, лежавшие на столе дежурного и вдруг спросил меня:
– Аполлон, ты инженер-механик, никак?! У меня работать будешь?
Я уже настолько обалдел и одурел от того, что со мною творилось, что не понял вопроса.
– Тебя спрашивают: будешь у Николаевича работать?! – подключился дежурный.
– А где? – я стал приходить в себя и пытаться выяснить суть дела.
– Тебя не спрашивают «где», а спрашивают «будешь или нет», – разъяснил суть дела дежурный.
– Да я… – пытался я разобраться более подробно.
– Короче, Николаич, – он согласен, – подвёл итог дежурный.
Я только успел понять, что Николай Николаевич Николаев – начальник некоего Управления технологического транспорта, расположенного в поселке, в который я попал таким неординарным образом и что посёлок, в который я попал, находится в Тюменской области. Через несколько минут мы подъезжали к владениям Николай Николаевича.
Обнесены они были жиденьким, проломленным во многих местах забором. Вместо ворот, которые были то ли уворованы, то ли сгнили, въезд перекрывал КрАЗ. Водитель Николаевича сигналил долго-долго, но КрАЗ не шевелился. В конце-концов Николаевич не выдержал, вылез из «Волги», открыл кабину и резко дёрнул за ногу спящего водителя, крикнув на него:
– Ты что дрыхнешь, бездельник!
– Негодяй сказал до пяти никого не пускать, – пробурчал бездельник спросонья, не подымая головы…
… Спустя несколько часов я узнал, кто такой Негодяй: за глаза Николай Николаевича все называли Негодяем Негодяевичем…
А тогда от реакции моего будущего шефа я обалдел: он вышвырнул водителя за ноги из кабины и начал бить его ногами, приговаривая яростно: «Ах ты ублюдок! Ах ты сволочь!!!» Водитель спешно просыпался и кричал: «Ой, Николай Негодяевич, извините, не узнал! Ой, Негодяй Николаевич, только не по яйцам!!!»
Я в ужасе смотрел на избиение и спросил робко водителя шефа:
– Он так всех?..
– Да нет, через одного, – успокоил водитель.
Наконец, Николаевич – Негодяевич устал избивать подчиненного и тот, юркнув в кабину, отогнал КрАЗ, «Волга» заехала в гараж. Среди луж и грязюки в гараже стояла куча всякой не менее грязной техники а под ней, положив в грязь доски (а то и без них) копошились с гаечными ключами и матюгами не менее грязные водители. Но когда мы зашли в здание конторы, то в глаза бросились отделанные под дерево коридоры, ковровые дорожки, нарядные люстры. Все это дополнялось массой стендов с итогами социалистического соревнования, судя по которым все планы в Управлении технологического транспорта шли с перевыполнением. И, наверное, поэтому не случайно у входа висело грозное предупреждение: «В грязной обуви и спецодежде в рабочее время не входить!» Видимо, администрация опасалась, что, вылезая из грязюки и, зайдя в этот дворец, можно сделать ненужные выводы, от которых начать бить люстры и физиономии.
Начальник завёл меня в отдел кадров и, указав полусонной бабуле-кадровичке на меня, приказал:
– Сего деятеля мастером в балдёжную бригаду и договор на три года.
