Леони, чуть не ставшая Леди

скачать книгу бесплатно

Леони, чуть не ставшая Леди
Саша Анжело

Англичанка по имени Леони, социалистка и противница аристократии "до кончиков волос", вопреки рассудку влюбляется в молодого нелюдимого барона, проживающего в старинном замке. Однажды во время экскурсии волей случая она получает личное приглашение… Последняя наивная влюбленность или первая настоящая любовь? Ироническая романтика.

Глава 1. Сон

И это я? Я, Леони Смит, противница монархии до самых кончиков волос, внезапно, нахожу себя в королевских апартаментах, окруженной сплошь и рядом титулованными субъектами, разодетыми кто во что горазд. Я смотрю на себя в зеркало – не слишком-то я отличаюсь от этой публики: на мне роскошное платье, мои волосы собраны на макушке и выглядят, как парик, а на шею давят драгоценные бусы. Что я здесь делаю? Толпа расступается, я вижу юношу. Вижу его в первый раз в жизни, но понимаю: он король. Всё сразу встает на свои места. Это сон. Кошмар. Я могу здесь только по одной причине. Я лихорадочно ищу карман, в котором должен быть спрятан наточенный клинок или заряженный пистолет. Может быть, оружие спрятано в чулок? Пока я незаметно для всех пытаюсь заглянуть под пышную юбку, какая-то дама протягивает мне свою высохшую руку, трясущуюся от тяжести перстней и браслетов. Я поднимаю взгляд и понимаю: я объект всеобщего внимания. Меня рассекретили?! Нет. Глазеющие мило улыбаются, поджимая губы. Делать нечего, конспирация превыше всего. Я беру старушку за руку. Меня ведут к коронованному типу. Тем лучше, воспользуюсь моментом, а там будь что будет! Костлявая рука кладет мою руку в крепкую руку юного короля. Я смотрю в глаза моей будущей жертвы… Ой, зря. Теперь моя рука может дрогнуть. Он улыбается, у него лучистые глаза и достаточно безобидный вид. Зачем же ты такой?! Не я должна тебя бояться… а ты меня.

– Моя королева! – произносит человек под короной, и по залу, словно эхом, разносится: королева! королева! Королева!

Тут я просыпаюсь, радуюсь, что не во дворце, что никого не нужно убивать, что сегодня выходной. Немножко огорчаюсь, что никогда не буду править страной под нежным взглядом лучистых глаз.

Глава 2. Экскурсия

– Дамы и господа, добро пожаловать в девятнадцатый век!

Группа туристов следует за экскурсоводом. Внимает каждому его слову, ведь, это в само начало тура, и позже все они разбредутся, а некоторые даже потеряются в замке, который хоть и находиться на отшибе цивилизации (тридцать километров до ближайшего магазина), но всё же популярен. Каких только персонажей не приплетали в его историю, не обошли стороной даже приведений и вампиров. Но куда интересней было в сотый раз слушать рассказ о судьбе барона, жившего здесь полвека назад. Жизнь его не была похожа на старинную легенду, скорее всего, поэтому её пересказ, благодаря усилиям предприимчивых гидов, с каждым разом, обрастал все большей таинственностью.

– За мной! – произнес наш гид, махнув рукой, словно французский революционер.

Мне это понравилось, и я кинулась за ним, не позаботившись о том, как смешно буду выглядеть: вокруг старинная мебель, а не баррикады.

До этой минуты я, Леони Смит, все время останавливалась то у картины, то у статуи без большого желания продолжать путь. Мне было тоскливо и печально. Печально за тех, кто даже не может позволить себе даже билет на экскурсию в этот музей— замок.

– Эта комната, наверняка, пустует, а в тоже время в неё могли бы уместиться двадцать бездомных. Если снять со стен эти ковры и растлить на полу, получится кровать поудобнее голой земли, – сказала я моей матери, которая сопровождала меня во время этой экскурсии.

