скачать книгу бесплатно
Нэй-Ли сперва устало взглянула на робота, но быстро сориентировалась и кивнула в знак согласия с вежливой полуулыбкой. Знаменитая танцовщица была довольно-таки грузной для представительницы своей профессии. У нее были большие темные глаза, как две черные оливки, выглядывающие из-под пушистых ресниц.
– Дорогая госпожа Нэй-Ли, спасибо, что согласились станцевать со мной, – сказал Ини-Ниони, сев на свободный стул возле нее. Нэй-Ли предпочитала обращение на «вы» – видимо, ей хотелось иметь больше веса в глазах окружающих.
– Возможно, вы догадываетесь, о чем я хочу с вами поговорить, – продолжал робот. – Ваш стиль бесподобен, и я хотел узнать, не согласитесь ли вы обучить меня хотя бы нескольким элементам.
Золотые глаза робота встретились с черно-оливковыми глазами танцовщицы. Какое-то время они молча смотрели друг на друга.
– Ниони, – наконец заговорила Нэй-Ли после десятисекундной паузы. – Я уже думала об этом, и мне лестно, что ты так тепло отзываешься о моем стиле… Но я подумала… может быть, он не очень-то совместим с тем, что ты делаешь… Да, я знаю, ты всегда можешь не использовать мою технику, если выйдет неважно… Но кроме того, я сейчас так занята… – сказала знаменитая танцовщица, сопровождая свои слова широкими жестами рук и периодически бросая взгляд куда-то вправо вверх.
Высокий эмоциональный интеллект Ини-Ниони подсказал роботу, что танцовщица говорит ему «ты» не для того, чтобы ему было комфортнее, а для того, чтобы почувствовать себя выше, значимее и опытней его. Но он отогнал эту догадку от себя, потому что это было неважно. Люди имели право обладать изъянами характера – ведь что такое по сути один человек?
Робот быстро просчитал вероятность того, что ему удастся убедить Нэй-Ли с помощью дополнительных аргументов, но понял, что такая вероятность была равна нулю. Он знал, что сидящая перед ним женщина тщеславна. И этим тщеславием можно бы было воспользоваться, если бы вдобавок к большому самомнению она была способна сопереживать.
Но «ты», сказанное роботу с таким нескрываемым удовольствием, позволило ему сделать вывод, что Нэй-Ли не захочет уступить даже малой толики причитающейся ей славы ради возможности стать его Создательницей. Все-таки наблюдение касательно обращения на «ты» оказалось полезным.
Делать было нечего. Не желая еще больше испортить отношения с танцовщицей – а он понимал, что его просьба и ее отказ заставили Нэй-Ли почувствовать себя довольно скверным человеком – Ини-Ниони сказал с максимальной легкостью, на которую был способен:
– Конечно же, я понимаю, госпожа Нэй-Ли, – робот слегка улыбнулся. – И надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии сотрудничать с вами в будущем.
Танцовщица снисходительно кивнула. Казалось, она поверила в то, во что так хотела поверить – что их техники и вправду произвели бы довольно-таки странный гибрид и что у нее действительно не было времени.
Ини-Ниони встал из-за стола, допуская, что он мог ошибиться насчет мотивов Нэй-Ли – заложенные в нем черты характера запрещали ему делать окончательные выводы о чем бы то ни было. Каждый раз оценивая явление или человека, робот допускал, что он может ошибаться с определенной долей вероятности. В любой ситуации он просто фиксировал свои последние выводы о человеке, готовый пересмотреть их в любой момент. Этим робот выгодно отличался от людей, которым часто бывает трудно сформировать новое мнение о человеке поверх старого.
Когда Ини-Ниони покинул столик, за которым сидела Нэй-Ли, к спинке ее стула незаметно подошел Кан Хэтто, ее друг и коллега по труппе. Кан уже не первый год страдал от неразделенной любви к легендарной танцовщице. Она же не имела об этом ни малейшего понятия (то ли в силу своей нечуткости, то ли по какой-то другой причине) и считала, что Хэтто к ней придирается.
– Что же вы обидели своего почитателя почем зря, – тихо сказал Кан Хэтто, возникнув у Нэй-Ли за спиной.
– Что за вздор, Хэтто! – вспылила танцовщица. – Ниони или кто-то другой… Какая разница?.. Если я сказала, что у меня сейчас нет времени, значит, у меня нет времени… И перестаньте нести чушь!
