скачать книгу бесплатно
Прихожую и лестницу на верхний этаж нужно будет хорошенько отремонтировать, снять со стен несколько слоев старых обоев и разномастной керамической плитки еще с гэдээровских времен. Это были следы разделения дома на две части. Нам рассказывали, что этот прекрасный дом, построенный когда-то владельцем небольшого поместья в этой деревне, переживший все революции и войны, в послевоенные годы был разделен на две квартиры.
«Как печально, – думала я, пытаясь представить себе эту солнечную гостиную, разделенную стеной надвое. – Разве один дом можно разделить на два?»
Время все расставляет на свои места, и этот дом восстановил свое право на целостность и стер все искусственные границы. Последние тридцать лет он был в хороших руках. Эпохи и технологии сменяли друг друга, но все, что они могли, это лишь добавить к нему новых красок или сменить систему отопления. Сам же дом при этом всегда оставался верен себе. Он буквально излучал уверенность, основательность и надежность.
Но главный сюрприз ожидал меня в заброшенном саду вокруг дома. Впервые приблизившись к нему, я вдруг услышала ласковое журчание воды где-то совсем рядом. Заросшие каменные ступени между кустами жасмина и орешника уходили куда-то вниз.
«Не может быть! – тихо ликовала я, спустившись по ним. – Да это же дом на воде! Дом-корабль!»
Вокруг него изящно извивался небольшой деревенский ручеек, благодаря которому дом стоял в центре деревни как бы на полуострове. Невероятная удача! Я была готова купить этот дом даже просто из-за этого лесного ручейка и уже представляла себе, как смогу выходить к нему по утрам и плескаться в нем, встречая рассвет.
* * *
– Дорогая, как у тебя дела? Как там твой переезд? А я сегодня ездила в строймаркет выбирать краску для своей спальни в новом доме. И представляешь, прямо зависла на этой теме. Никак не могла решиться. Как же это непросто, оказывается. Казалось бы, всего-то нужно отремонтировать дом, не теорию вероятности открыть. Ан нет тебе, не тут-то было! Меня такие сомнения одолели. Я как будто бы в глубине Души уже знала, какой цвет должен быть. Но потом задушила себя сомнениями. А можно ли? А понравится ли мужу? Мы в последнее время все меньше разговариваем…
– Привет, моя лесная фея! А ты просто сядь, закрой глаза и представь себе самый свой самый любимый цвет, с которым тебе будет приятно засыпать.
– Спасибо, дорогая! Я так и сделала. Я вижу, что это должен быть зеленый цвет. Да-да, именно зеленый! Хорошо, я решусь и так и сделаю. Я в магазине видела очень хорошие краски, экологически чистые, на основе глины. Свою спальню я хочу покрасить сама. Мы все прошлые выходные снимали в верхних комнатах старые обои. Нижний этаж, прихожую и гостиную ремонтируют маляры. Даже деревенский маляр, которого мы нашли, оказался потомком той семьи, которая когда-то жила в нашем доме. Представляешь, как нам повезло? И мы очень мило поговорили, он рассказал нам много интересного. А его дом стоит на соседней улице.
Вообще, знаешь, я все больше понимаю, что деревня – это целая страна! Она может жить абсолютно автономно, независимо от города. Здесь есть мастера на все руки, все, кто нужен, у всех свои небольшие мастерские и предприятия. Кто-то кладет крыши, кто-то чинит водопровод, кто-то строит заборы. Есть маленькая пекарня, в которую по утрам выстраивается очередь, чтобы купить свежие булочки. Кстати, перед ее входом растет шикарная старая магнолия. Ты же знаешь, я не могу пройти мимо! Каждый раз около нее зависаю.
Ах да, и еще, прямо напротив нашего дома есть даже, как же это назвать… соковыжималка! Да, это маленькое семейное предприятие по выжиманию свежих фруктовых соков, которому уже больше ста сорока лет. Их соки в стеклянных бутылках продаются в ближайшем большом супермаркете, да и в Дрездене я их тоже видела. А нам и ездить никуда не нужно, мы можем покупать их прямо здесь, через дорогу, по вторникам! У них вкуснейший виноградный сок, без всяких гадостных добавок, я его обожаю.
