скачать книгу бесплатно
– Ну, знаешь… За то ты на свободе. И вообще, если бы ты не вел себя как последняя сволочь, мы бы сейчас все еще были на Земле.
– То есть это я виноват, в том, что ты меня хотел продать в рабство этому шейху?
– Там контракт то был, всего на годик! Всего на один короткий годик!
– Годик? Год, Уилфред, это 365 дней, как его не назови! Год, черт тебя побери!
– Ну, хватит кричать, успокойся. А то голос посадишь. Посмотри на меня, видишь я спокоен, и голос мой спокоен, и мой пульс спокоен, и я не покраснел как ты, и капилляры в глазах не полопались как у тебя, и руки не трясутся.
– Что мне делать, Уилфред?
– Ну, во-первых, не надо было спать с его женами. А во-вторых, ты убил его последнего тигра. Буквально, последнего на Земле тигра.
– Всего с двумя, Уилфред, всего с двумя. У него их много было. А тигр. Тигр сам съел ту гадость, которой меня кормили.
– Там было четко написано, «не кормить»!
– На арабском, Уилфи, на арабском!
– Весь мир говорит на арабском. Кроме тебя. Ты же у нас звезда, «я не могу читать задом наперед, у меня кружится голова».
– Да, Уилфред, такое у людей бывает! У меня даже где-то была справка от доктора МакМерфи.
– Это я заплатил за эту справку, чтобы доктор тебе ее выдал!
– О, Уилфред. Как же мне быть? Я задыхаюсь тут, мне нужен большой размах, сцена, миллионы жадных глаз…
– Замолчи.
– …Пышные наряды, гримеры…
– Заткнись! Я говорю, заткнись. За дверью вроде патруль. Если они снова нас увидят, мне нечем будет давать им взятку.
– Почему?
– Потому, что наша лицензия и паспорта давно истекли.
– Какого черта, Уилфи?
– Ну, так вышло. И вообще, говори, пожалуйста, шепотом, как я.
– Вот так?
– Нет. Еще тише.
– Уилфи, может черт с ним? Полетели домой.
– Ты же в курсе, что с тобой сделает шейх?
– В курсе. Я же не питона его приговорил… А тигром быть не так уж и плохо. Лучше чем человеком на этой планете.
– Ты проведешь остаток дней в клетке, в полосатой шкуре, рыча на посетителей. Ты это понимаешь?
– Да, Уилфи, да! И я не хочу говорить тише. Пускай он меня превращает в своего нового тигра! Офицер, офицер! Мы Земляне без регистрации! Депортируйте нас домой!
– Ах, ты ж не благодарный кусок дерьма, Клинтон! Какая же ты сволочь. Вон смотри, что ты наделал. Иди, открывай, за тобой пришли.
– Ничего, Уилфи. Зато я успокоился. Мой голос в порядке, пульс тоже. Ты же этого хотел.
– Открой уже наконец-то дверь, музыкантишка. А то они ее сейчас выломают.
– Иду, иду. Открываю. Вот открыл. Проходите, господа офицеры. Добро пожаловать.
– Билинг, этот человек на меня скалится!
– Нет, нет, офицер! Это я улыбаюсь. Я рад вас видеть. Честно.
– Билинг, можно я его огрею палкой?
– Мирок, он же человек. Даже если он на тебя броситься с улыбкой на лице, тебе ничего не будет. Ты же двух метровый мужик с чешуей крепче черепашьего панциря по всему телу. Он даже ногти у тебя на пальцах отгрызть не сможет своими зубками.
– И то верно говоришь, Билинг.
– Ты лучше Мирок, зачитай им их права и грузи в повозку».
Лара слушала внимательно каждое слово. Смысл сказанного был ей не ясен, но она уловила, что это был разговор двух или трех людей, где-то далеко. За окном что-то зашумело, Лара обернулась в сторону двери и на секунду увидела яркий свет, будто солнце пробивалось сквозь стекло коридорного окна. Видение исчезло с той же скоростью что и появилось. Лара подскочила и подбежала на цыпочках к окну. Но за стеклом был полумрак, слегка подсвеченный уличным фонарем с той стороны дома, а в стекле отражался светлый коридор. Девочка заглянула в комнату, в ней была видна только ее же тень, стелившаяся по полу и растерянно придерживающая рукой свою голову.
Лара не видела в темноте, как на лице ее дедушки появилась легкая улыбка. «Сладких снов, доченька», звучало в голове старого Голда.
Лара сбежала по лестнице и наткнулась на маму и тетю.
– Вы сейчас видели яркую вспышку и еще громкие крики, будто двое или трое ругались? – Лара спросила слегка возбужденным голосом, заглядывая за плечо матери. Ее взгляд был направлен на окно.
– Да, не волнуйся, Лара. Это Хилл и дядя Хол отремонтировали свет на крыльце, – ответила Виктория.