Если бы кто-нибудь спросил у знающих его людей: что за человек моя мама? большинство не думая ответили бы: позитивный человек. И вправду, на лице Оливии Смита всегда была видна улыбка, даже когда её там не было, люди её с легкостью воображали. Наверняка из-за наличия очаровательных ямочек на щеках и золотистых локонов на голове. На удивление, и по закону жанра, моя мама человек серьезный и молчаливый. Она так же отзывчива, и, к сожалению, безотказна. Наверное, поэтому, разрастающееся с ней люди, находили её жизнерадостной: она никого не оставляла без доброго слова, никто не покидал ее в плохом настроении, даже если ценой этому было её собственное настроение. А ещё моя мама мать— одиночка, поскольку однажды не отказала моему отцу в полной свободе от неё и от меня вместе взятых. Отец, к сожалению, он был никакой, поэтому он особо и не старался быть мне отцом.

– Не буду покупать йогурты, сэкономлю и разбогатею, – говорю я, чтобы хоть немного поднять ей настроение, ведь, вчера мамина начальница… стоп, почему только вчера? Она двадцать четыре часа в неделю неадекватная.

– Прям разбогатеем? – ухмыльнулась мама.

– Ну, я ж читала где-то, что в Америке кто-то разбогател на молочных продуктах.

– Я думаю, они это им удалось не совсем таким образом… Посмотри, какой столик. Ровно такой цвет я хотела для нашего мебельного гарнитура в твою комнату. Хозяева этого дома, наверное, гордятся своим домом.

– А было бы чем гордиться. Отнятые у врагов земли дарованы их предкам вместе с титулом, которым пользуются и хвалятся их пра-пра-пра. Хвалятся так сильно, что придумали свой язык поведения, считающимся у них нормой не только для их общества, но и мира в целом, иначе говоря, поставили всех остальных ниже себе подобных.

Гид продолжил погромче, видимо, заметив, что мы с мамой отвлеклись. Не следует вставать к нему так близко, зная, что наше внимание бывает слишком рассеянным. Нам уже раза три шикнули молодые женщины, старающиеся быть поближе к нашему молодому и привлекательному экскурсоводу. Сам он знал, что туристки внимают каждому его слову отнюдь не из-за его блестящих знаний и не из-за умения вести интересный рассказ, и его это вполне устраивало.

– А теперь дамы и господа, взгляните направо!

Словно по приказу, я резко повернулась, чуть не задев большую вазу, одиноко стоящую на небольшом высоком столике. В тот момент я как раз думала, что на деньги, полученные от продажи всех этих драгоценных безделушек, можно накормить целый город или даже африканскую страну. Мысль не успела сформироваться в моей голове, но я почти назвала эту затею глупой, ведь, несущие в себе миллионы фунтов вещи, все равно останутся при своей цене. Впрочем, если эту вазу вообразить в качестве эстафетной палочки, и пустить по всем богатеям планеты Земля, то соберется немалый капитал, который послужит… Тут мысль угасла и тут же забылась. Мой взгляд упал на портрет, не такой старый, как все в этом замке, но выполненный в лучших традициях классического портрета начала XX века. На картине был изображен статный мужчина лет тридцати, один из бывших владельцев этого дома. В толпе туристов, состоящих в основном из дам среднего возраста послышались приглушенные вздохи. Удовлетворенно кивнув, гид представил портрет:

– Одиннадцатый барон Монтгомери лорд Уильям Оуэн Колтон Лэндон.

– Какой индюк напыщенный! – произнес мальчик лет десяти, за что получил подзатыльник от своей матери.

Не знала я тогда, что сын портретируемого, единственный наследник и официальный владелец замка, стоял на балконе и наблюдал за группой туристов, которых он вынужден пускать в частные владения, чтобы хоть как-то содержать этот замок, сад и всех людей, что там работают. Он был склонен к полноте, но сейчас этого не было заметно, потому что последние полгода он ужинал одним салатом. У него были темные, почти черные слегка вьющиеся волосы; средних размеров нос; небольшой, если не сказать маленький рот, делающими его похожим на обиженного ребенка; длинные густые брови над серо-зелеными глазами и открытый вопрошающий взгляд, заставляющий окружающих думать о бесхитростности его обладателя, до тех пор, пока тот не открывал рта и не начисто опровергал мысль, без какого-то либо сочувствия к обманутым. В лице молодого барона угадывались черты его предков. У него была внешность сошедшего со старинного портрета. Он не был красавцем, хотя я бы могла влюбиться в него с первого взгляда, если бы знала, что именно он и есть нынешний барон. Мне не были важны, ни его деньги, ни отношение к нему аристократов, ни даже королевы. То, что он являлся официальным связующим звеном между поколениями делало его фигуру привлекательной, романтично-загадочной и отстраненной от сиюминутного существования. Я бы влюбилась в вечность через него.

