скачать книгу бесплатно
– Не надо! Не надо мне с ним говорить! Пусть бумаги пришлет через адвокатов, я все подпишу!
– И ты просто вот так все бросишь?
– А что мне бросать? Там все равно ничего моего нет! Ты что, не знаешь Антона? Если он что делает, так комар носа не подточит! Я ничего не отсужу!
– Да я даже не про имущество, – Яр звучит растерянно.
– А про что? – я затихаю.
– Про него. Он тебе совсем не нужен? Ты же любишь его. Неужели не хочешь побороться за ваши отношения?
– Бороться за отношения, – я тихо смеюсь сквозь слезы. – С кем? С ним? Он мне изменил, Яр!
– Таш, – друг замолкает.
– Что?
– Таш, мужики немного по-другому устроены, – неуверенно начинает он. – А развода Тоха, насколько я вижу, не хочет.
– С чего ты взял? – скептически хмыкаю.
– Ну а какого фига он к тебе прикатил? В рабочий день, между прочим!
Я впервые задумываюсь. Действительно. Что он тут делал в понедельник вечером? Мог приехать в выходные. Пусть не эти, так следующие.
– Яр, ты думаешь…
– Я думаю, тебе надо с ним поговорить, – уверенно говорит мой друг. – И, Таш… – опять замолкает.
– Что?
– Не руби с плеча.
– Яр, – это уже даже не крик, а стон.
– Так, все! – он сворачивает разговор. – У тебя был тяжелый рабочий день, а у меня впереди тяжелая рабочая ночь! Все! Давай вешать трубки.
– Хорошо. Спасибо тебе.
– Пожалуйста! Ты холодильник купила?
– Нет. С зарплаты куплю.
Яр шумно вздыхает.
– Ну ладно. Давай. Я уверен, ты справишься.
– Справлюсь.
– Все, обнимаю.
– Пока, Яр.
Я отключаю звонок и сажусь на диван. А действительно, что делает мой муж за сто километров от Москвы в понедельник вечером? Просто приехал поговорить? Так не вышло же ничего. И он вот так легко сдался и уехал? Не верю. Чего еще мне от него ждать?
Понедельник 26 мая. где-то ночью
Я брожу по квартире в одной пижаме. Душно, хоть окна и нараспашку. Не могу уснуть. Включен ночник, тихо бубнит старенький телевизор. Я почти уговорила себя снова уйти в постель, как раздается звонок в дверь. Кто это может быть среди ночи? Со мной творится что-то странное, потому что я, чуть помедлив, открываю. На пороге стоит Антон.
Он смотрит на меня тяжелым взглядом исподлобья, а я попросту теряю дар речи. Отступаю, упираюсь спиной в стену узкого коридора. Ему словно только это и надо. Шагает внутрь и прижимает меня рукой к стене. За горло. Его рука лежит у меня на шее. Мне не больно, не трудно дышать, но я абсолютно точно понимаю, что я сейчас полностью в его власти. Во всех смыслах. И мне это нравится.
Я прикрываю глаза, ноги подкашиваются, и Антон видит это. Он склоняется и целует меня. Резко, требовательно, настойчиво. Засовывает свой язык в мой рот, не спрашивая разрешения, просто вторгаясь, врываясь. Его свободная ладонь блуждает по моему телу, сжимая чувствительные места. Почти до боли. Он останавливается ровно на той грани, когда ощущение уже острое, но еще сладкое. Ничего не могу с собой поделать. Выгибаюсь в сладкой истоме. Низ живота скручивают судороги, с моих губ срывается стон прямо в его рот.
Антон усмехается, убирает руку с моего горла и по-хозяйски запускает руку в широкую штанину моих шорт. Я вздрагиваю от его прикосновений, таких нежных и таких настойчивых. Я так хочу их, и Антон видит это.
Он расплывается в улыбке и кивает на диван. Я отталкиваюсь лопатками от стены, шагаю в комнату, призывно смотрю на него, а мой муж скидывает туфли и толкает все еще открытую входную дверь. Она резко закрывается с совершенно неправильным звуком. Так хлопает рука по голому телу. Шлеп! И я рывком сажусь на своем диване. Шумно дышу, пытаюсь понять, где я, и тут же падаю назад на подушку, скорчившись в рыданиях. Самое противное, что я безумно хочу Антона!
Вторник. 27 мая 09.00
Работники редакции меня встречают встревоженным шепотом и ужасом в глазах. Мимо, нервно кивая, пробегают сотрудники, где-то хлопают двери. Бросаю сумку на стол, ищу взглядом Сашку.