– Да и Холоф учил сына, как охотится на грызунов, – Мария скорчила гримасу отвращения, вспомнив, что она увидела через окно.
– Точно? Больше ничего не слышали? Мне показалось. А ну, да, ладно, бог с ним. Что на ужин? Надеюсь не грызуны? – Волнение сменилось на игривое настроение, и на лице появилась милая улыбка.
– Мама приготовила, рагу из тыквы, пирог из тыквы, запекла тыкву, и на десерт тыквенные рулет. – Люк появился в комнате. – Это в честь вашего приезда. Она говорит, что это любимая еда тети Мари, – он подмигнул матери, и стрельнул в нее из пальца-пистолета.
Та в ответ хлестнула его полотенцем:
– Люк преувеличивает, десерта не будет. Не успела.
– Спасибо, сестра. Но тыква это мое самое нелюбимое растение с детства.
– Ох, я бы запомнила, если бы ты чаще появлялась в родном доме, сестра, – Виктория прошла в прихожую и распахнула дверь. – Хол, мальчики, к столу.
Не дождавшись ответа она захлопнула ее и вернулась обратно.
– Солнышко, – она обратилась к Ларе. – Ну, ты то хоть не переняла скверных привычек от своей матери?
– Тетя Виктория, я вся в отца! – Лара дразнила свою мать. – Он не привередливый. Мы дома едим все, что готовит мама.
– А готовить она никогда не умела… – Виктория подмигнула племяннице. – Идем Солнышко, поможешь мне накрыть на стол. А на счет криков ты быстро привыкнешь. Потом еще скучать по ним будешь! Они у нас в доме вместо будильника. Хорошо наш отец, твой дедушка, уже плохо слышит. А то давно бы уже всех на место поставил и кричал громче всех.
Ужин проходил замечательно. Холоф сквернословил, пересказывая новости за неделю, Мария убеждала всех в том, что не стоит верить всему, что показывают по телевизору и пишут в сети, Виктория сжалилась над младшей сестрой и подала к столу курицу, после того как пятнадцать минут наблюдала как Мария ковыряла свою порцию супа. Хилл проявлял благоразумие и не встревал в споры между взрослыми. Лара же ела молча, наблюдая за происходящим, но она будто отсутствовала за столом. Девочка думала о том, что было у дедушки в комнате.
– Лара, а ты что думаешь по поводу нашего президента? – вдруг спросила Виктория. Но девочка не ответила.
– Лара! – громче позвала ее мать.
– А. Что с президентом случилось? Я не расслышала, – Лара пришла в себя.
– Вот твой дядя Холоф, говорит, что ему пара уступить место кому-то по моложе, без семьи, и более либеральными и современными взглядами.
– Да, – она ответила на автомате.
– Вот, у ребенка вполне здравомыслящая точка зрения! – Холоф стукнул бутылкой по столу.
– Мама, а у дедушки есть друзья или знакомые по имени Клинтон и Уилфред? – Лара перебила дядюшку.
– Кто, Прости? Повтори? – переспросила Виктория, удивленно озираясь на Марию.
– Вроде Клинтон и Уилфред, – не смело повторила девочка.
В комнате наступила тишина.
– Уилфи – это мой пес. Он был у меня в детстве, – тихо продолжила Виктория глядя на Марию.
– Откуда ты это взяла, кто тебе рассказал? – Марии спросила дочь. Ей стало понятно по выражению лица Виктории, что Лара услышала эти имена не от нее.
– Да, точно. Уилфи! Так дедушка и сказал, – ответила Лара.
– А Клинтон – это был мой кот, – ответила Мария. – Тебе это дедушка рассказал?
– Да нечего особенного, мы поговорили немного пока он ел. я правда ничего не поняла из его рассказа, будто он сам с собой говорил, – ответила Лара будто оправдываясь.
На нее удивленно смотрели все кто был за столом.
– А что, разве это не тот кот, Мари, который упал в дерево-дробилку? Я помню, Виктория рассказывала, как ты две недели не выходила из своей комнаты. А кстати, комната в которой сейчас живет Голд, она была твоей? – Спросил Холоф. – И что можно было понять из невнятного бурчания старика Голда, – он продолжил трапезу.
– Мама? Это правда? – с ужасом спросила Лара.
Мария молчала грозно сведя брови и глядела на Холофа.
– Мой пес Уилфи, вообще-то его должны были звать Вулфи. Я просто не выговаривала букву «В» в детстве, за год я успела научиться выговаривать имя Вулви, но все уже окрестили его Уилфредом, – пояснила Виктория. – Так вот, он хвостом ходил за Клинтоном. Куда кот туда и собака. Это было похоже на дружбу. Но Клинтону так не казалось. Он бегал от Уилви и однажды убежал не туда.
– Ну, все! Хватит сестра, – она взяла Викторию за руку и перевела взгляд на дочку. – Дальше у меня был нервный срыв, и отец запретил заводить домашних животных. Раз и навсегда. Потом я выросла и сама больше не хочу этого делать. Мне хватает и тебя. За тобой так же нужно убирать, кормить три раза в день, чесать, ласкать, и следить, чтобы не сбежала, – Мария заметила улыбку на лице дочери. – А что? Скажешь это не так?
В ответ она услышала только тихое кошачье «фррр» от дочери.
– Но помню, что отец не особо любил этого кота. Он был персидской породы, все время оставлял всюду свою шерсть и постоянно мяукал, будто пел что-то, – улыбнулась Виктория. – Отец постоянно приходя домой выгонял Клинтона на улицу. Ладно. Хватит о плохом, давайте приступать к десерту!
– А что с Уилфредом случилось? – спросила Лара.
– А он потом сбежал! Хотя зная отца, он мог его отдать, чтобы никому не было обидно, – спокойно ответила тетя. – Может это и к лучшему. Наверняка так было лучше, повторила она, уходя на кухню.
В комнату вошел Люк, его руки по локоть были в машинном масле. Он провозился в гараже дольше положенного и пропустил ужин.
– Что здесь такое происходит? Почему такие задумчивые у всех лица? – спросил он.
– Нам родители рассказывают странные истории из их детства, – пояснил Хилл.
– Ох, интересно послушать, – обрадовался Люк.
– Не выйдет, мы уже поужинали. Иди приведи себя в порядок. Ты мне понадобишься позже, – Холоф вмешался в разговор, строго и без колебаний. – Ты закончил ремонт?
– Нет, – Люк посмотрел на отца.
– Тем более.
– Иди мойся, – из кухни появилась Виктория. – Я тебя позже покормлю, – сказала она и быстро засунула кусочек пирога сыну в рот.
Глава 3
На часах было уже девять вечера. За окном по желтой выжженной земле бегал летний ветерок, поднимая пыль. В свете фонаря было хорошо видно, как зарождаются маленькие песчаные воронки, пытаясь тянутся все выше и выше не отрываясь от земли, подбирая с нее все что попадало под молодой вихрь, грозясь вырасти в безжалостный смерч, но вдруг резко растворялись попадая на широкую гравийную дорожку. Дым из сигареты Холофа, пытался угрожать подобно ветру, принимая разные угрожающие формы, но это совершенно не пугало мужчину, он курил уже больше тридцати лет и только получал удовольствие. Холоф перепробовал всё: сигары, трубки, папиросы заводские, папиросы самодельные; среди подарков на день рождение он получил больше десятка трубок. Ничего не прижилось, кроме добрых старых сигарет из табака, что выращивался в этом округе. Того табака, который он по молодости собирал на плантациях, потом отвозил на фабрику, а став постарше принял должность начальника производства на той же фабрике, и в итоге по выслуге лет вышел на заслуженный отдых. Его желтые от никотина пальцы, его желтые с прожилками зубы, золотая зажигалка с гравировкой от работников фабрики, все говорило о том, что этот человек будет курить до самой смерти. Притушив сигарету и оставив окурок в пепельнице, Холоф поднялся с кресла и заглянул в дом через окно веранды.
– Вики! Жена! Кто-нибудь покормил старика? – Он говорил голосом присуще дикторам на новостном телеканале произносящий свои дежурные фразы каждый вечер вот уже десяток лет.
– Да, я помню. Как раз готовлю поднос, – раздался голос из дома.
– То-то же! А то решили голодом заморить отца, – пробубнив под нос, Холод сел обратно. Его вечерний ритуал был соблюден.
– Хол, ты бы проверил всю проводку, а то в комнатах наверху тоже свет моргает, – снова раздался тот же голос из дома.
– Хорошо. Позови младшего бездельника. Надеюсь он уже набил свое брюхо. Пускай поможет, – Холоф немного повысил голос, глядя на новые песчаные воронки, что упорно пытались преодолеть подъездную дорожку, и ухмыльнулся.
Виктория передала наказ отца младшему сыну, и тот пулей полетел выполнять. По дороге причитая, «оставался бы в кампусе, с ребятами. Чего меня суда понесло на каникулы».
– Лара, будь добра, отнеси дедушке Голду ужин, – стучась в комнату к племяннице, попросила Виктория. – А то твоя мать в душе. Вряд ли мы ее скоро дождемся.
– Конечно, не дождемся, – улыбнулась девочка, подскакивая с кровати и бросая телефон на подушку. – Что на ужин? – она взглянула на поднос. – Его нужно кормить?
– Это каша. И мясо. И тыква. Есть он пока сам, просто надо напоминать ему, где он находится. А то бывает, отец ругает кухню, официантов, поваров. Ему как-то в городе подали не вкусный стэйк. Так он семь раз отправлял мальчишек на кухню, вспоминая этот случай. Но бывает, что приходилось его кормить.
– Понятно, – Лара пожала плечами и пошла на второй этаж.