Глава 3. Причина

Я, Леони Смит, стояла на холме, откуда открывался хороший вид на замок. Я нарядилась в свое самое красивое платье – единственное, дорогое – купленное на банкет по случаю свадьбы кузена, единожды надетое, но много раз видавшее зеркало в ванной комнате моей квартиры. Из нашего старого серванта я взяла бокал на длинной тонкой ножке. С маминой полки – тарелку из сервиза с серебряной вилкой, ложкой и ножом. Взяла бутерброды и лимонад в бутылке. Поместила всю еду и посуду в плетеную корзинку.

– Я поднимаю свой бокал за вас, барон, и за ваш чудесный замок! – торжественно произнесла я и действительно подняла бокал.

Здесь нужно пояснить, что после той экскурсии я была по уши влюблена в барона несмотря на то, что в тот момент, я пока еще не знала, что он из себя представляет, как личность, как он выглядит и сколько ему лет. С самого детства я знала, что когда-нибудь выйду замуж именно за хозяина этого замка. На тот случай, если хозяином замка мог оказаться пожилой или женатый господин, у меня была надежда, что он передаст свой титул более молодому родственнику, а сам уедет в Америку, откроет там какой-нибудь бизнес, заживет в свою радость, оставив молодоженов в полнейшем счастливом одиночестве. Далее, повзрослев, я поняла абсурдность моих мечтаний и придумала новую мечту: когда я выйду за молодого барона, я сделаю из замка благотворительный центр, если не удастся остаться жить в нём, я согласна перебраться в уютную городскую квартиру с центральным отоплением (к тому времени, я уже ни раз побывала в разных замках на экскурсиях и узнала о неудобствах жизни в них). Шло время, мне стукнуло двадцать, я уже вовсю получала высшее образование и меняла свои монархические представления о власти, на социалистические, вполне возможно и про замок с его бароном я бы забыла, но, ни с того ни с сего, замок открылся для туристов. Барона я так и не встретила, чтобы узнать и полюбить его, как снаружи, так и внутри, но замок… в его внутреннее содержание я втрескалась с первого взгляда. Прошло два года, разум мой говорит мне, что я глупа, потому что я плачу деньги за экскурсии, а значит аристократам, когда все больше убеждаюсь в верности «свободы, равенства и братства… сестренства», а совесть, в свою очередь, упрекает разум, в расчетливости. Но мой внутренний голос добавляет, что искусство, в которое вбухивали свои деньги аристократы, ценят и при социализме.

Мимо проходили молодые люди, которых веселил необычный вид девушки в кринолиновым платье. Они принялись фотографировать меня на свои смартфоны. Вначале я улыбалась, потом они стали хохотать. Тогда я обижено показала им язык. Они и это сфотографировали.

Я представляла, что в лучшие времена это место принимало гостей высшего ранга. Мне не стоило огромного труда вообразить, как весенним днём кортеж королевы чмокает песочную дорожку автомобильными шинами; как летним утром пьют чай на лужайке, задрав мизинчик, изысканно одетые гости и хозяева; как осенними вечерами в окнах горит теплый свет, прерываемый тенями фигур вальсирующих на балу. Я должна быть частью этого, хотя бы в своих ночных фантазиях.

Глава 4. Приглашение

Гидом был все тот же привлекательный мужчина в элегантном пиджаке, галстуке-бабочке, с красиво уложенными волосами… выглядел он, как человек собравшийся на банкет, но никак не на встречу с туристами. Он мог понравиться всем, он знал это, и, не теряя времени, пользовался этим, флиртуя с девушками, которым сама экскурсия была по барабану.

В пятый раз я попала в его группу. В пятый раз за две недели.

– Девушка, я вас вижу здесь уже пятый раз… Может вам самой уже в пору вести группу? – спросил он, вдруг, и, улыбнувшись, продемонстрировал мне набор отбеленных зубов.

Зачем он спрашивает? У меня сейчас каникулы, вообще-то. Имею право. Уж не решил ли он, что я тут из-за него? …Точно! Он думает, что я за ним бегаю! Вот самовлюбленный тип!