– А может быть, вы просто неспособны испытывать материнские чувства к Ини-Ниони, потому что испытываете к нему какие-то другие чувства? – все так же тихо проговорил ее коллега.
– Что?! Хэтто, вы в своем уме? – с еще большим изумлением воскликнула танцовщица. – Я считаю, что вы – подлый извращенец и вам лишь бы меня задеть!
С этими словами Нэй-Ли встала со своего стула легким и одновременно весомым движением – как умела только она одна на всем белом свете – и, окинув напоследок Кана Хэтто яростным взглядом, направилась к гримерке.
«Да нет, – подумал про себя оставшийся стоять танцор ее труппы, – так сердятся только тогда, когда слова попадают в точку». Кан Хэтто грустно вздохнул. Похоже, его опасения подтвердились.
Совершенно не подозревая о том, что он только что оказался вовлеченным в любовный треугольник, Ини-Ниони сканировал глазами публику в зале, пытаясь отыскать одного человека. Наконец за одним из столиков он заметил густые волосы и бороду профессора Беккермана. Роботу очень нужно было поговорить с главой ИЦБ наедине.
Если бы он был человеком, у Ини-Ниони наверняка бы участилось сердцебиение, когда он направлялся к Хью Беккерману. Но у робота не было сердца. Все, что он испытал в преддверие важного разговора, это мобилизацию нейронов в своей голове. Неприятное чувство сигнализировало, что он испытывает неблагоприятные эмоции. Да он и сам это знал. Но тянуть больше было нельзя. Разговор с профессором был неизбежен.
Глава III. Галатея
Профессор Беккерман был занят разговором с другими создателями и не заметил, как к ним подошла Ини, женский аспект Ини-Ниони. Робот знал, что профессор с большим трепетом относится к его второй ипостаси, в которую он вложил немало своего понимания того, какой должна быть идеальная женщина на его взгляд.
Конечно же, Хью Беккерман понимал, что Ини – всего лишь созданный им киборг. К тому же ученому пришлось пойти на множество компромиссов: робот X-vu был не только его творением, но и гибридом из талантов и качеств сотен других людей.
Тем не менее это не мешало главе ИЦБ испытывать теплые чувства по отношению к Ини, которую он считал чуть ли не дочерью.
– Здравствуйте, профессор, – произнес мелодичный голос Ини, когда та подошла к столику Хью Беккермана.
– X-vu, здравствуй, мое сокровище! – глава ИЦБ был чрезвычайно рад наблюдать робота вблизи, а не на сцене. Он по-прежнему называл Ини-Ниони не иначе как X-vu. Некоторые считали, что он делал это оттого, что не хотел подчеркивать разницу между разными аспектами робота. Сам же ученый отказывался анализировать эту свою привычку и всякий раз отмахивался от очередного вопрошающего, который хотел знать почему.
Профессор Хью Беккерман, глава Исследовательского Центра Беккермана, был из разряда ученых, про которых говорят: «Не от мира сего». Порой он поражал коллег своей способностью видеть суть вещей и чуть ли не предугадывать будущее. В иных же случаях окружающие изумлялись его крайней наивности и непрактичности.
У профессора были густые, слегка вьющиеся волосы каштаново-рыжего цвета и аккуратная недлинная борода похожего оттенка. Несмотря на преклонный возраст, у него практически не было седых волос. Подчиненные, которые прекрасно знали постоянную занятость профессора и его вечную сосредоточенность на очередной проблеме, угрожающей принять глобальные масштабы в любую минуту, шутили, что «его волосам было просто некогда поседеть».
– Профессор, не могли бы мы с вами поговорить наедине? – спросила Ини.
Хью Беккерман удивился, заметив слегка растерянное и как будто потерянное выражение лица робота, которое ему вовсе не было присуще.
– Конечно, – ошарашенно пробормотал он. – Когда, мое сокровище: сейчас или позже?
– Можно и сейчас, если у вас есть время.
– Конечно, пойдем.
Робот Ини-Ниони был запрограммирован испытывать большое почтение и благодарность к своим Создателям. Тем с более неприятным чувством Ини осознавала, что вынуждена будет расстроить профессора, сообщив ему о своей проблеме. Но делать было нечего.
Хью Беккерман и Ини-Ниони поднялись на лифте на двадцать восьмой этаж, где были временные апартаменты профессора. Он часто останавливался в Десяти Китах, и в гостинице держали специально обустроенную под него комнату.