* * *
Прошло два месяца, мы отремонтировали часть дома и готовились переехать в него на осенних каникулах. Самое время. В городе уже как раз объявили локдаун, все музеи, кафе и рестораны были закрыты. Закрылись даже школы, а детей перевели на домашнее обучение.
Казалось, что время остановилось. Привычных развлечений больше не было и люди остались наедине сами с собой и со всем, что там накопилось. А что может быть страшнее? Кто хочет добровольно заглядывать в свои потайные чуланы и покрывшиеся паутиной чердаки? Ведь все внимание большинства людей всегда было направлено во внешний мир вокруг себя. Кино, театр, встречи с друзьями в ресторанах. Было столько веселья, что некогда было остановиться и дать себе передышку.
В городе поползли новые слухи, которые затем превратились в новости. Выросла статистика заболевания депрессией, случаев домашнего насилия и разводов. Стремительно выросло количество подписчиков на сервисы для просмотра фильмов онлайн и пользователей компьютерных игр. Большую часть времени дети были предоставлены сами себе, и взрослым было удобно просто оформить им новый абонемент на игровые платформы. Дети ушли в виртуальное пространство вслед за родителями.
В связи с эпидемией все должны были носить медицинские маски и не выходить из дома без лишнего повода. В это время на помощь людям пришел их верный друг – собака. Собаки теперь ценились на вес золота – ни один полицейский не имел никакого морального права отказать четвероногому в справлении его естественных нужд на улице. Счастье было иметь собаку в своем подъезде. Теперь ее выгуливали по очереди много раз в день.
Единственным местом, дарящим людям надежду в эти темные дни, стал небольшой турецкий ресторанчик на углу нашей улицы. Находчивые хозяева предлагали теперь свою вкуснейшую турецкую еду на вынос. Это было единственное место, где еще можно было увидеть живых людей в таком количестве и обсудить положение мировых дел. Можно было даже сменить уже надоевшую пижаму на что-то более приличное и выйти в свет.
Днем и вечером здесь собиралась веселая шумная толпа, состоящая из местных жителей с их питомцами и студентов медицинского университета, находящегося по соседству. Приходить сюда каждый второй вечер, насладиться ароматом пряных специй и послушать последние новости стало для меня настоящим ритуалом и особым удовольствием.
Здесь меня встречали приветливые улыбки соседей, манящие ароматы восточной кухни и веселые шутки продавцов, заворачивающих мою порцию в свежеиспеченную, еще дымящуюся, горячую лепешку. В подарок я всегда получала кусочек любимого десерта – политой медом и усыпанной изумрудными фисташками, тающей во рту пахлавы.
Глава 12. В деревне
Нам сказочно повезло, мы успели выпорхнуть из города в конце осени и в самый разгар пандемии. В городе по утрам нас будили сирены машин скорой помощи, с грохотом проносившихся по набережной, а в деревне – о, чудо! – самые настоящие горластые петухи. В городе без маски нельзя было выйти из дома, а здесь мы забыли, что люди вообще могут зачем-то их на себя одевать.
В деревне можно было в любое время выйти в свой сад и просто дышать. Дышать свежим деревенским воздухом с нотками еще сочной зеленой травы, уже пожухшей осенней листвы и лесной прохлады, долетавшей сюда из соседнего леса. «Чистый воздух, свободное дыхание, право просто дышать!» То, что раньше казалось само собой разумеющимся, вдруг стало так ценно. Я вдруг ощутила себя хозяйкой своего собственного островка мира и спокойствия среди бушующих грозных волн. Меня поддерживало веселое пение птиц по утрам и легкое журчание ручейка, омывающего мой островок.
В кучке осенних листьев под старой туей у нас жил ежик, а под крышей – самый настоящий ястреб. У меня было ощущение, что это и есть настоящий хозяин этого дома. Мы испытывали к нему глубокое почтение. По утрам он с пронзительным криком срывался со своего насиженного места и со скоростью ветра уносился куда-то в окружающие нас поля. Весь день он охотился и возвращался домой лишь под самый вечер.
Переехав в деревню, мы первым же делом приобрели новенькие велосипеды. Это была серьезная инвестиция. У нас впервые появились такие красивые, удобные, блестящие новенькой эмалью на солнце двухколесные друзья. Живя в городе, мы всегда покупали недорогие подержанные велосипеды на блошином рынке на Эльбе прямо в центре города, которых было там в изобилии. И если вдруг кто-то решит прибрать их к рукам, что в городе случалось нередко, то их было совсем не жалко.