– Что случилось? – спрашиваю тихо.
– Аудит московский!
– Что? – у меня округляются глаза.
– Сглазили, блин! – он опасливо оглядывается. – Головной офис прислал аудит. Говорит, мы убыточные!
– Ну елки-палки, – я искренне расстраиваюсь.
Только нашла работу – и сейчас редакцию прикроют! В том, что прикроют, ни капли не сомневаюсь. Издание тухлое, как прошлогодние яйца.
Вздыхаю, оглядываюсь и замираю в ужасе. По коридору к кабинету главреда уверенным шагом идет Антон.
_____
Следом за ним семенит главбух, прижимая к себе свой ноутбук, а вот главреда нет. Я так понимаю, что не в его традициях приходить вовремя. Антон оглядывает рабочее пространство сквозь стеклянные стены, я резко отворачиваюсь, падаю на стул. Вот же блин! Это что, из-за меня? Взгляд у него недобрый! Сейчас весь журнал прикроют из-за того, что я тут работаю? Может, Яр и прав? Надо с ним поговорить?
Вторник. 27 мая 16.00
Целый день сижу тише воды, ниже травы. По коридору то и дело пробегают бухгалтеры или юристы. Главред как пришел на работу, так со своего кабинета и не выходит. Антон тоже не выходил. Даже на обед. Им что-то подали прямо туда.
Я никогда не видела, как он работает. Всегда считала это чем-то само собой разумеющимся. Он сильный, умный, знает, что делает. Никогда не думала, что он занимается издательствами, но финансы и аудит это то, с чего он начинал. То, что именно Биг Босс приехал на проверку, норма. Это мне Антон объяснял когда-то давно. Когда еще считал нужным хоть что-то объяснять. Кого зря к документам компании не пускают. У него же право прошерстить все: от устава до договоров на закупку канцелярии. Обычно на него выписывается доверенность, и он запрашивает все бумаги у контрагентов от имени проверяемого юрлица. Цель – проанализировать доходность предприятия и при необходимости оптимизировать расходы. Он собирает данные и спускает их на помощников для составления матриц. Или чего-то там… Этого я уже не знаю.
Я старательно делаю вид, что ничего криминального не происходит. Выполняю поручения редактора: подыскиваю кроссворд, придумываю гороскоп, разбираю письма читателей. Если честно, боюсь глаза от монитора оторвать.
По коридору пробегает кадровик с кипой договоров, прижатых к груди, и тут же распахивается дверь в опен спейс:
– Наташенька! – елейный голос главреда заставляет вздрогнуть. – Будьте добры, отсканируйте документы!
Я замираю, боясь обернуться, но, похоже, уже поздно. Рядом раздается голос Антона:
– Это что, ваша секретарша?
– А… Нет, – прям слышу, как Илья Степанович расплывается в улыбке. – Это наш младший корреспондент. Недавно приняли на работу. Но она толковая, способная девочка, все сделает как надо! – уверяет он моего мужа.
Мне ничего не остается, как встать и подойти к ним. Стараюсь не смотреть Антону в глаза.
– Наташенька, будьте добры, – он протягивает мне кипу бумаг, – отсканируйте и отправьте секретарю Антона Валерьевича.
Я замираю, руки холодеют. Отправить бумаги Вероничке?
– А какие у вашего младшего корреспондента обязанности? Можно посмотреть ее договор? – Антон смотрит на главреда, прищурившись.
– Да, – вдруг заикается тот, – она еще на испытательном сроке, – выдает Илья Степанович. – Но вы не волнуйтесь! Мы кого зря на работу не берем!
– То есть у вас работает человек без оформления? – Антон склоняет голову.
– Ну, пока испытательный срок… – мямлит главред.
– Вы обязаны заключить трудовой договор с того дня, как сотрудник приступил к своим обязанностям, – чеканит Антон положения трудового законодательства. – Если вы прописываете испытательный срок, то он должен быть указан отдельным пунктом, а также должны быть перечислены критерии оценки работы сотрудника на испытательном сроке. Сотрудник должен быть ознакомлен со своими служебными обязанностями. В обязанности вашего корреспондента входит отправлять конфиденциальную корреспонденцию? У нее подписано соглашение о неразглашении?
Илья Степанович бледнеет и, кажется, становится ниже ростом. Он не в состоянии ему ответить, только неопределенно машет головой.