На столе в вазе стояли свежие герберы – профессор их очень любил. Он предложил Ини присесть, и они расположились напротив друг друга в комфортных креслах.
Тем временем в соседней комнате постоялец, а вернее, постоялица опустила бамбуковые занавески и настроила специальный прибор, способный слышать сквозь стену. Марше Зондерс пришлось дать взятку своему знакомому менеджеру в Десяти Китах, чтобы тот поселил ее рядом с номером Хью Беккермана.
События разворачивались именно так, как она и предполагала. Ини попросила профессора поговорить наедине, и они оказались в его номере.
Сквозь небольшое потрескивание Марша отчетливо услышала в наушниках голос Ини-Ниони.
– Мне очень жаль беспокоить вас по этому поводу, профессор, – сказала Ини. – Но я не могу в этом разобраться сама, поэтому решила с вами поговорить.
– Что случилось? – профессор сочувственно посмотрел сквозь очки на робота. Он знал, что X-vu сейчас начнет тысячу раз извиняться, прежде чем приступить к делу, и хотел облегчить ей задачу.
– На днях со мной произошел странный случай, – начала издалека Ини. Ее золотые глаза по-прежнему выражали растерянность. – Я даже не сохранила это воспоминание специально, чтобы… но вы сейчас все поймете.
Хью Беккерману показалось, что X-vu слишком напряжена – это могло пагубно сказаться на ее техническом здоровье. Он поспешил успокоить робота, так как понимал, что столкновение с неожиданным представляло для нее определенные риски: X-vu прекрасно справлялась в предсказуемых и прогнозируемых ситуациях, но неожиданности могли выбить ее из колеи – а такие сценарии были в ее программе плохо отработаны.
«Эх, нужно было послушать Кнуста и более тщательно проработать реакции в непредвиденных ситуациях», – подумал профессор про себя.
– Ини, успокойся, пожалуйста, – сказал он вслух. – Что бы ни случилось, мы вместе в этом разберемся и все будет хорошо, – поспешил он заверить робота.
Казалось, что Ини немного расслабилась.
– Позавчера Бэнти, мой помощник, проводил сканирование. Он делает это каждый вечер, перед тем как я перехожу в режим подзарядки и обновления тканей. На этот раз я почувствовала, что он был чем-то озадачен, потому что, измерив концентрацию его внимания на работе, я поняла, что оно находится где-то еще. И тут я испытала странное чувство, – лицо Ини вновь приняло растерянное выражение. – Это то, что я никогда не испытываю – злость… Бэнти до того летал в облаках, – продолжила Ини, – что в какой-то момент уронил голографический выключатель на пол. Отчего я еще больше рассердилась! Я знаю это чувство – я не раз его замечала в людях, но ведь это – недостаток отдельного человека… Мне стало так неприятно от поднявшегося напряжения в голове, что захотелось закричать на Бэнти. Но я сдержалась. Отчего у меня перегорела группа нейронов в южно-центральном отсеке.
Профессор Беккерман нахмурился. Случай был серьезный и непонятный. Откуда в Ини-Ниони реакции, которых они в робота не закладывали? Почему они появились сейчас, хотя робот совершенствуется уже десять лет?
– X-vu, моя радость, – сказал ученый, параллельно размышляя. – Давай так: если вдруг это случится еще раз (а это вероятно хотя бы потому, что мы уже имеем прецедент), ты не станешь сдерживаться и будешь реагировать так, как тебе подсказывает система, хорошо?
Ини кивнула в ответ.
– И вот еще что, – добавил Хью Беккерман с еще большей решительностью в голосе. – Мы с генеральными менеджерами проанализируем всю информацию, которая в тебя закладывалась в последнее время. Все вклады Создателей, с которыми в систему могло попасть что-то нежелательное. И… если еще что-то подобное произойдет, сразу же дай мне знать. И еще: старайся пока избегать людей с большим количеством недостатков… На всякий случай.
– Хорошо, профессор. Спасибо вам.
Они ласково посмотрели друг на друга. Казалось, Ини вполне успокоилась. Во-первых, разговор с профессором был позади, а во-вторых, была большая вероятность, что вскоре все прояснится.
Находящаяся в соседней комнате Марша Зондерс сняла наушники.
«Есть!» – она беззвучно сделала победный жест. Научная сотрудница ИЦБ не стала дальше тянуть и позвонила человеку, который ждал от нее новостей.