Теперь же мы с каким-то совершенно новым чувством гордости выкатывали новенькие велосипеды из гаража и часами исследовали свое новое место жительства. Деревня почти со всех сторон была окружена пожелтевшими хлебными полями и зелеными холмами с виноградниками. На соседней улице было небольшое хозяйство с коровником, а во многих дворах по участкам свободно бегали суетливые курицы, охраняемые воинственными петухами. То тут, то там перед домами были выставлены таблички – кто-то продавал свежий урожай своих яблок или свеклы, а кто-то пузатые баночки с золотистым медом и домашним вареньем.
На окраине деревни был небольшой тихий пруд, заросший кувшинками. По выходным вокруг него сидели рыбаки на складных стульчиках с термосами горячего чая в руках. Они лишь изредка нарушали свое многочасовое созерцание водной глади метким замечанием или веселой шуткой в сторону соседа.
А еще дальше, в нескольких минутах езды на велосипеде, за деревней простирался широкий смешанный лес с сухими, усыпанными сосновой хвоей тропинками, вьющимися мимо заросших зеленью пригорков и небольших лесных озер. Этот тихий старый лес обнимал собой множество небольших поселков и деревень, докатившись густой зеленой волной до самого города.
* * *
Было совсем тепло и окрестные луга еще цвели яркими красками. Я встречала своих старых друзей, с которыми познакомилась еще летом.
Вот цикорий, встречающий и провожающий меня своими небесно-голубыми цветочками вдоль всех дорожек. По-латински Cichorium intybus. По-немецки die Wegwarte, что означает спутница. Женского рода. По-русски этому имени в женском роде соответствует лишь ее народное название – придорожная трава.
Я вспомнила свой рисунок в блокноте, который нарисовала в то летнее утро, когда вдыхала ее аромат и пробовала ее лепесток на вкус.
От ее аромата над бровями над центром глаза и на скулах ровно под ним же вырисовывались четыре симметричные точки. Между ними даже хотелось провести ровные линии, скрещивающиеся между собой ровно на переносице. Такой же рисунок отражался и на задней поверхности головы.
– Зачем?
– Для ясного видения, – прозвучал ее лаконичный ответ.
Для ясного видения. «Для ясно-видения?»
Действительно, ведь говоря современным языком, зрительная проекция всех образов, которые воспринимают наши глаза, отражается не где-нибудь, а в задней части нашего мозга. Зрительные образы буквально рождаются у нас на затылке. То есть, образно говоря, у нас есть глаза и спереди и сзади! И их слаженная работа и есть всеобъемлющее ясное видение – раскручивалась спираль моих мыслей по мере прогулки.
Мне захотелось узнать о придорожной траве побольше. Интуитивно я почувствовала, что ее цветы и листья съедобны – лишь от одного ее запаха шел сильный позыв очищения кишечника. И тут же получила подтверждение своим ощущениям в мировой сети. Цикорий издревле использовался как богатый витаминами и минералами тоник для пищеварительного тракта и печени, выводящий из них яды, токсины и продукты распада лекарств. Цикорий считался укрепляющим иммунитет, очищающим, слабительным и мочегонным средством, также понижающим содержание сахара в крови и улучшающим аппетит. В народной медицине особенно ценился корень цикория и использовался как средство против желтухи, артрита, подагры и ревматизма. Молодые корни можно тушить и есть, по вкусу и питательности они напоминают корень пастернака. А обжаренный корень цикория дает бодрящий и повышающий концентрацию напиток, отлично заменяющий кофе.
«А при чем же здесь зрение?» – думала я. При чем же здесь ясное видение?
И тут же наткнулась на единственно известное побочное действие, на которое способен цикорий. Оказывается, его чрезмерное, избыточное потребление может привести… к повреждению сетчатки глаза!
«Думай, Шерлок, думай!» По рисункам растений я уже понимала, что все они имеют на нас очень широкое комплексное воздействие и могут оздоравливать многие системы одновременно. Видимо, именно поэтому в народной медицине одно и то же растение использовалось от многих недугов. И теперь я понимала почему!