– А может, вы чего украсить хотите? – сделал ещё одно предположение гид, и я поняла, что он не улыбается, а ухмыляется.

Я ничего не смогла ответить, моя первая мысль настолько затуманила мой рассудок, что ни о чем другом я думать не могла. Выражение моего бледного лица, сделалось убийственно застенчивым. Тут за меня заступилась какая-то дама, к которой гид клеился минуты две назад.

– Ну, что ты пристал к девушке, Джон! Не вводи её в краску!

– Нет, ну что ты, я просто хотел предложить мисс сходить на частную экскурсию, включающую подвал с винным погребом и чердак с древней рухлядью, которые, как она должна знать, в обычную программу не включены… Но раз…

– Я согласна! – сама от себя не ожидая, выкрикнула я.

Теперь настала очередь экскурсовода встать в ступор. Зачем я это сделала? Разве ж я пойду гулять с этим типом по темным подвалам и чердакам?

– Окей, мисс, вот вам моя визитка с номером телефона. Впрочем, завтра в четыре, я жду вас у главного входа.

– Утра? – спросила я, растерянно разглядывая визитку.

– Вечера…

– Но завтра музей закрыт.

– Только не для меня. Буду тебя ждать.

– А вы знаете, я в общем-то студентка, – начала я впопыхах оправдывать мой порыв тем, что все это нужно мне по делу, но он перебил меня:

– Лекции завтра?

– Нет. Я, знаете ли, пишу диплом на тему… на эту… и мне, с этой точки зрения, ну очень интересно покопаться в подвалах… посмотреть подвалы, чердаки и прочее там.

Я закончила свою речь, потому что её все равно уже никто не слушал, и посмотрела на себя в старинное зеркало. Вид у меня был не выспавшийся, но если бы мне пришлось описывать то, как я выгляжу в целом и чаще всего, я бы сказала так: в этой миловидной, невысокой девушке с недлинными светлыми волосами в хвостике под затылком, карими глазами, в которых читалось открытое и верное сердце, нежной светлой кожей и небольшим ртом с чрезмерно узкой нижней губой; в девушке, которую редко видели серьезной (а когда видели, интересовались: отчего у неё такое плохое настроение) никто не подозревал глубоко мыслящего человека, имеющего свое ярко выраженное мнение по любому вопросу.

Глава 5. Накануне

Моя мама работает в туристическом агентстве, после занятий в университете, который находиться не так далеко, я в обязательном порядке забегаю к ней. Если за столом напротив неё сидит директриса, я притворяюсь клиенткой. Директриса, как вы понимаете, считает меня постоянной клиенткой, но очень невыгодной. Трачу время на расспросы, ничего не покупаю, но нахваливаю работницу. Я обычно говорю ей, как бы невзначай: «Ваша молодая сотрудница, очень доходчиво все объясняет, настоящая профессионалка!». А если директриса, когда-нибудь попросит меня больше не приходить просто так, я напишу в жалобную книгу, всё то, что накипело у моей матери за долгие годы.

– Такая духота и жара, как в джунглях, а у меня как раз брат завтра из Африки прилетает. Из Туниса. А там что находиться? «Сахара», – сказала мне мама, не ради того, чтобы узнать ответ, а чтобы проверить меня лишний раз, и в случае если я не знаю, ответить самой и обогатить мой багаж знаний.

– Верблюдов нам привезет, – ответила я, не отрываясь от газеты.

На самом деле, в газете не было ничего интересного, я думала о том, что сегодня, через пару часов, мне предстоит личная экскурсия по залам замка. Еще до утра сегодняшнего дня про меня можно было сказать, что я стопроцентная мамина дочка от кончиков волос до кончиков ногтей… но утром я решила, что о том, куда я сегодня собираюсь я маме не скажу. Я смотрела на её улыбку, которая, как она любит повторять, существует из-за меня и только ради меня, и не могла поверить, что какой-то незнакомый человек занимает мои мысли в большей степени, чем тот, благодаря которому я живу и радуюсь.

– Кто победит в сегодняшнем матче? – спросила мама.

Я ответила «Ммм?», она повторила вопрос, и я предложила:

– Спроси у японцев или австралийцев, у них уже завтра, они точно в курсе.

Мама решила, что я что-то недоговариваю (поняла меня, как никто другой!) и хотела было спросить, улыбнувшись, но прозвенел телефонный звонок. Это был её брат из Туниса.