– Токку, привет! Я только что получила подтверждение. Наше изменение принесло свои плоды.
– Ты молодец, Марша! Думаешь, теперь старик Беккерман согласится на наши условия?
– Нет, еще рано. Это еще только начало. Пусть поломка раскроет себя в полной красе. Хьюго никогда не станет делать того, что может ущемить Ини-Ниони, не имея на то очень веских оснований. Они ведь, как Пигмалион с Галатеей, крепко повязаны и X-vu для него больше, чем просто коммерческий проект.
– Ясно. Что ж, подождем.
– Подождем!
Марша отключила связь и устало утонула в мягком гостиничном кресле. «Ну вот что вы теперь будете делать, профессор?» – подумала она.
Глава IV. Затишье перед бурей
На следующий день после разговора с Ини-Ниони профессор Беккерман собрал в университете ИЦБ экстренное совещание. Около трех часов вместе с десятью генеральными менеджерами они анализировали все вклады, сделанные создателями в X-vu за последнее время.
Сначала они посмотрели последний месяц и не нашли там ничего подозрительного. Затем посмотрели ноябрь, октябрь, сентябрь… и все остальные месяцы за прошедший год – опять ничего. Так как роботу X-vu было уже десять лет, то в последнее время вклады в него делались не так интенсивно, как в первые годы его существования.
После трех часов кропотливой работы менеджеры решили, что едва ли имеет смысл анализировать информацию старше одного года. Было бы невероятно, если бы какое-то изменение годовой давности проявило себя через такой длительный срок. В таком случае между изменением и нынешним поведением робота все равно было бы сложно установить четкую взаимосвязь.
Что же касается профессора Беккермана, в начале совещания он был настроен оптимистично и рассчитывал найти ответ в одном из последних изменений. Но по мере того как работники ИЦБ все больше отдалялись от текущего месяца, Хью Беккерман становился все мрачнее и мрачнее.
После просмотра декабря прошлого года глава ИЦБ наконец сказал: «Стоп». Он попросил менеджеров, которые принимали участие в расследовании, пока не рассказывать о проблемах с X-vu общественности.
– Так как мы пока не понимаем, что пошло не так и повториться ли это снова, давайте не будем делать поспешных выводов, – сказал он собранию. – Вы же знаете журналистов и наших оппонентов – они все переврут и приукрасят, лишь бы привлечь к себе внимание благодаря нашим проблемам.
Молодой профессор Айл высказал предположение, что непонятная реакция Ини-Ниони могла быть вызвана уникальным стечением обстоятельств, которое может больше никогда не повториться. Другие предположили, что, возможно, в тот день у робота возникла какая-либо техническая неполадка, которая была устранена во время ночного обновления. Либо на реакцию мог повлиять и тот факт, что робот находился в своем женском аспекте (хотя об этом его забыли спросить), а женский аспект Ини-Ниони обладал повышенной эмоциональностью и большей энтропией и, соответственно, меньшей степенью устойчивости.
Выслушав доводы генеральных менеджеров, глава ИЦБ провозгласил собрание завершенным и отпустил всех на обед.
Офис Исследовательского Центра Беккермана представлял собой большое здание, расположенное в оживленном районе Всемирной Столицы. Внутри здания был световой колодец, в который из-за прозрачной крыши всегда попадало достаточно естественного света в дневное время суток. По центру светового колодца ездили вверх-вниз стеклянные лифты, а на этажах росли высокие живые растения, как в оранжерее.
Лаборатория, в которой работала Марша Зондерс, находилась на предпоследнем этаже. Со своего рабочего места сотрудница ИЦБ хорошо видела происходящее на соседних этажах через стеклянные стены комнаты.
Сегодня Марша приехала на работу пораньше, пропустив нормальный завтрак и перекусив морковным смузи и половинкой яйца пашот на тосте, купленными в местном кафе.
Вдруг она увидела, как из лаборатории Хью Беккермана выходит группа генеральных менеджеров. «Интересно, что же вы там делали?» – подумала Марша.
– Я на обед. Скоро вернусь, – бросила она своей коллеге Тие и выбежала к лифтам. Марше повезло: когда ее лифт остановился этажом ниже, в него зашла только что освободившаяся группа менеджеров. Среди них был и ее давний друг и коллега Киану Айл.
– Марша, привет! Давно не виделись, – сказал Киану.
– О, привет! Вы на обед собрались?
– Да, но никто не хочет со мной в Гран-Суву. Может, ты согласишься?