– Значит, бумаги Алле Игоревне пусть отправит сотрудник, в обязанности которого входит внутреннее делопроизводство, а вашему младшему корреспонденту необходимо подписать трудовой договор, – Антон смотрит на часы, – сегодня до шести.
Он разворачивается и уходит по коридору. Кажется, в сторону юротдела. А главред так и остается рядом, прижимая к себе кипу документов.
– Кому, он сказал, надо отправить бумаги? – шепотом переспрашиваю его я.
– Секретарю его, – жалобно пожимает плечами, – Алле как-ее-там! – но тут же его тон вдруг меняется, и он орет: – Это вообще не ваше дело! У вас соглашение о неразглашении не подписано!
Я быстро киваю и возвращаюсь на рабочее место. В душе все поет. Значит, он успел уволить Вероничку! Тут же одергиваю себя. Не в ней было дело. В нем. Одну уволил – другую найдет. Но на губах играет предательская улыбка, и я с ней ничего не могу поделать.
Вторник. 27 мая 18.20
Я бездумно слоняюсь по рынку. Меня заставили подписать контракт, служебку, соглашение о неразглашении, редакционную политику и ровно в шесть приказным тоном объявили, что мой рабочий день окончен.
Редакция в центре. Домой идти совершенно не хочется, да и нечего мне там делать. Я заворачиваю на рынок. Быстро прохожу мимо молочных и мясных рядов. Там дорого, да и хранить свежие продукты мне негде, а вот соленья и маринады – то, что нужно. Останавливаюсь около бабулек-покупательниц и прислушиваюсь к их болтовне.
– Лист она смородиновый кладет, вот они у нее и пряные такие, с кислинкой.
– Так пряные или с кислинкой?
– Балда! С кислинкой! Пряные от гвоздики!
– Так она еще и гвоздику кладет?
– Так хто ж ее поймет, чего она туда сувает. Но вот поди ж ты, вкусно-то выходит!
– Михална, – оборачиваются две болтушки к третьей, – ты Леонтьевны огурцы едала?
– Да кто ж их не едал, едала!
– Шо она туды бросает? Окромя гвоздики?
– Тю! Чудная ты! Какой гвоздики?
Разговор меня забавляет, я и не замечаю, как тянусь к прилавку и беру ломтик нарезанного на пробу соленья. Вкусно! И дико интересно, что же в них действительно кладут. У продавщицы этой толпится больше всего народу.
Вдруг вспоминается бабушка, которая, жуя соседкины пироги, тоном старой разведчицы произносила: “Да вот те крест! Шо угодно б за ее рецепт отдала!” И я почему-то думаю, что это может быть интереснее гороскопов и анекдотов.
– А хотите, я про ваши огурцы в журнале напишу? – весело похрумкивая, спрашиваю я продавщицу.
_____
– Шо? Прям в журнале? – поражается не старая еще женщина в платке и переднике.
– Прям в журнале! – с готовностью киваю. – Сделаем почти интервью. Вы рецепт расскажите! Все равно такие, как у вас, ни у кого не получатся, руки-то не те, – подмигиваю удачливой торговке.
– Ой, – она замирает с поднятой вилкой, потом почему-то накалывает в бочке огурец и протягивает мне.
Огурчик и правда вкусный! В меру соленый, чуть пряный, хрустит! Я увлекаюсь и понимаю, что одного мне мало.
– Нравятся? – искренне переживая, спрашивает торговка.
– Конечно, нравятся! – восклицаю. – Всему городу нравятся! Это уже наше местное достояние, – я немного кривлю душой, приравнивая себя к местным. – Можно даже конкурс устроить, получатся у кого-нибудь огурцы, как у вас, или нет!
– Конкурс? – недоверчиво протягивает женщина.
– Конкурс! – азартно киваю.
– Ну давайте расскажу!..
Среда. 28 мая 9.00
– Слушайте, ну это же лучше анекдотов! – я склонилась над столом Светланы Михайловны, нашего выпускающего редактора. – Там весь рынок гудит, обсуждает, что она в эти огурцы кладет!
– Да знаю я ее огурцы, – фыркает Светлана Михайловна. – Сама всегда у нее беру, – она внимательно читает мой текст. – Вот про гвоздику ни за что бы не подумала, сама сколько раз дома пыталась сделать!
– Ну вот! – восклицаю я.
– Что “вот”? – женщина все еще сомневается.
– Если даже вы пытались сделать, то однозначно это зайдет.
– Что значит “даже я”? – недовольно кривится редактор.