– Как погода у вас?.. А у нас жарко, ни облачка! Я сегодня в одной рубашке пришла… Конечно, я взяла плащ, но сейчас-то я не в нем… Да-да, так тепло, не заметишь, что вернулся с отпуска. В обед полил дождь, началась гроза. Ни удивительно, конец мая. Но ни у меня, ни у мамы зонтика, разумеется, не было. Мама не отпустила меня на улицу, пока я не согласилась натянуть на голову и на ботинки пакеты. Пакеты, произведенные из растительного сырья – мы заботимся об экологии. Улицы Лондона даже сейчас не перестали быть оживленными. Толпы местных и туристов, только успевших облачиться в цветастые летние наряды: легкие платья, шорты и рубашки без рукавов, как и мы, даже не додумались взять сегодня зонтик. Находясь в толпе, я всегда думаю о своем желании, пускай даже не очевидно, выделиться из этой безликой толпы. Может быть, совсем скоро…

Глава 6. Знакомство

Главную дверь в замок всегда открывал дворецкий. Услышав звонок, оглушительный, словно призывающий к бою гонг (как того требовали из фирмы, привлекающей к замку туристов), пожилой мужчина вскрывал все задвижки и замки.

Проделав однажды весь этот ритуал, он увидел на пороге двоих. Юношу и юную девицу. Девица была мокрая от дождя. Юноша был сух, в руке он держал зонтик, которым, по всей видимости, с девушкой не поделился. Девушкой была я, Леони Смит.

– Вы к лорду Монтгомери барону Джорджу Жерару Этьену ?

– Мы к Джорджу, – ответил гид Джон, словно все перечисленные выше имена принадлежали разным людям, а он только что сделал выбор к кому именно он пришёл.

– К кому же ещё, в этом доме пусто, как на тонущем корабле… – проворчал себе под нос старик, считая, что мы его не слышим.

– Я из экскурсионной компании. Мое имя Джон Стивенсон. Думаю, он согласится нас принять, узнав, что причина нашего визита очень важна… Это конфиденциально. Дворецкий перевел апатичный взгляд на меня.

– Она со мной, – бросил гид Джон. – Хорошо, я сообщу барону, – сказал старик и хотел уже идти, но вспомнив, развернулся и незначительно добавил, небрежно махнув кистью руки, – Можете располагаться…

Гид Джон осмотрел помещение – кругом старинная мебель с табличками «не садиться», как, и положено во всех музеях.

– Э… а куда разрешите?

– Вон… Вот, садитесь на диван позапрошлого века… Говорил я барону, пора бы новой обзавестись, а то с этого музейного экспоната даже пыль стирать страшно.

Мы молча сели. Молчали мы минуту две. Гид Джон уткнулся носом в свой телефон и не двигался, на минутку я даже решила, что он заснул. Что бы такое мне сказать, чтобы показать мою уверенность?

– Я никогда не была тут как гостья. Так интересно! Знаю практически все уголки парка, а о самом замке или о его владельце ничего…

– Лорд Монтгомери, прямой потомок одного очень древнего шотландского короля, – проснулся Гид Джон, но от телефона не оторвался, – Живет в замке один уже почти двадцать лет. В этом году он справляет юбилей, двадцать пять лет. Но праздника никого не будет.

Ага! Значит, хозяин дома молодой мужчина! Разве может кому-нибудь вести так, как мне сейчас? Нет, постойте, совсем, совсем не вовремя! Я не готова встретиться с ним нос к носу. Я думала, что только посмотрю на замок там, где не ступала нога туриста, что увижу, если повезет, его личный портрет, на котором он точно так же, как и его предок, будет красоваться, без возражений, что я на него глазею, назначая воплощением своих грез. Мне ведь и не нужно на него смотреть, вовсе… Я, ведь, против всех этих… бездельников! Как получилось, что ко мне, в мои двадцать два года, вернулась девичья надежда встретить прекрасного принца? Долгие секунды я отгоняла от себя эти романтические бредни, но пришла к выводу, что без них мне будет очень скучно. Если я не создам себе «воздушное» настроение на этот вечер, то прогулка по замку, с его, возможно, самым приземленным хозяином на свете, станет чем-то несущественным. Я воображу барона совершенным…