– Почему бы нет! Сто лет там не была.
Не желая упустить момент, Марша как будто невзначай спросила по дороге в кафе:
– А что это за совещание у вас было сегодня? Вроде бы рановато для отчетного собрания.
– Да так… – немного замялся молодой профессор, видимо, не желая с ходу разбалтывать секретную информацию. Но, решив, что Марша свой человек, он продолжил: – С Ини-Ниони какая-то непонятная проблема… И мы смотрели все вклады за последний год.
– Ничего себе! – Марша изобразила удивление. – И что же, нашли, в чем дело?
– Пока что нет, – задумчиво произнес Киану, – только профессор просил никому об этом не рассказывать. Чуть что, я тебе ничего не говорил, – он заговорщически подмигнул Марше.
– Я поняла, – ответила Марша.
«Ура! – ликовала она про себя. – Похоже, Хьюго не пришло в голову, что кто-то мог внести изменение без регистрации. Молодчина Раир, никаких следов!»
Робот Ини-Ниони редко наведывался в центр ИЦБ. Когда кто-нибудь из новых Создателей соглашался поделиться с ним опытом, это могло произойти где угодно: в звукозаписывающей студии, в танцевальном зале, в мастерской, дома у Ини-Ниони или в любом другом месте.
Потом эта информация отправлялась в зашифрованном виде в ИЦБ, где она добавлялась в базу данных, в которой хранились память и опыт Ини-Ниони.
Но в настоящий момент робот чувствовал себя нестабильно и ощущал потребность в общении с людьми, которые понимали его лучше всех – со своими первыми Создателями. Всех людей из первой группы творцов он часто называл «мамой» или «папой».
«Родители» робота были всегда рады его появлению в ИЦБ. Когда Ини-Ниони появился на свет, на многих это произвело сильное впечатление. Но если у обычных родителей, как правило, есть возможность наблюдать, как растут их дети хотя бы в первые годы, у Создателей робота X-vu такой возможности не было.
Практически с первых недель существования Ини-Ниони большинство его «пап» и «мам» видели свое творение разве что через голографические копии в порталах, на концертах и на ежегодном Форуме Создателей. Поэтому, когда робот приходил в ИЦБ, с ним многие желали поговорить, обнять или хотя бы посмотреть на него вблизи. И каждый раз Создатели удивлялись, до чего же X-vu походил на человека.
Иногда робот появлялся, чтобы чем-нибудь удивить сотрудников ИЦБ. Например, мог прийти к кому-нибудь на день рождения и подарить подарок. Однажды он неожиданно появился в день именин «папы Ласло» и подарил ему живую черепаху.
Когда Марша вернулась с обеда, подъезжая на лифте к своему этажу, она увидела у перил молодого человека, одетого в небесно-голубой свитер с текстурой из множества переплетенных между собой ажурных снежинок. В снежный январский день этот свитер смотрелся особенно органично.
В любом своем аспекте Ини-Ниони всегда был воплощением утонченности и совершенства, и его было сложно с кем-то перепутать. Поняв, что молодой человек в синем свитере – это робот X-vu, Марша подумала, что хватит с нее на сегодня упражнений в актерском мастерстве. Ей тяжело было бы сейчас общаться с роботом.
Хотя она была непоколебима в своем решении касательно Ини-Ниони, сотрудница ИЦБ начинала испытывать сочувствие и что-то похожее на угрызения совести, когда робот попадался ей на глаза в портале и особенно в реальной жизни.
Она решила притвориться, что сильно погружена в свои мысли. Марша хорошо знала, как работает эмоциональный интеллект Ини-Ниони – скорее всего, заметив, что она что-то обдумывает, робот не станет ее беспокоить разговорами.
Но нужно было непременно не притвориться, а именно начать крепко думать о чем-то отвлеченном, иначе X-vu почувствует, что ее внимание направлено непосредственно на него, и эффект будет полностью противоположным.
Марша вышла из лифта, сконцентрировав все свое внимание на проблеме квантовых взаимодействий, которой она в данный момент занималась. Ини-Ниони повернул голову в ее сторону, и Марша подверглась пристальному, но вместе с тем ласковому взгляду золотых глаз.
И тут с ней произошло то, чего она не ожидала – какая-то неожиданная радость от встречи с Ини-Ниони породила в ней сильное, неконтролируемое чувство. Почувствовав, что его заметили, робот улыбнулся и сказал:
