скачать книгу бесплатно
– Если деньги понадобятся – на бутылку, или чё-нибудь ещё – составляй акт на какие-нибудь разовые работы сторонней организации – и дело в шляпе. По этим актам можно вторую зарплату получать.
Но не успела разрешиться одна проблема, как возникла новая. В моём кабинете со серьёзным видом и суровыми намерениями. сидели несколько ответственных товарищей, в том числе вчерашний Товарищ из горкома, чьи кандидатуры на пост директора с треском провалились.
– Аполлон Эдуардович, – строго начал он, – горком партии и главк не считают возможным утвердить ваше избрание директором!
Я опешил от такого поворота, но и тут Голицын бросился разрешать проблему.
– Товарищи, товарищи, – воскликнул он, – Аполлон Эдуардович, чтобы не прерывать производственный процесс сейчас проведет производственное совещание, а я вам объясню ситуацию…
и поспешил выпроводить меня из моего кабинета в приёмную.
– Через час подойди – я всё улажу, – шепнул мне он и извлек из известного только ему шкафа в приёмной ящик коньяка, с которым удалился в кабинет директора что-то объяснять ответственным товарищам.
А в приёмной мне протянула трубку телефона секретарша-бабуля, из которой, казалось, песок начал сыпаться. Если мама точно говорит, что все секретарши – любовницы директоров, то предыдущий директор был явно извращенцем. Звонила как раз мама, которая напомнила:
– Сынуля, ты ещё не принял меня на работу? И не забудь послать бригаду ремонтировать нам квартиру!
– Мою просьбу, не забудь, – в трубке раздался голос папы.
– Ладно, – буркнул я.
Хотя, в кабинете директора, Голицын и ответственные товарищи ещё не мог разобраться со мной, я решил успеть за это время разобраться с поручениями родителей. Да и как разбираться, если сначала надо что то делать с этой бабулькой. Не зная, как начать разговор с бабулей – секретаршей, я вежливо спросил, как мне показалось на нейтральную тему:
– Будьте любезны, сколько вам лет? Как ваше здоровье?
Бабуля, то ли являлась телепатом, то ли за многие годы работы приобрела безошибочную интуицию, но после моих слов разрыдалась и стала слёзно просить:
– Ой, Аполлон Эдуардович! Не сокращайте меня пожалуйста, а то на мою пенсию я своему деду даже водки не смогу купить! Я лучше штатное расписание изменю, вторую секретаршу в штат включу!
– А, что, вы можете штатное расписание менять? – удивился я.
– А кто ж его все эти годы менял? – разоткровенничалась бабуля, – Директора в них ни черта не понимали, как кого надо сократить или нужного человека принять – мне скажут – я и сделаю. На неделю штатное расписание раза по два меняла. Я и все приказы, все письма составляю: никто же не знает здесь кроме меня. Инженеры да начальники бумажки перебирать только могут, а составлять бумажки умею только я!
– Отлично! – воскликнул я, обрадованный такой находке, – включайте в штат вторую секретаршу! А заодно, включите в штат моего заместителя.
Пока ответственные товарищи вместе с Голицыным разрешали вопрос о законности моего избрания директором, я с помощью бабушки-секретарши успел принять на работу в качестве второй секретарши и папу в качестве моего зама. Заодно я успел выяснить, что в нашей шараге есть-таки строительная бригада, которую я немедленно отправил ремонтировать нашу квартиру.
Тем временем, из кабинета директора, в котором уединились поручик Голицын и ответственные товарищи, донесся хор пьяных голосов:
Нашёл тебя я босую, шалаву безволосую,
Семь суток в керосине отмывал!
А ты мне говорила, что ты меня любила!
Зачем же ты мне шарики крутила!?
По содержанию песни мне стало ясно, что вопрос о моем директорстве решён положительно.
Из кабинета в обнимку с Голицыным вывалились ответственные товарищи, суровые в прошлом, а ныне весьма веселые.
– Аполлон Эдуардович! – радостно воскликнул Товарищ из горкома, – Я вчера вас не поздравил с избранием, но лучше поздно, чем никогда! Поздравляю!
Он крепко пожал мне руку и затем добавил главное:
– Самосвальчик кирпичей, пожалуйста, направьте мне сейчас на дачу.
– Там во дворе для нового цеха кучу навалили, – уточнил поручик Голицын.
Я только глянул на бабулю, и та молниеносно выписала накладную и все необходимые документы.
Остальные ответственные товарищи тоже трясли мне руки и высказывали свои пожелания: отвезти им на дачу самосвал арматуры, песку, цементу и т. д… Я опять кивнул бабуле и та снова выписала ответственным товарищам накладные и все необходимые документы.
В своём кабинете я обнаружил пару-тройку пустых бутылок коньяка, а на висевшем над моим креслом портрете Генерального секретаря ЦК КПСС – рожки и усы, которые в ходе обсуждения вопроса нарисовал кто-то из ответственных товарищей.