Цикорий не был исключением. Судя по всему, очищая всю систему пищеварения, он таким образом очищал и чистоту нашего восприятия мира, восстанавливая его ясное видение. Но если его принимать слишком много, то он может вызвать дисбаланс. Причем именно в той системе, которую он изначально и был призван исцелять – в органах зрения.
«Баланс, во всем важен баланс! Как же все просто, как все просто и красиво устроено!»
* * *
А вот одуванчик. Желтый, пушистый, ароматный. Мой любимый. Про себя я называла его посланник солнца и всегда радовалась, завидев где-нибудь его мохнатую золотую головку, выглядывающую из-под зеленой травы. Мне нравилось уткнуться в него носом и просто дышать.
По-немецки der L?wenzahn. Зуб льва. Какое интересное имя.
«Может быть, в этом солнечном пушистом львенке кроется намного больше силы, чем я думала?»
Вдыхая его аромат, я чувствовала, как одуванчик прорисовывает во мне свой рисунок. На этот раз линии прошли из центральной точки начала роста волос на лбу в центр висков. Они прошли по лицу через две другие точки, которые я назвала «козьи рожки». Они были ровно во втором ряду верхних точек на лбу и находились на его легком сгибе, ниже начала роста волос. Более точного названия мне в голову не пришло, так они и остались у меня «козьими рожками» и кочевали из рисунка в рисунок.
А из центра виска линии плавно провелись к кончику носа, образуя таким образом идеальный ромб. При этом сильно активизировалась вся лобная доля мозга и повышалась концентрация внимания. Но самое интересное было то, что этот ромб как бы отражался сзади головы, в месте соединения позвоночника с черепом.
– Зачем? – вновь спрашивала я.
– Для освобождения всех органов чувств, – был его ответ.
«Да это же натуральный антидепрессант!» – в тот же момент пронеслось у меня в голове. От одного его вида и запаха у меня всегда улучшалось настроение.
«Анти-депрессант». Само слово «депрессия» казалось мне каким-то тяжеловесным кирпичом, от английского to depress – подавлять.
«Освобождение чувств». Я подумала, что одуванчик и правда буквально освобождает мозг и все органы чувств от угнетающих мыслей и тяжелых ощущений.
«Мозг и органы чувств?» Как лаконично они вдруг встали в один ряд. А что, если мозг – это и вправду всего лишь один из наших органов чувств, как считают индийские йоги? А мы отдали ему пальму первенства и позволили руководить собой и всем миром, даже не сомневаясь в его незамутненных способностях.
Мы думали, что это идеальный инструмент познания мира, чистый разум. А что, если мы жестоко ошибались и это всего лишь один из инструментов познания этого мира?
Солнечный одуванчик был родом из того же семейства, что и небесно-голубой цикорий. Из семейства сложноцветных, Compositae. В интернете о нем ходили слухи, что он также является сильным витаминоносным растением, укрепляющим иммунитет, тонизирующим весь пищеварительный тракт, очищающим кровь и печень, желчегонным, мочегонным, слабительным. Он оказался съедобным и очень питательным. Из его цветов можно заваривать свежий чай, а из его обжаренных корней – заменитель кофе.
А где-то из него даже делали вино. Вино из одуванчиков.
Где же эта чудесная книга? Да вот же она, на полке в детской комнате. Когда-то мне подарили ее в Москве, и она приехала со мной в Дрезден. Вот он, народный рецепт против всех напастей:
«Простецкий цветок, сорняк, на него и внимания никто не обращает. А мы чтим его благородие – одуванчик. Вино из одуванчиков – это уловленное и закупоренное в бутылки лето. <…> Наверху, в большущем доме, кашляли и чихали, хрипели и стонали, дети температурили, глотки становились красными, как говядина от мясника, а носы – цвета вишневой настойки; микробы крадучись лезли во все дыры. Но вот, восходя из погреба, словно божество Июня, возникала бабушка, явно что-то припрятав под вязаной шалью. Это благоухающее прозрачное нечто разносилось вверх-вниз, по всем комнатам, где царило страдание, и разливалось по стаканам, которые полагалось опрокинуть залпом».
«Снадобье давешней поры, бальзам солнца и праздных августовских денечков» – одуванчик незаметно заставил меня вновь перечесть эту книгу. Открыв ее в поиске нужной цитаты, я была не в силах от нее оторваться.
Я украдкой подсматривала, как сто лет назад закупоривались в бутылки воспоминания далекого американского лета. И уже понимала, что и моему лету 2020 года суждено было стать порой неожиданных чудес, которые я смогу запечатать и откупорить одно за другим, когда им придет время.
* * *
Никогда раньше я не обращала внимания на тех, кого незаметно топтала, гуляя по лесу, погрузившись в собственные мысли, или весело бегая за детьми на лугах Эльбы. Да и кто вообще обращает на них внимания, на маленьких зеленых молчаливых существ под ногами? Но это лето все изменило, и теперь я радостно и внимательно всматривалась в мягкий зеленый ковер под босыми ступнями, бережно ступая по тропинке. Сколько невероятных открытий поджидало меня на каждом шагу!
Среди моих новых друзей были и такие, кто искренне радовался, когда его топтали. Чем больше, тем лучше! И никакой новомодный башмак не мог его испугать. Вот он, широколистный подорожник, распластавшийся посередине тропинки, выставив свои тонкие несгибаемые цветы-копья навстречу ботинкам и летним сандалиям. Этот семижильный попутчик, как его иногда называют, незаметно приклеивал свои созревшие семена на наши подошвы и одежду в надежде, что мы уйдем как можно дальше и сильно приумножим его славное семейство, семейство Подорожниковых.
Зная, на что способен этот малыш, я присаживалась к нему на корточки и широко улыбалась, с благодарностью собирая его широкие сочные листья. Подорожник большой, по-латински Plantago major. Если одуванчик я называла посланником солнца, то подорожник мне хотелось величать исключительно отважным воином. Почему? Да потому что я знала его рисунок!
От его запаха и вкуса ощущалась сильная подача энергии Земли снизу, которая затем поднималась наверх по четырем симметричным линиям, которые прорисовывались на шее и проходили дальше вверх через всю голову, виски и центр глаз. Вся голова и шея оказывались как бы в доспехах, туда не могли проникнуть противники! Очищалась слизистая носа и горла, выходил кашель, даже если его казалось бы и не было.
Согревался весь желудочно-кишечный тракт и даже мозг – да-да, удивительно, но и его, оказывается, тоже можно почувствовать! Он был словно теплым светящимся шаром где-то глубоко внутри головы, за пределами восприятия всех органов чувств. Сильно повышалась концентрация внимания и загоралась область третьего глаза – на рисунке она выглядела настоящим метким копьем.
– Зачем? – любопытствовала я.
– Для широкого наблюдения и защиты, – отвечал он мне.
Да это же воинственный мужчина! Недаром в немецкой народной медицине его зовут королем слизистых!
Оказалось, что подорожник тысячелетиями широко использовался в разных мировых культурах при самых разных заболеваниях именно дыхательной системы – бронхитах, туберкулезе, коклюше и бронхиальной астме [89]. Несколько капель сока подорожника было идеальным средством от насморка и ангины. Он справлялся и с заболеваниями желудочно-кишечного тракта – поносом, язвой и раком желудка, геморроем, а также с воспалениями почек и мочевого пузыря. Заживлял раны, очищал кровь, всю мочеиспускательную и пищеварительную системы.
Все растение было съедобно, его листья и семена богаты белком и витаминами. Подорожник легко справлялся с пристрастием к курению и алкоголю, изменяя восприятие слизистых оболочек рта и носоглотки и делая вкус привычных ядов неприятным. При этом он обострял все органы чувств и даже восстанавливал потенцию у мужчин. В двух словах – просто красавчик!
Набрав в велосипедную корзину его свежих листьев, достаточно, чтобы выжать себе из него вкуснейший бодрящий сок, и украсив их парой цветов золотистого одуванчика и нежно-голубого цикория, я довольная возвращалась домой.
Глава 13. Женщина с ключом
Утреннее пробуждение детей, их сборы в школу, готовка завтраков и ужинов, кормление кроликов в саду и мытье полов в доме – каждодневные бытовые дела еще никто не отменял, и они никак не хотели уменьшаться. Рассуждая между ними об удивительном зеленом языке, в который мне хотелось погружаться все больше и больше, я неожиданно поймала себя на одной мысли. Похоже, что за все это время я фактически прошла путь по системе знаменитого языковеда Ноама Хомского!
В далеких 1960-х годах он предложил свою собственную схему – так называемую модель приобретения языка, a language aquisition model…
Окрыленная своим открытием, я застыла над чашечкой своего дымящегося горячего какао, которое любила заправлять сиропом агавы. У меня как раз была пара благословенных часов, предназначенных только для меня.
Революционная идея Хомского полностью противоречила принятым до этого канонам лингвистики, которые утверждали, что человек обучается языку примерно как собака Павлова, то есть с помощью повторения и имитации речи родителей. Его же идея состояла в том, что человек обладает врожденной ментальной структурой овладения языком, которая и позволяет ему активировать в себе родной язык.
То есть ребенок бессознательно соотносит слова и структуры языка своих родителей со своими врожденными способностями ему обучаться. И это даже не зависит от того, где он родился. И в разных языках мира эти структуры очень похожи.
Я решила проверить свои логические способности. Ведь в детстве моими любимыми предметами были именно математика и геометрия, роман с которыми затем сменился на безусловную любовь к языкам.
Согласно теории Хомского, для создания такой модели приобретения языка необходимо несколько этапов. Я представила его сидящим в глубоком кресле напротив меня с роскошной кубанской сигарой в руках:
– Первый этап в этом крутом направлении, девочка, – это наличие входящих сигналов. Что скажешь на это?
– Входящие сигналы от растений я получаю в виде запахов!
– Для начала неплохо, – выпустил он колечко голубого дыма идеальной формы. – Второй необходимый этап – это способ презентации структурной информации об этих входящих сигналах.
– Эта структура выстроилась в виде определенных рядов точек на теле. Точки всегда были на своем месте, а вот прорисованные через них рисунки – самые разные. Это как алфавит, с помощью которого можно составлять бесконечные комбинации слов. Вот как он выглядит! – раскрыла я для него свой блокнот с рисунками.
– Зачет, – не спеша выговорил он, внимательно разглядывая их. – Этап третий заключается в необходимости расширить свои привычные представления о существующих языковых структурах. Ты готова к этому?
– Конечно! – воодушевилась я. – Ведь это знание стерло все границы моих прежних представлений не только о существующих языках, но и о самой жизни!
– Серьезное заявление. Четвертый необходимый ингредиент – это анализ того, что определенные гипотезы могут объяснить о структурах данного языка.
– Именно этим я и занималась все это время!
– И наконец, пятым этапом является выбор одной из потенциально бесконечного числа гипотез для описания данной языковой модели. Справишься?
– Ваша гипотеза мне нравится больше всего!
– Логично.
– Я пришла к выводу, что мы имеем дело с естественным языком, заложенным в нас природой. На Земле столько языков, разделяющих народы. А этот зеленый язык един для всех, независимо от национальности, цвета кожи и пола! Это язык природы Земли! И способность его читать заложена в нас от рождения, в самой геометрии нашего тела.
– Поздравляю, моя девочка. Ты только что описала модель приобретения или, вернее, активации природного языка. Желаю удачи в донесении его до людей. Линейка и карандаш тебе в помощь! – бодро попрощался со мной профессор, докурив свою сигару и растворившись в ее дыме, словно чеширский кот.
«Вот это встреча!» – радовалась я.
«Не слишком ли много ты на себя берешь? – задребезжал вдруг голос привычного занудного самокритика у меня в голове. – С великим Хомским себя сравнила!»
«Не слушай его, ты на верном пути», – подбадривал меня мой внутренний голос.
* * *
Я вспомнила недавнее событие на работе, которое поначалу и не заметила. Я была директором небольшого музея анимационных фильмов, и мы организовывали выставки и кинопоказы в разных местах города. Пожалуй, моим любимым местом был уютный кинозал во дворце Лингнера на высоких холмах над Эльбой. Это был средний из трех дворцов, величаво возвышающихся над задумчивой тихой рекой. Все три дворца объединял собой большой природный парк, плавно обтекая своей буйной зеленью и сами дворцы и извивающиеся между ними песчаные дорожки. Он незаметно переплетался со спускающимися к реке виноградниками и заканчивался у велосипедной дорожки у самой реки.