– Ну, Эдуардович, с тебя магарыч, за все мои хлопоты! – поручик Голицын протянул мне пачку приказов, накладных, путевых листов и расходных кассовых ордеров – Подписывай, я же, всё таки, все проблемы решил!
Я, разумеется, подписал все бумаги, согласно которым Роберт Робертович получил десять тысяч штук кирпича с тонной цемента, грузовик с водителем. для перевозки стройматериалов, какую-то сумму денег из банка, а также бессрочный оплачиваемый отпуск.
Вот так началась моя деятельность в должности директора.
А продолжилась она возникновением новых и новых проблем.
В кабинет ворвался взволнованный Капуста.
– Аполлон Эдуардович! – воскликнул он, – Какая-то бредятина получается!
– ?
– Вы меня и Голицына на одну и ту же должность назначили!
– Голицына!? – я спешно пытался вспомнить, что же я понаподписывал, – Так он с сегодняшнего дня в бессрочном отпуске! Так что работайте.
– А потом?..
– Выйдет из отпуска – как-нибудь разберёмся, – я постарался отложить на потом все эти сложные вопросы.
Капуста, пожав плечами, ушёл.
Не успел он выйти, как в кабинете возникло новое взволнованное лицо. Это был прораб на стройке нового цеха.
– Аполлон Эдуардович, нам нечем цех строить: кирпич, цемент и арматуру по вашему распоряжению раздали работникам и сторонним гражданам, – озадачил меня он.
Я отправил его к бабуле-секретарше, которую попросил сообразить что-нибудь по этому поводу.
Прораба сменил Главный инженер, который огорошил меня новостью:
– У нас все цеха стоят: половина пьянствует, половина вообще на работу не вышла.
– И в чем же дело? – искренне удивился я.
– Так вы ж сами вчера подписали приказы, что за пьянки и прогулы не увольнять. Кто ж после этого работать будет? Я пытался их как то приструнить, а они: «У нас есть право на самоуправление трудового коллектива – вот мы и самоуправляемся».
– Разве я такие приказы подписал?? – ещё более удивился я.
На это Главный инженер протянул мне соответствующие приказы. Интересно, что же я ещё понаподписывал? Но не подписывать такой приказ, хоть по-пьяному, хоть по-трезвому мне нельзя было, иначе в местной печати объявят козлом. Это последнее условие принятых на себя по пьянке обязательств я помнил очень хорошо.
Я пообещал Главному инженеру что-нибудь придумать, а на данный момент порекомендовал ему успокоиться и чтобы снять напряжение – присоединиться к пьянствующим рабочим. И он ушёл.
Пришла Главный бухгалтер, заявившая, что невозможно получить деньги из банка, ибо все деньги из кассы получил Председатель кооператива, а из-за отсутствия машинистки платёжки некому печатать.
– Не вышла на работу, или запила? – высказал я версию.
– Да вы же сами приказ вчера подписали об её отпуске на целый год.
Пришлось опять обращаться к бабуле-секретарше, которая всё ещё соображала, что же делать со строительством нового цеха, в связи с раздачей мною всех стройматериалов. Бабуля пообещала когда-нибудь напечатать платёжки.
В это время с выпученными глазами прибежал начальник отдела кадров.
– Аполлон Эдуадыч! – воскликнул он с порога, – Нас громить будут!
– ?!!
– Вся районная и городская шушера и шантрапа узнала, что у нас за прогулы, пьянство и разгильдяйство не увольняют и прибежала на работу устраиваться. А вакансий то уж нет! Так они бить стёкла начали! И к вам рвутся!
Из глубины здания донёсся звон стёкол, какие-то вопли.
– Что делать, Аполлон Эдуардович!? – испуганно вопрошал кадровик.
– Смываться надо и милицию вызвать! – первое, что пришло в голову мне.
Кадровик по моему совету молниеносно смылся, не вызвав милицию.
За ним последовал и я, напоследок дав поручение секретарше-бабуле вызвать милицию.
Дома, куда я смылся, строительная бригада, отряженная мною для ремонта, тоже пьянствовала, а на моё удивление резонно заметила, что их за это не уволят, ибо я сам же издал соответствующий приказ. Пропьянствовав целый день, они ушли и ничего не сделали.
Потом пришли папа и мама. Поблагодарив за приём на работу, они огорчили сообщением, что директор школы, несмотря на назначение на новые должности, заставил их отрабатывать в соответствии к КЗоТом 2 месяца.
– Но ты, раз принял нас с мамой на работу, то зарплату начисляй! – дал мне указание папа.
Прибыв на следующий день в шарагу, я обнаружив целый ряд выбитых окон и гору побитой мебели – результат возмущения разгильдяев и пьяниц, которым отказали в приеме на работу. У входа группа милиционеров, которые, приехали, видимо, с большим опозданием, вежливо уговаривали небольшую группку погромщиков разойтись или сдаться. Но погромщики не внимали увещеваниям и в ответ на них только выкрикивали:
– Душители гласности! Не даёте устроиться на нормальный завод, где можно по человечески работать! Зачем же тогда перестройка?!
Я хотел, было, найти бабулю-секретаршу, чтобы она дала кому нужно указание вставить стёкла и заменить мебель, но бабуля исчезла…
– Да не выдержала она этого бардака, её скорая увезла с инфарктом, – объяснил мне исчезновение секретарши уборщица, которая заняла стол бабульки и о чём-то болтала по телефону, забыв про уборку помещений.
Напоминать ей об исполнении должностных обязанностей я не стал, чтобы не услышать в ответ о том, какие я приказы издал.
А вот о моих должностных обязанностях мне напомнила Главный бухгалтер.
– Аполлон Эдуардович! – заявила она, – Вы дадите кому-нибудь поручение напечатать платёжки!? Мы никаких денег получить не можем, а зарплата на носу! Вы же директор, в конце – концов!
Я пообещал дать кому-нибудь поручение, но никого, кому бы можно было дать – найти не мог. В конторе болтались инженерно-технические работники, но никто из них на печатной машинке работать не умел, считая, что на то машинистки есть. Но машинистки отсутствовали: одну я сам отпустил на целый год на все четыре стороны, а остальные, во всю пользуясь безнаказанностью, подаренной моими приказами, ударились в загул.
Внезапно в конторе появилась шумная компания с микрофонами и кинокамерами, в которой мне сразу бросилось знакомое лицо журналиста Кости. А вот фигура, точнее брюшко, существенно увеличилось в размерах, выдавая получателя солидных гонораров за сенсационные сплетни. Костя меня не узнал, ибо слишком вежливо обратился.
– Извините, пожалуйста, товарищ директор, за беспокойство. Не могли бы вы дать интервью для «Прожектора перестройки». Хотим вас по центральному телевидению показать.
– А что, собственно, случилось, – испугался я.
– Да вот, товарищи, которые не приняли на работу на ваше предприятие, дали телеграмму в Москву, что местные власти тормозят перестройку, препятствуют трудоустройству на ваше прекрасное предприятие. Скажите, почему все хотят попасть на работу к вам?
В это время в воздухе возник сильный запах перегара, вслед за которым появилась ватага промазученных работяг.
– О! Наш директор! – закричал кто то из них, – Эдуардыч! Клёвый ты мужик!
Толпа обступила журналистов, рассказывая какой я клёвый мужик и какую им жизнь им устроил, а заодно, выпрашивая мелочь на похмелье. Журналисты спешно подсовывали им микрофоны.
Вдруг всеобщий гвалт перекрыл вопль Главного бухгалтера, внезапно возникшей среды этой толпы:
– Да вы когда-нибудь кого-нибудь заставите напечатать платёжки, Аполлон Эдуардович!!? Вы директор или не директор!
– Директор я, директор, – процедил я и поспешил смыться.
На следующий день в моём кабинете я снова застал ответственных товарищей из главка и горкома.
– Аполлон Эдуардович! – укоризненно начал товарищ из горкома партии – Начинать вот так работать не следовало бы.
– А что я сделал? – пытался я строить из себя невинность.
– Ну, вот, что ты в первый же день натворил: специально для родителей новые штатные должности сделал, послал на ремонт своей квартиры рабочих, все деньги из кассы выдал какому-то знакомому кооператору, – перечислил мои прегрешения товарищ из горкома.
– А чем ещё директор занимается? – ляпнул я, первое, что пришло в голову.
Ответственные товарищи испуганно переглянулись.
– Аполлон Эдуардович, – продолжил беседу товарищ из главка, – ценю твою откровенность, но вот так всё сразу нельзя. Я, например, когда директорствовал, первых родственников на работу только через год принял, деньги из кассы для своих нужд начал брать через два, а рабочих на строительство дачи – аж через три года послал.
Ответственные товарищи ещё долго мне разъясняли, с какого времени и каким образом можно использовать вверенное мне государственное предприятие в личных целях. Для каких личных целей они пришли, я не успел узнать, ибо в кабинет ворвалась Главный бухгалтер и заявила:
– Товарищ директор! Платежки никто не напечатал, так что денег нет и зарплаты не будет! А с рабочими сами разбирайтесь – они хотели бухгалтерию громить, но я их вам послала.
Тут же в кабинет ворвались несколько работяг.
– Директор! Чё за дела!? – воскликнул один из них, разя водочным перегаром, – Пашешь тут так, что уже ноги не держут, а вместо зарплаты – «спасибо за труд»!
Другой из работяг заметил ответственных товарищей и набросился на них:
– А вы почему мер не принимаете!? Вы только посмотрите – какой на предприятии бардак творится! – воскликнул он, – Это провокация против перестройки!
